Уже не я

– А я думал, ты чуть ли не при смерти, – тут же возмутился он.

Блэйм вскочил со своего места, резко подошел к Юкие и со всей силы вытолкнул его из палатки. Тот не удержался и упал на землю.

– Больной придурок!

– Опять начинаете? – спросил парень, с которым Блэйм играл в карты минуту назад.

В свете от фонаря, который держал волонтер, Юкия увидел, что щека у Блэйма опухла, и вокруг укуса образовалась небольшая гематома.

– Прости, – начал извиняться Юкия, продолжая сидеть на земле.

– Опять он за свое, – Блэйм прикрыл от негодования глаза, поворачиваясь к парню, стоящему рядом, – как же он меня бесит!

Парень с фонарем начал смеяться.

У Юкии засосало под ложечкой, он понимал, что если сейчас бросится на них, то Оотуби точно прострелит ему голову.

– Тебе что, так нравится унижаться передо мной? – спросил его Блэйм.

– Может, он извращенец? – встрял парень, не дав Юкие ничего ответить.

– Я думаю, что там все намного хуже, Дин, – Блэйм улыбнулся ему.

Когда Юкия увидел улыбку, которую тот адресовал другому парню, у него помутилось в голове.

– Сегодня ночью к тебе никто не подойдет, – тихо проговорил Юкия, проводя по своей щеке пальцем, намекая на сделанный им укус на щеке Блэйма – все увидят, что ты мой.

Дин по-лошадиному заржал, хватаясь за живот в приступе смеха.

Юкия медленно поднялся, став сразу выше обоих чуть ли не на голову, Оотуби тут же предостерегающе схватил его за плечо.

Блэйма передернуло от отвращения, и он поспешил зайти обратно в палатку.

– Я присмотрю за ним, – кричал вслед уходящему Юкие, которого подталкивал Оотуби, Дин, – можешь не переживать, ночью согрею его, если ему станет холодно, – и он снова разразился оглушительным хохотом.

Юкия вернулся в столовую, сорвал листок бумаги, который висел возле плиты с каким-то написанным на нем рецептом, достал из кармана коротенький карандаш и начал что-то яростно писать на обратной стороне. Оотуби тихо сел напротив него и молча наблюдал.

«Жара и духота невыносимые. Здесь нечем дышать. Жизнь проявляет себя даже под самой маленькой песчинкой. Шум и суета. Живут, охотятся и поедают друг друга мириады живых существ. Из-за неровности рельефа практически везде господствует полумрак. Всего на пару часов заглядывает солнце. В низинах становиться тише и мрачнее, но даже там всюду кишит жизнь. В болотах и оазисах с черной водой таятся крокодилы, змеи и роятся комьями приставучие насекомые.

Из растений распространены споровые – папоротники, селагинеллы, плауны. Здесь произрастают многочисленные виды каучуковых и масличных пальм, банановые деревья, кокосовые пальмы, тик, кедр, красное дерево. Особо завораживает африканская акация, из ствола которой выделяется жидкая субстанция, похожая на кровь.

Время от времени в джунглях слышится грохот – и это не только выстрелы пулеметных очередей, иногда это падает лесной великан, задушенный лианами и эпифитами, кора которого прогнила от бактерий и насекомых.

Поверженный колосс повторяет судьбу своих древних прародителей, существовавших миллионы лет назад и сформировавших слой перегноя, из которого по сей день в этой стране добывают полезные ископаемые: алмазы, медь, олово, урановые руды, кобальт, золото, но этому колоссу еще только предстоит под действием термитов, жуков и муравьев стать сырьем для будущих поколений. В скором времени он просто превратится в труху, которая смешается с грязью на дне непроходимого леса. Станет частью двухметрового слоя гниющих листьев и разлагающихся трупов деревьев.

В любой энциклопедии можно прочитать, что Конго дает до восьмидесяти процентов урановой руды, до шестидесяти процентов кобальта и столько же алмазов от общей добычи в мире, что делает эту страну площадкой для нескончаемых войн за бесценные сокровища. Сюда же нужно прибавить большое количество олова, меди, золота и серебра. Проезжая мимо глубоких вырытых котлованов посреди саванны, можно увидеть громоздкую технику, переправленную сюда через океан из США. Ни одного местного жителя, только белые люди трудятся в этих шахтах. Территории огорожены высокими, неприступными заборами. Туда не пускают без специальных пропусков.

Когда как местные трудятся в многочисленных колтановых шахтах, спрятанных в непроходимых джунглях, именно их так тщетно оберегают бандиты и контрабандисты. Возможность выручить лишний доллар за килограмм ценной руды для них важнее человеческой жизни.

Не важно, сколько люди работают и страдают в этих шахтах, травя свой организм ядовитыми испарениями, зарабатывают они все равно также. Когда я поинтересовался, почему люди, добывающие конголезские ископаемые, которые помогли развитию экономики в самых развитых странах мира, вынуждены жить в нищете и умирать от голода и болезней, мне ответили, что все испортил один конкретный человек – его звали король Мобуту. Он выступил в ООН с пламенной речью, в которой обвинил весь западный мир в том, что там люди недобросовестно используют природное богатство Конго, а граждане этой страны – их рабы. После чего он обратился ко всем гражданам страны по радио и телевидению с сообщением о том, что теперь каждый сам за себя.

Вскоре после этого в стране разгорелась страшная гражданская война, в контексте которой произишел самый настоящий геноцид между племенами Хуту и Тутси.

И хотя официально конфликт смогли утрясти в 2003 году, местные утверждают, что там и тут происходят массовые убийства людей, теперь на почве незаконной добычи ценных минералов и вспышек мародерства на дорогах.

Куда не посмотри на одно разумное решение найдется ворох сомнительных. Вместо того, чтобы дать этим людям технологию, волонтерские организации продолжают пичкать несчастных жителей Африки сникерсами и поить Кока-колой.

Что же касается дорог, то их попросту нет. В сезон дождей основные транспортные магистрали размывает и они превращаются в болотистое, красное месиво, проезд через которое становится настоящим испытанием. Иногда перед тем как заснуть я даже слышу гудение поезда – кажется недалеко от Лубумбаши проходит старая железная дорога, которую не чинят десятилетиями. Если учитывать знойное солнце, при котором металлу свойственно нагреваться и разбухать, то рельсы больше похожи на американские горки.

Поезда часто сходят с рельсов и падают прямо на мелкие деревушки, расположенные вдоль железных дорог, разрушая дома и убивая тысячи людей. То же самое происходит и со старыми, списанными военными самолетами, которые вынуждены совершать чартерные рейсы по несколько раз за день из Гома до Лубумбаши и обратно, перевозя ценные грузы. Самолеты могут упасть вместе с пассажирами, прямо на жилые трущобы, либо взорваться в воздухе над непроходимыми джунглями, где скорее всего никто даже искать не станет обломки.

Весь транспорт очень старый и выглядит сильно изношенным, особенно это касается того, которым пользуются местные жители, не считая тот, который сюда завезли миротворческие и волонтерские организации, а так же частные корпорации по добыче ископаемых. Очень часто на дорогах можно увидеть огромные грузовики, стоящие в пробке, так как один из них увяз в грязи чуть ли не по самую крышу. Люди буквально руками пытаются выталкивать ее из ямы. Местные перевозчики грузов называет это «водительской солидарностью».

У людей этой страны есть три выхода: пойти в армию, стать наемником, либо незаконно уйти работать в шахты за несколько долларов в день. Один килограмм колтана на местном рынке стоит всего 6 долларов, когда как на международном рынке официально – 126 долларов за килограмм.

А до Мобуту был еще один король, родом из Бельгии – Леопольд II, именно он заставлял местных жителей начать добывать алмазы и золото. Чтобы их получить, он вводил квоты на добычу ископаемых. Людей заставляли уходить в джунгли и добывать определенное количество минералов. Тем, кто добывал меньше установленной нормы, отрубали руки».

Карандаш неожиданно чиркнул по поверхности стола, и только тогда Юкия заметил, что лист бумаги был уже весь исписан, и продолжать писать ему было негде. Он молча посмотрел на сидящего напротив него Оотуби, которого практически не было видно из-за темноты вокруг.

Он достал из своего кармана другой смятый листок бумаги, на котором была написана первая часть статьи, и сложил их вместе.

Зубы неожиданно свело, они уже давно стучали друг о друга. А руки были словно в мыле. Ему нужна была доза, но остатки наркотика он принял еще вчера, и у него больше не было.

Было так плохо, что он хотел залезть на баобаб возле школы и пожевать коры. Еще никогда он не испытывал такой героиновый голод. Нос чесался, и на глазах из-за раздраженной слизистой выступили слезы. Он постоянно шмыгал носом и тер его тыльной стороной руки, словно у него была аллергия.

Неожиданно Оотуби встал и подошел к нему. К огромному удивлению Юкии, он протянул ему пачку сигарет. Юкия трясущимися руками тут же схватил одну. Негр помог ему зажечь ее, и Юкия, закрывая глаза, в блаженстве затянул никотиновый дым в себя, задерживая его внутри легких как можно дольше.

– Спасибо, – наконец выдохнул он.

Оотуби сильно удивился тому факту, как долго этот человек мог задерживать дым в легких, другой бы давно закашлялся. Он начал что-то бубнить себе под нос, из его речи Юкия только различил одно знакомое слово: «музунгу».

Юкие не хотелось идти спать: даже при всем желании он бы не смог уснуть в таком состоянии, поэтому он продолжил гипнотизировать Оотуби взглядом и ждать, когда тот уснет.

Белые демоны: день третий

Его разбудил какой-то странный скрежещущий шум, словно кто-то ездил наждаком по металлу. Не заметив, как заснул накануне, проснувшись, он обнаружил, что так и уснул сидя, положив голову на стол, и его смотритель куда-то исчез. Шум доносился от плиты, с которой несколько волонтеров стаскивали огромную кастрюлю с супом и ставили ее на металлическую телегу. Протерев заспанные глаза, он увидел, что в деревню прибывают пигмеи в одних набедренных повязках из козьей шкуры. Женщины с детьми, молодые мужчины, среди них также были и очень пожилые, которым помогали идти те, кто был чуть моложе. Миссионеры начали разбивать их на группы и снова выстраивать в очереди, раздавая им тарелки с ложками и бутылки с водой. Пришельцы отличались ужасающей худобой, были очень грязными, в отличие от тех, кто жил в деревне. На них практически не было одежды. Через некоторое время они заполонили практически всю деревню: сидели на скамейках, стульях, под деревьями. Местные жители деревни выносили им свои одеяла, чтобы по пояс голые женщины могли укутаться в них, кто-то сидел, плакал. Только сейчас Юкия заметил, что на многих женщинах были синяки от побоев, к ним тут же подбегали женщины-волонтеры и спрашивали их что-то на местном диалекте, затем спешно отводили в палатку, где располагался медицинский пункт.

Нахмурив брови от происходящего вокруг, Юкия встал, чтобы освободить место пожилому человеку, который, опираясь о сук, еле стоял на ногах, и пошел вдоль длинной очереди гомонящих детей, которые держали тарелки над своими головами, пока волонтеры наливали суп тем, кто был в самом начале.

Проходя мимо, он заметил, что одну из девочек, которая была меньше всех по росту, кто-то сильно толкнул сзади, и она упала, разбив тарелку, на нее тут же наступили другие дети. Он поспешил подойти к столпившейся группе детей и достать из-под их ног заплаканную и перепуганную девочку, голову которой обрамлял пушистый шар вьющихся, темно-коричневых волос. Вся перепуганная, она вцепилась в него своими маленькими ручонками, обхватив за шею.

– Юкиний, – кто-то окликнул его в галдящей толпе, но он не увидел кто, поэтому решил встать вместе с девочкой в очередь за супом, взяв новую тарелку со стола он поспешил отдать ей, чтобы та перестала плакать и душить его.

Подойдя, наконец, к волонтерам, он заметил, что среди них, с поварешкой в руках и в фартуке, стоял Блэйм. Он тоже удивился, увидев Юкию с ребенком на руках, но времени на то, чтобы говорить, не было, и он молча поспешил налить девочке суп в тарелку.

Юкия тоже не стал ничего ему говорить и молча пошел к столу, посадив девочку к себе на колени и помогая ей управляться с огромной ложкой, которую та никак не могла удержать в руках.

– Строишь из себя заботливую мамочку? – мимо, раздавая хлеб, прошел Дин, сосед Блэйма по палатке.

Юкия молча посмотрел на него, видя, как из-за его спины за ними наблюдает Блэйм, он спокойно продолжил кормить девочку.

– Приятного аппетита, – съязвил он, кидая хлеб на стол. – Помнится мне, было время, когда коренной народец Северной Америки разрезали на куски и скармливали собакам.

Окончательно вышедший из себя, он уже хотел было убрать со своих колен девочку и бросится на него, как неожиданно к ним подошел Блэйм.

– Дин, – обратился он к нему. – Что ты здесь делаешь?

– Раздаю хлеб, – нервно начал он и, не дождавшись ответа, сверкнув взглядом на Юкию, пошел дальше.

Юкия медленно перевел гневный взгляд со спины Дина на Блэйма, который продолжал стоять рядом с ним. Медленно взгляд поплыл по его ногам, поднимаясь по худому телу, облаченному в бесформенный фартук, задевая обнаженные, смуглые руки, и остановился только на щеке, которая опухла еще сильнее со вчерашнего дня.

Заметив, что Юкия с какой-то дикостью рассматривает его, Блэйм смутился и поспешил отвести взгляд.

– Я… – начал он, запинаясь и почесывая затылок. – Спасибо, что помог ей, – наконец, выговорил он.

Юкия молча перевел свой взгляд с него на девочку – она уже минуту пыталась дотянуться до куска хлеба, который так небрежно кинул Дин – и продолжил кормить ее, всем видом показывая, что ему нет до него дела.

Сморщив брови, Блэйм, потирая предплечья, вернулся к своему прежнему занятию и продолжил разливать суп в тарелки.

В течение следующих нескольких часов пигмеев размещали в домах жителей деревни и расставляли для них дополнительные палатки. Все это время Мэри носилась по деревне с рацией, как ненормальная, и отдавала приказы.

Как потом оказалось, это были люди из соседнего поселения, располагающегося в нескольких десятках километров от них, ставшего жертвой нападения наемников. Они полностью разрушили их деревню и убили вождя, изнасиловали женщин и забрали всех маленьких мальчиков, которые жили в деревне; те, кто смог спастись, пешком шли несколько дней до лагеря миссионеров.

В районе их лагеря начали летать вертолеты, патрулируя местность, чтобы выследить мародеров и предотвратить повторное нападение.

Наконец, один из них приземлился прямо на проселочной дороге, раздувая своими мощными лопастями красную пыль вокруг себя. Из него поспешил выйти невысокий человек в возрасте, придерживая за руку совсем еще юную девушку.

Она тут же вырвалась и побежала к Мэри.

– Мама, – крикнула она, бросаясь ей на шею со слезами на глазах.

– Кейт, что ты здесь делаешь? – в ужасе женщина посмотрела на свою дочь.

– Мы с отцом прилетели сразу же, как узнали о трагедии, – кричала она, пытаясь перебить шум от вертолета.

– Аллан, зачем ты привез ее сюда? – Мэри тут же набросилась на мужчину который подошел к ним. Он был плотного телосложения, в широкополой шляпе, скрывающей практически все его лицо, в белой футболке и широких зеленых шортах.

– Она сама прыгнула в вертолет в последнюю секунду, – начал он оправдываться.

– А где Блэйм? – перебила их Кейт. – С ним все в порядке?

– Милая, а что с ним может быть не так? – недоумевала женщина. – Ты ведешь себя так, как будто они напали на нашу деревню.

Но девушка, которая глазами увидела того, кого она искала все это время, уже оставила своих родителей и, шурша своими густыми темными кудрями, вприпрыжку побежала в сторону столовой.

– Она права, Мэри, – прервал затянувшееся молчание Аллан. – Блэйма нужно увезти отсюда в главный офис, здесь становится опасно.

Мэри молча перевела взгляд на дочь.

– Привет, – громко прокричала Кейт, вбегая, словно стихийное бедствие, в столовую.

Худенькая, стройная девушка лет пятнадцати, в коротких синих шортах и белой футболке, с темно-синими глазами, красиво сочетающимися по цвету с ее кудрявыми волосами, подбежала к Блэйму и неожиданно обняла его.

– Кейт, – только и смог выговорить юноша, которого та сжимала в крепких объятиях.

– О Боже мой, что у тебя на щеке? – удивилась она, когда Блэйм поспешил отстранить ее от себя.

– Ах, это пустяки…

– Сильно болит? Похоже на укус! – затараторила она. – Давай я поцелую и сразу все пройдет!

Все это время, тихо посмеиваясь, за ними наблюдали другие волонтеры. Они как раз мыли посуду, когда девушка неожиданно ворвалась.

Юкия, который сидел за столом чуть поодаль и что-то писал, оторвался от своего занятия и тоже с интересом наблюдал за ними.

Заметив, что оказался в центре внимания, Блэйм поспешил вывести девушку из-под тента на улицу.

– Как ты здесь оказалась? – удивленно спросил он.

– Нас с отцом доставил сюда вертолет. Как только мы узнали о трагедии, тут же вылетели из «гнезда»!

Блэйм рассмеялся, когда девушка назвала их штаб-квартиру «гнездом».

– Твоя мама звонит каждый день, – надувая щеки и показывая всем видом, что уже устала от общения с Нэнси Хаббард, проговорила она.

– Да, неужели?

– Говорит, что скоро тоже прилетит сюда!

– А про отца она что-нибудь говорит? – уже серьезно спросил ее Блэйм.

– С ним все в порядке, – поспешила ответить ему Кейт. – Он по-прежнему в больнице, изменений пока не наблюдается в его состоянии… – заметив, что ему стало грустно, она тут же достала из заднего кармана шорт фотокарточку и начала тыкать ею в самый нос Блэйма.

– Что это?

– Это кофейная плантация, которую на днях купил мой отец!

– Вот это да! – он аккуратно взял из ее рук фотографию.

– Так он даст возможность местным жителям работать. Корпорации уже давно перешли на механическую обработку полей, отнимая рабочие места у населения, – начала возмущенно вещать Кейт.

Пока Блэйм молча рассматривал фотографию, Кейт рассматривала влюбленными глазами его:

– Знаешь, отцу не нравится, что ты находишься здесь.

– Это еще почему? – возмутился юноша, отдавая ей фотографию.

– Он считает, что ты здесь в опасности.

– Кейт, но ты ведь так не думаешь? – он начал снимать с себя фартук, из которого не вылезал практически весь день.

– По правде сказать, я бы хотела, чтобы мы чаще виделись, – девушка надула губы.

– Это еще зачем? – посмеиваясь своей красивой улыбкой, от которой на щеках образовывались неглубокие ямочки, Блэйм вернулся на кухню, чтобы повесить свой фартук.

Кейт, как тень, ходила за ним по пятам.

– Я все жду, когда ты меня пригласишь в кино, – неожиданно заявила она.

– Разве здесь есть кинотеатр? – удивился он.

– Да, в Лубумбаши есть один. В одном из торговых центров, – уточнила она.

– Ничего себе, буду знать!

– Блэйм, – она схватила его за руку, – то, что я сказала тебе тогда…

– Кейт, – умоляюще обратился к ней Блэйм, не желая обсуждать их прошлый разговор, в котором девушка неожиданно призналась ему в своих чувствах.

– Я ведь на полном серьезе.

– Мне сейчас не до этого, правда, я… – и тут его взгляд упал на Юкию, который все это время сидел недалеко от них.

– Кто это? – шепотом спросила Кейт практически в самое ухо Блэйма. – Почему он так смотрит на тебя?

Блэйм начал смеяться и потирать ухо о плечо. Ему стало щекотно:

– Кхм, журналист из National Geographic, – сардонически произнес он.

– А? – удивилась она. – А я думала, они все такие бородатые и неряшливые, впервые вижу такого журналиста!

– Что, познакомить вас? – поинтересовался Блэйм.

– Не знаю, он какой-то дикий, – тут же ответила она.

– Почему? – удивился Блэйм.

– У меня от него мурашки по спине, – она сжала его руку.

– Что за глупости? – Блэйм начал уводить ее в противоположную сторону, обратно к родителям.

– Такие, как он, одним взглядом разбивают сердца и даже не замечают этого, – смеясь, прошептала она ему.

– Ну и мысли у тебя! – Блэйм снова разразился хохотом.

– Я серьезно! – она начала бить его по руке.

– Чего вы опять не поделили? – к ним подошла Мэри и обняла обоих за плечи.

Дальше между ними завязался разговор, которого Юкия уже не мог расслышать, так как они зашли в палатку. Он еще долго смотрел им вслед, пока на его стол не упали белые цветы.

Девочка, которую он кормил утром, стояла на цыпочках рядом со столом и пыталась положить маленький букетик цветов на листок бумаги, лежащий перед Юкией.

Заметив, что он смотрит на нее, она застенчиво улыбнулась, и тут же сорвалась и убежала, как дикая обезьянка.

Он медленно взял один из цветков, придерживая его за чашечку, поднеся белые лепестки прямо к глазам.

– Левизия котиледон, – прошептал он.

В испуге подняв глаза, он увидел перед собой комнату матери. Она сидела перед большим зеркалом и расчесывала свои длинные смоляные волосы, рядом с ней стояла небольшая перламутровая вазочка с ее любимыми цветами: левизией котиледоном, агератумом и несколькими цветками шалфея. Он тут же вспомнил знакомый запах из далекого детства.

«Мне это показалось, – думал Юкия, стоя перед зеркалом возле душевых кабинок и дожидаясь, когда дадут воду, – этих цветов там не было, – зубы начали снова стучать».

Он услышал, как по трубам зашумела жидкость, оповещая о том, что воду, наконец, дали. Стянув с себя одежду, он зашел в одну из кабинок и подставил тело прохладной влаге. Приятные ощущения тут же судорогой свели все тело. Шею начало мягко покалывать. Он облокотился о стенку ванной, позволяя воде проникнуть под густой покров волос на его голове.

Вдруг вода перестала течь, словно ее кто-то выключил. Снаружи послышался чей-то смех. Юкия, полностью голый, вышел из кабинки и увидел трех волонтеров, среди них был Дин.

– Ой, прости, кажется, воду снова отключили, – проговорил Дин, чем вызвал у двух других волонтеров громкий смех.

– Чего тебе? – спокойно спросил Юкия.

– Ты мне не нравишься, – уже серьезно проинформировал его Дин.

– Это взаимно, – пародируя интонацию волонтера, грубо ответил Юкия.

Дин медленно начал подходить к нему:

– Как только увидел тебя, сразу понял, что где-то уже видел это слащавое личико.

– У тебя какие-то с этим проблемы? – удивился Юкия, смотря в его темные глаза своими непроницаемо-черными.

Дин, не обращая внимания на его вопрос, продолжил:

– А потом я вдруг вспомнил, – он достал из-за спины старый выпуск журнала Forbes и раскрыл на странице с фотографией Юкии. – Так вот ты мне и скажи, какого черта здесь делает сынок Эйдена Драфта.

Юкия дернулся, но ему не дали ударить Дина двое других волонтеров, которые тут же подскочили и схватили его за руки.

– А если учесть, что ты виновен в смерти Лэсли Хаббарда, то я несколько теряюсь в догадках, – задумчиво протянул он.

– Откуда ты знаешь? – процедил Юкия сквозь зубы, пытаясь вырваться от сдерживающих его парней.

– Если ты не в курсе, то этот благотворительный фонд был основан Лэсли Хаббардом, многие люди, которые находятся здесь, посвятили этому свою жизнь, для многих из них, и для меня в частности, Лэсли был как отец, – с этими словами он сжал руку в кулак и со всей силы ударил им Юкию в живот.

– М-м-м, – Юкия застонал от боли.

– Тебе же нравится, когда тебе причиняют боль, – он схватил его за черные волосы и откинул назад голову. – Думаешь, никто не знает о том, что ты сделал?

И он снова ударил его в живот, только уже ногой. Юкия упал на колени и закашлялся.

– Осмелился приехать сюда, не подозревая о том, что люди могут устроить над тобой самосуд, по-твоему что, все вокруг настолько тупые и ни о чем не догадываются?

К избиению уже присоединились двое других волонтеров. Ногами они били его по животу, спине, ребрам.

– Кх-кх-кх, – начал кашлять Юкия, отхаркивая кровь изо рта.

Дин остановил своих сообщников и нагнулся к нему:

– Ну что, хватит с тебя?

– Тебя за это отстранят, – прохрипел он.

– Мне все равно! – он замахнулся кулаком, чтобы ударить Юкию по лицу. – Это тебе за Блэйма…

– Дин! – окрикнул его вовремя подоспевший и весь запыхавшийся Блэйм. – Не делай этого!

– Блэйм, рано или поздно все узнают, кто он такой, мне еще спасибо скажут.

Блэйм поспешил подойти к нему. Он резко схватил Дина за ворот рубашки и оттащил от полусознательного тела Юкии.

– Придурок! – он с размаху ударил его спиной об одну из душевых кабинок. – Ты ни черта не знаешь, не лезь!

– Не лезть? – удивился он. – Я думал, ты тоже этого хочешь?!

– Я сказал, не лезь! – прокричал Блэйм.

Дин немного замешкался, не зная, что ответить – такой реакции он никак не ожидал, поэтому постарался снова его переубедить:

– А как же тот факт, что богатым все сходит с рук, даже убийство? – он на мгновение замолчал, посмотрев в холодные и потемневшие от ярости глаза Блэйма. – Он убил его, Блэйм, и сейчас находится здесь, это неправильно! Это аморально!

– Не тебе… – срывающимся голосом начал Блэйм. – Не тебе судить, что правильно, а что нет.

– Блэйм, я просто хотел… – начал говорить уже неуверенно шепелявящим голосом Дин. – Я думал, ты поддержишь меня.

– Да пошел ты, – он снова стукнул его спиной о душевую кабинку и подошел к Юкие.

Увидев, что он полностью голый, Блэйм поспешил подать ему полотенце и наклонился, чтобы помочь встать.

– Ты будешь жалеть об этом, – прошипел Дин, наблюдая за ними.

Блэйм выпрямился и молча посмотрел на него. Тот, не выдержав взгляда, поспешил уйти вместе с двумя другими волонтерами.

– Пуле… непробива… емый, – прохрипел Юкия, смеясь.

Блэйм нахмурился, глядя на него:

– Ты сам встанешь?

– Ты что, уже забыл, как стрелял в меня? – продолжил он говорить, постоянно срываясь на кашель.

Блэйм согнул ноги в коленях и сел рядом с ним:

– Почему же, прекрасно помню, только тогда ты унизил меня…

– Что? – удивился Юкия. – Я, аха-ха-ха, унизил тебя?

– Разве нет?

– Нет, – он нежно посмотрел на него из-под полуопущенных ресниц.

– Не нравится мне этот твой томный взгляд, – тихо проговорил Блэйм.

– Не нравится, как смотрю на тебя?

– Нет, не нравится.

– Мальчишка… кх-кх-кх, – он сильно закашлялся.

– Что? – удивился Блэйм.

Он схватил его за рубашку и рванул к себе, Блэйм бы упал на него, если бы вовремя не уперся рукой в стенку одной из душевых кабинок, возле которых валялся Юкия.

– Открой свой рот – почувствуй этот голод, – прошептал он ему почти в самые губы.

Блэйма перекосило от негодования, он попытался отстраниться:

– Что, тебя снова накрывает, как вчера?

– Уже давно, не только вчера.

– Чего ты добиваешься? – спросил Блэйм. – Почему ты говоришь мне все эти вещи?

– Хочу, чтобы ты сделал мне больно, – Юкия схватил его за руку.

– Я не буду этого делать! – возмутился Блэйм. – Ты меня с кем-то путаешь!

– Нет! – тут же хрипло крикнул Юкия.

– Нужно было позволить ему избить тебя до смерти! – лицо Блэйма стало пунцовым, веснушки на лбу и щеках тоже стали более яркими.

– Ну, так верни его, пусть завершит начатое…

– Ладно, все, давай, вставай, – Блэйм стремительно поднялся и дернул его за руку.

Но Юкия отказывался вставать и, небрежно отмахнувшись от его протянутой руки, спросил:

– Как ты узнал?

– О чем? – с раздражением спросил Блэйм, убирая волосы с глаз.

– О том, что он будет вершить свое правосудие надо мной, – высокопарно проговорил Юкия.

– Мы с тобой не в историческом романе, – съязвил Блэйм и снова попытался помочь ему встать, – а ты – не благородный рыцарь.

– И все же? – настаивал он.

– Думаешь, я подговорил их?

Юкия ничего не ответил. Внимательно посмотрев в глаза Блэйма, он вытер кровь со своего рта и уже без его помощи попытался встать. Покачиваясь и опираясь о душевую кабинку, он, наконец, поднялся. У него тут же скрутило живот и сдавило грудную клетку. Блэйм поспешил наклониться, чтобы подобрать полотенце, которое слетело с бедер Юкии и с раздражением сунул ему, намекая на то, что тому следует прикрыться. Не обращая на это внимание, он нежно дотронулся до руки Блэйма, тот тут же выронил полотенце, другой рукой он коснулся его выгоревших, небрежно зачесанных на затылке волос, и провел по ним.

– Ты гей! – выкрикнул окончательно вышедший из себя Блэйм и оттолкнул его.

– Для тебя – кто угодно, – проговорил ему Юкия в самую макушку, пока тот высвобождался от его длинных рук.

Весь красный, Блэйм развернулся и побежал прочь.

Юкия еле доковылял до своей палатки. Войдя туда полностью голым и смутив своих соседей, посмеиваясь, он свалился на свою постель, заложив руки за голову и мечтательно уставился в зеленый брезентовый навес палатки.

В груди учащенно забилось сердце.

«Иногда по утрам, когда дикие крики ночных обитателей джунглей на мгновение смолкают, сквозь густые заросли кронов в чащу леса пробивается сладкий туман медового цвета, освещая метровый слой гниющих листьев, стволы разлагающихся деревьев, заросли гигантских папоротников, корни деревьев, сплетенные в невероятные узлы и достигающие высоты двухэтажного дома. Стоишь рядом с этими корнями, прорастающими глубоко из земли, – сердце замирает от того, насколько долговечно и незыблемо их созидательное существование.

Когда отрываешься от влажных впадин вечнозеленых джунглей, единственное, о чем остается рассказать, так это о саваннах – равнинах, поросших густой травой, с группами деревьев и редкими кустарниками. Словно море, саванна переливается изумрудными волнами после летних дождей. Цветущая и прекрасная, будто сама жизнь, она – тайна перерождения, которой суждено выгореть до серой и тусклой земли. Именно в саваннах живут пигмеи. Где-то во второй половине первого тысячелетия нашей эры возле своих хижин, сделанных преимущественно из веток и обмазанных красной глиной, они начинают возделывать поля и выжигать лес. Всюду торчат обрубленные и обгоревшие пни. Когда-то и здесь были непроходимые джунгли, но человек вырубал и выжигал лес, на высвобожденных участках он сеял злаки, а когда земля истощалась, он перебирался на новые места. Выжженные земли обрастали густой травой.

Огонь стал безотказным средством борьбы человека с наступающей со всех сторон растительностью. Говорят, что пол-Африканского континента может выгореть от больших пожаров во время сухого сезона. Антилопы и другие парнокопытные вынуждены покидать свои места пастбищ и, по мере наступления пожаров, перебираться на новые.

Огонь бессилен лишь перед тропическим лесом и пустыней».