Среди паксов

Первое время я всюду раздавал свои визитки, предлагая съёмку интерьеров и меню. Звонков было мало. Но в какой-то момент настал перелом: телефон стал звонил почти ежедневно, какие-то незнакомые люди ссылались на моих бывших заказчиков, которые дали им мой номер. Дело наконец пошло, сарафанное радио заработало.

Однажды утром меня разбудил звонок: вы фотограф? Можем ли встретиться? Можем, конечно, почему нет… А что надо снимать? А вот давайте встретимся и обсудим.

Ну ладно, думаю, мало ли, не хотят до встречи раскрывать карты. Не вопрос. Где встретимся? Отель Магнолия. А он как раз в 500 метрах от моего дома.

Через час был на месте, оглядываясь по сторонам. Старое здание, в весьма среднем состоянии, симпатичных ракурсов – кот наплакал, как это эффектно отснять – не очень понятно…

Два заказчика, встретившие меня в лобби, оказались израильтянами. Шолом, как говорится, меня зовут Никита, будем знакомы.

Просят показать мои работы. Открываю ноутбук, начинаю пытаться произвести на них впечатление картинками фильдеперсовых пятёрок с казино, но потенциальные заказчики смотрят на них совершенно без интереса. Странно.

– А людей вы снимаете?

– Конечно.

– А можете показать?

Тут уже оба прильнули к экрану и начали что-то живо обсуждать на иврите.

– Нам нужно что-то вроде такого, – палец израильтянина упёрся в экран, на котором было изображение не сильно одетой барышни.

– Хм… Что вы имеете в виду?

– У нас десять девушек. Их надо красиво сфотографировать. Каждую. Для каталога. Без одежды.

Тут наконец до меня дошло: ребята рулят одним из местных борделей. На Северном Кипре их было десятка полтора, на глухих дорогах, ведущих в никуда, одиноко стояли уродливые здания с неоновыми вывесками Night Club.

– Поехали и ты сам всё увидишь! – израильтяне вскочили и прыгнули в «мерседес» S-klasse. Ну правильно. Кто ещё на Северном Кипре ездит на таких машинах? Русские да сутенёры.

Русский фотограф сел с сутенёрами в Мерседес, и мы поехали в клуб.

Я соображал, как правильно соскочить. Браться за эту работу не было никакого желания. Но сказать: «Нет, парни, я не такая, я не буду это снимать» – непрофессионально.

Так как же сказать «нет»?

В дневное «нерабочее» время клуб был похож на провинциальную общагу. Коридор, из которого можно было попадать в номера, был весь завешан верёвками, на которых сушилось бельё. Из распахнутых дверей доносился жуткий запах чего-то, готовящегося на электрических плитках. Барышни, преимущественно из Молдавии, Киргизии и Казахстана, сновали туда-сюда с посудой, мокрым бельём и досками для глажки.

Израильтяне крикнули о всеобщем построении. Сотрудницы заведения выползали в коридор с недовольным видом, поправляя полотенца и халаты. Всё, что предстало передо мной, выглядело совершенно ужасно и асексуально.

К этому моменту я принял решение бить врага заградительной ценой. Абсурдно высокой. Хамской.

Пройдясь мимо строя и оценив масштабы предстоящей работы, кивнул израильтянам: можем удаляться для обсуждения деталей. Вольно. Разойдись.

Мы сели в пустом зале, где по ночам гремит музыка и девушки танцуют на шестах, а сейчас было пусто и тихо, размешали сахар в принесённом чае, и я, хмурясь и изображая серьёзный мыслительный процесс, вкратце обрисовал им ситуацию: работа сложная, долгая, муторная, девушки – совсем не богини, пока найдёшь нужный выгодный ракурс, пока со светом разберёшься, потом ретуши будет вагон со всеми этими прыщиками… Наморщив лоб, наконец резюмировал:

– Две с половиной тысячи евро.

Израильтяне оцепенели. Такого они явно не ожидали. На Северном Кипре гонорары обычно были на порядок меньше.

После небольшой паузы бизнесмены застонали о том, что это немыслимо дорого, что они столько не смогли бы заплатить даже если бы их дела шли отлично, а они шли очень плохо… На что я развёл руками: простите, парни, но торг здесь неуместен.

Прощаясь у моего дома, те буркнули: «Мы подумаем». Я с облегчением вздохнул про себя: мой план сработал, клиенты отвалились.

А на следующий день прозвучал звонок от работников интимно-развлекательной сферы. Торговаться будут, подумал я.

– Мы согласны. Две с половиной тысячи. Когда сможешь начать снимать?

Вот тут я был ошарашен и взят врасплох. Я совершенно не предполагал, что они могут согласиться. Это было абсолютно исключено.

Но они согласились. И что теперь?! Ужас был в том, что в этот момент отказываться уже было поздно. И, кроме всего прочего, за такие деньги работу надо было не просто сделать, а сделать безукоризненно.

Отлично, мудила, поздравил я себя. Собственноручно загнал себя в этот капкан.

В том борделе я провёл два дня, с раннего утра и до восьми вечера, когда заведение открывало свои гостеприимные двери. Два дня съёмок, день ретуши – и я сдаю работу. Заказчики в абсолютном восторге. Платят мне положенный гонорар. Столько за три дня я не зарабатывал на Кипре ни до, ни после.

Но эту долгую историю я не стал рассказывать дознавателю-сутенёру. Просто кивнул, мол – откинулся тогда, гражданин начальник.

* * *

– Елена Вячеславовна, а наш транспортный отдел в Фейсбуке? Я имею в виду, начальник, водители, у них есть аккаунты в Фейсбуке? Мне нужно знать. Но вы же эйч ар. Нужно. Нет, не по работе. Просто я из Сочи только что. Сделала много фото. Там в купальнике. Я не хочу, чтобы видели транспортники. Нет, эти пусть смотрят. Михайлов из бухгалтерии у меня в друзьях. Пусть смотрит. Все пусть видят. Мне нечего скрывать. Только чтобы эти не видели. Из транспортного. Они есть в Фейсбуке, вы не в курсе?

* * *

Пассажир подошёл к машине. Открыл переднюю дверь. Начал выкладывать предметы: бутылочку воды в карман снизу, мобилу в дверную ручку, туда же горсть леденцов в скрипучей обёртке.

Затем открыл заднюю дверь. Положил на сиденье портфель. Снял пальто и ловко сложил его вчетверо. Снял пиджак и уложил на пальто.

Наконец сел на переднее сиденье, отрегулировал кресло по всем направлениям всеми регулировками, пристегнул ремень, вытащив из-под него роскошный галстук, чтобы не помялся. Принюхался недовольно к фенольным ноткам нового салона хендая, затем, очевидно, решил, что это не худший вариант – и наконец скомандовал «поехали».

В Митино мы пробирались в час пик целый час, рискуя опоздать на спорт, а надо заниматься, нельзя пропускать, очень дорогой абонемент (непонятно, правда, неужели, если опоздал к началу, – потом не пустят внутрь, это что, Большой театр?!).

Рассказал вкратце свою биографию, затем почти заполнил резюме, поведав про карьерный рост, успешный переезд из Питера в столицу, покорение бизнес-олимпа, которой он сейчас осуществляет. Примерно до Белорусской ругал Путина и кровавый режим, но от Динамо уже сменил тон на слегка примирительный, а после Алабяно-Балтийского тоннеля и вовсе резюмировал, что «с этими мудаками по-другому нельзя».

На тренировку мы опоздали, и он попросил выкинуть его напротив магазина «Красное и Белое».

Чаевых не оставил.

* * *

Вслед за назначением заказа немедленно получаю звонок от пассажира.

– Здравствуйте. Это мы на Рокотова вас ждём. У вас машина затонированная?

– Здравствуйте. Нет.

– А почему?!..

Я задумался.

– Она и так красивая. Без тонировки.

– При чём здесь красивая? Я вас не об этом спрашиваю. – Пассажир нервничал: – Девушку будет видно снаружи на заднем сиденье?

– Хм… под определённым углом, наверное… Девушка голая? Мёртвая? В чём проблема, если её будет видно?

– Не мёртвая, остряк. И не голая. Ладно, подъезжайте прямо к подъезду. Встаньте строго напротив.

Подъехал. Встал. Из подъезда в ночи выпрыгнула пара. Мужчина посадил назад даму. А сам скрылся обратно в дверь с тусклым фонарём.

– Поехали быстрее!.. – умоляющим тоном простонала девушка, сидящая в незатонированной машине.

Мы поехали. Быстро. Насколько позволяет мотор.

Впервые получил на чай больше, чем стоимость поездки.

* * *

– Волгоградский проспект, дом 6?

Я поздоровался с пассажиркой, плюхнувшейся ко мне в такси, и спросил, куда мы едем: забираю её я перед офисным центром, где клерчата шумною толпою высыпали на морозную улицу, уставленную ожидающими их машинами.

– Нет, мне на Амундсена.

– Извините, вам нужна другая машина. Я на заказе на Волгоградский.

– Да какая разница?! Вам не всё равно, куда ехать?

– Эмм… Мы, таксисты, бывает, устраиваем свингерские вечеринки, на которых меняемся пассажирами, но сегодня обычный день, а у нас всё строго: заказ надо выполнять со своим пассажиром. Не с чужим.

Менеджер среднего звена недовольно надула губки, отстегнула ремень и вышла прочь.

* * *

Каждый таксист знает, что когда-нибудь ему повезёт. Не сегодня, так завтра. Не завтра – так послезавтра.

Справедливость восторжествует. Даже если совсем потерять в неё веру. Если всё против тебя. Если затащило в Восточное Бирюлёво и не отпускает оттуда часами. Всё равно говоришь себе: когда-нибудь всё наладится.

И получишь тот самый заказ. Нет, не золотой. Платиновый. Бриллиантовый. Ради которого и выходил на линию все эти годы.

Это таксишный джекпот. Это Орден Святого апостола Андрея Первозванного.

«Заказ нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждёшь». Где-нибудь в Домодедово, под проливным дождём, вдруг постучит в окно девушка с промокшими волосами: откройте багажник, пожалуйста…

Выскочишь бесстрашно под дождь, а там Моника Беллуччи молодая.

– Поможете с чемоданами? Очень тяжёлые: привезла много прошутто… Вы любите прошутто?

У вас такая милая машина. Что это? «ниссан альмера»? 2016 модельный год? Такая вместительная и просторная. Можно закурить? Я оплачу штраф, если что.

Ужасно проголодалась. У меня тут есть бутерброды, хотите? Запить – могу предложить Тархун. Вы любите Тархун? Я обожаю. Только из-за него и езжу в Россию.

Кстати, у меня наличные евро. Вы принимаете евро? Давайте я заплачу вперёд. Вот, 500. Этого ведь достаточно? Спасибо.

Откуда так хорошо знаю русский? Учу его уже второй год. Познакомилась на Мамбе с одним русским… Топ-менеджер нефтеперерабатывающего завода. Ходит в спортзал. Врёт, что не женат…

Что вы делаете завтра? Во сколько выходите на линию? Меня сейчас довезите до Ритц Карлтон, а завтра хочу обзорную экскурсию по Москве: собор Василия Блаженного, Пушкинский музей, Измайловский Кремль, Царицыно… Сможете меня повозить? Дайте свой номер. И запишите мой. Плюс тридцать девять… Вы женаты? Тогда не надо писать полное имя, вдруг жена… Ну, вы понимаете…

Что, уже приехали? Так быстро! Сколько же лошадей у вас под капотом?!.. Я сама достану чемоданы, не волнуйтесь. Наберите меня завтра, как выспитесь. Договоримся, во сколько встретимся. Я могу на метро куда-нибудь подскочить, где вам будет удобно меня забрать. Чтобы вам тут не крутиться в центре. Во что превратил оленевод прекрасный город! Нигде не припарковаться толком. Я вас понимаю. Чао. До завтра.

* * *

– Глафира, здравствуйте. Уже еду. Уже в такси. Да, на Павелецкий. Завтра утром там буду. Пришлите мне, пожалуйста, на почту молитву третьего шага. Я так-то помню… Но не дословно… Третьего. Или четвёртого. Короче, молитву, в рот она ебись.

* * *

– Здравствуйте! Куда мы с вами поедем?

Приветствую пассажирку в каком-то ультрамодном полушубке. Таксометр показывает, что конечная точка маршрута не введена: едем «по указанию». Значит, клиент сам сообщит адрес.

– Здравствуйте. Я вам сейчас объясню. Вот там поверните…

– Направо? Налево?

– Слушайте, я не знаю, вот так поверните, вот туда и потом прямо… – Вижу боковым зрением, что дама активно жестикулирует.

– Простите, я смотрел вперёд, куда повернуть?

– Ну вот так сначала, потом прямо… И там дальше поворот будет.

– Может, вы мне адрес скажете? Так будет проще. Куда мы с вами направляемся?

– Я не знаю адрес. Там, знаете, такое кирпичное здание на набережной… Понимаете?

– А где это хотя бы приблизительно?

– Так, я лучше покажу. Ехайте прямо и где машина синяя развернитесь.

– Там нельзя развернуться. Тут одностороннее движение. Просто назовите место, куда нам ехать?

– Да не помню я. Набережная. Дом тот знаете? Страховая ещё рядом. Как её… Забыла.

– «Дом на набережной»? Красный Октябрь? Там кирпичное…

– Давайте туда.

– В смысле, я угадал? Красный Октябрь?

– Да не знаю я, говорю же. Но поедем на ваш Октябрь. Мне уже пофигу.

* * *

– Елена Константиновна? Ой, Станиславовна. Здравствуйте, моя дорогая. Егоров. Из театра, помните? Да, да, всё верно. Только – уже продюсер. Да. Спасибо. Я по делу. Нам снежинки нужны. Артистки. С хореографией. До середины января. Срочно. Всего шесть, но двух я уже нашёл. Выручайте. И леший нужен.

Пассажир со скрипучим писклявым голосом, позвонив минуту назад по телефону, вдруг перешёл на бархатистый бас.

– Нет, Миронов не харизматик. Да, у нас леший – харизматик. Очень жаль. Неужели никого? Понимаю, понимаю, но вдруг… А снежинками поделитесь? Мы заплатим. Ближе к концу января. Щедро заплатим, как обычно. Станкевич – прекрасно, очень эффектная артистка, согласен. Уточните у неё. Григорян не надо, слишком большая грудь. Что? Да нет, она в костюм не влезет. Уверен. Это же снежинки. Два спектакля в день. Эту не помню. Талантливая?.. Присылайте всех. Про лешего подумайте. Не можем найти. Серб? Нет, серб не подойдёт. Хотя, погодите, там текста мало. Давайте серба. Но только если харизматичный. Договорились. Обнимаю.

Закончив разговор, продюсер перешёл на свой обычный писклявый:

– Во двор не будем заезжать, я у Пятёрочки выйду. Только багажник откройте, я посох достану. Спасибо.

* * *

– Петь, попроси водителя сделать потеплее…

– Конечно, котик… – отвечает вкрадчиво Петя, обнимая спутницу на заднем сиденье, а потом окрепшим голосом уже мне:

– А вы не могли бы сделать потеплее?

– Да, конечно, – отвечаю я Пете, делая вид, что котика в машине будто бы и нет, – вот так нормально?

Петя снова переходит на вкрадчивый голос и обращается к любимой (надеюсь) барышне:

– Котик, так нормально?

– Так нормально. – тихо отвечает барышня Пете.

– Отлично, спасибо! – доносит до меня мысль Петя.

Вы ж мои котики. Вы ж мои зайчики.

* * *

– Таксистам-то хорошо…

Это было неожиданное начало разговора. Я чуть не продолжил «…в таксопарке его ждёт девушка», но решил взять паузу и многозначительно посмотрел на пассажира.

Тот продолжал:

– Двадцать минут и срубил четыреста рэ. Не напрягаясь. Если бы нам в институте платили четыреста за двадцать минут… А мы там, между прочим, головой думаем.

Я утвердительно кивнул: в способности пакса думать головой я уже не сомневался.

– У нас если не берёшь учеников, хуй что заработаешь. – резюмировал мрачно преподаватель.

– Вы филолог, наверное? – решил наконец включиться в дискуссию рубящий бабло таксист, то есть я.

– Да. Как вы догадались?!

– Русский у вас красивый. Литературный.

– А вот таксисты часто вообще не говорят по-русски. Я вчера ехал с одним чуркой, так он вообще еле слова складывает в предложения.

– Вот бы и взяли ученика.

– Да откуда у него деньги-то?!

– Он же таксист. Срубает по четыреста за двадцать минут.

Преподаватель замолчал.

* * *

– Володь, успокойся, у них так не принято!

Барышня пытается унять разгорячённого молодого человека.

– Мы деньги платим! Дохера платим.

– Они не могут…

– Да всё они могут, котик! Просто не хотят. Это позиция. Мы музыку заказываем. А у них позиция.

– Говорят, нельзя. Значит, нельзя. Чего ты начал ругаться с ними?

– Да не ругался я. Выяснял. Чего они из себя строят? По-человечески же… Один раз ёбнуть. Два. Максимум секунд тридцать позвенеть. Чтобы торжественно. Так упёрлись на ровном месте.

Видя, что девушка занимает слишком компромиссную позицию, молодой человек стал объяснять мне суть проблемы, видимо, желая заполучить хоть какого союзника в вопросе:

– У нас венчание там, понимаете. Приедем на нескольких машинах, прямо в те ворота, откуда мы вышли. А над воротами колокола. Я попросил, когда мы будем подъезжать, чтоб те позвонили немного. Бам-бам-бам, нам долго не требуется. Ну знаете, как если в порт судно заходит, оно гудит…

– Володь, не надо судно!

– …а эти козлы в рясах говорят, только на службу можно звонить. Я спрашиваю, в чём проблема? У нас такой день торжественный. И денег мы нормально платим, между прочим.

* * *

– А давайте поедем здесь налево, – пассажир немедленно начал командовать парадом, стоило нам отъехать от подъезда, – а потом выскочим на Хорошёвку.

Я притормозил, соображая, какой именно маршрут мне предлагают. Навскидку он был вдвое дольше обычного, очевидного, который мне нарисовал навигатор.

Проверяю: точно. Обычный – 15 минут. Маршрут пассажира – 38 минут.

– Так ехать намного дольше и дальше. Вы хотите там по дороге остановиться?

– Нет, не хочу. Просто поедем той дорогой. Не стойте. Мы теряем время.

Седовласый дядечка говорил это спокойным уверенным голосом. Я ответил ему таким же спокойным:

– Если вы поменяете детали заказа и мы поедем по таксометру, по фактическому пробегу и времени, никаких проблем. Но зафиксированная в заказе цена рассчитана по маршруту короткому и быстрому.

– Ничего я не буду менять. Поехали.

Я поехал. Естественно, по тому пути, что рисует мне программа.

– Вы не туда свернули. Я сказал налево. Вы путаете право и лево? – уже чуть более напряжённым голосом начал вещать пациент.

Я включил поворотник и прижался правее на автобусную остановку, остановился и включил «паркинг».

– Вряд ли я что-то испорчу себе в части оценки этой поездки, вы уже мной недовольны и наверняка поставите единицу в любом случае. Так что, я предлагаю вам или продолжать ехать по маршруту, который вы оплатили, желательно молча, или выйти прямо здесь и заказать другую машину.

– Мне не нравится ваш тон.

– А мне не нравится ваш, получается, мы квиты. Едем или вы выходите?

После пятисекундного молчания:

– Едем.

* * *

– Ой, только не Робби Вильямс!..

Пассажир испуганно заголосил, и я спешно переключил трек.

– Сорян, – продолжил он потухшим голосом, – у меня жена бывшая… прошлая… Ну короче, та жена, что была… Его постоянно слушала.

Я аккуратно кивнул, дескать, понимаю.

– А знаете, верните его обратно. Песня-то хорошая, на самом деле.

Я щёлкнул два раза по кнопке и снова зазвучал Робби Вильямс.

– Нынешняя жена, которая сейчас, в смысле… Она Рианну очень любит.

Я снова кивнул, хотя и не понимал, к чему мне эта информация.

– А вот вам больше Рианна нравится или Робби Вильямс?

Я на всякий случай беспомощно пожал плечами, чтобы не промахнуться в выборе.

– Вот и я не знаю… – выдохнул обессиленно мужчина и надолго погрузился в какие-то мысли.

* * *

– Ух ты! Моего мужа тоже зовут Никита. Он сегодня в командировку улетел. В Краснодар.

– Ничего себе, совпадение!.. – я постарался как можно естественней удивиться, даже не знаю зачем.

– До следующей пятницы. – добавила пассажирка. – А оттуда в Керчь.

– Здорово! – я снова поразился своему притворному восторгу.

– У нас двое детей, мальчики…

Я посмотрел на навигатор: ехать ещё минут восемь. Надо было менять тему.

– Музыка не мешает? – спросил я и, не дожидаясь ответа, сделал чуть громче.

– Что вы, я музыку обожаю! Я в детстве ходила в музыкальную школу, очень её любила, преподаватель была такая чудесная женщина, я так ей благодарна…

Далее следовал десятиминутный рассказ о детстве и юношестве. Вы спросите, почему десять, если ехать оставалось всего восемь?

Да потому что две минуты я слушал рассказ уже после того, как я привёз девушку по адресу и она рассчиталась.

* * *

– Вы совершили две ошибки, знаете, какие?

Пассажирка приготовилась уже выходить из машины, но решила донести до меня сокровенное.

– Одну точно знаю.

– Какую? – тоном учительницы по химии не унималась дама.

– В детстве не мечтал стать космонавтом. А у них пенсии отличные…

– Я не об этом. Вы там затормозили перед светофором. Помните? Зачем?

– Он горел красным…

– Ну и что?! Никого же не было вокруг. Спокойно могли проехать. Привезли бы клиента пораньше.

– Вы спешили?..

– Я бы вам сказала, если бы спешила.

Недовольная пассажирка покинула салон. Про вторую ошибку я не стал спрашивать.

* * *

Заказ к офису Роскосмоса.

Едем.

– Остановите, пожалуйста, у Пятёрочки.

«Сухарями затариваться будет», подумал про себя.

* * *

Ужасно гламурная девушка в умопомрачительном полушубке и модных сапожках погрузилась в Шереметьево и начала общение по носимому абонентскому терминалу подвижной цифровой связи марки Айфон.

Причём связь осуществлялась симплексная: сначала передача, потом приём, путём обмена аудиофайлами в каком-то (видимо) чате.

А поскольку головными телефонами стереофоническими динамическими, входящими в комплект поставки, девушка не пользовалась, на всю Афродиту раздавались громкие вопли, которыми девицы обсуждали Диму.

Дима, как водится, поначалу казался нормальным типом, но потом выяснилось, что такое же говно, как и все остальные. Хоть и заплатил премию в пятьсот долларов.

* * *

– У меня деверь вечно кладёт свой айфон на яйца. А вот вы молодец.

– Что, простите?!..

– Деверь, говорю, вечно кладёт телефон между ног на сиденье, когда рулит. А вы убираете аккуратно вот туда, под магнитофон…

Я машинально устремил взгляд в надир, телефона там действительно не было, я и впрямь не кладу его туда.

– Там же излучение, радиация, а он как будто этого не понимает! – продолжал сокрушаться пассажир, – Я ему всегда говорю: не надо. Я волнуюсь.

– За телефон?.. За сестру?

– Да не за телефон! – мужчина махнул рукой жестом абсолютной безнадёги. – И не за сестру. Она уже развелась, кстати.

* * *

Группа молодых людей (в составе двух особей женского пола и двух – мужского) всю дорогу обсуждают проблему какого-то Васи, который расстался с Машей, а у Маши новый хахаль и теперь есть риск, что Вася сильно по этому поводу опечалится.

– Знаете, у меня в детстве была машинка радиоуправляемая, – начал издалека один из ребят, – с такими большими колёсами, как у американских бигфутов, любимая, но я потом вырос и забросил её на даче. А недавно приехал и увидел, как с ней играет племянник. И вот племянник считает, что эта машинка его. Когда я это услышал, я был в бешенстве: я-то знаю, что машинка моя, просто я её забросил, но она моя. Так вот и Вася, как только увидит, что машинка уже кем-то присвоена и кто-то считает её своей… Надо ждать, короче, пока машинка к нему вернётся. Другого выхода тут нет.

Затем помолчал и вдруг обратился ко мне:

– А вы как думаете?

Я важно повращал глазами и произнёс авторитетным тоном:

– Можно же купить другую машинку. Поновее. С колёсами… побольше. – Я показал руками, как выглядят колёса побольше.

Такого фурора у пассажиров я не производил ранее вообще никогда.

Я проникал в самые секретные и охраняемые дворы, куда обычно вахтёры не пускают такси, чтобы подать машину к подъезду. Я успокаивал самых истеричных детей. Я давал советы о том, где крестить детей. Даже где рожать (клянусь!). Я помогал настраивать фотоаппараты и телефоны, я разрабатывал планы по уходу с радаров от бдительных мужей и жён. И всё это успешно.

Но именно сегодняшняя реплика вызвала самые бурные восторги. После чего молодёжь позвала к ним – пить виски.

Нет, мои дорогие. Мне работать надо. Вы давайте там без меня.

* * *

Подошёл к концу четвёртый месяц в такси.

Стало понятно, что меня хватит надолго, а первое время я в этом был совсем не уверен. Другой вопрос, а надо ли мне это будет затягивать надолго? Надеюсь, что нет.

Внезапно вскрывшееся графоманство отчасти скрашивает унылую работу, которую многие считают весёлой, забавной и полной удивительных встреч с интересными людьми. Надо отметить, что и работу фотографа, во многом унылую и весьма непростую, тоже считают весёлым времяпрепровождением…

Интересные люди, меж тем, действительно попадались – раз десять. Из них раз пять это были мои знакомые, которых я куда-то возил.

Оказалось, что работа эта довольно азартная.

Во-первых, для меня это в целом был определённое испытание: смогу ли? Конечно, я и без таксования знал, что люблю рулить и относительно легко нахожу общий язык с разными людьми, но вот смогу ли стать кем-то вроде хорошего таксиста – уверен не был. Я и сейчас не уверен, хотя и надеюсь, что стал неплохим, как минимум.

Во-вторых, мне очень интересно изучать, как устроен тот или иной бизнес и немедленно лезть исправлять что-то, что требует исправления. Такая вот поимка блох, их вычёсывание – тоже азартная штука, и я немедленно впрягаюсь, даже если об этом не просили.

В-третьих, есть вероятность, что таксование принесёт какие-то неожиданные побочные плоды. Я традиционно кокетничаю и отмахиваюсь от разговоров про книжку, но раза два в неделю стабильно задумываюсь о том, а не засесть ли за эти тексты, не поправить ли там кучу грамматических ошибок (пишу с телефона чаще всего, «с колёс», бегло и ужасно безграмотно) и, сделав беглый аудит написанного, не отнести ли их кому-нибудь, кто даст дельный совет, что с этим делать?

И, знаете, почему не сажусь? Боюсь, что услышу громкое ржание в ответ и рекомендацию растопить этим барахлом какую-нибудь печь. Я трус. Увы.

Афродита, моя нынешняя боевая подруга, ведёт себя в целом достойно. Даже несмотря на то, что моё с ней знакомство началось весьма странным поступком с моей стороны. Я сел в новую машину, залез в меню, изучил его и поправил все необходимые пункты, включая тот, что отвечает за приглушение музыки при работе заднего парктроника, после чего включил реверс и начал медленно катиться назад под приглушённую музыку, ожидая, когда же машина заорёт «тормози». Афродита молчала как рыба об лёд, лишь негромко уткнулась бампером в забор.

Парктроников на ней попросту не было. Но был пункт меню и приглушение музыки…

Я сел в новую машину и первым делом тюкнул её задом об забор. Несильно, без следов, но всё же… Но корейская дурнушка на меня не обиделась, надеюсь. Как не обижается и на мои комплименты касательно её внешности и способности разгоняться и тормозить. Мы поладили.

Периодически мне начинают весело сигналить и приветствовать жестами водители соседних машин. Я отвечаю взаимностью, хотя часто даже не узнаю сидящих внутри. Не очень понимаю, что делать с этим… И можно ли здесь чего-то делать вообще.

Сейчас поставил себе условный план дотянуть до февраля, ударно работая, а дальше начну кумекать, куда двигаться, и кем я хочу стать, когда вырасту.

* * *

– Вы ведь пьющий? – пассажир тревожно смотрел на меня.

– Как вам сказать, – начал я неопределённо, соображая, к чему такое неожиданное начало разговора, – выпивающий, как минимум…

– Это хорошо!

– Вы так считаете?

– Я вот в завязке. Понял, надо тормозить. Сейчас уже пять месяцев сижу на Новопассите.

– В каком смысле?!

– Буквально. Я его перорально… В пределах одного флакона в день. Вы знаете смысл слова «перорально»?

– Конечно.

– А то тут один услышал и чуть с кулаками на меня не полез. Остановимся у аптеки, хорошо? Я тут все аптеки знаю. Вон там давайте, не у этой, в этой дорого. Дальше. Видите? 16-й дом. Там триста рублей. А в этой – шестьсот.

Мы остановились у аптеки на Кутузовском, пассажир сгонял за пузырьком.

– Я тихонечко. По глоточку. И, знаете, никакого алкоголя не нужно. Очень расслабляет.

– Может, всё-таки лучше винца? Чем глушить это. Побочка там должна быть.

– Вино это ваше стоит дорого. Шираз-хуяз, это не бери, там танины, здесь кислотность, там пробка с грибком… А это – встряхнул и отпил. Я привык уже. Вам не рекомендую. Вы ещё молодой. А мне самое оно. Я тут вздремну, ладно?

* * *

– Это мы сейчас в караоке! – пояснила девушка, включившая на мобиле просмотр видео с поющими «Музыка нас связала» пациентами. – Песня моего детства!..

Когда композиция смолкла, последовал аккуратный вопрос:

– Вам какую поставить песню: Смайл или Филингз? Я пела одна.

Мне было трудно выбрать, и я решил оттянуть удовольствие.

– Смайл Чарли Чаплина?

– Кого?! Вы что… Клоуна? Нет, Майкла Джексона.

Запись песни, меж тем, никак не находилась в недрах телефона. Мы бегло пробежали по всему репертуару, включавшему в себя песни Плот, Старое кафе, Есть только миг между прошлым и будущим, пару неизвестных мне произведений и тут на беду батарейка айфона издохла и горловое пение прекратилось.

– Мы всегда с девочками в это караоке ходим, – заполняла неловкую звуковую паузу пассажирка. – У нас типа традиция. Там главное не набухаться в слюни. Кстати, сколько времени? Пиво не поздно ещё взять в Перекрёстке?

* * *

– Как вы хотите поехать? – обращаюсь к даме в соболях, – можем по Большим Каменщикам, можем по набережной. Время одинаковое.

– Мне всё равно. Вы как хотите?

– Я бы выбрал набережную. Там романтичнее.

Молчание секунд десять.

– Дожили. «Романтичнее»!.. Вы на самом деле таксист?!. Я начинаю волноваться. Мне звонить мужу?

– А чего вы опасаетесь? Что я маньяк?

– Для маньяка вы сами слишком романтичный. Поехали по набережной, вы правы.

* * *

– Я езжу только комфорт-плюсом и иногда бизнесом, – рассказывала мне вкусно пахнущая духами пассажирка, – даже просто комфорт перестала заказывать. Представляете, однажды едем с одним… Кстати, у вас можно курить систему нагревания табака? Спасибо. Я в окошко. Так вот. Едем. И водитель всё время что-то пишет. В телефоне. Строчит. Тык-тык. Я ему сделала замечание, конечно… Но аккуратно. Мало ли, что…

– А он?

– Ну извинился, конечно, но я же вижу: весь погружён куда-то туда.

– Едет плохо? На ходу пишет?

– Да нет, едет нормально и пишет на светофорах. Но всё равно! Что там такое важное может быть, что нельзя подождать, пока я выйду?!

Я задумался, выбирая из множества вариантов самый подходящий.

– Вдруг он девушке писал.

– Да какой девушке! Ему лет двадцать. Девушке… Откуда у него девушка? Он же таксист. Да и что он так долго ей писать мог?!

– Ну не знаю… Что она совершенно прекрасная, например.

– Это можно и быстро написать! – буркнула дама.

– А вдруг он развёрнуто излагал?

– Ну хорошо, хорошо. Я отчасти неправа. Но он же потом мог написать… – Дама закурила вторую систему нагревания табака.

Я продолжал:

– А вдруг она сказала, что выходит замуж за другого? И времени не было совсем? Вдруг это был единственный шанс успеть сказать, что её глаза, как два бездонных озера…

– Вы выдумываете!

– …в которых он тонет каждый раз, когда в них смотрит? Что её губы как…

– Ну всё, всё, мне уже стыдно, вы добились своего, поздравляю! Я типа разрушила чью-то любовь, да?

Я пожал плечами.

– Кто знает. Может, он и она найдут себе других. И будут их так же любить. Но какова вероятность, как думаете?..

* * *

– Я тут, между прочим, в чулках! – визгливым тоном сообщила мне юная мамзель.

Если бы я не рулил в этот момент по Новому Арбату, то наверняка бы обернулся и рассмотрел колени пассажирки, но отвлекаться нельзя: мы лавируем в потоке обезумевших от радости выходного дня москвичей и гостей столицы.