Колыбель

Вестник

– Вот так наследство, – озабоченно протянул Милат, вчитываясь в документ.

Он встал из-за стола и подошёл к окну; день подходил к концу. Солнце медленно окуналось в красный океан, поджигая позолотой пушистые облака. Милат похрустел пальцами, по очереди сжав ладони в кулаки, и покрутил затёкшей шеей.

– Кто-нибудь ещё это видел? – спросил он Акселя.

Аксель сидел за тем же столом, отрешённо глядя в окно.

– Не уверен, – тихо ответил он, будто разговаривал сам с собой. – Вчера в клубе я напился так, что не помню половину ночи, как трахался – и то не помню. Плюс документ мог прочитать юрист отца. В конце концов, он же его и составлял.

Милат напряжённо сел обратно за стол напротив Акселя, внимательно вслушиваясь в каждое его слово.

– Что, если меня специально пытались напоить и добыть текст завещания?

– Может быть, Аксель! – саркастично воскликнул Милат. – Может быть, тусоваться с проститутками и их отмороженным сутенёром с такими документами на руках не самая хорошая идея?

– Я же не знал, что там!

– Да какая разница, мораль не в этом!

Аксель отвернулся к окну, прижав кулак к губам. Милат снова пролистал весь документ и уделил ещё пару минут раздумьям.

– Как думаешь, это отец? – с робкой надеждой спросил Аксель.

Милат глубоко вздохнул и, потирая морщинистый лоб, сказал:

– По крайней мере, это подходит под версию с покушением. Знай я, что меня хотят убить, тоже заказал бы клона. Но в документах ничто не указывает на то, что заказчиком был маро Томэль, так что лучше не питай больших надежд. Правда, не стоит.

Аксель на мгновение задумался, а затем сказал:

– Надо лететь в лабораторию. Только так получится во всём разобраться, другого выхода нет.

– Есть. Мы договариваемся с юристом Томэля, уничтожаем все существующие копии документа и забываем обо всём.

– Ты хоть понимаешь, что предлагаешь мне? – отчаянно произнёс Аксель.

– Слушай, это дерьмо явно выше наших с тобой голов. Если мы вляпаемся во что-то, а я почти уверен, что так и будет, то можем до конца жизни не разгрести. Чёрт, я твой адвокат, моя работа – отговаривать тебя как раз от таких вещей.

– Я обратился к тебе как к другу, а не как к адвокату.

– Не начинай!

– Я понимаю, что есть большой риск, но это нельзя игнорировать. Почему отец оставил это именно мне? Если есть доля вероятности, что всё это часть его плана, то я просто не могу его подвести. Точно не сейчас.

Милат обхватил голову руками и уткнулся тяжёлым задумчивым взглядом в потолок.

– Милат, пожалуйста, – произнёс Аксель.

Он посмотрел на своего подопечного. И, как обычно, чем ближе находился к принятию решения, о котором мог пожалеть, тем громче начинал стучать пальцами по столу.

 
                                       * * *
 

Шаттл бесшумно парил в ночном небе над лесистой местностью полуострова Зур Файа́х на границе с Матэей – заповедным клочком дикой земли на индустриальном материке, принадлежащем только самому себе. В указанное время и в указанном месте передатчик должен был поймать сигнал диспетчера лаборатории, как только их приближение заметят. Не будет ни голосов, ни даже координат. Весь упор делался на правильно настроенную аппаратуру, и если передатчик сможет уловить сигнал, то шаттл на автопилоте будет автоматически перенаправлен по координатам радиоисточника. В противном случае точное расположение лаборатории клонирования так и останется в тайне.

Десять минут полёта, тишина. Пилот несколько раз проверил настройки передатчика, ошибки не было.

– Через пять минут приблизимся к границе с Матэей, – сообщил пилот. – Продолжаем полёт?

– Лети до самой границы, – сказал Милат, переглянувшись с Акселем. – Не дальше.

Шаттл почти уже приблизился к границе нейтральной территории, но сигнала всё не было. Наконец, в тот самый момент, когда пилот уже готовился развернуть шаттл, автопилот взял управление на себя и повернул машину к болотам. Шаттл навис над кронами подозрительно высоких и густо растущих для болотистой местности деревьев; автопилот стал аккуратно опускать машину на кроны. Как только послышался скрежет веток о корпус, пилот шаттла заёрзал в кресле от инстинктивного желания потянуть штурвал на себя и снова набрать высоту. Вскоре за густыми кронами показался лабораторный комплекс на множестве раскиданных по всему болоту надводных платформ-станций с тентами в форме развёрнутого додекаэдра, установленных прямо над произрастающими высоко над землёй корнями исполинских деревьев.

Сразу после посадки из самого ближнего тента навстречу шаттлу вышел высокий лысый мужчина в белом прорезиненном халате и респираторе на лице, в сопровождении двух вооружённых охранников. Милат и Аксель вышли на площадку, где в их ноздри врезался влажный, смрадный запах болотной тины. Мужчина в халате подошёл к ним и, протягивая по респиратору, сказал:

– Наденьте, болотные газы здесь ядовиты.

Оба без лишних вопросов и колебаний натянули респираторы на лица.

– Ваш договор, – попросил он, бросая взгляд то на Акселя, то на Милата.

Аксель развернул голограмму, открыл документ и разрешил сканирование через внешний порт. Мужчина долго и внимательно просматривал документ, сверяя данные со своим интерфейсом.

– Всё в порядке, – наконец-то сказал он. – Вы пунктуальны.

– В каком смысле?

– Вы прибыли ровно к окончанию работ, тело только что перевели из кожного цеха в хранилище. Следуйте за мной.

Впятером они вошли в тент, а далее в прозрачную шаровидную капсулу, что держалась на поверхности воды. Вода под капсулой забурлила, после чего она, как камень, пошла вниз по длинному каналу, на дне которого её подхватило создаваемое насосами течение и понесло вперёд. Снаружи раздавался гул от расталкиваемых капсулой водных масс, на резких поворотах казалось, что капсула сейчас перевернётся. Наконец капсула застыла на месте, поток снизу усилился и поднял её на поверхность. Помещение, в которое они прибыли, почти не отличалось от предыдущего, разве что было намного больше по размерам и лучше освещено.

– Можете снять маски, – сказал их провожатый, снимая свою. – Здесь воздух фильтруется.

Милат и Аксель по очереди сняли маски, которые уже успели въесться острыми краями в кожу их лиц и оставить отметины.

– Прежде чем мы продолжим, я должен озвучить несколько правил посещения лаборатории, – сказал мужчина в халате. – Первое, никаких имён. Ко мне вы можете обращаться как Тали́м, своих имён мне не называете, не предъявляете своих личных данных и не спрашиваете чужих. В связи с этим работа ваших интерфейсов здесь полностью блокируется. Второе, не задавайте вопросов касающихся процессов, которые вы здесь увидите. То, что вам знать дозволено, я расскажу сам, всё остальное – крайне конфиденциальная информация. Третье и последнее, вы никогда и никому не должны говорить, что были здесь. Всё ли вам понятно? – спросил Талим, серьёзно посмотрев на Акселя, а после на Милата.

– Всё понятно, – ответил Аксель.

– Следуйте за мной, – добавил Талим после короткой паузы.

Они прошли через круглые механические двери и попали в слабоосвещённый коридор с низкими арочными потолками. Последующий подъём по лестнице привёл их в широкий протяжённый зал со смотровыми окнами по бокам, помещения за которыми были полностью поглощены бледно-зелёным светом. Именно за ними кипела вся работа. За одним окном люди в защитных костюмах, подобно роботам, чётко и отлаженно выполняли тонкие операции с препаратами и пробирками, двигаясь без остановки по, казалось, чётко заданным маршрутам. В другом окне несколько человек в более тяжёлых на вид костюмах разносили чашки и пробирки на нескольких закреплённых вокруг талий комбинезонов подносах. В следующем робот под присмотром оператора отливал в пластиковую форму густую белую массу, и та постепенно принимала очертания скелета человеческой руки.

– Мы проходим «тканевый цех». Здесь из переданного генетического материала под малыми дозами постоянного радиоактивного излучения выращиваются клетки всех тканей человеческого организма. Лучшие образцы переносят в инкубатор, где в течение двух месяцев выращивается вся система отдельного вида ткани целиком. За рабочих не беспокойтесь, в лаборатории разработана методика эффективного лечения лучевой болезни.

Талим скрестил руки за спиной и горделиво пошёл дальше по коридору.

– Когда все ткани выращены, их перемещают в «цех органов», – сказал он, указав рукой на окно напротив, – где из выращенных тканей создают и модифицируют все органы, необходимые для нормальной жизнедеятельности организма. Мы можем придать органам свойства, которые не были заложены генетически, а также убрать отклонения. По желанию клиента мы можем замедлить старение, изменить рост, размеры и формы органов, а также частей тела. В разумных пределах, естественно.

Аксель подошёл ближе к окну, за которым в металлической камере с разными тактами билась дюжина сердец, перегоняющих какую-то вязкую жидкость по замкнутой системе трубок.

– Мы можем сделать физически слабого – сильным, глупого – умным, хронического больного – здоровым. Каждая «деталь» изготавливается отдельно, поскольку модификации возможны лишь в особой среде. Когда будет полностью выращена костная ткань и отлит скелет, в него поместят органы, проведут кровеносную и нервную системы.

Милат и Аксель продолжали следовать за Талимом вглубь леденящей душу лаборатории.

– Мозг тоже выращивается отдельно, затем поверх него отливают форму черепа, и уже после прикрепляют к остальным частям скелета. Это самая сложная часть процесса. Дальше прямо на скелете происходит доращивание ранее подготовленной мышечной ткани, что вы можете наблюдать по правую руку. После чего тело отправляют в «кожный цех», где на готовую мышечную ткань наносят жидкий состав будущей жировой прослойки и кожи. Завершается процесс выращиванием волос и удалением швов, а также отметин от инструментов, использованных в процессе создания тела. В среднем изготовление одного тела занимает два полных года, срок может варьироваться в зависимости от количества и сложности заказанных клиентом модификаций. Плюс зачастую не обходится и без дефектов, которые вынуждают начинать весь процесс заново, но они выявляются уже на стадии выращивания первых клеток тканей, потому это приводит лишь к небольшой потере времени.

Вдруг Талим замолчал и, устало вздохнув, добавил:

– Мы пришли.

Он вывел их к высокой металлической двери, охраняемой двумя боевыми роботами и шестью вооружёнными охранниками. Охранник в чёрной броне и монолитной маске на лице вышел вперёд.

– Приветствую, – уважительно произнёс Талим. – Передача заказа по договору номер семьсот двадцать шесть. Доступ к хранилищу санкционирован.

Талим открыл перед охранником договор, и тот просканировал его, потом жестом приказал открыть ворота. Визгливо заревела сирена, и зашипели механические замки, хаотичное мерцание означало снятие защитных полей с ворот. Перед ними открылся проход в хранилище, внутри которого их встретил издевательски контрастный, по сравнению с цехами сборки людей по частям, интерьер: белое арочное помещение, чёрный зеркальный пол, комнатные растения и художественного вида мебель. Талим подошёл к широкой изогнутой полукругом стойке, за которой в шеренгу стояли три девушки в белоснежных строгих костюмах, с короткими стрижками и натянутыми, сияющими улыбками.

– Добро пожаловать, – хором сказали они.

– Подготовьте заказ семьсот двадцать шесть к выдаче, – повелел Талим.

– Сию минуту. Пока идёт пробуждение, предпочитаете отдохнуть в зале ожидания? – учтиво обратилась одна из них к гостям. – Мы можем подать еду и напитки по вашему вкусу.

– Чёрт возьми, нет! – возмутился Аксель и повернулся к Талиму. – Вы вообще нормальные, сначала показали свою мясорубку, а теперь предлагаете поужинать?! И что ещё за пробуждение?

– Это процедура запуска процессов жизнедеятельности в теле клона и приведения его в сознание. Крайне неприятное зрелище, присутствовать не советую.

– Плевать, нас уже ничем не удивить.

– Не зарекайтесь, но раз вам так угодно, то следуйте за мной.

– Смотровая дальше по коридору, – сказала одна из девушек за стойкой и указала на противоположную сторону зала.

В смотровой всё было так же, как и в комнате для посетителей, но за стеклом всё снова напоминало о холодных и мрачных цехах. Через несколько минут из-под пола пробился яркий свет. Из глубины широкой круглой ямы в решётчатом полу поднялась платформа с эллипсовидной прозрачной капсулой, наполненной ярко-голубой жидкостью, через которую лишь едва можно было распознать человеческий силуэт. Вокруг платформы моментально зашевелились манипуляторы медицинских роботов: включили приборы, подсоединили провода и трубки, сняли крышку капсулы. Уровень раствора в капсуле стал снижаться, над его поверхностью появился кончик носа, следом края губ и другие очертания лица. Потом обзор закрыли собой роботы, облепившие платформу со всех сторон, чтобы подсоединить несколько кабелей к разъёмам капсулы со стороны головы. После этого на той стороне поднялось гнетущее гудение – аппарат накапливал напряжение.

Мощный разряд тока с взрывным треском и грохотом прошёл через всю капсулу, практически мгновенно вскипятив раствор. Жидкость выплёскивалась за края капсулы от панического барахтанья в ней ожившего, дико визжащего в ужасе клона. Раздирающий слух хрип прерывался рвотой и тошнотворным выплёвыванием раствора изо рта. Тело бедняги тряслось и извивалось в судорогах. Клон попытался вылезти из капсулы, но робот схватил его за руку, и тот, испугавшись, стал вырываться из его хватки. Следом в западне оказалась и вторая его рука. Клон истошно закричал. Но вскоре, будто лишившись сил, он уже перестал извиваться и сопротивляться. Робот опустил его обратно в капсулу, размякшего, словно парализованного, заботливо поглаживая его голову своей эластичной рукой-щупальцем. Клон больше не издал ни звука, и всё замерло.

– Вас предупреждали, – сказал Талим, посмотрев на побледневшие лица Милата и Акселя.

Когда Аксель стал приходить в себя, он медленно подошёл плотнее к смотровому окну, чтобы внимательнее рассмотреть клона, и, когда роботы перекладывали его из капсулы на хирургический стол, возмущённо спросил Талима:

– Это ещё кто?

Роботы положили на стол невысокую девушку с очень бледной кожей и короткими белыми волосами, облепившими мокрое худое лицо.

– Что-то не так? – спросил Талим.

– Всё не так! Кто она? Вы что, перепутали заказ?

– Отнюдь, клон изготовлен согласно спецификации в договоре.

– Нет там никакой спецификации! Ни слова!

– Указана последовательность генетического кода. Большего нам не нужно.

– Бред! Какой же бред! – негодовал Аксель. – Это должен быть Томэль Гаал Эгон, градоначальник Эхо!

– С чего вы взяли? – холодно и убедительно произнёс Талим. – В договоре не указано, кто это должен быть, не указаны ни имя, ни пол, ни происхождение. Ничего.

В комнату за стеклом вошли двое лаборантов в масках и халатах. Они стали тщательно осматривать тело: заглядывали в рот, нос, уши, поднимали веки, очищали промежность от сгустков раствора, проверяли каждый палец на руках и ногах.

– Готовы привести в сознание, – сообщили они по громкой связи.

– Пусть не приводят! Мы не будем забирать тело!

– Аксель! – остановил его Милат.

– Мы уходим!

Охранники в синхронном порыве топнули своими тяжёлыми сапогами, преградив путь и вскинув винтовки.

– Право ваше, – сказал Талим. – Осталось только выплатить неустойку.

– Что?! – взвизгнул от возмущения Аксель.

– В договоре прописано, что если заказчик по причинам, не связанным с ненадлежащим качеством изготовленного генетического дубликата, отказывается от его получения, то он обязуется выплатить неустойку в размере стоимости изготовления двух тел.

Милат одёрнул Акселя за плечо, повернув к себе, и сказал:

– Не спорь с ними. Просто забирай клона, и валим отсюда!

Аксель ушёл в раздумья, схватившись руками за затылок. Его глаза бегали от клона на хирургическом столе к угрожающе спокойному Талиму с охранниками и обратно. Тем временем за стеклом лаборант, нащупав вену на руке клона, поднёс к ней шприц. Медленно его тёмно-красное содержимое изливалось из ёмкости в тонкую, бледную как мел руку. Две минуты они просто ждали и наблюдали за тем, как кожа приобретает более живой оттенок, губы наполняются кровью, пальцы начинают дёргаться, грудь – едва заметно ходить волнами. Осторожно, казалось с большим усилием, её веки стали подниматься, но она тут же зажмурились от яркого света ламп на потолке. Её лицо сморщилось от дискомфорта и боли в животе, которая не спешила стихать. Дыхание давалось с заметным трудом. Один из лаборантов проверил реакцию зрачков на свет, второй в это время вёл записи. Клон что было сил оттолкнула лаборанта и наклонилась над решёткой, на которую её снова вырвало голубой жижей. Лаборант положил клона обратно на стол, на котором она свернулась, поджав ноги, и разревелась, будто младенец.

– Она… помнит что-нибудь? – спросил Аксель, сглотнув. – Знает, кто она такая?

– Пока нет. На пробуждение имплантированной памяти потребуется время. Вы получите контакт нашего специалиста в Эхо, который проведёт необходимые процедуры.

Аксель молча смотрел на болезненно скукожившегося клона. Лазурные радужки её слезящихся глаз отрешённо гуляли под почти опущенными веками. В выражении её усталого лица были опустошение и страх перед миром, в который её без спроса привели.

– Позвольте дать совет? – сказал Талим, почти вплотную подойдя к Акселю. – Заберите клона и потом делайте с ней, что хотите. Хоть убейте, если она окажется вам не нужна. Вы полностью ей владеете и вправе распоряжаться, как пожелаете.

Память

Пересвет солнечных лучей по водной глади мелькал на её закрытых веках, пока тихое течение смерти, подхватив тело холодным потоком, уносило её всё дальше в неизвестность, в те окутанные тайной просторы бесконечного океана, о которых ничего не знают пригревшиеся в жизни. Вода аккуратно держала её тело, обволакивая каждый сантиметр кожи. Подводный поток, убаюкивая, ласково колыхал волосы, а затем схватил их и резко потащил вниз. Открыв глаза, она увидела, как тысячи рук тянутся к ней из чёрной бездны.

С криком она вскочила с кровати и откинула в сторону одеяло, мокрое от пота тело охватил озноб. Она на ощупь включила свет и стала бродить по комнате из стороны в сторону, пытаясь отдышаться, пока всё тело неугомонно колотило. Внезапно на кровати зашевелился кто-то ещё, и она застыла на месте.

– Что такое? – мягко прозвучал голос у неё за спиной.

Она вздрогнула и моментально обернулась. В кровати лежал мужчина, который выглядел обеспокоенным. Он встал с кровати и подошёл к ней, протянув руки к плечам, но она инстинктивно попятилась.

– Всё хорошо, родная, – заботливо произнёс он. – Снова кошмар приснился?

Она кивнула и быстро окинула всю комнату напуганным взглядом.

– Ты дома, Ни́са, – сказала мужчина, приближаясь. – Это был просто плохой сон.

– Кто? – в замешательстве спросила она.

Мужчина замер, будто тоже испугавшись чего-то. Он остановился и, глядя на неё, произнёс:

– Скажи, как меня зовут?

Ниса внимательно посмотрела на него, но не смогла ответить. Попятившись ещё немного, она развернулась и быстро забежала в ванную, закрыв за собой дверь на замок. Она подошла к раковине и протянула руки, из крана вылетели несколько пузырьков прозрачной жидкости, которые тут же зависли в воздухе. Ниса собрала их ладонями и прислонила к лицу. Жидкость растеклась по коже, покрывая её, словно маска. Потом она коснулась лица раскрытой ладонью, свела пальцы к губам, собрав всю массу до последней капли, и выбросила её обратно в раковину. Сработал сенсор, и перед ней выстроилось голографическое зеркало.

Она посмотрела на свои тусклые глаза и короткие белые волосы, провела рукой по бледной щеке и такой же бледной тонкой шее. Она смотрела на собственное отражение так, будто в нём был совершенно незнакомый человек.

Стук в дверь ненадолго вывел её из смятения и отвлёк от незнакомки в зеркале.

– С тобой всё хорошо? – пробубнил мужчина по ту сторону плотной двери.

Она осторожно подошла и отключила замок. Дверь плавно и тихо скользнула в сторону, мужчина вошёл в ванную.

– Тебя зовут Рика́н. Я помню, – пробормотала она, уткнувшись лбом в его плечо.

Рикан обнял её и стал заботливо гладить ладонями скованные холодные плечи. Он отвёл её в комнату и уложил обратно в кровать, потом лёг сам, прижав к себе. Ниса уткнулась лицом в его шею, затем стала касаться её губами и вскоре уже забралась на Рикана. Тот сначала растерянно отвечал на её жадные поцелуи, но затем тоже поддался куражу и быстро помог ей снять с себя остатки одежды.

 
                                      * * *
 

В комнату спокойным и размеренным потоком вливался утренний солнечный свет, рикошетом резонируя от белых стен. Ниса нежилась в кровати, вдыхая уютный прохладный воздух, нагоняющий дремоту, но вскоре поняла, что осталась в кровати одна. Она села на кровати, прислушиваясь; вокруг стояла полная тишина, как будто кроме неё в квартире никого не было. Но через мгновение послышались шаги в коридоре.

Вместо Рикана в комнату вошёл худощавый полысевший старик в чёрном пальто с металлическим кейсом в правой руке, который тонкой блестящей цепью был прикреплён к его браслету. Ниса смущённо закуталась обратно в одеяло, прикрывая наготу от незнакомца. Тот изобразил дежурную вежливую улыбку и спросил:

– Как ваше самочувствие, маро Гваа́ла?

Не дожидаясь ответа, он отвернулся, чтобы повесить пальто на вешалку в стене, и после того, как автоматический механизм скрыл гардероб в её полости, снова повернулся к Нисе.

– Прошу вас, отвечайте сразу. В противном случае я могу счесть, что вам нехорошо.

– Кто вы? – спросила она.

Он положил свой кейс на журнальный столик, с придыханием присаживаясь в кресло напротив, отстегнул цепь и открыл его.

– Я ваш лечащий врач, – неохотно произнёс он, доставая из кейса какой-то прибор с отделяющимся металлическим стержнем. – Сначала пройдём обследование, а потом поговорим, хорошо?

Он поднял перед собой вытащенный стержень и включил аппарат. Продолговатая металлическая фигура зависла в воздухе на уровне лба Нисы. Врач сказал:

– Постарайтесь резко не вертеть головой.

Из прибора вышел тонкий пурпурный луч, который, коснувшись стержня, разбился на десятки ещё более тонких нитей, обвивших голову Нисы. Около пары минут лучи кружили в воздухе, а после рассеялись. Причудливый прибор будто бы сам вернулся на своё место в кейсе.

– Всё отлично! – воодушевлённо произнёс он, собирая прибор. – Результаты очень хорошие, Ниса. Теперь можно и поговорить, – закончив фразу, он громко захлопнул свой кейс и поудобнее расположился в кресле. – Вы можете называть меня доктор Кэма́ль. Я сотрудник реабилитационного центра, в одной из палат которого мы с вами сейчас находимся.

– Стоп-стоп-стоп! – в замешательстве протараторила Ниса. – Это наша квартира. Моя и моего жениха. Где он?

– Это не совсем обычный реабилитационный центр, – сказал Кэмаль, выдержав паузу, прежде чем продолжить. – Попытайтесь вспомнить что-нибудь до сегодняшней ночи. Любое событие, которое первым приходит вам на ум.

Ниса посмотрела на него в недоумении, затем раздражённо повертела головой:

– Вы скажете мне, что здесь происходит, или нет? – рассерженно спросила она. – Где Рикан? Рикан!

– Ниса, вашего жениха здесь нет и никогда не было. Вы сами должны вспомнить, что с вами произошло.

Ниса ещё плотнее закуталась в одеяло, будто в броню, и замолкла на несколько минут, задумчиво глядя то по сторонам, то на Кэмаля.

– Мне… снился кошмар, – робко произнесла она.

– Расскажите о нём.

– Я… тонула. Я пыталась выплыть, но что-то тянуло меня вниз. Я помню какой-то грохот и… жар. Яркий свет и… облака, я не знаю, это бессмыслица какая-то, образы. Это же просто сон.

– По вашим ощущениям, этот сон похож на те, что были у вас раньше?

– Не знаю. Наверное, нет, он… был слишком яркий, слишком… живой. Будто я была там. Я до сих пор могу вспомнить то чувство…

Ниса надолго замолчала и нервно мотала головой, словно пыталась вытряхнуть из неё неприятные мысли. Вскоре она стала глубоко, но сбито дышать. Кэмаль похлопал в ладоши, чтобы Ниса обратила на него внимание, и когда он наконец поймал на себе её взгляд, то стал, жестикулируя, ровно дышать вместе с ней, чтобы наладить её дыхание и успокоить. Когда она пришла в себя, доктор снова спросил:

– Что это было за ощущение, Ниса?

Она зажмурила глаза, сделала несколько спокойных коротких вдохов и произнесла:

– Осознание. Полная уверенность в том что… сейчас я точно умру.

Ниса подняла глаза на Кэмаля. Тот молча сидел в своём кресле, будто давая ей время на смирение с тем, что она только что сказала, и с той мыслью, что последовала после.

– Я что, на самом деле умерла?

– Да, – сухо ответил он.

– Но…

Словно предвидя вопрос Нисы, Кэмаль даже не дал ей его задать и как будто уже в тысячный раз без запинки отчеканил заготовленный ответ:

– Ваше тело было изготовлено в лаборатории. Клетки всего вашего организма были выращены до двадцатидвухлетнего возраста с некоторой коррекцией вашей ДНК; были удалены физиологические отклонения внутриутробного развития, а также внесены некоторые изменения внешности, в частности в форму скул и подбородка. Цвет волос и глаз, как ни странно, натуральный. Всё это согласно техническому заданию клиента, чьего имени я не могу называть. Если ваш заказчик сочтёт нужным, вы встретитесь лично.

– Погодите, я клон?!

– Совершенно верно.

– Но клонирование всего человеческого организма невозможно! Генетика ещё не зашла так…

Вдруг в этот самый момент Ниса осеклась и, вместо того чтобы продолжить выражать своё недоумение, с ужасом в голосе спросила:

– Как давно я умерла?

Кэмаль глубоко вздохнул и положил ладони себе на колени. Он подвинулся ближе и осторожно произнёс:

– На момент поступления заказа вас не было в живых уже двенадцать лет. Изготовление вашего тела заняло ещё два года.

Ниса в шоке прикрыла рот ладонью и через одеяло схватилась за грудь так, будто испытала сердечный приступ, по спине и шее волной пробежали мурашки.

– Чтобы восстановить вашу память, мы создали привычные для вас условия. Эта палата является копией вашей квартиры, а человек, похожий на вашего жениха, – актёр с максимально похожей внешностью.

– Вы положили меня в кровать с незнакомцем?!

– Не будьте строги к себе за то, что переспали с ним, у свежих клонов вначале всегда повышен гормональный фон, это совершенно нормальная ситуация. Для актёра это часть работы, он знал, что такое может произойти.

– Вы чокнутый! – с омерзением выпалила Ниса.

– Это было самое чёткое воспоминание, которое помогло вашей психике сопоставить реальность в прошлом с реальностью в настоящем. Так было нужно, чтобы вы быстрее смогли прийти в себя, пережив наименьший шок от пробуждения.

– Мой отец… Ко́бэн Гваала, где он?

Он посмотрел на Нису соболезнующим взглядом, сдержанно прочистил горло кашлем и после ответил:

– Ваш отец скончался через несколько лет после вашей гибели.

После этих слов Ниса словно онемела. Она безжизненно сползла обратно в лежачее положение, отвернув голову к окну с совершенно пустым взглядом. Кэмаль молча встал с кресла, поднял со стола кейс и сказал:

– Пожалуй, на сегодня вам достаточно новостей. Постарайтесь отдохнуть.

Он подошёл к гардеробу забрать пальто, потом повернулся к Нисае с задумчиво опущенной головой.

– Если вам что-то понадобится, свяжитесь с персоналом через консоль в столовой, – сказал он, оставив Нису наедине с собой.

 
                                       * * *
 

Мягкое волокно толстых проводов опутывало весь пол, словно лишайник, разросшийся по бетонному болоту. Никакого освещения, кроме пары настольных ламп и света от покрытого пылью монитора мейнфрейма. Помпы и трубы с охлаждающей жидкостью изжили себя: забились, поломались, а некоторые и вовсе разорвались при первом же включении. Менять было долго, дорого и пока что бессмысленно, поэтому работал и охлаждался всегда только один сервер за раз. Каждое утро Аксель приходил сюда и оставался допоздна, сам ремонтировал что мог, с переменным успехом пытался достать данные с каждого из серверов.

Индикатор загрузки на экране остановился. Плохой знак. Он подошёл к серверу и подсветил фонариком разъём, но там всё было в порядке, стал искать дальше по проводам, но снова ничего. Как раз вовремя спохватился проверить охлаждение – забарахлила помпа, подающая охлаждающую жидкость, и сервер начал перегреваться. Однако останавливать загрузку он не стал и взялся чинить помпу при включённой системе. Снимая её, Аксель обжёг ладони раскалённым металлом и, когда починил неисправность, прикручивая на место помпу, последние повороты ключа добивал уже локтями. Обдувая покрасневшие пальцы, он подбежал к компьютеру. Индикатор уверенно пополз дальше.

– Когда ты в последний раз видел свет? – раздался голос за его спиной, звеня в пространстве массивных бетонных стен.

Аксель повернулся на своем стуле в сторону голоса и попытался различить тёмный силуэт вдалеке.

– Милат, это ты? – спросил он.

– Ну а кто же ещё, – сказал тот, выйдя из тени. – Или у тебя уже появились воображаемые друзья?

Милат осмотрелся и заметил скомканный спальный мешок, выглядывающий из-за рабочего стола.

– Давно ты здесь ночуешь?

– Всего пару дней. Система охлаждения часто барахлит, поэтому я присматриваю за ней, пока качаются данные.

– Тебе хоть что-то удалось найти?

– Серьёзно?! Опять этот вопрос?! – возмутился Аксель. – Ну не знаю, например, то, что лабораторию закрыли практически сразу после смерти гетта́й⁶ Гваала, а всё оборудование будто специально оставили портиться и устаревать. Или то, что вместо положенного сноса здание получило протекцию Консилиума и лично градоначальника. Я уже молчу про то, что кто-то авторизовался на этом самом сервере незадолго до смерти отца. Неужели только мне кажется, что здесь слишком много совпадений? В этом должен быть какой-то смысл, Милат! Иначе я просто не понимаю, почему отец клонировал именно её.

– Так я к тому и веду, что, может быть, стоит просто поговорить с Нисой.

– Ты уже по имени её называешь, – с досадой и недоумением произнёс Аксель. – Как бы то ни было, пока ей не восстановят память, говорить с ней бесполезно. Не хочу тратить время на ожидание.

– Неужели, и как быстро дело идёт? Ты же ничего не смыслишь в системном коде.

– Я найму инженера.

– Да хрена с два ты его наймёшь! Никто уже не пишет код на таком старье, плюс информация, которая может здесь содержаться, слишком чувствительна, чтобы звать человека со стороны. Говорю тебе, она наверняка знает эту систему как облупленную, это самое оптимальное решение!