На этом акт третий заканчивается. Мы записали видео. Осталось его смонтировать, добавить звуки, музыку. И готово. Это было слишком великолепно. Я смотрел на материал и не мог перестать улыбаться. Это было столь красиво, что, сидя дома и смотря на всё это я понимал, что воспоминания перекрывали всю гору, весь вид с неё и всю красоту природу, ведь мы творили свою историю, камнем выскрёбывали её на манускрипте истории.
Остался, пожалуй, только четвёртый акт. Видео было смонтировано процентов на 35. Начался новый день и думал, что успею всё закончить и начать готовиться к очередному экзамену. Включив телефон, я увидел сообщение в инстаграме. Это была она:
– Привет. Может сходим погулять сегодня? Если ты не занят. – Я не был занят, но видеть такое сообщение было странно. Неужели у неё были какие-то недосказанные мысли или того хуже чувства ко мне? Я хотел это узнать, так что ответил, что свободен и мы встретились где-то в середине дня. (Это было неделю назад).
Сначала всё было тихо. Точнее она говорила. Но не о том. Просто рассказывала о событиях из жизни, не умолкая. А я смотрел на ей глаза и всё ждал, заговорят ли они. Но они не заговорили. Я ждал, ведь не могло быть всё так просто. Но ничего так и не случилось. Либо всё было проще чем я думал, либо она испугалась.
Один из этих вариантов точно был правдой. Дома (было уже около 9) она написала сообщение, но в телеграм, где я отсылал ей материал, а она мне. Монтаж был готов уже на 90 процентов. А в сообщении было следующее:
– Слушай. Я хотела тебе сказать сегодня, но не сказала. Знаешь, мне так понравились эти дни… – Я уже видел в какую сторону это клонит и словно предчувствовал её следующие слова.
– Не знаю, как сказать. Это было что-то особенное. Что-то, чего так мало в повседневной жизни… – Я знал, что всё может обернуться именно так, но надеялся, что до этого не дойдёт.
– Я бы хотела проводить больше подобных дней с тобой. – Сообщения шли одни за другим. В один момент я должен был прервать её исповедь и сказать правду.
В один момент поток сообщений прекратился, и я написал:
– Слушай, это будет одна из немногих историй, которые запомнятся на всю жизнь, но всё же я не рассчитывал на продолжение. Мне это не нужно. – Потом было долгое объяснение и попытка не переводить всё в конфликт или боль. Но сколько бы я ни писал, она не поняла.
Она была не таким человеком. Не тем человеком, который способен понять. Она поддалась чувствам и ей было от этого хорошо, но я не мог позволить ей верить в эту сказку дальше. Почему? Потому что когда-то я сказал бы правду. Но какую-то боль принесла бы эта правда через месяц или год трудно представить. Поэтому решение было принято, а монтаж закончен. Но отправлять и публиковать уже было некому.
Именно так и закончился четвёртый акт и в принципе наша история.
Почему я поступил так? Почему имея в руках власть любить человека, которого я считаю чуть ли не самым красивым в мире, я поступил именно так. Почему я отказался от красоты природу в угоду своим принципам?
Потому что не хотел рушить или убивать эту красоту. Эта невинность должна существовать дальше, ведь то, каким человеком она казалась, точно не вписывалось в терминологию моей любви моей идеологии. Её может разрушить кто-то другой. Но важно, что это буду не я.
Вся эта история – это глава моей жизни, когда я встретил истинную, девственную красоту природу, белый и пушистый снег, который только-только лёг на землю. Я благодарен ей за это и буду благодарен всегда. Я не забуду и не вычеркну её из моей жизни, и она всегда будет иметь место в моём разуме. Она будет являться мне с первым снегом, с осенним огнём леса, тонким слоем льда на речке и солнцем, которое слегка обжигает кожу.
Стихотворения, посвящённые ей:
«Мне интересны твои глаза:
Есть в них какая-то тайна,
Когда ты легко, но немного дрожа
Смотришь в глаза мои тайно.
Возможно, ты суть не умеешь ловить.
Возможно, и чувствовать ты не умеешь.
Но держать в руке тоньше, чем волосы нить
Мне по нраву, и нрав не заклеишь.
Мне интересны твои глаза:
Они мне не ведают сказки.
В них не мечты, не скупая слеза,
В них необъятные краски.
Возможно, ты грустью зальёшься однажды,
Если ко мне подойдёшь ты в тот миг.
Возможно, подумать тебе стоит дважды,
Чтоб потом не издать в небо жалобный крик.
Но мне интересны твои глаза:
Без предысторий и без продолжения.
Однажды мне Бог мой на ухо сказал:
"В чьих-то глазах мы теряем сомненье."
В твоих я тону безмятежно и кратко.
Чудесно и тонко в твоих я тону.
Твои мне глаза интересны, однако,
Но об этом небось даже не расскажу.»
«И сводят с ума очертания,
Хотя знаю кто ты внутри.
И доводят черты до глотания
Повисшей с желанием слюны.
И разум морочат свидания
Не поблекшей, но мокрой звезды.
Не волнуют меня предсказания,
Ведь они постоянно равны.
Не волнуют меня и намёки
И пустые до блеска слова.
Помолчи ты хотя бы немного,
Чтобы вновь говорили глаза.
Не важны мне твои умения.
В твоих муках нежил интерес.
Твои чувства мои до горения
Не заставят лететь до небес.»
«С очень глубоким взглядом.
Вероятно, с великой мечтой.
Ты являешься неким обрядом
Между святостью той и не той.
В тебе многое говорит счастьем.
У тебя есть, наверно, глаза.
Ты, возможно, готова ненастьем
Отдать душу свою небесам.
Будь я греком, а не армянином,
Назвал бы тебя Афродитой.
Твоя нежность мешает раствор с меланином,
И он кажется вдруг ядовитым.
Очертанья твои я, встречая в пустыне,
Наполняюсь водой родниковой.
Я хотел бы твой голос иметь на пластине,
Чтобы слушать, накинув оковы.
Я бы верил в надуманный образ.
Он вполне существует с тобой,
Ведь в тебе живёт некая область,
Что способен нести не любой.
В тебе есть отголоски правды.