Проект «Паприка»

6

А потом появилось. Словно после перезагрузки.

Системные надписи больше не отображались на забрале, а плавали прямо в сознании, как рыбы. Каменев увидел через камеру на шлеме. Никакого мха больше не было. Ни живой биомассы, ни зарослей на стенах. Только самый обычный бетонный тоннель, ведущий в темноту.

– Аликс, ты меня слышишь? – его голос звучал из колонок шлема.

Каменев сделал шаг и не ощутил ничего особенного. Разве что тяжесть пропала и идти было легче. Он ощупал свою правую, человеческую руку и ничего не почувствовал. «Я все еще младший инженер Каменев или нет?» Но никто, кроме него самого, не мог ответить на этот вопрос.

Фонарь подсветил в конце тоннеля очертания тяжелой железной двери. Каменей с трудом открыл ее и вошел внутрь. В длинном помещении с низким потолком горели тусклые люминесцентные лампы. По бокам стояли компьютеры в два ряда, а в дальней части комнаты – столб, уходящий в потолок. «Или это антенна?» – подумал Каменев. Там же на столе лежала прозрачная капсула с подключенными к ней проводам. В капсуле что-то было.

Красный мох. Комочек размером с монету вздрагивал и сжимался, как живое сердце. Каменев не знал, как именно все происходящее связано с проектом «Паприка», но знал, как все закончить. Он потянулся чтобы выдернуть провода из капсулы, но заметил на экране одного из компьютеров кое-что интересное.

На мерцающем мониторе шла загрузка. Полоска заполнилась наполовину. Каменев сфокусировал камеру костюма и увидел, что это не загрузка.

«Удаление директории «ПАПРИКА». Осталось 57 секунд».

Он бросился к компьютеру. Кнопки отмены не было, диспетчер задач не работал, система не отвечала. «Нейроконнектор, – вспомнил он. – Если подключить «Рафа» к компьютеру, я окажусь внутри системы».

«Удаление директории «ПАПРИКА». Осталось 45 секунд».

Каменев активировал универсальный разъем на руке, подключился к компьютеру и потерял себя в океане текста. Ему казалось, что он захлебывается информацией, минующей органы чувств и поступающей прямиком в сознание.

…достоверно не изучено. Одно мы знаем наверняка: объект можно и нужно использовать в военных целях. Эффект, который он оказывает на неподготовленный разум, превосходит ожидания. Обнаружить его воздействие практически невозможно, трансляция происходит на волнах мозговой активности, к изучению которых…

На мгновение Каменев вынырнул из потока букв и цифр, давая разуму передохнуть. Если нейронную связь с «Рафом» он мог сравнить с купанием в бассейне, то подключение напрямую к базе данных – это спуск на дно Марианской впадины. Он окунулся обратно в убегающую волну символов.

…сопротивление оказывал мозг подопытных, занятых решением каких-либо задач. Так, в группе подопытных, которые во время эксперимента решали математические задачи, воздействию подверглись лишь 45%; в группе, тех кто решал шахматные этюды – 39%; в группе тех, кто играл…

Что-то выбросило Каменева на цифровой берег. Не обращая внимание на выскочившие в сознании предупреждения о неисправности нейроконнектора, он был готов нырнуть обратно. Но какой-то особенно тяжелый файл загораживал ему путь. Он отформатировал его и выкинул в бездну.

…реальными. По сути, они таковыми и являются, но из-за чего происходит подобное пересечение реальностей – пока неизвестно. При этом увечья, травмы и даже смерть подопытных подробно задокументированы, а их причины полностью соответствуют перечню образов, полученному…

Мысленные массивы становились все меньше, вспышки информации – все быстрее. Каменеву едва удавалось следить за крупицами данных, пропадавшими в корзине. Его ждала правда, пускай и обрывочная, и останавливаться он не собирался.

…в такие моменты подопытные замечали предметы, описанные как «красной мох» или «паприка». Очевидно, что объект принимает свое настоящее обличие, когда не успевает…

Он почувствовал, как его самого утягивает туда, где перемалывались терабайты файлов. Ухватившись за системную папку, которая будет удалена последней, Каменев не переставал искать в водовороте информации истину.

…безграничный потенциал. Но мы, вероятно, поступаем с объектом также, как поступили бы первобытные люди со снайперской винтовкой: первым делом они попытались бы использовать ее в качестве дубины…

Экраны компьютеров погасли. Перед тем, как последний байт с жесткого диска улетел в небытие, Каменев отключился. И хотя его уснувшее тело лежало в костюме, загруженное в «Рафа» сознание все равно могло отдышаться. Он повернулся к капсуле, но она была пуста.

Каменев сел на пол. Он не мог закрыть глаза как раньше и просто отключил камеру «Рафа». Так ему было привычнее думать о том, что делать дальше. Что делать с тем, что он узнал. Сюда нагрянут военные. Или спецслужбы. Или кто-то другой, заинтересованный в «Паприке». В лучшем случае его обвинят в госизмене и посадят. В худшем – станет новым подопытным.

«С ума я, может, и сошел, но выбраться отсюда к чертовой матери все еще могу». Каменев включил камеру и фонарь, осмотрел длинное помещение с компьютерами. В дальнем углу была ржавая лестница, а над ней не менее ржавый люк. Каменев поднялся наверх и вылез в длинном застекленном проходе. Только сейчас он понял, почему на станции Перельмана было так тихо.

По обеим сторонам от него за мутными от крови стеклами лежали люди в белых халатах. На полу, на столе, за компьютерами, у непонятных приборов. Все они были мертвы. Каменев выбежал из прохода и очутился большом в кабинете-лаборатории, а выйдя из кабинета – в научном отделе, похожем на его собственный. Никакого лабиринта из коридоров больше не было. Он искал аварийный выход, карту, хоть какой-то указатель. Логотип с вагончиком указывал на станцию монорельса, и он бегом направился туда.

Два охранника лежали чуть поодаль от поста охраны. Каменев подошел к компьютеру и вывел на экран картинки с камер на всех станциях. Камеры работали, а значит, он уже засветился на них. Со станции Колмогорова в его сторону ехал вагон с вооруженными людьми в черных экзоскелетах. Другие люди в черном оцепили вход в институт и осматривали остальные станции. У военных такой формы Каменев никогда не видел.

Среди кучи бумажек на посту охраны он нашел план помещений и удивился. Аварийных выходов на станции Перельмана не было, зато и вправду была система очистки и утилизации отходов. Вход в нее находился в техническом помещений под станцией, и Каменев бросился туда.

Настоящая канализация НИИ «ГРОТ» была намного чище, чем он предполагал, и намного больше. Огромная бетонная труба, границ которой не было видно в темноте, расходилась в нескольких направлениях. Каменев побежал в ту сторону, куда в свете фонаря утекал мелкий ручеек. Труба петляла, и он следовал за водой, пока она не привела его к решетке. Каменев использовал всю мощность единственной рабочей руки и отогнул решетку ровно настолько, чтобы вылезти наружу.

В ночном лесу было темно и холодно. О прохладе Каменев узнал только из-за цифры, мелькнувшей в сознании и обозначившей температуру. Он мчался по обмелевшему каналу, а луна, как запасной фонарь, подсвечивала ему дорогу. Впереди показалась металлическая сетка. Каменев направил оставшуюся энергию в усилители ног и перемахнул через ограждение. Какое-то время он просто бежал по лесу, сам не зная куда и зачем, пока перед ним не раскинулась река. Черная, с белыми кляксами лунного света, она больше напоминала лениво ползущую нефть.

Каменев присел на траву и до него дошло, что он в безопасности. Относительной, потому что «Раф» отключится через пару минут. Вопросы тут же налетели как мошкара, кружившая вокруг. Он выбрался из НИИ «ГРОТ» к чертовой матери, но не сошел ли он с ума? Он узнал все, что мог о проекте «Паприка», но все ли? А что, если красный мох забрался в костюм?

– Ну и пусть. Будь, что будет. Я просто хочу отдохнуть, – сказал он через динамик «Рафа» и прервал выполнение протокола «Сирень».

Он открыл глаза в своем теле и ничего не случилось. Никакие гоблины, демоны или роботы не материализовались из воздуха. Сразу напомнили о себе ушибы и накатила усталость. Не только от тяжести еле-еле работающего костюма, но и от неизвестности, которая ждала впереди.

Он снял шлем «Рафа». Рядом ползла река, убаюкивающе пели сверчки. Он вдохнул полной грудью и выдохнул. Вокруг пахло травой и сиренью.

«Сирень».

– Аликс! – закричал Каменев, подняв шлем с земли, – Ты оказалась права, слышишь? Мы выбрались! Но я не знаю… что нам делать дальше? Что делать с тем, что мы знаем о «Паприке»?

Она ответила сразу и без запинки.

– Здравствуйте! Вас приветствует голосовой помощник. Пожалуйста, придумайте мне имя и назовите себя.

Каменев посмотрел на небо и ощутил себя самым одиноким человеком на земле.