Вдруг, я начал понимать, что мы стоим в обнимку уже около десяти минут. Начинало холодать и стены деревьев будто сжимали нас в своих тисках. Я вспомнил о страхе. Вспомнил грустную иву, поваленный дуб, каменную семью, неподвижно пялящуюся прямо в душу, а деревья слились в один сатанинский хоровод. Внезапно на меня напало ощущение паники. Как далеко мы зашли в чащу? Как выйти отсюда? Она почувствовала мою дрожь, отпрянула и заглянула мне в глаза:
– Холодно становится.
– Да, нам нужно идти.
Мы двинулись в сторону дороги. Деревья давили своей мрачностью. Острые ветки казались страшными пальцами, желающими схватить нас и разорвать на куски. Я ускорил шаг, но в тот же момент я почувствовал, как она остановилась. Я оглянулся, чтобы посмотреть, в чем дело и увидел полные ужаса глаза. Она смотрела в сторону. К ней подкрадывался волк. Никакой стаи. Он был один, с бешенным оскалом и аппетитом, который выражал его пустой взгляд. Я вспомнил, как испугался волков в первый раз. Я вспомнил, как хочу жить. Но в ту же секунду я подумал о юной девушке, стоящей рядом. Я вспомнил ее милый взгляд. И это пробудило во мне желание защитить ее. Бездумно, полезть на рожон, убить ради ее спасения.
Я медленно поднял какую-то корягу, лежавшую у меня под ногами, не спуская глаз с волка. Это зверь пропустил мимо своего голодного взора. Я начал медленно подходить к ней, закрывая ее тело своим. «Безумец! Ты только нашел смысл идти, только забыл о своей бесполезности и пошел за цветами в чащу! Идиот!» – вторил я себе, попутно продумывая, как ударить волка. Хватило доли секунд, чтобы он прыгнул. И чуть меньше мне хватило, чтобы ударить его палкой по носу. Зверь свалился на землю, но вскоре поднялся и оглядываясь, поджав хвост, дал деру. Уже через несколько секунд мы стояли среди деревьев абсолютно одни. Пару секунд в ступоре, и мы рванули к дороге.
Выбежав на теплый асфальт, мы завалились на обочину.
– Я не знаю, что произошло, – задыхаясь и глядя в пустоту сказал я.
– Кажется, ты спас меня, – так же со страхом вглядываясь в лес сказала девушка. – я не знаю, что сказать.
– Ничего не говори. Я должен был это сделать.
Еще около пяти минут мы пытались отойти от этого воспоминания, но это было невозможно. Оно преследовало нас еще пару дней, после того, как мы двинулись дальше. Это была пиковая ситуация. Я никогда не был смелым. Я никогда не бил волков. Я никогда не находился на грани смерти. И уж точно никогда никого не спасал. Впрочем, спустя несколько дней мы вернулись в привычное существование. Мы шли, говорили, иногда молчали, пили ром и наслаждались друг другом.
Однажды, посреди беседы, она внезапно остановилась посреди дороги с задумчивым видом и замолчала. Я подошел к ней:
– Все в порядке?
– Да. Но я хочу кое-что тебе сказать.
– Говори. Ты никогда не предупреждала о том, что что-то скажешь.
– Это важно, – она вновь задумалась. – ты спас мне жизнь. Я благодарна тебе за это! Ты не представляешь, насколько сильно я тебе обязана!
– Ты не представляешь, насколько сильно я обязан тебе.
– Не представляю.
– Как думаешь, зачем мы здесь? – лучшего момента для этого вопроса и представить было нельзя.
– Я думала об этом. Пусть ты и говорил, что ответ может мне не понравиться. Но теперь, спустя долгое время вместе, я поняла, для чего я вообще существую. Сначала мне казалось, что мой путь будет полон людей, приходящих и уходящих. Но ты оказался другим. И теперь я поняла, что этот путь, где бы ни находился конец, я хочу пройти с тобой.
Я вдруг подумал о том, что всю дорогу я думал о поиске каких-то смыслов. Я искал аллюзии в том, что меня окружало. Я искал людей, искал их образы, моменты, всплывающие в отсутствующей памяти. Я не знал, что мне нужно, потому что не имел об этом представления. Теперь, когда я услышал такое, я запутался еще больше. Ведь я не создан ради нее. Я проходил весь этот путь без нее. Я бился со стихией ради ничего. Я пытался найти тупик, я пытался найти себя. Но простая истина в том, что я нашел себя только сейчас. Сколько бы я ни вопрошал пустоту, она была безмолвна. Она безмолвна и сейчас. Но я никогда не задумывался о том, что смысл мы рисуем себе сами. Разве не смысл я видел в преодолении бури? Разве я не видел смысл в ночном сюре? Везде он есть. Главное – определить его для себя, а не пытаться найти аргументы к его отсутствию. Все это время я только и делал, что пытался доказать себе, что смысла нет, чтобы окончательно убедиться в том, что я не нужен. Чтобы меня ничто не остановило. А смысл всегда был внутри моей глупой головы. А сейчас смысл в том, чтобы не упустить чувства. Ведь и чувства надо увидеть, а не просто ожидать их. И я не упущу их: