На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме

В 2009 г. входе исследования в словенской тюрьме было изучено, как отношение персонала к осуждённым влияет на их поведение. Учёные пришли к выводу, что существует обратно пропорциональная связь справедливого подхода сотрудников с нарушением правил со стороны лиц, отбывающих наказание, тогда как отношения исключительно с точки зрения законности не связаны с количеством нарушений^[105].

Т. Тайлер со своими коллегами пришёл к выводу, что в местах лишения свободы у многих заключённых фактически отсутствует самооценка. Причём их суждение о самооценке прежде всего зависит от того, как к ним обращаются представители администрации исправительного учреждения^[106].

Если сотрудник последовательно действует с уважением к осуждённым, он будет рассматриваться как разумный и справедливый человек, а осуждённые с большей вероятностью будут прислушиваться к нему, подчиняться его требованиям. Если же уважительное обращение с осуждёнными отсутствует, эффект будет носить разрушительный, конфликтный характер^[107].

Таким образом, злоупотребление властью, даже мотивированное поддержанием порядка, приводит к обратной реакции – увеличению насильственных конфликтов. Злоупотребление обращает пенитенциарный процесс в регресс. В свою очередь регресс приводит к кризису, который может принимать латентные формы. Самый же негативный сценарий регресса – массовые беспорядки (массовая дезорганизация) осуждённых.

В начале данного параграфа был описан эксперимент, показывающий регресс пенитенциарного процесса, теперь же будет приведён практический пример регресса, который послужил причиной массовой дезорганизации осуждённых в ИК-6 УФСИН России по Омской области (октябрь 2018 г.). Чтобы показать наиболее объективную картину, для анализа использовались статистические данные и сводки происшествий в данном учреждении за полтора года до чрезвычайного события и за восемь месяцев после, а также материалы служебных проверок и уголовного дела.

За исследуемый период до массовой акции протеста во ФСИН России была официально зарегистрирована всего одна жалоба на незаконное применение физической силы (также официально зарегистрирован единичный факт применения силы), пять жалоб на необоснованное водворение в штрафной изолятор (протестов от прокуратуры не поступало) и 12 жалоб на нарушение прав осуждённых.

За указанный период члены общественной наблюдательной комиссии шесть раз посетили колонию, при этом жалоб и заявлений от осуждённых не поступало. Учреждение также посещал уполномоченный по правам человека в РФ, но замечаний в адрес администрации не было.

Формы демонстративно-шантажного поведения осуждённых в официальной статистике тоже не зафиксированы.

Однако, несмотря на положительные показатели работы учреждения, там произошло чрезвычайное происшествие, вызвавшее широкий общественный резонанс.

06.10.2018 группа осуждённых вооружилась предметами бытового инвентаря, дужками от кроватей и применила насилие в отношении осуждённых из числа «актива». Насилие сопровождалось погромом помещений, средств видеофиксации, окон, запорных устройств локальных участков. После этого протестная группа забаррикадировалась в одном из отрядов и выдвинула требования к администрации. Также был составлен образец жалобы, чтобы каждый осуждённый мог написать свои претензии (в итоге жалоб оказалось несколько сотен).

В результате насилие применено более чем к 30 осуждённым, девять из которых были госпитализированы. Нанесён материальный ущерб на сумму порядка 300 000 рублей.

Собравшись в помещении кухни одного из отрядов, наиболее активные члены отрицательно настроенных осуждённых стали совещаться друг с другом и выдвигать следующие требования:

• предоставить беспрепятственный доступ в помещения строгих условий отбывания наказания и карантина;

• обеспечить осуждённых сотовой связью;

• вызвать в колонию представителей правозащитных организаций;

• отменить запрет на посещение отдельных отрядов после 18:00;

• прекратить противоправные действия со стороны осуждённых, сотрудничающих с администрацией.

На следующий день после чрезвычайного происшествия 1539 осуждённых из 1594 отказались от приёма пищи. При этом заявлений об отказе от еды в адрес администрации не поступало, никакие требования не выдвигались. Во время ужина осуждённые возобновили приём пищи.

Для стабилизации обстановки 07.10.2018 в 16:40 началось проведение спецоперации, в рамках которой прошли обысковые мероприятия. Были изъяты факелы, деревянные палки, дужки от кроватей, металлические прутья, лакокрасочные материалы, а также баннеры с надписями: «Помогите нам. Мы люди, а не звери!!!», «Нас убивают. Помогите».

После произошедших событий был отмечен резкий рост жалоб и обращений со стороны осуждённых и их родственников.

09.10.2018 поступило заявление от осуждённого Л. о том, что в 2017 г. старший инспектор отдела безопасности ударил его деревянной палкой, а также от осуждённого К. о том, что в 2016 г. сотрудники отдела безопасности избили его деревянной палкой.

10.10.2018 поступило заявление от гражданина У., в котором он сообщает об убийстве в августе 2018 г. в ИК-6 осуждённого Т., а также о неправомерных действиях со стороны сотрудников учреждения и служащих отдела специального назначения, выразившихся в избиении осуждённых.

В тот же день поступили два заявления от осуждённого Ч. о противоправных действиях в отношении него со стороны сотрудников отдела по воспитательной работе. Отмечается, что зимой 2018 г. они били заключённого по лицу.

23.10.2018 поступила жалоба гражданки К. о неправомерных действиях сотрудников в отношении её брата, что выражалось в применении к нему физического насилия и психологического давления.

08.02.2019 поступило заявление от осуждённых А. и Ш., в котором они сообщают, что в период отбывания наказания в учреждении к ним незаконно применялась физическая сила.

09.02.2019 поступило заявление от осуждённого Ю. о том, что в августе 2018 сотрудники отдела безопасности необоснованно применяли к нему физическую силу.

04.03.2019 поступило обращение гражданина А., в котором указано, что к его брату в 2018 г. сотрудники незаконно применяли физическую силу.

12.03.2019 поступило заявление от осуждённых Л., Ф. и Э., в котором они сообщали, что в период нахождения в ИК-6 сотрудники оказывали на них психологическое и физическое воздействие.

18.03.2019 поступило заявление от осуждённого Х. о том, что в 2018 г. сотрудники учреждения оказывали на него психологическое и физическое воздействие.

21.03.2019 поступило заявление от осуждённого Р. о том, что к нему применялось психологическое давление со стороны неустановленных сотрудников, выразившееся в словесных угрозах убийством.

25.03.2019 поступил рапорт о том, что в обращении гражданки К., которое поступило из Омской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях, имеются сведения о фактах применения физической силы и психологического давления со стороны неустановленных сотрудников ИК-6 в отношении её сына.

26.03.2019 поступило обращение осуждённых О. и Ф. о том, что в период отбывания ими наказания имело место превышение должностных полномочий неустановленными сотрудниками исправительного учреждения.

11.04.2019 поступило заявление от осуждённого А. о том, что в августе 2018 г., в период отбывания им наказания в ИК-6, начальник и инспектор отдела безопасности применили к нему физическую силу.

24.04.2019 поступили жалобы осуждённых К. и Ш. о том, что сотрудники ИК-6 в период с октября 2014 г. по октябрь 2018 г. применяли к ним насилие и пытки.

26.04.2019 поступил рапорт о том, что в обращении осуждённых К. и Х., которое поступило из Омской прокуратуры, имеются сведения о фактах применения физической силы и психологического давления со стороны неустановленных сотрудников администрации.

Приведённые примеры и результаты научных изысканий на тему причин пенитенциарных насильственных преступлений указывают на то, что эти девиации являются результатом конфликта. Но если конфликт объективно вызван принудительным способом изоляции (см. пар. 2.1), то стратегии поведения в нём субъективны и представляют собой выбор самой системы, а точнее – конкретных ролей (т. е. руководства), от которых зависит пенитенциарный процесс в конкретном исправительном учреждении.

Последователи теории вариабельности (изменчивости) У. Шухарта пришли к выводу, что большинство любых происходящих нежелательных событий обусловлены самой системой. Так, по оценкам Д. Джурана, 85 % недостатков вызваны общими причинами и лишь 15 % – специальными. По оценкам Э. Деминга, это процентное соотношение составляет 94:6^[108].

Таким образом, вмешательство в имеющуюся вертикальную систему – бесполезно и даже вредоносно, ведь процесс может измениться только «с верхушки». Генри Нив уточняет, что, «поскольку главные источники трудностей и потерь коренятся в устройстве систем, в которых работают люди, а не в самих людях, главная ответственность за улучшения лежит на тех, кто имеет власть над системой, а не на тех, кто страдает от её несовершенства»^[109].

Применительно к нашей области исследования можно утверждать о том, что развитие пенитенциарных конфликтов происходит в том случае, если действие системы поддерживает или культивирует разделение осуждённых на противоположные роли:

• в иерархии тюремной субкультуры или др.;

• в зависимости от отношения осуждённых к администрации учреждения.

Данное негативное явление предлагается обозначить термином ролевая сегрегация, или полярно-ролевая сегрегация.

В первом случае ролевая сегрегация является особенностью тюремной субкультуры (разделение на «чёрных», «мужиков», «красных», «отверженных» и пр.). Парадигма конфликта – выделение «особой» группы, которая преобладает над другой и присваивает себе моральное право навязывать свою волю и пренебрежительно относиться к тем, кто не принимает эти условия, видеть в них «врага». И если сотрудники колонии начинают относиться к осуждённым в зависимости от их статуса в тюремной или иной иерархии (чем выше статус, тем уважительнее отношение, и наоборот – чем ниже статус, тем презрительнее отношение), они сами поддерживают дальнейшее развитие конфликта.

Во втором случае сотрудники относятся к осуждённым в зависимости от их отношения к предъявляемым требованиям. При этом администрация по собственному усмотрению распределяет осуждённых на роли – к примеру, в зависимости от критериев оценки их «исправления». Последнее утверждение взято в кавычки, т. к. в прикладном контексте «исправление осуждённых» представляет собой относительное явление, которое никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть.

Пожалуй, это один из дискуссионных вопросов пенитенциарной науки и практики, причём в разное время были разные критерии оценки. Например, в советский период использовались такие определения степени исправления, как «встал на путь исправления», «твёрдо встал на путь исправления», «доказал своё исправление» и др.^[110], а в новой истории были более приземлённые системы аттестации осуждённых («полностью соответствует критериям поведения», «соответствует критериям поведения» и «не соответствует критериям поведения»^[111]), но все они фактически зависят от парадигмы, которой придерживается администрация исправительного учреждения.

В психологическом аспекте как в первом, так и во втором варианте ролевая сегрегация выражается в разделении людей в зависимости от их возможности и желания удовлетворять потребности сотрудников колонии (например, потребность начальника отряда колонии заключается в отсутствии эксцессов в отряде и жалоб на его работу). Это приводит к тому, что тот, кто представляет угрозу или мешает удовлетворению потребностей, представляется врагом.

В зависимости от ролевой сегрегации сотрудники начинают ассоциировать одних осуждённых с «друзьями», «сторонниками», «партнёрами» и т. п., других – с «врагами», «противниками», «агрессорами», «злоумышленниками», «ненавистными» и т. д. Поэтому для одних заключённых администрация расширяет границы дозволенного, а в отношении других – границы запрета. В этом и есть источник злоупотребления властью.

С учётом того, что сотрудник колонии вследствие исполняемой им роли помещён в состояние конфликта, его действия направлены на «разрушение» того, кто определён (или воспринимается) в качестве «врага». И, пожалуй, самая деструктивная парадигма – когда сотрудник в принципе воспринимает всех осуждённых как «врагов».

Если система позволяет (расширяет границы), а внутренний контроль отсутствует, такой человек способен на крайности – он будет действовать так, как позволяет система. И если сама система не предусматривает социального контроля, его поведение может дойти до полного беззакония.

Именно полярно-ролевая сегрегация вводит участников пенитенциарного процесса в конфликт с нулевой суммой, где всегда будет тот, кто выигрывает, и тот, кто проигрывает. Поэтому текущей системе свойственен переход из одного состояния в другое, а значит, всегда будут перманентные отклонения в поведении людей, участвующих в этом процессе.

В зависимости от поставленных перед системой задач, она (при соблюдении определённых условий) может «выдавать» несколько вариантов её решения: например, от 1 до 5, где 1 – «брак», 5 – «идеал». Поэтому в случайном порядке на выходе (в результате) периодически будет встречаться каждое из пяти возможных решений задач.

Насилие и другие межличностные преступления в местах лишения свободы – один из возможных вариантов решения поставленных перед системой задач по борьбе с «врагами», поэтому в случайном порядке они будут повторяться с определённой периодичностью. Таким образом, из нескольких потенциально возможных вариантов применения физической силы с определённой вероятностью будет применим хотя бы один сопряжённый с насилием, пока не изменится или система, или постановка задач.

В качестве мер по снижению пенитенциарных правонарушений и преступлений учёные предлагают устранять недостатки и упущения в работе исправительных учреждений, связанные с подбором и расстановкой кадров, обеспечением режима и охраны, проведением оперативно-розыскных мероприятий, организацией труда и быта осуждённых, проведением воспитательных мероприятий, а также принимать меры по совершенствованию нормативной базы, усилению контроля за поведением осуждённых и т. д.^[112]. Но действительно ли это те меры, которые обеспечат снижение количества конфликтов и адекватность пенитенциарного процесса?

Учитывая приведённые доказательства того, что сама система порождает и поддерживает конфликт, т. е. является причиной регрессивного генезиса пенитенциарного процесса, предлагаемые меры означают лишь вмешательство в процесс, но не его преобразование.

Поэтому для снижения конфликтности и, соответственно, уровня преступности основные усилия нужно направить на изменение самой системы, а не на требующие массы сил и средств меры, которые никогда не принесут результата.

А. Эйнштейн отмечал, что «наиболее важные проблемы, с которыми мы сталкиваемся, не могут быть решены на том же уровне мышления, на котором мы были, когда создавали их». Как было определено ранее (см. пар. 1.1), каждой роли присуща собственная ролевая парадигма, т. е. тот образ мышления индивида и восприятия им действительности, который в конечном итоге и определяет значение этой роли в конкретном процессе. На этом базисе человек и строит своё поведение. Поэтому процесс изменения системы в первую очередь должен начинаться со смены ролевой парадигмы. И только в этом случае преобразования будут реальными, а не декларированными.

2.3. Обоснование приоритета парадигмы в контексте преобразования пенитенциарного процесса

Парадигма является определяющим фактором реализации любого процесса. Причём это не просто представление о процессе и личной роли в нём, но и восприятие роли и процесса, отношение к ним. Парадигма – это призма, обрабатывающая получаемую информацию и позволяющая принять решение на основе имеющихся знаний, а также образ мышления, формирующий цель любого действия и дающий ответы на вопросы «Зачем я это делаю?», «Какой результат необходим?», «В каком направлении двигаться?», «Как достичь цели?» и т. п. Парадигма определяет выбор человека, в том числе в критической ситуации.

Смена парадигмы^[113] является залогом преобразования процесса и системы в целом – изменить их без этого невозможно. Попытки улучшения процесса, его субоптимизация и т. д. без смены парадигмы не принесут ни малейшего результата. И напротив, при смене парадигмы изменения будут происходить естественным образом.

В качестве показательного примера того, что такое смена парадигмы и к какому результату она приводит, рассмотрим метод кровопускания, который был популярен на протяжении 2000 лет (до начала XX века) и использовался для лечения повышенного давления. Только когда люди поняли, что высокое давление – не болезнь, а лишь симптом определённых нарушений, стало очевидно, что данный метод неэффективен. К тому же неоднократно отмечались негативные последствия кровопускания: заражение крови, обмороки, смерти. В настоящее время кровопускание не рассматривается как метод лечения^[114].

Любые преобразования нужно начинать именно со смены парадигмы, а затем приступать к введению изменений. Смена пенитенциарного процесса возможна только с позиций руководящих ролей (начальники колоний, их заместители и т. д.). Таким образом, процесс зависит только от лиц, которые им управляют (см. пар. 2.2), поэтому парадигма в первую очередь должна меняться именно у руководителей.

Рассмотрим примеры, которые доказывают, что без смены парадигмы любые, даже самые положительные нововведения и улучшения не принесут результата.

В 2010 г. были упразднены т. н. самодеятельные организации осуждённых ввиду критики и обращений о незаконном поведении заключённых, наделённых командно-распорядительными функциями. В основном жалобы касались неправомерных действий со стороны осуждённых, входящих в «секции дисциплины и порядка» (СДиП). После общественной кампании, направленной на их упразднение, сначала был признан утратившим силу приказ Минюста России от 08.06.2005 № 79 «Об утверждении Положения о порядке формирования и деятельности самодеятельных организаций осуждённых в исправительном учреждении ФСИН России». Следом утратила силу и ст. 111 УИК РФ («Самодеятельные организации осуждённых к лишению свободы»).

Изначально положительная идея, направленная на развитие самоуправления осуждённых (концепция воспитания в коллективе и через коллектив), зародившаяся ещё в советское время^[115], в отдельных учреждениях оказалась провальной. Точнее, провальной стала не сама идея, а её реализация.

На тему самоорганизации осуждённых, формирования коллектива воспитателей отрядов и методов воспитания через коллектив, развития отрядного звена, трудовых бригад и пр. имеется множество научной литературы: монографии, диссертации, лекции и т. д. Но почему в каких-то учреждениях это работает, а в каких-то приобретает извращённые формы? Потому что идея, направленная на улучшение процесса, осуществлялась в отсутствие рациональной парадигмы.

В качестве положительных примеров, когда данная система приносила реальные результаты, а не просто была регламентирована документами, можно привести т. н. «Вологодский опыт», осуществлённый под руководством И. П. Зайцева^[116]. Эксперимент являлся адаптированной интерпретацией идей А. С. Макаренко.

Его результативность стала возможной исключительно благодаря тому, что И. П. Зайцев не просто предложил использовать самоуправление осуждённых в качестве меры по их исправлению, но в первую очередь сделал вклад в формирование новой парадигмы. Он начал с обучения сотрудников всех служб (и в первую очередь – воспитателей) новому отношению к своей роли, роли осуждённых и самодеятельных организаций в процессе исправления. Согласно статическим данным, рецидивная преступность сократилась в 2–3 раза по сравнению с данными по стране^[117]. При этом Зайцев менял только парадигму, а не сам процесс. И результат был: даже при сохранении прогрессивной системы исправления показатели изменились.

Следующий пример, который заслуживает внимания, – введение в пенитенциарный процесс понятия «социальных лифтов» (см. фото № 1), которое появилось после Распоряжения Правительства РФ от 14.10.2010 № 1772-р «Об утверждении Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года».

Фото № 1

Считалось, что система «социальных лифтов» будет являться механизмом изменения условий отбывания наказания. По сути, данная система является ядром прогрессивной системы исправления осуждённых.

В целом же вся Концепция была направлена на стимулирование осуждённых к продвижению по «социальному лифту», т. е. на их возвращение в общество образованными и нравственными людьми. Для реализации Концепции была проделана колоссальная работа, вносились изменения в законодательство, происходила ротация кадров и т. п. Но, к сожалению, всё это было лишь реализацией процесса, а без смены парадигмы результаты не соответствовали заявленным целям.

Ещё один из современных примеров (2015 г.) – эксперимент по перепрофилированию отрядной системы в Центры исправления (см. фото № 2). В его основе лежала идея адресной работы с осуждёнными, создания условий для психологической работы с ними и т. д.

Фото № 2

Апробация этой действительно продуктивной идеи происходила в том числе в ФКУ ИК-2 УФСИН России по Республике Башкортостан.

Центральный аппарат ФСИН России на постоянной основе отслеживал текущие результаты, которые, согласно статистике, были положительными. Однако в 2015 г. в данном учреждении произошли массовые беспорядки, которые сопровождались порчей имущества, избиением активистов из числа осуждённых и т. д.^[118]

По результатам служебной проверки причиной массовых беспорядков (в числе прочих) было названо делегирование командно-распорядительных функций осуждённым, которые при этом превышали свои полномочия, могли позволить себе рукоприкладство и издевательства.

Итог эксперимента очевиден: причины вновь заключались в отсутствии рациональной парадигмы. Если у лиц, которые разрабатывали параметры нововведения, была некая парадигма, то у тех, кто занимался реализацией, парадигма была устаревшей или, как правильнее её охарактеризовать, архаичной. В результате получилось, что в учреждении, где у руководящих ролей сохранилась старая (архаичная) парадигма, отряды были переименованы в Центры исправления – и всё! При этом статистика показателей оказалась искусственной, а целью было удовлетворение требований руководства.

Рассмотренные примеры ярко иллюстрируют значение парадигмы, которая представляет собой осознание и чёткое понимание людьми своих целей, а также определённое отношение к себе и другим ролям, участвующим в процессе. Таким образом, только после формирования конструктивной парадигмы можно приступать к изменению процесса.

Итак, парадигма предшествует процессу. Если начать преобразовывать процесс без изменения парадигмы, то он (процесс) вернётся на примитивный уровень (см. пар. 2.1). При сохранении же текущих параметров пенитенциарного процесса и смене парадигмы можно предположить, что сохранится конфликтность, но снизится криминальная динамика (пример из параграфа 2.2, когда осуждённые прислушиваются к справедливым сотрудникам). Если же менять и парадигму, и процесс, то снизится конфликтность и, соответственно, многие ресурсные затраты.

С учётом представленных примеров предлагается ввести в научный обиход два термина для обозначения пенитенциарных парадигм: архаичная (иррациональная) и новая (рациональная).

Архаичная ролевая парадигма основана на примитивных знаниях о своей роли, ролях людей, участвующих в отношениях, и процессе в целом. Архаичная парадигма не принимает во внимание такую цель, как исправление осуждённых, а ограничивается лишь предупреждением совершения новых преступлений. При этом данный подход ограничен только необходимостью надзора за поведением осуждённых и соответствующим вознаграждением за исполнительность. Таким образом, архаичная парадигма иррациональна и реактивна.

Напротив, новая (рациональная) пенитенциарная парадигма должна быть проактивной и основываться на глубинном понимании пенитенциарных ролей и процессов, стремиться к совершенствованию знаний, уважению своей и других ролей. Она не должна строиться на ролевой сегрегации тех, кто удовлетворяет потребности, и тех, кто этого не делает. Рациональная парадигма предполагает восприятие критики и конструктивную реакцию на неё, а при её разработке в основу необходимо заложить принцип о том, что поведение человека не должно стимулироваться только лишь принуждением и вознаграждением.