День пятый.
Доброе утро, друг, как ты? Я все еще довольно странно себя чувствую, но это ничего, пока Шерил со мной, ощущения вполне спокойные, никакой тревоги и грусти. Что сегодня по плану? Если не против, я немного передохну перед важными темами и просто поведаю тебе о своем странствии, так как одно время я просто бродил по свету, знакомился с разными людьми, мы поговорим об искусстве, о науке немного и о том, как на самом деле происходит то, что мы называем “талант”. Думаю, будет довольно интересно.
Первое время я жил в лесу, далеко от людей, чтобы мою внешность уже никто и не помнил, а имя стало легендой. Думаешь, что в лесу непросто? Да, там нет людей, но это ли проблема? Общаться все равно есть с кем и если понять то, как именно лес работает, можно довольно спокойно и радостно жить, а не выживать. Что первым делом ищут люди в лесу? Еду, воду, место для ночлега. Но зачем? Еду и воду можно понять, как и ночлег, но только если ты изначально позиционируешь себя чужаком в этом месте. Если не знаешь, что и где лежит в доме, спроси хозяина, который как никто другой знает свой обитель, так и в лесу: найди животных. Животные могут быть любыми, но скорее ищи животных крупнее, которые будут питаться примерно тем же, что и ты и воду пить из ручья, а не собирать росу с листьев. Так, я начал приспосабливаться в медведям и волкам, которые были ближе всего мне по духу: медведь он как человек, такой же порой неуклюжий, бродит по лесу и ищет чем бы заняться, они, кажется, общаются между собой почти так же, как люди; волки были всегда близки мне, не знаю почему, но если выбрать животное, на которое похож я и мой характер, я бы сразу назвал волка. Они на самом деле довольно мирные и страх перед ними вообще не оправдан: не желай ему зла, прояви уважение, поклонись грозному хищнику, и он тебя примет. Меня ни разу даже не пытался ранить волк или медведь, они принимали меня как своего: вместе с медведями я ходил рыбачить, собирать ягоды; вместе с волками на охоту ходил, хотя конечно же они сильнее и быстрее, так что в охоте я очень сильно уступаю им, но у меня есть разум и руки, поэтому я при них расставлял ловушки, какие-то из них зверям не нравятся, это сразу видно, волк начинает мотать головой, будто говорит: “нет, это совсем не годится”, а медведь начинает махать лапами, всем своим видом показывая: “убирай скорее, нельзя так”. У них есть душа, сознание, они могут общаться с тобой, но не так, как люди, у них свой способ, звери смотрят на тебя, двигают головами, машут лапами, все это складывается во вполне осознанный ответ.
Первое время мне было довольно тяжело. Было все для жизни: еда, вода, место для сна и прекрасные друзья-защитники, но все же порой я тосковал по былому, по людям, по деревенской жизни. Именно в эти моменты животные проявляют себя более человечными, чем люди: медведь шел обниматься, как только чуял, что я грущу; волк клал свою голову мне на колени, а я, гладя его грубую шерсть, рассказывал всей собравшейся стае о том, какой была моя жизнь среди людей. Они откликались, они точно понимали меня: когда я говорил о чем-то светлом, их глаза будто улыбались, как у людей, когда те улыбаются искренне, а когда я говорил о том, что меня хотели убить в моей родной деревне, посчитав колдуном, волки начали скалиться, а медведи фыркать и махать лапами, будто отмахиваясь от этих слов, вороны недовольно каркали, а белки яростно царапали деревья. Вокруг меня со временем собирались все обитатели леса, которые были недалеко и способны услышать мой голос.
Это время прошло не зря, я на всю свою жизнь научился чувствовать природу, понимать животных, ощущать то, что они чувствуют. Это не раз помогало мне, когда я переходил через леса: звери помогали мне найти путь, найти еду или воду, если в этом была необходимость, защищали меня, если кто-то из людей пытался напасть на меня во время моего пути. Так, когда было решено выйти к людям снова, я обсудил это с лесными братьями и они отправились со мной: пятеро волков и двое медведей пошли со мной, поддерживали меня. Людям было довольно странно видеть рядом с собой волков и медведей, но они видели, что мои спутники ничуть не опасны, поэтому со временем все жители деревни, в которой я остался, перестали испытывать страх перед моими “питомцами”. Со временем те, кто вышел со мной из леса, отжили свое и это была моя первая серьезная потеря, которую перенести было тяжело: волки по одному становились вялыми, слабыми, медлительными, все реже уходили на охоту и все чаще оставались со мной, стараясь как можно больше времени провести на моих коленях, слушая мои рассказы, с медведями было почти то же самое. Это было безумно больно, жители пытались меня ободрить хоть как-то. Потеря тех, с кем я прожил не один десяток лет, была болезненной, но, с другой стороны, это стало тем, что сблизило меня с жителями деревни еще сильнее, потому что, когда это произошло, они все активнее проводили время со мной: приходили в мой дом, звали к себе, учили тому, что умели сами. Через какое-то время этой усиленной поддержки я оклемался, стал снова весел, бодр и жизнерадостен, я безумно благодарен, что они были рядом все это время, а не бросили меня как сумасшедшего загнивать. Мы устраивали гуляния, пели песни, жгли костры, они научили меня играть на инструментах, которые могли создавать, а я научил их мастерить простейшие свирели, которые строгал сам в лесу.
Через какое-то время я снова пустился в путь, но уже не в лес, а познавать культуры этого мира, надеясь найти ответ на свой вопрос: “Почему я все еще жив”. Я жил уже не первую сотню лет, а все никак не мог умереть. Это странствие продолжалось долго и сейчас я поведаю тебе о паре человек, которых знает весь мир, но никто сейчас не расскажет, как это было на расстоянии вытянутой руки, а я был с ними рядом, когда те вершили великие дела. Думаю, что тебе будет это интересно.
Начнем с того, что люди говорят, когда у них сходу что-то не получается, для примера возьмем рисование. Вот человек взял в руки кисть, поставил перед собой холст и начал пытаться нарисовать шедевр: первая попытка, вторая, третья, все не то. Что вы думаете? Он после двух-трех попыток просто бросает рисовать и говорит, что у людей, которые стали реально знаменитыми художниками, есть что-то, что он называет “талант”, а у него его нет, ну вот не сложилось, поищу себя в другом деле. Серьезно? Но многие люди все еще верят, что какой-то талант может сделать тебя художником или писателем, музыкантом или поэтом, а без него у тебя просто нет шансов. Давай я приведу тебе живой пример.
Винсент Виллем Ван Гог – один из знаменитейших художников всех времен, его картины – самые распространенные, а музеи – самые посещаемые и популярные. У него был талант? Конечно был, скажет любой человек, но в Брюссельской академии живописи так не думали. Удивлен? Да, молодой Винсент не умели рисовать и пошел в академию живописи, где его работы через какое-то время раскритиковали и порекомендовали найти другое занятие. Но остановило ли это его? Это был абсолютно одержимый человек, мечущийся из крайности в крайность, за что чуть позже он был отправлен в лечебницу: он ел краски, в порыве раскаянья отрезал себе мочку уха и в качестве извинения преподнес ее местной проститутке, на которой хотел жениться, чтобы вернуть ее на путь истины, как он сам выражался. Он был абсолютно беден, его картины не продавались, но он творил как безумный: за неполные десять лет творчества он написал больше двух тысяч картин. Когда холстов не хватало, он писал одну картину поверх другой, творил днем и ночью, он почти не спал, потому что свое безумство он пытался излечить работой, это помогало, но только какое-то время. В конце жизни, когда даже его брат покинул его, он меня уже не помнил, хотя я был прямо перед ним, навещал каждый день до самой смерти мастера, а Винсент даже не замечал меня и просто продолжал писать. Он не был талантлив, но был абсолютно упорным, потому что, уже не владея своим разумом практически, цеплялся за последние обломки сознания и продолжать работать, продолжать то, что сам сделал работой своей жизни. Последние работы угнетали Ван Гога, но он продолжал, выдыхаясь, загнивая изнутри, борясь с самим собой, он продолжал творить, продолжал писать картины. И ты все еще веришь, что для того, чтобы стать кем-то в искусстве нужен талант? Он застрелился, потому что уже не мог терпеть, но Винсент завершил то, что планировал, закончил последние картины, идеи которых теплились в его разуме уже долгое время.
Совсем скоро я тебе собираюсь рассказать о своей работе и исследованиях, давай забежим немного вперед. Многие знания я получил, работая вместе с мэтром мировой медицины своего времени. Луи Пастер – такой же одержимый делом, он работал постоянно, не спал ночами, продолжая исследование, а если засыпал, то прямо там, за рабочим местом в лаборатории. Рисковать своей жизнью он никогда не боялся, контактировал с больными лично, пытался опознать возбудителей самых опасных болезней. Его достижениями пользуется мир и по сей день. Думаете, он стал таким после пары попыток? Над бешенством он бился почти шесть полных лет и все это происходило на моих глазах. Сколько собак, кошек и кроликов погибло в его опытах, но ученый никогда даже и не думал сдаваться. А самое захватывающее то, что последние эксперименты он ставил над собой, вкалывая вакцину в плечо ее создателя
Таланта нет, все это жалкое оправдание тому, что человек вовсе не желает трудиться и пытаться добиться хоть какого-то результата самостоятельно, своими кровью и потом, как это делали те, кто стал реально великим.
Ломоносову не давали учиться, но он сбежал из дома, идя против отца и матери, против своих родителей, единственных, кто у него был. Не имея ничего, он учился и вошел в историю российской науки как тот, кто начал продвигать знание в России.
Бетховена избивал отец и запирал без еды и воды на чердаке наедине с одним лишь фортепиано, чтобы тот стал музыкантом. Людвиг имеет полное моральное право всей душей ненавидеть музыку, но нет, он работал всю жизнь, он творил и пытался идти вперед самостоятельно, понимаешь? Когда отец уже переставал его запирать, он запирался сам и трудился каждый день по многу часов, чтобы стать великим музыкантом и композитором. Он мог бы им стать, если бы просто пару раз попробовал, да даже если бы просто пару раз в неделю садился за клавиатуру. Ты бы видел его глаза, когда он начал осознавать, что теряет слух, а особенно глаза, когда в одно утро он проснулся, встретил меня и не услышал голоса. Он был полон отчаянья, боли и мучений, потому что он был лишен того, чем занимался всю жизнь, но и здесь он не сдался. Ты думаешь, что потеря слуха была концом его карьеры? Как бы ни так! Он брал в зубы вилку и прикладывал ее к инструменту, чтобы тот резонировал прямо в его голове, так он мог слышать то, что играет, пусть и очень слабо, а когда даже этот метод перестал работать, Бетховен писал по памяти. Представь себе! Не слыша ни звука, писать музыку! Он был настолько одержим музыкой, что знал наизусть каждую клавишу и то, как каждая из них звучит. Это просто казалось магией, когда глухой сидит за фортепиано и играет волшебную музыку, а ты даже за инструмент ленишься сесть на час!
“Это все деньги,” – скажете вы. Он продолжал писать, потому что это была его работа? Правда? Вспомним про Моцарта. Его музыка не приносила ему практически никаких денег, он умер в полной нищете, но продолжал писать каждый божий день до самой смерти. Знаешь, как он умер? Вольфганг умер в работе. Прямо перед его смертью у него заказали Реквием, который по итогу он написал на свои же похороны. Это просто невероятная музыка, но при написании ее с каждой страницей ему становилось все хуже, последний акт писал уже не он, потому что Моцарт был уже не в силах сидеть, держать перо, расчерчивать листы. Рядом с ним сидел его друг и коллега Сальери, который записывал то, что диктовал Моцарт. А вместе с последней точкой последнего акта Реквиема завершилась и жизнь гениального австрийского композитора.
Это ли не одержимость работой? Это ли не то, что сделало их действительно значимыми? Если ты правда хочешь оставить свой след в истории и культуре, научиться чему-то поистине полно, делай это постоянно. Ты рисуешь? Рисуй так, как рисовал Ван Гог, всей душей, сердцем и осознанием! Играешь на инструменте? Играй так, как Бетховен, учись играть так, чтобы даже без инструмента ты знал, что пишешь! Ты писатель или поэт? Пиши постоянно, как это делал Мастер, до полного безумия, до последней частички сознания пиши! Что бы ты ни делал, делай это так, как будто от этого зависит твоя жизнь, пусть это будет твоим кислородом! Не делай вид, живи этим! Тебя могут не признавать сразу, но твое дело не должно быть тем, что ты делаешь для кого-то, делай это потому, что ты не можешь без этого жить, потому что ты и есть это занятие, без него нет тебя. Только при таком условии ты сможешь достигнуть настоящих высот.
Я верю в тебя, друг, правда. Удачи тебе в том, что ты делаешь, продолжим завтра. Приятного дня тебя и спокойного сна.
День шестой.
Привет, друг, как ты? Прости, если я тебя загружаю своими мыслями и своим мнением, хотя… Ты ведь открыл дневник человека, который столько прожил и повидал, думаю ты хотел бы найти какие-то ответы. Я буду освещать понемногу темы, которые больше волнуют сознание обычного человека и которые не должны устареть, потому что все время существования человека он испытывал почти одинаковый набор терзаний. Да, обертка менялась, добавлялись какие-то детали, но в целом проблемы были одни и те же.
Давай я для разгрузки после пламенной речи расскажу тебе немного о своей работе. Когда-то давно люди умирали от всего, трудно было дожить даже до сорока лет, не то, что до старости. Умереть можно было от ссадины, потому что она может загноиться, вызвать заражение крови и смерть. Но люди пытались со временем делать хоть какой-то прогресс, развивать такое ремесло как медицина. Первое время это была народна медицина, лечили отварами трав, цветов, каких-то странных растений, потом стали искать целебные свойства в частях различных животных, насекомых, лечили всем, чем могли. Проблема была в том, что никто почти ничего не знал о строении человека, как организма, потому что если животных вскрывать можно было при разделке, то человека даже мертвого вскрывать запрещалось церковью.
В какой-то момент появляются те, кто все же пытаются двигать медицину, их убивают за то, что они “идут против замысла Господа”, но появлялись им на смену другие, у которых была вполне здравая мысль: “Создатель есть самая чистая любовь в этом мире и смерть тысяч людей в мучениях не может быть его желанием”. Я был рядом с теми, кто это осознавал. Авиценна? Да, такие как он правда пытались сделать так, чтобы люди могли жить. Эти люди писали книги, которые позже распространяли, чтобы люди знали то, как они построены изнутри и что делать, если приходит та или иная болезнь. Так начался самый великий, по моему мнению, прогресс человечества. И я, как человек далеко неравнодушный к жизни людей, повидавший множество смертей, которые можно было предотвратить, был в этом как никто другой заинтересован.
Начались исследования, которым помог опыт с Бестиарием. Но главной проблема в то, что совсем не было понимания куда двигаться, идеи казались безумными, а методы невразумительными, но на самом деле это прекрасно, что на тот момент, когда я начал работу, мало что было известно и мало что умели лечить так, чтобы была хоть какая-то гарантия выживаемости. Самое классное то, что ко мне со временем начали присоединяться другие люди, которые загорались идеей лечить, спасать жизнь людскую. Мы забивались в подвалы, окружая себя свечами – нашим единственным источником света, бумагой, которую с трудом добывали некоторые из нашей общины. Писали тем, что было под рукой: чаще всего это была зола, смешанная с водой, полученной пастой мы и писали, чертили схемы, делали рисунки того, что видели и записывали все то, до чего смогли додуматься. Мы вскрывали животных, изучали их строение, болезни, потом изучали влияние того или иного растения на различные болезни зверей, да и нас самих. Так мы смогли выявить простейшие обезболивающие средства, подобрали четкую рецептуру для них, первые лекарства от простуды, научились обеззараживать и зашивать раны так, что после вскрытия живых животных, они оставались живыми и их раны не гноились. Мы пошли в лес, там начали лечить больных и раненых зверей, изучать другие, более редкие растения. Позже были написаны первые справочники по грибам, ягодам, в которых говорилось как можно отличить поганый гриб от съедобного, а какие грибы могут быть не смертельными, но вызывать галлюцинации, о ягодах то же самое.
Когда мы с полной уверенностью научились заделывать раны животных так, что те были полностью здоровы после нашего вмешательства, решено было идти к людям. Тайком мы искали тех, кто был одинок, у кого не было никого из родственников, которые могли бы поднять панику, и просили их дать свое согласие на исследования. Когда человек умирал своей смертью, мы вскрывали его тело, изучали каждый сантиметр его органов, чтобы понять то, как работает эта сложная система, а потом записывали это. Чуть позже, когда наши тетради были наполнены знаниями о строении человека, мы начали пытаться лечить живых: мы зашивали их раны так же, как делали это с дикими животными, обрабатывали порезы и царапины. Многих людей мы смогли спасти, многим помогли. Люди были благодарны нам. После того, как наши методы мы многократно испытали, все из тех, кто работал со мной, разошлись по своим родным городам и открывали школы, где делились знаниями, полученными за все эти годы.
Я же отправился путешествовать по свету, пытаясь найти тех, кто был бы лучше, чем я, чтобы учиться большему, а по дороге лечил нуждающихся. Чуть позже, когда влияние церкви ослабло, а люди увидели силу наших исследований, врачи получили больше возможностей, им было позволено внедряться внутрь человека, начала зарождаться первая хирургия. И тут начались кошмары. Да, удавалось лечить то, от чего раньше умирали толпами, и никто не был в силах помочь. Тот же аппендицит был летальным, если воспалялся, а теперь его можно было лечить так, что человек проживал долгую и счастливую жизнь, даже не вспоминая о минувшей болезни, но все было не так просто. Врачи начали браться за более отважные операции: те, в которых шанс выживая почти никакой, но без операции гарантирована смерть. Вот теперь работа стала более жуткой.
Раньше со смертью я встречался довольно редко, да и не лицом к лицу, а просто узнавал, что один из соседей умер или еще что-нибудь, но теперь смерть была прямо перед нами, гуляла между пациентами и ждала ошибки или слабости больного. Это чувство не передать, когда ты пытаешься изо всех сил, а больной не выживает. Для многих это будет страшно, правда. Но меня это припугнуло сначала только потому, что смерть я не видел особенно раньше, она забыла про меня самого уже на несколько сотен лет, а тут смерть везде, все еще игнорируя меня.
Знаешь, на самом деле здоровье – это тот самый инструмент, без которого человек ни на что не способен. Но самое страшное то, что о здоровье человек начинает думать только тогда, когда оно начало его подводить. Правда, когда человек начинает болеть, тогда уже и тепло одевается зимним утром, пьет горячий чай, укутавшись в плед из-за пробирающего до костей озноба. А когда он здоров? Ходит нараспашку, спит мало, есть что попало. Береги себя, друг, правда, я, работая в медицине, видел очень много не самых приятных вещей; и никогда не думай, что вот именно это конкретно с тобой не произойдет: никто из нас ни от чего не застрахован. Да, знаю, это банально, тебе об этом говорят и родители, и в школе сотню раз одно и то же повторили, но разве что-то от этого изменилось? Людям на протяжении пары веков говорят о том, как уберечь себя от тех или иных хворей, но нет же, все эти правила каждый вспоминает только тогда, когда уже слишком поздно как-то себя оберегать, нужна помощь врача.
Я, на самом-то деле, лишен всего этого многообразия: мой организм работает как хорошие часы вот уже почти тысячелетие. Да, я не болею никогда, у меня не было даже банальной простуды, а тем более чего-то действительно серьезного. Если я поранился физически, рана затягивается почти мгновенно: ссадины пропадают, царапину глазом и заметить тяжело, а порез затягивается вслед за ножом. Боль есть, да, это довольно неприятно, но и она сильно притуплена, царапину я чувствую, как легкий дискомфорт, порез вызывает жжение, ожег – жжение чуть сильнее; отравиться я не способен, пули моя плоть сама выдавливает из тела, а конечности и терять не пробовал.
Сейчас, мой друг, выйди и прогуляйся, продышись свежим воздухом, забудь свои печали, подумай о том, что я тебе сегодня рассказал, может, что-то ты можешь изменить в своей жизни или жизни близкого тебе человека. Завтра будет непростой разговор, подготовься к нему, а сегодня просто расслабься. Приятной прогулки тебе, товарищ, до завтра.