Глава 30
“Мисс Коннор, я буду обращаться официально, чтобы наше лечение проходило максимально продуктивно. Вас сейчас что-то беспокоит? Может быть, есть какие-то мысли, которыми вы бы хотели со мной поделиться? Чем вы занимаетесь?”
Я сидела в широком оливковом кресле с деревянными подлокотниками и синей подушкой на коленях. Я сидела, забравшись с ногами и откинув голову назад. На мне был пудровый длинный свитер и темно-серые штаны на манжете снизу. В последнее время мое настроение менялось со страшной скоростью. Я стала замечать, что с каждым днем я все больше грустила и отказывалась что-либо делать. Ела я в комнате и только на ужин спускалась вниз, телефон я не включала, он разрядился несколько дней назад. А чтобы позвонить маме ходила в коридор к общему телефону. Оскар всегда был со мной, постоянно. Он носил мне кофе по утрам, покупал булочки с кокосом, книги, привез iPad и перо, бумагу, канцелярский нож. Но я ничем не интересовалась, хотя, ощущала в себе желание что-то делать. У меня стали появляться очень странные привычки: я переводила все португальские стихи на английский и записывала в оранжевый блокнот; в темно-розовом я рисовала динозавриков и абстрактные рисунки; в бежевом – записывала рецепты европейских кухонь. Это были нестандартные, а, главное, совершенно бесполезные занятия. Мне они не нравились, но я занималась ими целыми днями. Если я не спала ночью, то уходила в холл и сидела там, пока Оскар спал, укутавшись в одеяло.
“Мне нечего сказать.”
“Какие у вас отношения с Оскаром?”
“Вы спрашиваете как доктор или как его дядя?”
“Исключительно как доктор. Ведь, отношения с ним стали причиной того, что вы сделали.”
“С чего вы взяли, что во всем виноваты наши с ним отношения?”
“Разве, была другая причина?”
Я замолчала. В самом деле, я даже не задумывалась о том, почему слетела со скалы. Я не планировала этого до самого момента, пока не спустилась в запретную огороженную зону, я ехала посмотреть на океан и дать волю своим чувствам.
“Мисс Коннор, я задам вам два простых вопроса. После какой мысли вы решили спрыгнуть и что стало причиной той мысли?” Мистер Грин что-то записал в блокноте.
“Я.. я не знаю, я не думала о том, что сделала,”– я отложила подушку, скрестила ноги и включилась в разговор. “У Оскара есть неродной брат, у них плохие отношения. Его зовут Алекс, и он пытался меня…” Я сглотнула. “Оскар увидел это и подумал, что я ему изменяла, но это не так.”
“Какой из этих моментов стал ключевым?”
“Никакой… Точнее, второй, конечно. Знаете, он даже не стал ничего говорить и выяснять, он сделал вид, что не знал меня и… Я благодарна ему за уважение, которое он проявил и продолжает проявлять ко мне, понимаете? Он винит себя, что все случилось из-за него, что он не спас меня, не был со мной, что сглупил и не ударил Алекса на той выставке. Но он ни в чем не виноват..!”
“Мисс Коннор, вы любите Оскара?”
“Да.”
Я ответила после недолгой паузы и откинулась на спинку кресла. Наверное, за 15 минут я произнесла слов больше, чем за последние дни. Мистер Грин непрерывно что-то писал, видимо, мои слова. Он внимательно смотрел в блокнот, временами поправляя очки.
“Мистер Грин, мне нужно идти, простите, мы можем продолжить в другой раз?” Я схватилась за подлокотники.
“Все в порядке?”
“Да! Я могу идти?”
“Конечно…” Он ничего не понял.
Я вскочила и быстрым шагом покинула кабинет. Когда никто не видел, я пробегала мимо комнат, палат, кабинетов. Мне срочно нужно было найти Оскара. Я открыла ключом дверь и вбежала в комнату. Горел свет, шторы были слегка раздвинуты. Я оглянулась, никогда не чувствовала себя здесь так уютно, как в этот момент. Проверив ванную, я откопала в подушках телефон, поставила его на зарядку и набрала Оскара. Гудки шли слишком долго. Я прислонилась спиной к стене и стукнула по ней затылком. Не прошло и минуты, как в комнату вошёл Оскар со, звонящим в руке, телефоном. Увидев меня такой “живой”, он нахмурился.
“Все хорошо?”
“Я звонила, где ты был?”
“Ездил в университет, отвозил справку, что ты на больничном, тебе выдали задания, сказали, если будет лучше, можешь посмотреть.”
“Это сейчас совсем неважно,”– я положила телефон на тумбочку и подошла к Оскару, застывшему в дверях.
Мои губы плотно прижались к его, это был долгий поцелуй, в котором я отдала всю свою нежность. От неожиданности Оскар попятился назад к стене. Его острый нос коснулся моей щеки, от чего я случайно заулыбалась, но тут же собрала всю свою серьезность и обвила его шею руками. Оскар попытался меня оттолкнуть, но потом сдался и осторожно положил руки мне на плечи. Почему-то я ощущала себя невероятно хрупкой и крошечной, словно любое прикосновение Оскара могло разрушить меня. Его холодные пальцы оказались у меня на шее, и я вздрогнула, будто моя кожа была такой же чувствительной, как и крылья бабочки. Я не заметила, как изменились ощущения, передаваемые нервными окончаниями не только физически, но и психологически. Внутри, в груди, в легких, что-то сжималось, завязываясь в тугой узел. Будто сердце каменело и от этого его стук сильно отдавался в висках. Наши губы соприкасались и становились мягче. Я где-то слышала, что телесная память – самая кратковременная; наше тело помнит и чувствует прикосновение лишь последующие 3 секунды. Но, как мне казалось, я всегда помнила поцелуи и прикосновения Оскара, могла отличить их даже с завязанными глазами, но сейчас все чувствовалось как-то иначе. Будто, я прежде не целовала этих губ. Медленно отстранившись, я застыла у его теплых губ, втягивая воздух. Я отошла на шаг назад и уставилась прямым взглядом в его бледно-серые глаза. Оскар облизал губы и защелкнул дверь. Мне казалось, что он понимал меня лучше, чем я сама, знал, что случится через секунду, какое слово я произнесу и как посмотрю. Он подошел ко мне вплотную и прижал к себе так, что я уткнулась носом ему в грудь. Поцеловав меня в лоб, он приподнял меня, и я, обхватив его ногами, прислонилась расслабленными губами к холодной шее за ухом.
“Почему ты не продолжил? Знал, что я почувствовала?”
“Да.”
“Но как? У тебя был шанс, мы могли…”
“Я знаю, почему ты так поступила. Ты пыталась доказать самой себе, что до сих пор любишь меня, что между нами остались чувства, но ты не готова снова быть такой открытой.”
“Но я правда люблю тебя, люблю больше всего на свете, я жить без тебя не могу…”
“Я знаю.” Оскар поцеловал меня в висок и спустил на кровать.
Мы лежали на спине, сцепив пальцы, и смотрели в белый потолок. За окном, казалось, пошел дождь. Где-то вдалеке прогремел гром, небо затянуло темными серыми тучами, нависшими плотным слоем над городом. Дождь забарабанил по карнизу, ударяясь тяжелыми каплями о стекла. Сквозь щель открытого окна потянуло запахом сырости и мха. Как бы мне сейчас хотелось оказаться в Castelo dos Mouros, подняться на самый верх, посидеть на каменных выступах, свесив ноги в туманную бездну, и вдохнуть запах зеленого леса. А еще я хотела выпить стаканчик кофе в пекарне у дома и прокатиться на трамвае, как тогда, в нашу с Оскаром первую встречу, когда я узнала его самый страшный секрет.
Я повернулась набок и поцеловала Оскара в кончик носа.
“О чем вы говорили с дядей?”
“Он пытается понять, зачем я хотела покончить с собой.”
“А ты и правда хотела?”
“Нет, я клянусь тебе.”
“То есть, ты ему не веришь? Никто не понимает, что происходило на тот момент в твоей голове, каждый хочет тебе помочь.”
“Что может происходить в голове у девушки, которую пьяную пытался изнасиловать парень, а затем ее увидел человек, которого она любит больше жизни. Что ты мог подумать? Конечно, что я тебе изменяла. Ты не мог знать правды, хотя, можно было догадаться… Но дело не в этом. Оскар, со мной все хорошо!” Я говорила быстро и очень радостно.
“Тогда почему ты поехала к океану? Ты села на скутер, ты..”
“Я хотела побыть с собой, мне нужно было освободиться от эмоций, вот и все!”
“А что случилось потом?”
“Я не знаю,”– чуть было не засмеялась я.
“Росс попросил меня побыть завтра с тобой на обследовании, ты не будешь против, если я поприсутствую?”
“Каком обследовании? Я думала, я достаточно все объяснила..!” Я села на край кровати, Оскар поднялся за мной.
“Мы же договорились, что ты пройдешь курс лечения здесь.”
“Курс лечения… ну, да. Уходи, я прошу тебя уйти из комнаты!” Не отрывая глаз от стены, крикнула я.
“Маргарет, послушай,”– он взял меня за руку. “Никто не считает тебя сумасшедшей.”
“Уйди и оставь меня одну.”
Мой голос утих. Оскар обреченно встал и вышел из комнаты. Как только захлопнулась дверь, я схватила со стола блокнот и швырнула его в стену. Раскрывшись на лету, он ударился о светильник и свалился за комод. Я закрыла рот руками и, сжав губы, перекинула волосы на одну сторону. Я встала с кровати, подошла к комоду, собрав все, что выпало из блокнота, и, не вдаваясь в подробности, убрала все в ящик у кровати. Сняв с руки резинку, я сделала высокий хвост и взяла стакан с кофе, который принес Оскар. Повернув его, я прочитала свое имя, написанное черным маркером, и маленькое сердечко.
Оскар был прав, мне стоило начать беспокоиться об институте. Я открыла папку, которую также принес Оскар и уселась на кресло. На меня, вдруг, напало непреодолимое желание поработать над реализацией моего проекта. Я разложила перед собой образцы материалов, чертежи, наброски; достала iPad, перо и проверила почту. Мистер Фримен прислал контакты заказчиков и приблизительные сроки. От меня требовалось связаться с ними и обговорить финальные детали.
Я не заметила, как выпила два больших кофе, съела фисташковый круассан и сделала все задания, даже те, у которых сроки были через месяц. Я была свободна. Мой мозг так очистился и отдохнул, что я выполнила всю работу в два раза быстрее, чем обычно.
Отодвинув бумаги, я легла на кровать и сложила руки на живот, он заметно похудел – стали выпирать кости и ребра. Кто-то тихонько постучал в дверь, по звуку я определила, что это была девушка. Сначала, я хотела притвориться спящей и не открывать, но потом передумала.
“Мисс Коннор? Доктор Грин просит вас подняться в его кабинет.”
“Зачем? У нас уже была консультация сегодня, я очень устала.”
“Он сказал, что обследование лучше провести сегодня, чтобы результаты стали известны, как можно скорее.”
“Что за обследование?”– тяжело вздохнула я.
“Секунду,” девушка в белом халате перелистнула несколько бумаг и провела указательным пальцем по списку. “Мисс Коннор… Мисс Коннор, так, сегодня у вас запись на электроэнцефалограмму. Подходите через 15 минут.”
Я умылась холодной водой и выдернула телефон с зарядки. Там была куча пропущенных звонков и неотвеченных сообщений. Выйдя из комнаты, я затормозила в дверях и вернулась к телефону, отыскала переписку с мамой и отправила ей сообщение. Через секунду мне пришел от нее ответ, написанный большими буквами, и много разных смайликов. После этого я со спокойной совестью ушла.
Доктор Грин сидел за столом и усердно печатал на компьютере. Я постучала и аккуратно заглянула в кабинет. Заметив меня, он оторвался от своих дел и указал рукой на кушетку. Я неуверенно разулась, распустила хвост и легла на спину. Он молча подошел ко мне и надел на голову что-то вроде сетчатой шапки, закрепив ее на подбородке и за ушами. Взяв шприц без иглы, он поочередно начал впускать холодный гель в специальные отверстия на ‘шлеме’, прикрепил несколько проводов прищепками за кончики ушей. Я внимательно следила за его действиями. Мистер Грин определенно находился в каком-то своем мире, постоянно напевая одну и ту же песню и улыбаясь, когда наши взгляды случайно встречались. Он был добрым человеком. Коснувшись моего плеча, он попросил меня закрыть глаза и ни о чем не думать. Я расправила ладони и положила их вдоль тела. С одинаковой периодичностью звучали громкие сигналы и мигал свет, на протяжении трех минут я дышала ртом, а потом просто лежала, так и не открывая глаза.
“Поднимайся, я постараюсь сделать результаты к завтрашнему утру.”
“Мистер Грин, скажите, вы провели это обследование потому что что-то нашли?” Вытирая салфеткой виски, спросила я и тут же пожалела.
“Маргарет, я обязан проверить все, не беспокойся,” – он улыбнулся.
“То есть, все, что я скажу, останется только между нами и Оскар об этом ничего не узнает?”
“Тебе есть, что мне рассказать?”
“Мне страшно… Когда вы спросили, люблю ли я его, я ответила, что люблю. Но что-то внутри заставило меня это доказать и… Мое тело и мозг, будто бы стали все забывать… Я.. стала забывать..!”
“Что ты имеешь ввиду?”
“Я странно чувствую Оскара, он стал незнакомым и чужим, хотя, я продолжаю сходить с ума, когда он рядом, я слишком много чувствую за раз, но не понимаю, что конкретно…”
“Маргарет, помнишь, я задал тебе вопрос «Что послужило причиной твоего прыжка?» Ты можешь сейчас дать точный ответ?”
“Да. Его реакция,” – твердо ответила я.
“Почему ты говоришь со мной открыто?”
“Я боюсь себя…”
“Я зайду к тебе завтра, а сейчас иди на ужин, а то не успеешь!”
Мне не хотелось встречать Оскара, все стало как-то сложно. На секунду мне стало легче от того, что я немного поговорила с доктором, хотя, по-моему, я запуталась еще больше…
Я быстро сбежала по лестнице и единственным, кого я встретила, был Оскар. Мы столкнулись на входе в кафетерий, он нес наверх перекус, видимо, для меня. Увидев меня бодрую, Оскар удивился, но не подал никакого виду. Мы стояли так минуту, смотря друг другу в глаза. Я видела или, даже, чувствовала то, что происходило в нем, но он держался, возможно, не хотел грузить своими проблемами. О чем я только думала?! Какими проблемами? Все проблемы ему доставляла только я.
“Я.. нес тебе ужин, но, как вижу, тебе уже лучше,” – он занервничал и уронил на пол мандарин. Я закрыла глаза.
“Может, составишь мне компанию?”
“Прости, дядя попросил к нему зайти.”
Я кивнула и Оскар рванул наверх. Я прислонилась к стене и оперлась на колени, свесив голову. Обхватив себя за локти, я взглянула вслед Оскару, его быстрые шаги доносились с верхнего этажа. Он удрал так быстро, как только смог. Я делала ему больно, он этого не заслуживал. Ужинать уже не хотелось, но мне стоило поесть, я сбила ритм питания, так что живот болел весь день.
Когда я вернулась в комнату, там был Оскар. Он что-то писал в блокноте, который я сегодня бросила в стену. Почему все что-то постоянно писали? Оскар не услышал, как я вошла. Подкравшись на цыпочках, я встала у него за спиной и приложила ладони к лопаткам. Он напрягся и слегка повернул голову в мою сторону. Убрав блокнот в стол, он присел на столешницу, свесив одну ногу, а второй опирался на пол. Рукава кофты были закатаны и собирались объемными складками на его худых сильных руках. Из под воротника торчала часть футболки. Я встала между ног Оскара и провела пальцами по носу. Он сморщил его и отвел глаза куда-то за меня. От неловкости, он кусал нижнюю губу и не моргал.
“Прости,”– прошептала я.
“Мне остаться на ночь? Если что, я могу попросить другую комнату, и эта будет полностью твоей?”
“Зачем ты так?”
“Маргарет, я н.. не дурак и все понимаю, ты не хочешь никакого лишнего контакта между нами, тебе нужно пространство. И я это уважаю.”
“Нет, мне нужен ты.”
Я улыбнулась, будто собиралась заплакать, и нежно потянула Оскара к себе, прижав его похолодевшие губы к своим. Не отцепляя пальцев от стола, Оскар стоял, наклонившись ко мне. Я обхватила его бледное лицо обеими руками. Он неуверенно приоткрыл рот и, не отрываясь, поцеловал верхнюю губу, затем нижнюю, повторяя так раз за разом. Я опустила руки и, нащупав низ кофты, потянула ее наверх. Резко соскочив со стола, Оскар скинул ее на кресло и аккуратно сжал меня за талию. Я попятилась назад. Не выпуская меня, он продолжал целовать. Дойдя до дверей ванной, он развернул меня спиной к себе и снял свитер. Его теплое дыхание впитывалось в мою кожу, вызывая мурашки. Отодвинув волосы с шеи, Оскар прислонился губами к выпирающим позвонкам и стал медленно спускаться вниз. Я вздрагивала, зажмурив глаза. Ухватившись за дверь, я сжала ее пальцами и напрягла спину. Оскар дотронулся до уха и провел пальцем по шее. Я развернулась и прыгнула ему на руки, обхватив плечи и соединив за спиной ноги. Мы упали на кровать. Я сбросила на пол подушки и плед, Оскар снял футболку. Завернув меня в одеяло, он прижал к себе и снова крепко поцеловал.
Глава 31
Лимбическая система представляет собой группу взаимосвязанных структур, расположенных глубоко внутри мозга. Это та часть мозга, которая отвечает за поведенческие и эмоциональные реакции.
Получая информацию о внешней и внутренней средах организма, лимбическая система запускает вегетативные и соматические реакции, обеспечивающие адекватное приспособление организма к внешней среде.
Частные функции лимбической системы:
регуляция функции внутренних органов (через гипоталамус);
формирование мотиваций, эмоций, поведенческих реакций;
играет важную роль в обучении;
обонятельная функция;
организация кратковременной и долговременной памяти, в том числе пространственной;
участие в формировании ориентировочно-исследовательской деятельности;
организация простейшей мотивационно-информационной коммуникации (речи);
участие в механизмах сна.
Не знаю, зачем я записывал за дядей. Он сказал, что с Мэг что-то происходит, но не то, что заметил я. Он не уверен, но есть предположение, что она имеет способность чувствовать, опираясь на представления в своей голове. Проще говоря, Маргарет оттранслировала мои возможные чувства и придала им более сильную окраску. Она ‘встала’ на мое место, как бы ПЕРЕчувствовала, вследствие чего, ее организм решил бороться и стал стирать раздражитель из памяти, точнее, эмоции и чувства, которые он вызывал. Вот только этим раздражителем стал я…
Сейчас она спит, лежит рядом со мной и мирно дышит. Это была наша самая счастливая ночь. Почему-то мне кажется, что она стала последней. Я так хочу касаться твоей спины каждое утро, целовать тебя в шею и твои пухлые губы со вкусом дыни…
Она стала забывать ‘наши с ней моменты’. Я предложил ей посмотреть ‘Друзей’, в Америке у нас не вышло, но она сказала, что такого не было… Скоро, она забудет их все..!
По-моему, я начал писать дневник.
Глава 32
После вчерашнего дождя, было непривычно ощущать на лице теплые лучики солнца. Подтянув одеяло к груди, я перевернулась на спину и потянулась. В комнате было душно и тихо. Я села, обхватив колени руками, и посмотрела на время. Через полчаса я должна сидеть в кабинете доктора Грина, я проспала – Оскар меня не разбудил. Оскар… От одной мысли у меня похолодели руки и ноги. Я в ужаса оглядела комнату и встала с кровати. Открыв окно, я схватила косметичку и зашла в ванную. Облокотившись на раковину, я уставилась на свое заспанное отражение в зеркале. Во мне что-то замкнулось. Я мало помнила, что случилось вчера, но, чем больше я вспоминала, тем сильнее меня начинало тошнить. Мне становилось плохо от одной только мысли, я не хотела видеть Оскара, не хотела с ним общаться и прикасаться. Я потрясла головой и включила душ. Несколько минут я смотрела на мощный напор воды, разбивавшийся о пол. Протянув руку, я проверила температуру и закрыла за собой стеклянную дверь. Душ состоял из части ванной комнаты, отделенной прозрачной дверью. Сначала, я смотрела на свое тело и пол, потом, медленно спустившись, я села, подтянула колени к груди и закрыла глаза. Вода стекала по копне кудрявых волос, постепенно впитываясь в них, делая относительно прямыми. Острые колени давили на скулы и щеки, а тело немело от холодной плитки. Слезы сами текли из глаз, смешивались с водой. Я опустилась и легла на правый бок, прислонившись щекой к полу. Вода, долетая до меня, остывала и отпечатывалась на спине.
Обмотавшись лавандовым махровым полотенцем, я закрепила его на груди и заправила волосы за ухо. В ванной все запотело. Я вернулась в спальню и обнаружила на столе кофе, датскую слойку с ананасом и марципаном. Она мило лежала в картонной коробке с печатью пекарни. Сняв крышку со стаканчика, я поднесла его к носу – на кокосовом молоке с огромным слоем пенки. Я села на край постели и сжала колени пальцами так, что они побелели.
Я заплела косу, съела завтрак и оделась. Выходя из комнаты, я остановилась и, впервые, закрыла ее на ключ.
В лифте я встала в самом углу и скрестила руки перед собой, мне так было комфортнее. Со мной стояли еще два врача и Оскар. Он попытался заговорить со мной, но я быстро выбежала из лифта и спряталась в первом попавшемся кабинете. На столе лежала пачка документов с моим именем. Я убрала ключ в карман и осторожно приподняла верхние бумаги. В коридоре послышались шаги и мужские голоса. Я судорожно сравняла листы и повернулась лицом. Дверь открылась, я не успела ничего прочитать.
“Мисс Коннор, что вы здесь делаете?”
“Простите, я ошиблась дверью.”
“Стойте, я прождал вас у себя час. Что-то случилось?”
“Какая разница?” Я отвела глаза.
“Пойдемте ко мне, нам нужно поговорить.”
Я закатила глаза и неохотно последовала за доктором. Он открыл дверь и пропустил меня вперед. Я села на стул.
“Маргарет, что произошло?”
“Я… У меня и Оскара была.. связь. Близкая связь.”
“Хотите поговорить?”
“Да.” Во мне прибавилось уверенности. “Знаете, я, вдруг, поняла, что стала избегать его. Его слишком много, он везде и сразу, будто, преследует меня. Я задыхаюсь, Мистер Грин..!”
“Как вы это чувствуете?”
“Слишком много заботы, слишком много.. его! Его слишком-слишком много вокруг меня! Простите, я не знаю, как описать чувства, это, скорее, внутреннее глубокое ощущение. Я не могу описать…”
“Вы можете восстановить цепочку ваших взаимоотношений? Знакомство, ссоры, отношения и так далее?”
Я не заметила, как разжала кулаки и расслабила спину. От страха и напряжения свело мышцы. Набрав в легкие побольше воздуха, чтобы заговорить, я замерла. Во мне что-то окаменело. Я не могла вспомнить ничего, кроме визуального образа Оскара и факта поездки в Америку. В голову словно что-то ударило. Казалось, что я получила сотрясение, не сдвинувшись с места. Произошел сумасшедший выброс адреналина. Я не могла ничего вспомнить.
“Я… Я не помню эмоций, ощущений и.. Я не помню,” – мне стало холодно.
“Ты не видишь воспоминания или просто не помнишь, что испытывала?”
“Не вижу и не чувствую…”
Внутри как-то все сжалось. Одновременно, я была спокойна и расслаблена. Мне ничего не хотелось, стало все равно на то, что я только что сказала. Мистер Грин молча смотрел на меня и покачивался в кресле. Положив ручку, он наклонился вперед и тяжело вздохнул.
“Ты стала избегать Оскара, потому что тебе стало некомфортно. Вы стали близки – он нарушил твое личное пространство. Он его нарушил, потому что ты перестала чувствовать.”
“Нет, я перестала его любить…”
Услышав собственные слова, я погасла. Погасла снаружи и внутри. Я прокручивала сказанное, оно отдавалось эхом по всему телу. Я привыкала к этой странной мысли. С одной стороны, я не хотела ее повторять, но, с другой, у меня не было выбора. Мистер Грин был прав. А я просто согласилась с ним. Я напрягла ноги и стала кусать губу. Покачав головой, я поднялась, пошатнувшись, и, наконец, взглянула ему в глаза.
“Мне нужно побыть одной. Не хочу больше себе врать.”
Доктор Грин хотел возразить, но, удивленный моей спокойной реакцией, промолчал. Я видела по его глазам, что он искренне переживал за меня, относился как-то по особенному. Я улыбнулась грустной улыбкой и вышла, тихо закрыв за собой дверь.
“В субботу будет праздник – Канадский День Благодарения. Приходи.” Мистер Грин догнал меня.
“Почему канадский?”
“В центре живет 5 человек из Онтарио. А, по нашей традиции, мы уважаем все праздники.”
“Хорошо, я приду!”
Дверь хлопнула. Я разулась и бросилась на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Сжимая одеяло, я ерзала, чтобы уменьшить боль. Боль, которая росла во мне с каждым вздохом, с каждой мыслью. Я откинула волосы и села на пятки, согнув ноги. Схватив подушку Оскара, я вдохнула ее и со всей силы швырнула в стол, выдав самый громкий крик в своей жизни. Настолько громкий, полный ненависти, что ребра впивались в кожу, и сдавливало грудь. Вытерев мокрые щеки рукавами, я встала и собрала, разбившуюся от удара, статуэтку. Она стояла здесь с самого начала. Ссыпав осколки в другую ладонь, я вздрогнула больше от неожиданности, чем от боли. На пальце выступила кровь. Слезы полились ручьем, когда я поняла, что разбилась не статуэтка, а сердце… Я своими же руками и эмоциями разбила, разрушила Оскара…
Выдвинув ящик, я сложила все туда и заметила блокнот. Вытерев опухшие заплаканные глаза, я шмыгнула заложенным носом и опустилась на пол. Это был тот самый блокнот. Блокнот, что я увидела несколько месяцев назад, где выгравированы инициалы; блокнот, что Оскар везде таскал с собой; блокнот, что я кинула в стену… Его блокнот.
Я натянула кофту и открыла его. Перелистывая страницу за страницей, я читала каждое слово. Глаза перебегали со строчки на строчку, а пальцы невольно сжимали уголки листов. Он был полностью исписан, все до единой строчки и свободного отступа. Красивый ровный почерк и, почему-то, запах духов. Поначалу, это были отчеты лечения Оскара, потом появилась я. Я следила, вчитывалась в то, как речь Оскара и описания менялись с “языка робота” на “язык души”. Он описывал меня, будто был поэтом девятнадцатого века… Я утопала в словах, потому что читала их, слышала, произносила у себя в голове по буквам, его голосом. Он был рядом, со мной, касался меня, вдыхал, а я замирала. Мне было с ним хорошо…
Я дошла до последней строчки того письма, до последнего слова. Бумага загибалась, местами расплылись чернила. Зажав рот руками, я упала на спину, подняв колени к груди, и закрыла глаза. Лицо, волосы, одежда стали влажными. Я не могла больше этого читать. Меня разрывало от боли, я рассыпалась. Части меня, как крупинки со дна океана, высохшие на солнце, раздувало ветром по берегу, скалам. Мне было очень больно. Болело в груди, в прямом смысле этого слова. Я не могла сделать вдох.
Закрыв блокнот, я бережно коснулась его обложки кончиками дрожащих пальцев, и провела по корешку. Медленно поднеся его к губам, я оставила, еле ощутимый, поцелуй. Тело дрожало.
Я пролежала в обнимку с блокнотом три часа. Я не вставала и не дышала.
***
Следующие четыре дня я почти не выходила, да и сама я ничем не занималась. Меня охватила апатия. Я много спала, часто принимала душ – он бодрил и успокаивал. Было ощущение, что я выздоровела, как бы странно это не звучало. Но я чувствовала, что изменения, которые произошли со мной… Я уже никогда, ни при каком желании не смогу быть той Мэг. Ко мне вернулись многие чувства, вкусы, запахи, кроме одного… Спектра чувств, которые я испытывала к Оскару.
Надев фланелевую клетчатую кофту и черные укороченные брюки-кюлоты, я завязала ленточные шнурки на лаковых кедах. Расправив бант на брюках, я подошла к окну. В этом году погода была странная. Резко наступили холода. Я приложила ладонь к стеклу и прислонилась лбом, выдохнув теплый воздух, моментально отпечатавшийся на окне белым паром. Не отрываясь от окна, я нащупала на стене выключатель и приглушила в комнате свет. Мне было грустно. В голову лезли всякие мысли, я, как всегда, запуталась. Почему не существовало такой услуги, которая бы решала все проблемы, путем адекватного взвешивания, анализа возможных исходов за небольшую плату? Сняв с запястья светло-оранжевую резинку в белых горох, я собрала передние пряди волос и сделала из них маленький кудрявый пучок на макушке. Тумбочка громко завибрировала от нескольких уведомлений, экран телефона осветил половину потолка. Я выдернула телефон из розетки и разблокировала экран. Все сообщения были от Сары. Я включила голосовое и прибавила громкость.
“Маргарет! Ты совершаешь ошибку! Это нечестно по отношению к Оскару… Ты, хоть, представляешь, что он сделал для тебя? Все твое нахождение здесь было одним большим запретом. Знаешь, что Оскару стоило уговорить Доктора Грина оставить тебя здесь?! Он не давал твоей семье видеться с тобой, чтобы они ничего не заподозрили. Он умолял дядю скрывать твое нахождение от всех и каждого. Он подделал документы, отдал тебе свою комнату, а сам, когда ты не пустила его, ночевал в холле. Оскар пытался, он делал для тебя все, а ты просто берешь и бросаешь его? За что..?”
Я выключила телефон и, взяв подушку Оскара, положила ее к себе на колени. Сжав ее пальцами, я откинулась назад, свесив ноги, чтобы не помять брюки, и подняла подушку на живот. Я закрыла глаза и прислушалась к тишине и запаху, к которому я давно привыкла.
Я спустилась в холл по стеклянной лестнице. Диваны раздвинули и установили несколько столов с тыквенными тарталетками (уменьшенными версиями пирога) и кукурузными булочками. Посредине кафетерия был накрыт основной стол, с белой скатертью и бокалами с золотистым ободком. В центре него красовалась запеченная индейка с поджаристой корочкой. У каждой тарелки стояли маленькие креманки с клюквенным соусом. В круглых глиняных мисках было картофельное пюре. Хорошо, что батата не было. Несколько девушек вынесли блюда с запеканками из стручковой фасоли и жареного лука. На столбах и лестнице развесили гирлянды и венки. Люди, которые здесь собрались, были мне незнакомы. Я встречала нескольких врачей и человек пять пациентов, но остальные – как им удавалось так хорошо прятаться в стенах этого здания? Я оглядела толпу – Оскара нигде не было. Протиснувшись между толпой самых нарядных и счастливых, как ни странно, людей (видимо, они и были канадцами) я взяла тарталетку и кусок яблочного пирога. Рядом стоял еще горячий ореховый пирог из пекана, политый кленовым сиропом. Было непривычно находиться здесь, в Ирландии нет такого праздника, а если учесть, что мы все находились в Португалии, то тем более. Но мне нравилось знакомиться с традициями других стран и пробовать их кухню. К тому же, почему бы не помочь нескольким людям почувствовать себя так, будто они с семьями и друзьями отмечали один из самых красивых, вкусных и приятных праздников.
Попробовав еду, я взяла еще пару кусочков и подошла к девушке. Кажется, ее звали Мелисса. Она стояла в стороне и каждые две минуты проверяла телефон.
“Эй, привет, я Маргарет. Ты же Мелисса, да?”
“Привет, угадала,”– ответив со всхлипом, она улыбнулась и вытерла щеку.
“Угощайся,” – я протянула ей пирог.
“Нет аппетита.”
“У тебя что-то произошло? Знаю, я лезу не в свое дело, но ты постоянно проверяешь телефон.”
“Все в порядке, просто моя сестра, она.. обещала прилететь на День Благодарения, а вместо этого не отвечает на звонки. До сегодняшнего дня каждый год мы праздновали вместе: я, Бритт, наши родители и пес Флаффи.”