На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме

Глава 3. Пенитенциарные роли и формирование архаичной пенитенциарно-ролевой парадигмы

Если тюрьма не учит заключённого жить в обществе, она учит его жить в тюрьме.

А. Бартолемью

3.1. Структура пенитенциарных ролей

В предыдущей главе говорилось о том, что фактически представляет собой пенитенциарный процесс в исправительном учреждении на практике, а также рассматривались причины его криминогенности. Теперь же, исходя из этого, попытаемся описать и структурировать основные пенитенциарные роли и принципы архаичной пенитенциарно-ролевой парадигмы.

Для анализа пенитенциарной ролевой парадигмы и выделения принципов архаичности необходимо определиться, какие именно роли будут подвержены исследованию: они должны быть унифицированы и максимально приоритетны для уголовно-исполнительных отношений.

Пенитенциарные ролевые наборы могут быть достаточно многочисленными. Так, каждый индивид ещё до осуждения обладал определёнными ролевыми наборами: семья, работа и т. д. Кто-то связывал жизнь с профессиональной преступностью, кто-то – нет. После лишения свободы роль человека как осуждённого если и не выдвигается на первый план, то становится достаточно приоритетной. Более того, к ней добавляется и соответствующий статус в тюремной субкультуре.

Вместе с тем роль осуждённого в контексте принадлежности к тюремной субкультуре или другой псевдоидеологии не подходит для анализа, потому что принимают её не все осуждённые (например, осуждённые – бывшие сотрудники правоохранительных органов). К тому же она не универсальна для парадигмы в целом, т. к. встречаются осуждённые, которые придерживаются тюремной субкультуры, но не идут на открытый конфликт с администрацией. При этом нельзя строго разделить всех осуждённых на категории и утверждать, что одна лучше другой (ролевая сегрегация, см. пар. 2.2).

Что же касается сотрудников, то здесь в первую очередь нужно понимать, что их роли изначально определены занимаемыми должностями и соответствующими обязанностями.

Подобный подход упрощает процесс криминологического исследования, т. к. он универсален и подходит для анализа проблем пенитенциарной преступности в целом. Общепринятое деление осуждённых на страты в научной литературе слишком идеализировано и относительно, на практике же нет ярко выраженного разделения (исключение – лица с пониженным социальным статусом). Более того, в исследовании пенитенциарных ролевых конфликтов важно устанавливать характер взаимодействия между осуждёнными и сотрудниками, который проявляется исключительно как власть и отношение к власти без оценочных суждений («хороший»/«плохой»). Соответственно, и парадигма прежде всего распространяется и проявляется в стилях управления пенитенциарным процессом.

Итак, основными и общими ролями в пенитенциарном процессе являются «сотрудник» и «осуждённый», которые при архаичной парадигме обозначаются как «надзиратель»^[119] (см. пар. 3.3) и «зек»^[120] (см. пар. 3.4).

Роль – «Сотрудник УИС»

Роль сотрудника может меняться в зависимости от должности и звания. При этом исследования показывают, что у сотрудников УИС наблюдается высокая ориентация на профессиональную роль^[121], что в конечном итоге и определяет схему их поведения.

По факту все служащие колонии по отношению к осуждённым являются руководителями, поэтому конвенциональная роль сотрудника УИС – «представитель власти».

Категории сотрудников исправительного учреждения – в зависимости от их властных полномочий – делятся на три большие категории: начальствующий состав (начальник исправительного учреждения, его заместители, начальники отделов), инспекторский состав (начальники отрядов, инспекторы отдела безопасности, оперуполномоченные) и младший инспекторский состав^[122] (вертикальное деление).

Инспекторский и младший инспекторский составы находятся на первой линии пенитенциарного конфликта, т. е. это роли, которые непосредственно контактируют с осуждёнными. Остальные должности либо малочисленнее, либо не контактируют с осуждёнными (отдел охраны, организационно-аналитический отдел, отдел спецучёта и т. д.).

Властные полномочия сотрудников определены нормативными правовыми актами и должностными инструкциями.

Самый многочисленный штат у сотрудников отдела безопасности и подчинённых ему дежурных смен. Их основной обязанностью является осуществление надзора, т. е. постоянного наблюдения и контроля за поведением осуждённых в местах их размещения и работы. Надзор направлен на обеспечение порядка и условий исполнения и отбывания наказания в виде лишения свободы, предупреждения и пресечения противоправных действий, обеспечения изоляции, а также безопасности осуждённых и персонала (ст. 82 УИК РФ).

Задача оперативных отделов заключается в обеспечении личной безопасности осуждённых, персонала и иных лиц, что подразумевает выявление, предупреждение и раскрытие готовящихся и совершаемых в исправительных учреждениях преступлений, нарушений установленного порядка отбывания наказания и др. (ст. 84 УИК РФ).

Основной задачей начальника отряда является воспитательная работа с осуждёнными, которая направлена на их исправление, формирование уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям общежития, повышение образовательного и культурного уровня (ст. 109 УИК РФ).

Служебные обязанности начальников отрядов:

• проведение профилактической работы с нарушителями установленного порядка отбывания наказания;

• выявление и осуществление учёта лиц, склонных к противоправным действиям, проведение комплекса воспитательно-профилактических мероприятий, принятие мер по нейтрализации и разобщению группировок лиц отрицательной направленности;

• обеспечение выполнения осуждёнными требований нормативных правовых актов, регламентирующих порядок и условия отбывания наказания в виде лишения свободы;

• участие в проведении служебных расследований и подготовке необходимых документов по фактам нарушения осуждёнными установленного порядка;

• организация и контроль труда осуждённых по благоустройству и работы дневальных в жилых помещениях;

• распределение и закрепление за осуждёнными индивидуальных спальных мест, ящиков (ячеек) для хранения личных вещей и продуктов питания, мест в столовой;

• проведение осмотра внешнего вида осуждённых, состояния их одежды и обуви^[123].

В связи с тем что инспекторский и младший инспекторский составы находятся в постоянном контакте с осуждёнными, они в большей степени, чем остальные, являются участниками конфликта.

Диаграмма № 1

Проведённое исследование показывает, что наибольшая частота пенитенциарных конфликтов (53 %) наблюдается между сотрудниками отдела безопасности (дежурной смены) и осуждёнными. Далее по ранжиру следуют конфликты между сотрудниками воспитательного отдела и осуждёнными (20 %), а завершают перечень конфликты между оперуполномоченными и осуждёнными (9 %). К служащим иных отделов и служб можно отнести медицинский персонал, работников центра трудовой адаптации и тылового обеспечения. С данной категорией лиц пенитенциарные конфликты с длительной криминальной динамикой не фиксируются.

Опрос сотрудников отдела безопасности и дежурных смен подтвердил, что конфликты с осуждёнными происходят ежедневно, о чём заявили 94 % опрошенных, при этом оставшиеся 6 % респондентов не контролируют их возникновение.

Результат опроса специалистов из оперативного отдела показал: большинство признаёт, что конфликты возникают ежедневно (67 % опрошенных), а 33 % утверждают, что подобные эксцессы происходят не реже одного раза в неделю.

43 % респондентов из числа начальников отрядов указали, что конфликты происходят ежедневно, столько же людей ответили, что не контролируют этот процесс, а 14 % подтвердили, что такие ситуации возникают более одного раза в неделю.

Сохраняющаяся динамика конфликтов не является следствием личностных особенностей сотрудников (в подтверждение вывода из параграфа 2.2), потому что мы видим, что должностные полномочия основных подразделений исправительной колонии изначально ориентированы на конфликт с осуждёнными (постоянное наблюдение и контроль за поведением осуждённых, предупреждение нарушений установленного порядка отбывания наказания, принятие мер по нейтрализации и разобщению группировок лиц отрицательной направленности и т. д.). Поэтому при текущей системе можно утверждать, что такая высокая частота столкновений осуждённых и сотрудников колонии является нормой.

Роль – «Осуждённый»

Осуждённые выполняют роль «лишённых свободы», «заключённых»^[124]. Как уже указывалось (см. пар. 2.1), свобода является высшей ценностью для человека, все стремления которого в основном направлены на её приобретение. Таким образом, для осуждённых достижение свободы (манумиссия) есть основной объект притязаний.

Находясь в условиях лишения свободы, осуждённые, с одной стороны, выбирают объекты, которые стимулируют их жизнедеятельность, а с другой – которые представляют угрозу для этого. Исходя из данной гипотезы, по отношению к сотрудникам исправительного учреждения (представителям власти) осуждённые выбирают одну из социальных ролей, через которую и происходит «достижение свободы». Это могут быть:

• «оппоненты власти» (те, кто пытается противодействовать требованиям администрации исправительного учреждения);

• «квазипропоненты власти» (те, кто содействует администрации);

• «конформисты» (те, кто занимает нейтральную, выжидательную позицию либо каким-то образом поддерживает лиц, находящихся в роли «оппонента» или «пропонента»).

Все перечисленные роли по-своему получают доступ к «свободе». Только для первых «свобода» достигается борьбой, для вторых – поддержкой официальной власти, а для третьих – приспособлением.

Первопричиной «оппонирования» или «пропонирования» власти является, собственно, сама власть и то, как ведут себя её представители (это подробно описывалось в параграфе 2.2 в контексте злоупотребления властью). В любом случае первичный акт воздействия идёт со стороны администрации исправительного учреждения, осуждённый же делает свой выбор, отвечая на эту ситуацию. Поэтому и «криминальная оппозиция», и сформированная ею тюремная субкультура – всё это реакция на поведение власти.

Вместе с тем было бы неправильно утверждать, что сотрудникам исправительного учреждения оппонируют только представители тюремной субкультуры: идти против установленных норм и каких-либо актов властного воздействия могут и другие осуждённые, потому что все они находятся в противоположной роли (см. «Стэнфордский тюремный эксперимент», пар. 2.2). Осуждённых, вступающих с сотрудниками учреждения в открытое пенитенциарное противоборство с криминальной динамикой, гораздо больше, чем лиц, состоящих на учёте в качестве лидеров и активных участников группировок отрицательной направленности (это основной вид профилактического учёта криминальных авторитетов). Так, на учёте ежегодно состоит порядка 60 000 осуждённых, причём «лидеров» из них всего 1500^[125], или 2,5 %. Более того, не факт, что все конфликтанты состоят на различных видах профилактического учёта.

С другой стороны, власть администрации может опираться на криминальных лидеров, используя их в качестве условных пропонентов (см. пар. 2.2). В данном случае оппозиция отсутствует как система, при этом будут всё равно оставаться отдельные осуждённые, которые, с одной стороны, оппонируют администрации, а с другой – не идеологизированы криминальной романтикой.

Роли «оппонентов» и «пропонентов» также не исключают перехода из одной в другую: один и тот же осуждённый в разных исправительных учреждениях может выполнять противоположные роли.

Итак, «оппонент» – это осуждённый, который находится в роли, активно противопоставляющей себя власти сотрудников конкретного исправительного учреждения, отказывается от выполнения их требований, своих обязанностей или в целом норм закона. Данную роль может выполнять абсолютно любой осуждённый – вне зависимости от интересов, взглядов и социального положения.

«Пропонент» – осуждённый, через которого администрация исправительного учреждения реализует свои властные полномочия и доводит информацию до остальных лиц, отбывающих наказание. Более точным здесь будет термин «квазипропонент», т. к. доминирующей ролью для всех осуждённых при любых обстоятельствах будет роль «заключённого», которая носит принудительный характер и обуславливает общий объект притязания – манумиссию.

В целом «чёрные» или «красные» зоны, описанные в параграфе 2.2, являются следствием архаичной ролевой парадигмы и представляют собой воплощение разных её сторон (по аналогии с полюсами магнита, аверсом и реверсом монеты и т. п.).

Положение между основными пенитенциарными ролями при архаичной ролевой парадигме, во-первых, является вертикальным (власть принуждения, см. схему № 1), во-вторых – антагонистским. Для последнего характерно постоянное противоречие с оппонентами и их подавление, что представляет собой конфликт с «нулевой» или «отрицательной» суммой (см. пар. 2.1).

Схема № 1

Доказано, что любая власть априори является конфликтогенной, т. е. влечёт сопротивление, т. к. осуществляется вопреки интересам других людей. Стремления лиц, обладающих властью, и лиц, не имеющих её, различны, к тому же власть всегда ориентирована на ограничения и лишения^[126].

Таким образом, права сотрудников колонии дают им возможность навязать свою волю заключённым, целенаправленно воздействовать на них^[127]. Это соответствует вышеприведённым, нормативно закреплённым полномочиям работников, а также, как показывают дальнейшие исследования, ожиданиям окружающих, что в конечном итоге и формирует антагонистические пенитенциарные роли и архаичную ролевую парадигму.

3.2. Принципы архаичной пенитенциарно-ролевой парадигмы

Пенитенциарная ролевая парадигма – это образ мышления, а также знание и представление индивида о своей роли и ролях, взаимодействующих в пенитенциарном процессе, об их моделях поведения. Доказано (см. пар. 2.3), что пенитенциарный процесс зависит от ролевой парадигмы.

Архаичность пенитенциарной парадигмы характеризуется несостоятельностью, ориентированием на быстрый результат и несоответствием современным требованиям («архаичный» – устаревший, несовременный). Это доказано многочисленными исследованиями как отечественных, так и западных учёных, в том числе описанных в параграфах 2.1 и 2.2 настоящей монографии. Архаичная пенитенциарная парадигма не преображает пенитенциарный процесс, а искажает его, представляя собой не побудительный, а рефлекторный акт, в котором преобладают эмоциональные импульсы.

Как неоднократно отмечалось, архаичность парадигмы проявляется в характере взаимоотношений между ролями.

Учитывая, что пенитенциарные роли не только не равны между собой, но и находятся в состоянии конфликта, характер взаимодействия с теми, кто проявляет любую форму несогласия, представляет собой примитивные отношения, основанные на требовании, принуждении, а также их крайней форме – насилии. И напротив: те, кто принимает власть и содействует ей, могут быть вознаграждены бо́льшей «свободой» – вплоть до вседозволенности.

Таким образом, ядром архаичной ролевой пенитенциарной парадигмы является следующий основополагающий принцип: «Сила – это право» («право силы», «кто сильнее, тот и прав»)^[128]. Власть при подобной парадигме воспринимается как возможность. Данная парадигма формирует соответствующее представление о том, что потребителем пенитенциарного процесса является тот, кто сильнее.

Как уже отмечалось в параграфе 2.1, потребителями пенитенциарного процесса в отдельных исправительных учреждениях могут быть правоохранительные органы, которые решают задачи по раскрытию преступлений, криминальные группировки («чёрные» зоны) и т. п. Одни получают от пенитенциарного процесса повышение раскрываемости преступлений, другие – возможность комфортного проживания в местах лишения свободы, доступ к запрещённым предметам, наркотическим средствам и т. д.

Однако организация пенитенциарного процесса в угоду «власть имущих» ориентирует участвующие в нём роли к достижению лишь краткосрочных целей. В попытках добиться быстрого результата (порядка «здесь и сейчас») теряется долгосрочный ориентир – безопасность общества, достигаемая исправлением осуждённых. При архаичной ролевой парадигме сотрудники администрации колонии не осознают этого. Либо у них отсутствуют соответствующие знания о том, как необходимо действовать, либо они намеренно упрощают свои задачи, либо сказывается постоянное внешнее давление вышестоящих контролирующих органов. В итоге из двух императивов выбирается цель, которая, как кажется на первый взгляд, «достигается сразу», – предупреждение новых преступлений. И самый короткий путь к этому – принуждение несогласных и вознаграждение согласных.

Принуждение в конечном итоге может принимать крайние формы – например, насилие. Это приводит к показному восприятию осуждённого как преступника, человека «низшего сорта» и проявляется в неуважении, презрении, навешивании ярлыков, неприкрытых оскорблениях.

Практика показывает, что там, где наблюдается подобное отношение, наступает кризис, нагнетается обстановка, проявляется взаимная озлобленность.

Если большинство руководителей (и в первую очередь начальствующий состав исправительного учреждения) придерживаются данного стиля управления, исправительная колония будет находиться под постоянной угрозой беспорядков.

С другой стороны, вознаграждение может приобретать крайнюю форму – вседозволенность, что характеризуется чрезмерным компромиссом. Невозможно строить отношения с осуждёнными, основываясь только на удовлетворении их потребностей, т. к. люди могут быстро выйти за рамки закона.

Сращивание руководства колонии и криминалитета отмечается в отдельных учреждениях^[129]. Данный принцип архаичной парадигмы поддерживается следующим утверждением: «Главное, чтобы не было происшествий». Использование подобной формы власти основывается на негласном договоре с небольшой группой осуждённых – лидерами или активом. Руководство может формально подходить к предъявлению требований по соблюдению режима к данным лицам в обмен на «послушание» осуждённых.

В том случае, если большинство ролей руководящего состава придерживаются стиля управления, основанного на данном принципе, учреждение в целом становится нестабильным, теряется контроль над многими процессами, процветает коррупция, в колонии появляются наркотические вещества и иные запрещённые предметы.

Почему же власть администрации в своих крайних проявлениях (принуждение и вознаграждение) представляет собой единую пенитенциарную парадигму? Потому что это одно и то же отношение ролей к власти с разными способами достижения быстрого результата – стабильности «здесь и сейчас». Именно об этом писал А. Олейник (см. пар. 2.1), когда обосновывал противоречивость дуалистической цели пенитенциарного процесса и пренебрежение к такой цели, как исправление осуждённых. Данный результат носит временный характер и сохраняется от происшествия до происшествия. В этом и заключается основной недостаток архаичной пенитенциарной парадигмы – её бесперспективность. Если результат не преследует долгосрочные перспективы, он не отвечает требованиям общественной безопасности (соответствующее поведение бывшего осуждённого после выхода на свободу). Об этом свидетельствует в том числе тот факт, что повторные преступления совершают осуждённые, которые работали (хозяйственное обслуживание и пр.) на администрацию колонии и характеризовались положительно^[130].

Достижение какого-либо результата при подобной парадигме возможно только путём формирования страха – страха быть наказанным, стать неугодным, отвергнутым и т. д.

Бытует мнение, что это может даже определить выбор человека: опасаясь попасть в места лишения свободы, он не станет совершать преступление. Но это глубокое заблуждение. Доказано, что страх лишиться свободы, а также строгость наказания не влияют на поведение преступника^[131].

Итак, короткий путь приводит к тому, что, делая всё для достижения быстрого результата, администрации приходится «латать дыры» в режиме исправительного учреждения, «тушить пожар лейкой», обеспечивать оперативный ответ на чрезвычайные происшествия, покрывать нарушения сотрудников и пропонентов, т. е. находиться в постоянном состоянии конфликта.

На практике это приводит к тому, что лица, находящиеся на первой линии конфликта (инспекторский и младший инспекторский составы), становятся зависимыми от всякого рода отклонений осуждённых. Руководство колонии с архаичной парадигмой начинает давать сотрудникам такие задачи, которые они априори не могут выполнить.

Выборочный анализ результатов служебных проверок показывает, что за любое чрезвычайное происшествие в исправительной колонии к ответственности привлекаются, как правило, начальники отрядов, инспекторы отдела безопасности и оперуполномоченные (в последнее время наблюдается практика привлечения к ответственности даже психологов – например, за суицид осуждённых). При этом основные формулировки обвинения являются следующими: «Слабый контроль», «Недостаточный надзор», «Отсутствие упреждающей информации» и т. д. В отдельных учреждениях руководство придерживается мнения о причинно-следственной связи между поведением осуждённых и качеством контроля за ними. Соответственно, негативное событие, вызванное в основном системными причинами (см. пар. 2.2), связывается именно с упущением сотрудников (это так называемые специальные причины).

Подобное представление о зависимости поведения осуждённых от качества контроля за их поведением приводит к тому, что сотрудника необоснованно привлекают к дисциплинарной ответственности. Это негативно сказывается на дальнейшей мотивации человека и к тому же может способствовать усилению необоснованного давления с его стороны на отдельных осуждённых.

Усиление контроля означает усиление принуждения. Но излишнее принуждение, как известно, приводит к обратной реакции. При этом, как указывает Г. Нив, «если требовать от людей выполнения чего-либо, выходящего за пределы возможностей системы, они могут выполнить это требование только путём обмана»^[132]. Таким образом, применительно к пенитенциарному процессу подобные требования приводят к формальному исполнению обязанностей, укрывательству правонарушений и т. п.

Деструктивные установки, вытекающие из архаичной парадигмы, проявляются не только в отношении сотрудников к осуждённым или руководства к персоналу (вертикальное), но и в отношениях между сотрудниками (горизонтальное).

Взаимодействие между отделами и службами представляет собой взаимодействие ролей и является показателем результативности процесса. Это неоспоримо и отмечается большинством авторов^[133]. Взаимодействию мешает такой признак архаичной парадигмы, как выделение нужных (важных) и ненужных (неважных) подразделений. На практике же встречаются колонии, в которых приоритет отдаётся режимным подразделениям, а остальные считаются вспомогательными. Это негативно сказывается на пенитенциарном процессе в конкретном учреждении. Подобный признак формируется из-за непонимания сотрудниками пенитенциарного процесса и его подпроцессов. Не учитываются исходные параметры, неверно трактуются результаты. Здесь нужно отметить, что все подразделения одинаково важны и должны быть единым целым, при этом каждый человек должен чётко понимать, какую роль он выполняет для достижения общего результата.

Отсутствие гармонии между взаимодействующими подразделениями означает, что не все понимают единую цель и задачи каждого подразделения для её достижения. Таким образом, по аналогии с неправильной трактовкой общего потребителя пенитенциарного процесса, происходит неверное определение внутренних потребителей процесса и подпроцессов.

Функционирование каждого отдела представляет собой подпроцесс, из совокупности которых и складывается общий пенитенциарный процесс конкретного учреждения. Взаимодействие между отделами предполагает, что подпроцесс одного подразделения удовлетворяет потребности другого, что позволяет ему работать так, чтобы удовлетворить потребности третьего подразделения, и т. д. Если это происходит, можно утверждать о нормальном функционировании общего процесса.

Например, исходя из действующей системы управления исправительной колонией, ведущими подразделениями, как уже отмечалось, являются оперативный и воспитательный отделы, а также отдел безопасности. Логично, что у отдела безопасности внутренним потребителем процесса должен стать воспитательный отдел.

Таким образом, только когда осуждённый лишён возможности совершать противоправные действия, можно проводить с ним образовательные и иные мероприятия. Но при наличии рассматриваемого архаичного признака пенитенциарной ролевой парадигмы внутренним потребителем отдела безопасности становится, к примеру, оперативный отдел. В таком случае, скорее всего, увеличатся т. н. показатели раскрываемости преступлений прошлых лет, но не снизится криминогенность пенитенциарного процесса. Поэтому отдел безопасности должен стать внутренним потребителем процесса оперативного отдела.

На рис. 3 представлено взаимодействие между основными отделами учреждения в виде блок-схем.

Рис. № 3

Отношения между начальником и его непосредственными подчинёнными в исправительном учреждении при архаичной парадигме руководителя также может характеризоваться высокомерием, неуважением, навешиванием ярлыков, оскорблениями и пр.

Если в учреждении выстроена подобная система отношений, это указывает на то, что начальник колонии считает себя единственным внутренним потребителем пенитенциарного процесса. Соответственно, такая система ориентирует все подразделения на удовлетворение потребностей единственного человека. К тому же происходит ролевая сегрегация на «нужные» и «ненужные» отделы («хорошие» и «плохие») – в зависимости от возможности/невозможности удовлетворения потребностей начальника.

Итак, обобщая описательную часть принципов архаичной пенитенциарной ролевой парадигмы, структурируем их следующим образом: ориентация на результат (порядок «здесь и сейчас»), деление ролей («хороший»/«плохой», «свой»/«чужой», «нужный»/«ненужный» и пр.), симметричное возмездие (принцип Талиона – принуждение несогласных, вознаграждение согласных), а также их ядро – право силы.

Негативные стороны архаичной пенитенциарной ролевой парадигмы:

1. Нацеленность исключительно на краткосрочные перспективы (порядок «здесь и сейчас»);

2. Отсутствие ориентации на долгосрочные перспективы – общественную безопасность, правопослушное поведение после освобождения;

3. Формальное исполнение сотрудниками своих обязанностей, профессиональная деформация;

4. Укрывательство со стороны руководства колонии реального положения дел из-за боязни быть наказанным;

5. Удовлетворение личных потребностей, игнорирование потребностей окружающих → рост числа недовольных;

6. Отсутствие межколлективного взаимодействия, напряжённые отношения между коллегами;

7. При чрезвычайном происшествии или жалобе происходит поиск и наказание «виновного» вместо установления и устранения системных причин;

8. Основные усилия тратятся на бесполезную борьбу: пенитенциарный конфликт, конфликт между сотрудниками, когда люди стремятся доказать свою значимость (карьеризм), конфликт между осуждёнными из-за личной выгоды;

9. Противоречие между целями наказания (исправление осуждённых и предупреждение новых преступлений) и, соответственно, невозможность достижения этих целей;

10. Криминальный регресс пенитенциарного процесса.

Наличие рассмотренных архаичных принципов ролевой парадигмы искажает пенитенциарный процесс и криминализирует его, а ролевая парадигма должна быть такой, чтобы процесс преобразовывался. Без изменения парадигмы ни один метод или приём не изменит процесс в лучшую сторону (см. пар. 2.3). Этого не произойдёт ни при увеличении количества надзорных и контролирующих органов, ни вследствие создания общественного резонанса (вмешательства в процесс).

Пока все и каждый в отдельности не откажутся от архаичной пенитенциарной парадигмы, кардинальных изменений не произойдёт. Предпринимаемые меры без изменения образа мышления, восприятия и отношения к окружающим и к себе – формальны. Они будут мешать пенитенциарному процессу и могут привести лишь к увеличению латентности преступлений, а не к снижению их числа.

Не стоит добиваться простого послушания осуждённых путём усиления принудительных мер или мер вознаграждения, т. к. в перспективе это неминуемо приведёт к тяжёлым последствиям. И напротив, необходимо стремиться к адекватности пенитенциарного процесса (см. пар. 2.1) посредством постоянного изменения ролевой парадигмы.