• Оставь ее в покое, – бросила на меня взгляд, полный ненависти, тетка, сопровождавшая ее. Я так и не поняла, сидела она рядом с ней или подошла только что.

Ничего себе, подумала я. Кто это пострадал? Не умеешь ездить – нечего садиться за руль. Я еду, никого не трогаю, планирую какие-то дела. Тут навстречу, на ровном месте, в меня въезжают, все мои планы рушатся, так как я остаюсь без средства передвижения. И еще: оставьте ее в покое. Никаких извинений. Но это было только начало. Подъехала полицейская машина.

• С тобой все в порядке? Травмы, ушибы? – первым делом спросили они.

• Пока не могу понять – у меня шок, – что было правдой. Я знала, что все может проявиться значительно позже.

Подъехала машина «скорой помощи» и девочка-подросток уже направлялась к этой машине. Наверное, мозги свои проверить. Вернее, не выскочило ли из головы то немногое, что там было до аварии,– зло подумала я. Тогда я еще не знала, что в Америке авария – это не авария в России. Здесь надо разыграть спектакль. И чем лучше ты сыграешь свою роль, тем больше денег ты получишь в дальнейшем. Я же, наивная чукотская «мучача», приехавшая из «каменного века», ничего этого не знала. Только думала, как я завтра поеду на работу.

Полицейские измерили все что нужно и попросили меня отъехать, дабы не мешать движению. Машину горе-водителя пришлось увозить на подъемнике – она не была в рабочем состоянии. Минут пятнадцать я ждала, когда, наконец, ко мне подошел полицейский:

• Мы составили протокол аварии, ты сможешь забрать его через три дня в полицейском участке. – сказал он.– Это для твоей страховой компании. Распишись здесь и можешь быть свободна. Сможешь доехать сама?

• Я уже почти дома. Доеду ли я до ремонтной мастерской на ней?

• Конечно, твоя машина в рабочем состоянии, но я не рекомендовал бы тебе ездить на ней даже до ремонтной мастерской – пусть ее отвезет подъемник.

• Хорошо, спасибо, – поблагодарила я и поехала к дому.

Ехала я медленно, под днищем что-то терлось об асфальт. Да, вряд ли я завтра доеду до офиса – ехать надо по скоростной дороге, а машина разваливается на части. Поставив свою страдалицу на паркинг, поднялась домой.

• Я в аварию попала, – только и смогла сказать я Данику, – иду спать. Ничего не хочу больше. Мне надо успокоиться.

• Ты в порядке? – спросил Данька. –Как же так?

• Потом все расскажу, – у меня не было сил даже говорить.

Зайдя в свою комнату и плотно закрыв дверь, я легла на любимый матрас, погасив свет. Только сейчас напряжение и сконцентрированность, присутствовавшие все это время после аварии, стали уходить, уступив место головной боли и тошноте. Меня трясло в ознобе. Не помогало даже пуховое одеяло. В голове в который раз прокручивался кадр, как в замедленном кино. Вот, я разговариваю с Тиной, связь прервалась… Поднимаюсь в горку, вижу машину, ожидающую, пока я проеду и вот, почти поравнявшись с ней, вижу как она со всего размаху несется на меня. Я ничего не могу сделать. Торможение не дает ничего – дорога мокрая. Удар сносит всю левую сторону моей машины. Все решали какие-то секунды. Если бы я проехала на несколько секунд раньше или позже… Если бы не позвонила Тина, может быть я не отвлеклась бы на звонок и смогла бы предусмотреть… Что предусмотреть, когда ничего не подозревая едешь по главной дороге и вдруг на тебя наскакивает тот, от кого не ожидаешь. Кто не должен был этого делать ни по каким правилам. Ни по правилам дорожного движения, ни по правилам самосохранения, ни по правилам здравого рассудка. Чем больше я думала, тем хуже мне становилось. Если бы, если бы, если бы… Но это уже случилось. Сделано. Теперь надо исправлять ситуацию. Я не знала, что меня больше расстраивало: то, что разбита машина или то, что я не смогу ездить на работу. Только все наладилось, появилась хорошая работа и вот, на тебе!

Оговорюсь: к тому времени на работе начались междоусобные войны. Пошли разговоры о сокращении, в частности состава второго офиса. Постоянно звонили девочки оттуда и сплетничали одна на другую. Я знала, что скоро доберутся и до меня. И не смотря на то, что Леонид пел мне дифирамбы, я не задирала нос: те, кто работают там уже много времени, запросто справятся с моей работой. И конечно, Леонид в первую очередь сократит меня, без году неделя, чем кого-то из старожилов. Мне никак нельзя было сейчас выходить из строя. Что же делать, думала я. Как я завтра поеду?

Мысли и кадры продолжали крутиться в голове, как фейерверк. Свет фар, скрип тормозов, удар, куски металла, лица зевак и голоса....Выпив валерьянку, я погрузилась в сон.

Утром, проснувшись и сделав кофе, позвонила Леониду. Может, он чего посоветует?

• Лень, привет! Я не знаю, как мне быть сейчас… – начала я.

• Как ты себя чувствуешь, ты в порядке? – поинтересовался он.

• Вроде бы да.

• Ну так приезжай – очень много работы!

• Как я доеду? Машина разваливается на ходу.

• Езжай потихоньку, ребята подвяжут, что отваливается. Закажут необходимые части и будут ремонтировать.

• Меня могут остановить полицейские за то, что езжу на такой машине.

• Скажи, что едешь в ремонтную мастерскую. Не переживай! Что смогут, они сделают сегодня. Ты ведь оставить ее не сможешь, как я понимаю.

• Правильно понимаешь, мне ведь надо на чем-то домой добираться.

• Приезжай, разберемся! У тебя гора бумаг на столе.

• Ладно, попытаюсь, – вяло пообещала я и отключилась.

Легко сказать: приезжай! Ехать до офиса минут сорок без пробок. Минут двадцать составляла езда по скоростной платной дороге. Максимальная скорость сто десять километров в час – все едут сто двадцать. И ежу понятно, что я должна соблюдать скоростной режим и ехать в общем потоке. Других объездных путей нет. Ну что же, рискнем!

Направляясь к паркингу и глядя издалека на мою «ласточку», сердце сжалось. Вчера, в это же время… А сегодня? Рассмотрев ее повнимательней, я поняла, что не все так страшно, как мне показалось накануне. Нет, конечно, нужно менять переднюю дверь – она вмята. Переднее крыло, фару. Но это не смертельно. Все-таки моя реакция и торможение сыграли свою роль. Если бы удар пришелся на передок машины, я бы с ней уже попрощалась. Оторвав несколько кусков пластика и метала, висящих на волоске, я отправилась в офис. Пока ехала по маленьким улочкам, все было относительно сносно – просто побрякивало что-то на неровностях дороги.

Но вот, заплатив «толл», я въехала на платную дорогу. Продвигаясь в правом крайнем ряду с зажжёнными аварийными фарами и минимально допустимой скоростью, я не могла ехать меньше восьмидесяти километров в час. Ветром поддувало полуоторванный бампер и я чувствовала, что еще чуть-чуть и он может оторваться. Было жутко. Я слышала как периодически от машины отлетали какие-то куски и осколки, которые не могли удержаться на скорости. Только бы бампер не оторвался, думала я. В общем, двадцать минут стыда и я съехала со скоростной дороги. Проезжая через городок, по направлению к офису, на очень маленькой скорости, я чувствовала себя героем.

• Ну что, ничего страшного, – сказала Тина, выходя на улицу и осматривая машину. – Я думала, что будет хуже. Ленька сделает тебе ее.

• Ты не понимаешь, – продолжала Тина, отвечая на мой глубокий вздох, – да здесь, в Америке, люди мечтают попасть в аварию, если они не виноваты. На этом можно ведь денег заработать.

• О чем ты говоришь? Какие деньги?

• Конечно, ты не знаешь. В Бруклине раньше среди русских это вообще было распространено – подставляли свои машины специально. Страховые компании ведь все оплачивают. Берешь лойера ( адвоката) и выигрываешь дело. А если травмы какие – так вообще можно миллионером стать!

• Не понимаю ничего, – растерянно пробормотала я.

• Я тебя всему научу, – сказала мне Тина. – Пойдем. Сначала ты получишь police report, а потом я тебе все расскажу. Как ты описала аварию, вина полностью лежит на другом водителе, а значит ты стопроцентно выиграешь дело. Когда тебе в полицию сказали прийти?

• Послезавтра, – ответила я.

• Что-то долго! Ну ладно, посмотрим, что они там напишут. Я сделаю тебе estimate для страховой компании – оценка ремонта машины. Обычно они присылают своего человека, чтобы снизить расходы. Естественно, не в их интересах платить много. Поэтому хорошо, когда два человека делают оценку машины. Свой эксперт и независимый. Вот я и выступлю в роли независимого эксперта. У меня ведь лайсенс есть.

Позже пришел Леня и профессиональным взглядом окинул авто.

• Ребята подтянут бампер сегодня, чтобы ты могла ездить и закажут запчасти. В принципе, ничего страшного нет. Будем потихоньку делать. Если бы ты могла ее оставить – сделали бы за один день. Весь ремонт обойдется в четыреста долларов. За работу я с тебя не беру – это запчасти и покраска.

• Спасибо, Леня! – поблагодарила я.

• Спасибо скажешь, когда все будет готово. И еще. У тебя есть уже лойер?

• Я вообще ничего не знала об этом. Мне Тина только сегодня сказала.

• Давай сразу, как получишь police report, подъедем к моему знакомому адвокату здесь, недалеко.

• Хорошо, спасибо за заботу.

• Да что там! – беспечно махнул рукой Леонид.

В Америке все надо знать. Где бы мне знать об этом, если бы я в этот момент не работала у Леонида. Кто бы мне сказал об этом? Никто. Вечером, с подвязанным и подтянутым бампером я уже ехала более уверенно. Да и темно было на улице. Только одна неработающая фара, а вернее ее полное отсутствие, свидетельствовало, что машина не в порядке.

Утром, через день, я отправилась в полицейский участок. Получать отчет. Каково же было мое удивление, когда я прочла следующее. «Вина распределяется пятьдесят на пятьдесят между обоими водителями». Что? Какие пятьдесят? Они хотят сказать, что я так же виновата, как эта дрянь, что выехала на меня в лоб? Что за ерунда? Вот тебе и американская система правопорядка, думала я по дороге в офис. Вторично я сталкивалась с несправедливостью органов. В первый раз это было на суде, с Джозефом. И вот, опять! Как это вообще возможно? Моя главная дорога, ее побочная. Она должна была ждать до тех пор, пока не освободится главная. Как можно написать, что мы обе были виноваты? Где логика? Я стала делать выводы. Конечно, русская, половину не понимая, что ей говорят, о чем спрашивают, да еще и находясь в состоянии шока после аварии, а там – американка, причем с какой-то теткой. Да и мужик какой-то крутился… Вот и наговорили полицейскому невесть что. Но он-то на то и полицейский, чтобы самому разобраться в ситуации: кто прав, а кто виноват. « Обоим водителям надо было быть внимательней» – вот его окончательный вердикт. Ну и ну!

• Посмотри, – положила я отчет на стол Тине, – представляешь какие мудаки!

• Да-а, – протянула Тина, – это не очень хорошо. Ну ничего! Всегда есть выход из положения. Кстати, сегодня придет представитель из твоей страховой компании оценить, во сколько обойдется ремонт машины. Я оценила в две тысячи.

• То есть?

• То есть, если мы сойдемся во мнениях, ты получишь на ремонт машины две тысячи из страховой компании.

• Здорово!

После обеда мы поехали с Леней к его адвокату. Женщина, прочитав полицейский отчет, покачала головой:

• Нет, я не возьмусь за это дело! Это стопроцентный проигрыш!

• Но моей вины нет! – сказала я.

• Самое главное – полицейский отчет. Если написано пятьдесят на пятьдесят, значит так и будут в суде оценивать. Слово полицейского – закон.

Мы удалились из офиса.

• Ладно, не расстраивайся, – пытался успокоить меня Леонид. – Они, сволочи, стараются по мере возможности всегда так писать, чтобы не рассорить страховые компании между собой. Своя политика.

• А мне-то что делать? Дело даже не в том, что проигрыш или выигрыш… Дело в том, что я, пострадав, испытывая трудности, еще и считаюсь виноватой? Соблюдая правила, никого не трогая, ничего не нарушая, я отвечаю перед законом так же, как и она, которая газ от тормоза не смогла отличить?

• Да, Ника, жизнь несправедлива! А что делать? Кому сейчас легко? – усмехнулся Леня.

• У меня две новости, – сказала Тина, когда я зашла в ее офис, – с какой начинать?

• Да давай уже все в одну кучу. У нас не очень хорошие новости!

• Страховая компания оценила ремонт твоей машины в две тысячи двести долларов – это хорошая. А вот плохая, что по правилам, если в аварии ты виновата, они поднимут тебе страховую премию. Поэтому мы должны доказать им, что ты не виновата. Значит так,– по-деловому распорядилась Тина, – сегодня берешь мою профессиональную камеру и завтра, с утреца сфотографируешь мне место аварии во всех ракурсах. Чтобы было видно, что и как. Поставив соответствующие стрелки и надписи, мы отправим все в страховую компанию. А там пусть разбираются.

• Хорошо, Тина. Поверь мне, после этих фотографий они убедятся, кто прав. А кто виноват.

Авария. Продолжение

На следующее утро припарковав машину на маленькой улочке, аккурат напротив выезда из супермаркета, и вооружившись мощной профессиональной камерой, я занялась фотосъемкой.

• Отлично, – приговаривала я, щелкая затвором фотоаппарата, – я вам покажу, где раки зимуют. «Пятьдесят на пятьдесят»!

Сфотографировав главную улицу и место, откуда выезжала виновница, в разных ракурсах и оставшись довольна своей работой, я отправилась на работу.

• Молодец! Good job, – похвалила Тина, распечатав все фотографии, – теперь пометь стрелками, кто куда ехал и мы отправляем все это в твою страховую компанию, а они уже будут разбираться с ее страховой – кто прав. Им это еще выгоднее, чем нам.

Буквально накануне аварии я возобновила свою деятельность на небезызвестном сайте знакомств. Я заблокировала свой профайл во время романа с Максимом. Сейчас я поняла, что ничего больше не будет. Он позвонил мне как раз через пару дней после аварии.

• Привет, я вот только приехал из Праги. Как у тебя дела?

• Все ничего, вот только в аварию попала.

• Да? Ты в порядке?– проговорил он с беспокойством в голосе. Искренним ли, напускным ли – у меня не было желания разбираться.

• Вроде бы, – ответила я.

• Это самое главное. Помощь какая нужна? Механик? – поинтересовался Максим. – У меня есть тут в Бруклине хороший.

• Нет, спасибо. Обо мне уже позаботились – я ведь работаю фактически в ремонтной мастерской. Так что, оказалось кстати.

• Ну что же, давай, не пропадай! Звони, когда будет время.

• Пока! – ответила я.

В последний мой приезд к Максиму я дала себе слово, что больше не появлюсь в его доме-офисе никогда. Как оборвалось что-то. Приехав к нему после работы, у меня создалось чувство, что меня не ждали. На мой звонок в дверь открыл какой-то парень, сказав, что Максим сейчас спустится. Обычно он меня встречал чуть ли не на улице, а тут… Было что-то неприятное и непонятное. Интуиция мне подсказывала, что надо заканчивать эти приезды. Меня здесь не ждут. Максим спускался со второго этажа, на ходу застегивая рубашку. Всклокоченные волосы наскоро прилажены водой. Похоже, он только что умывал лицо и решил заодно волосы немного уложить.

• Извини, я прилег и заснул, – оправдываясь произнес Максим с извиняющимся лицом,– ночью плохо спал.

• Ты бы мне сказал – я бы не приезжала, – ответила я.

• Да нет, все нормально, – он перекинулся быстрым взглядом с уходящим парнем и закрыл за ним дверь.

Но я чувствовала, что не все нормально. Я себя чувствовала ненормально в данной ситуации. Получалось, что навязываюсь. Я всегда готовилась к этим приездам и встречам с Максимом, как к свиданиям – хотя так их назвать было трудно. Но они являлись таковыми для меня со всеми вытекающими приготовлениями. Максим же выглядел так, как будто только что выпрыгнул из постели, где занимался сексом с другой женщиной. Я была почти уверена, что это так. Не сейчас, конечно, не через окно же она выскочила со второго этажа… Но ночью точно. Женская интуиция…Ее не обмануть! Вот и причина невысыпания! Зачем тогда он согласился, чтобы я приехала? Правда, согласился с натяжкой. Не почувствовала я былого воодушевления и радости в его голосе. Самоуверенная дура, должна была давно понять все и перестать навязывать свои приезды, – ругала я себя в душе. Но все что ни делается – к лучшему. В тот же вечер звонок Клаудио завершил картину и я для себя решила больше не ездить к Максиму. Более того, я перестала что-либо чувствовать к нему. Максим – вчерашний день, который не должен переходить в завтрашний. Нет, мне надо двигаться вперед! Поговорив с ним сейчас, я убедилась в том, что ничего к нему уже не чувствую. Кроме жалости. Больше мы с Максимом не встречались. Никогда. И не звонили друг другу.

Забегая вперед, скажу. В дальнейшем, он периодически присылал мне письма по Интернету. Редко, с периодичностью в полгода – год. Все они были примерно следующего содержания: « С большой теплотой вспоминаю наши отношения – это было как светлое пятно в моей жизни». И в таком духе. Наверное он писал мне, когда чувствовал себя очень одиноко. Или прощупать обстановку: клюну ли я опять на приманку. Но я не клевала. Максим был вытеснен из моих мыслей полностью. Конечно, я отвечала ему: « У меня все отлично». И не более того. В последнем письме он дал мне знать, что у него все тот же бизнес, но живет он в «Ошеане» ( самый престижный комплекс зданий в Бруклине – мини-город), что подразумевало успешность этого бизнеса. Попросил отправить ему по Интернету мою фотографию, очень сожалея, что у него не осталось таковой. Если ему она не нужна была тогда, то сейчас зачем?

Возобновив деятельность на сайте, я опять стала получать письма. Одно из них привлекло мое внимание. Мужчина моего возраста: интересный, атлетического телосложения чем, по всей видимости, он страшно гордился – одна из фотографий была сделана на пляже. Вообще-то, это не мой тип – мужчины, выставляющие на всеобщее обозрение свой торс. В большинстве своем все «качки», занятые самолюбованием, не отличаются большим умом. Однако то, что он написал мне в своем послании давало понять: «качалка» – не основной интерес в его жизни. Будучи лысоват, он наверное хотел этот, по его мнению, недостаток, компенсировать шикарным телосложением. Что и было продемонстрировано. Вторая фотография, сделанная на фоне плаката, изображающего строение человеческого тела, свидетельствовало о причастности кандидата к медицине. Константин. Так его звали. Ко всем его достоинствам, он еще и жил в Нью Джерси.

Мы с ним начали переписку буквально за пару дней до аварии и, когда созвонившись, Константин узнал о моих неприятностях, он поинтересовался:

• А ты к врачу уже обращалась после аварии?

• Нет!

• Но ты собираешься открыть «кейс»?

• Да!

• Так тебе в первую очередь надо было обратиться к врачу – засвидетельствовать свои травмы, если таковые есть! Ты попала на правильного человека – то есть на меня, – уверенно произнес Константин.

• Ты врач?

• Я был врачом в Союзе. Здесь я работаю «хиропрактором». Но у моего друга офис, недалеко от тебя, кстати. Он как раз и занимается травмами после аварий. Тебе надо обратиться к нему. Сколько времени прошло с момента аварии?

• Неделя, – ответила я.

• Многовато,– задумчиво сказал он, – но ничего. Травмы иногда проявляются позже. Хочешь, я дам его телефон и ты, созвонившись предварительно, подъедешь к нему. Скажешь, от меня.

• Хорошо, я записываю, – сказала я, вооружившись ручкой и бумагой.

Константин продиктовал мне номер телефона и мы договорились встретиться с ним через несколько дней.

В офисе тоже зря времени не теряли. Все запчасти уже были приобретены, моя страховая компания подтвердила вину второго водителя и вела переговоры с ее страховой компанией, а Тина, убедившись в моей правоте, поспешила на встречу со своим знакомым «лойером», очень известным в кругах автомобилистов, попавших в аварии. На следующий день она протянула мне листок бумаги с номером телефона:

• Вот, держи. Это телефон адвоката. Позвони ему и договорись о встрече. Он уже в курсе. Скажи: от Майкла.

• Тина, мне, оказывается, к врачу надо было обратиться, – я ей рассказала о вчерашнем разговоре с Константином.

• Твой адвокат тебе все скажет. – заявила она.– Я уверена, что у них свои врачи – с кем они работают. Позвони ему сегодня же и все уточни!

• Спасибо тебе, дорогая! Ты меня здорово выручила.

Адвоката звали Эдуард. Приятный баритон. Его хотелось слушать бесконечно. Речь лилась, как песня. Офис его располагался в Нью Йорке, но он любезно согласился подъехать в Нью Джерси для встречи со мной. Я ожидала встретить солидного респектабельного джентльмена. Каково же было мое удивление, когда из шикарного черного «Лексуса», припарковавшегося рядом с моей «пострадавшей» вышел… Я его сразу прозвала «Дуремар». Очень похож.

• Здравствуйте, Ника! – пропел он своим бархатным голосом, который ну никак не сочетался с его внешностью. – Пойдемте выпьем кофе и поговорим.

За чашечкой кофе я узнала, что Дуремар ничего не возьмет с меня в случае проигрыша, но положит на свой счет тридцать процентов от выигранной суммы в случае нашей победы.

• В первую очередь Вы должны пойти к врачу и он Вас направит на различные процедуры. – соловьем заливался адвокат, – От этого будем отталкиваться – посмотрим, что покажут рентгены, MRI и остальные необходимые тесты. Если есть что-то, за что можно зацепиться – это уже пол-победы.

• Я обязана лечиться у Вашего врача? – поинтересовалась я.

• Совершенно необязательно. У Вас есть кто-то на примете?

• Да, – я назвала фамилию.– Мне порекомендовали его. И он тут не очень далеко. Мне ведь, как я понимаю, надо будет часто туда ездить.

• Он немного трусоват, – ответил Дуремар, – но давайте попробуем. Да, ездить Вам туда придется три раза в неделю – на лечение. Месяца три, как минимум. Пропускать я бы не советовал – это не в наших интересах. Хочу Вам сказать, что я в этом бизнесе уже двадцать пять лет – сейчас очень тяжело выиграть дело. Никогда так тяжело не было. Особенно в Нью Джерси. Страховые компании ополчились против людей, открывающих «кейсы», и пытаются всеми силами доказать, что потерпевший не прав и что он не пострадал вовсе. Но давайте попробуем. Когда Вы поедете к этому врачу?

• Я записалась на сегодня, – отчиталась я.

• Ну и отлично! Он меня будет извещать обо всех Ваших шагах. И если у Вас ко мне возникнут какие-либо вопросы, звоните. Мне всегда будет приятно пообщаться с такой симпатичной девушкой, – заигрывая, сказал он.

Адвокат подвинул мне бумаги, ознакомившись с которыми, я расписалась. Он что-то еще говорил, расхваливая себя и жалуясь на жизнь. Но я уже почти не слушала. Дуремар – не Дуремар, какое это имеет значение? Главное, чтобы дело выиграл!

• Не расстраивайтесь из-за машины, выиграем дело – купите себе новую, – на прощание обнадежил он меня.

Вечером я отправилась в медицинский офис, к знакомому Константина. Он протестировал меня на каких-то приборах, находящихся в офисе, и дал направление на MRI, находищемся совсем в другом месте.

• После результатов теста я назначу соответствующее лечение, – сказал он, выписывая направление.

MRI я делала впервые в жизни. Надо сказать – процедура не для людей, страдающих клаустрофобией. Пространство, ограниченное трубой, куда помещают больного, и мерное тиканье, как будто сейчас что-то взорвется – не для слабонервных.

Тест показал, что у меня имеются в наличие следующие травмы: смещение шейных позвонков и разрыв связки левого плеча. Не больше и не меньше. То ли это были новые травмы, то ли застарелые – одному Богу известно. Не каждый же день мы делаем подобные тесты! Но… был доволен Дуремар, был доволен доктор, ну и я тоже. Мне назначили лечение, как и планировал Дуремар: три раза в неделю на три месяца. До середины мая, подсчитала я. Так я стала ездить после работы почти каждый день на процедуры, занимающие пол-часа, но вместе с дорогой уходило много времени и я приезжала домой уже около восьми вечера. Мне стало катастрофически не хватать времени.

В ближайший выходной я впервые встретилась с Константином. Он ждал меня внизу, возле красивой Мазды SUV черного цвета.

• Ну, куда поедем? – спросил он, внимательно рассматривая меня.– Есть какие-то предпочтения?

Константин обладал интересной внешностью: облысевший спереди брюнет, красивые карие глаза, правильные черты лица и отличная фигура. Он был приятен в общении, умен, обладал чувством юмора. Мы провели замечательный вечер в итальянском ресторане. Я узнала, что у него двое прелестных близнецов-девочек лет пяти. Он их обожал.

• А где же мама, Костя? – поинтересовалась я. В мои планы не входили женатые мужчины, а Константин писал, что он одинок.

• Мама тоже имеет место быть, – он отвел глаза.

• Так ты женат ? – удивилась я.

• Нет, – ответил Константин и рассказал мне грустную историю.

Мать детей, как он ее называл, приехала откуда-то из Украины, погостить. Константин уже тогда был завидным женихом, но в его планы не входило жениться, да и кандидатуры подходящей не было. Он постоянно учился, совершенствовался – процесс получения медицинского образования в Штатах долгий. Наверное, “матери детей” понравился Константин, с которым ее познакомили – перспективный одинокий мужчина… А может, ей просто понравилась Америка. И ей захотелось остаться. Одним словом, после знакомства с нужным Константином остальное было делом техники. “Мать детей” забеременела, а Константин, оказавшись порядочным мужчиной, не смог отказаться от нее. Родились две очаровательные малышки. И жизнь Константина перестала принадлежать ему самому. Все крутилось вокруг девочек. Он купил большой красивый дом в дорогом районе Нью Джерси – ведь детям нужен простор! “Мать детей”, ни дня не работая в Штатах, имела полный комплект, сопутствующий комфортной жизни: хорошую машину, кредитные карточки, няню для малышек. Константин же, для поддержания комфортной жизни, стал работать на двух работах, а затем на трех. Не смотря на это, он находил время сам возить девочек на танцы, в русскую подготовительную школу – чтобы малышки умели читать и писать по-русски. И делал это с огромным удовольствием.

На момент нашего знакомства он учился в выходные дни, чтобы получить

очередной “лайсенс”. И жил в подвале их огромного дома – не хотел общаться с “матерью детей”.

• Мы не расписывались даже, – продолжил он свою историю, – думал – дети, как-то притремся. Но не притерлись… Ее не интересует ничего – только тряпки и в Манхэттен поехать с подружками. Сейчас надо будет дом продавать, покупать что-то для нее с детьми и для себя. Жалко, конечно, столько вложено было в этот дом. Да и с девочками буду реже видеться – не представляю каково это.

Не знаю, что было в этой истории правдой, а что нет. Я не стала лезть с расспросами в душу – ему и так нелегко все это рассказывать. Наверное, любил он “мать детей”. По крайней мере, в прошлом. Я слабо представляла, что у нас с ним может что-то получиться. Для того, чтобы решить все его проблемы нужно немало времени, а мне ждать было некогда. Да и решит ли он свои проблемы? До боли знакомая ситуация – если “мать детей” никто и ничего из себя не представляет, а по всей видимости так оно и есть, то она будет еще долго спекулировать детьми – так долго, как это будет возможно. Ей удобна такая ситуация. Даже для встреч Константин был неудобен – двое маленьких детей подразумевали его занятость и отсутствие свободного времени. Но на примете у меня никого не наблюдалось и я решила встречаться с ним. Пока. Пока не возникнет кто-то более подходящий.

Константин звонил мне каждый вечер – когда малышки засыпали и он уходил в свой подвал. Мы беседовали на разные темы. Для встреч из своего насыщенного графика он выделил для меня вечер субботы. Все свидания развивались по одному и тому же сценарию: он заезжал за мной, мы ехали ужинать куда-нибудь, а потом Константин отвозил меня назад. Никаких домогательств с его стороны, никаких попыток даже поцеловать меня. Только взгляд, по которому можно было понять, что он хочет меня так же, как и я его. Это являлось загадкой для меня. После нескольких свиданий, Константин позвонил мне как-то и пригласил на день рождения к своему другу:

• Это семья врачей – мы дружим уже много лет, еще учились вместе, когда только приехали в Штаты. Там, кстати, будут и те ребята, к которым ты ходишь лечиться, – объяснил мне Константин.

Я понимала: отчасти он пригласил меня, чтобы показать своим друзьям. Своего рода «смотрины». Это говорило о том, что он ко мне относится достаточно серьезно. По крайней мере даже серьезней, чем Максим, который ни разу ни с кем меня так и не познакомил. Можно было предположить, что вся компания отлично знает и «мать детей». Таким образом, Константин давал мне понять и серьезность своих намерений по отношению ко мне и то, что у него действительно уже нет ничего с «матерью детей». Мне это понравилось. Да и то, что он не пытается сразу затащить меня в койку, тоже делало наши отношения своеобразными.

Дом находился в одном из самых дорогих городов Нью Джерси. Красивый, большой, окруженный посадками вечнозеленых кустов и деревьев.

• Познакомьтесь, это Ника, – представил меня Константин хозяевам дома, вышедшим встречать нас в холл.

Затем состоялось знакомство с остальными гостями, расположившимися за накрытым столом в большой гостиной. Здесь же был врач, к которому я ходила в офис, и его жена, с которой я тоже успела познакомиться до этого. Хозяин дома, он же виновник торжества, оказался армянином. Ко всем его заслугам, перечисленным во время тостов, он еще и замечательно готовил. Большинство блюд, которыми изобиловал стол, было делом его рук. Гости много смеялись, шутили и чувствовалось, что люди «говорят на одном языке» – сказывалось многолетнее общение. Как и водится в компании, где основную часть составляли врачи, много тем касалось медицины. Константин постоянно ухаживал за мной, приобнимая. На лице его явственно читалось довольство от впечатления, которое я произвела на его друзей.

Под конец вечера разговор плавно перешел от философии и медицинских тем к насущным – в частности, досугу. Учитывая, что события проиходили в феврале, стала обсуждаться тема поездки куда-нибудь поближе к заснеженным склонам.