Bad angel. Сборник рассказов

Кофе – мой друг

Он перебирал струны гитары, сидя прямо на древней брусчатке. Длинные волосы падали на лицо. Рядом с гитаристом лежал раскрытый футляр, а в нём горсть монет.

Играл изумительно. Местные musico положили инструменты и тоже внимали, затаив дыхание. А он не смотрел на гриф, по которому бегали пальцы, на окружавшую толпу слушателей. Его взгляд витал где-то невероятно далеко, и лишь музыка была мостом, соединявшим с действительностью.

На последнем rasgueado мужчина тряхнул головой и вдруг резко заглушил струны. Повисла тишина, которая через мгновение разразилась шквалом аплодисментов и возгласами восхищения на всех языках мира!

– Gracias, amigos! Спасибо, друзья! – он поднялся и, молитвенно сложив ладони, поклонился толпе.

Это он! Тот, кого я ищу, проводя лето в поездках по Испании.

– Здравствуйте! – я осмелилась подойти и заговорить, – вы невероятно здорово играете на гитаре…для русского! Даже местные музыканты поражены вашим искусством!

Гитарист засмеялся, в голосе послышалась приятная хрипотца.

– Сергей! – он протянул руку.

– Надя! – я вложила свою руку в его ладонь.

– Надя! Какое родное имя. Вы надолго в Барселоне?

– Нет, всего пару дней задержусь. Не хотите выпить кофе со мной?

– С удовольствием. Кофе – мой друг, но я люблю заводить новых друзей. Чур, угощаю я! Надя, вы не поверите, но каждое лето я становлюсь чертовски богат!

Приглушённый свет выхватывал только детали. Длинные пальцы держат крохотную чашку эспрессо, и мы молчим. Но в этом молчании такая глубина моих ощущений…

Несколько человек подошли поздороваться. Его здесь знают, он частый гость.

– Как вам повезло! Наверное, надо любить музыку с детства, чтобы так играть?

– Есть один секрет: я играл сутками, когда мне было плохо. Не завидуйте моей виртуозности.

– Можно, завтра опять приду вас слушать?

– Конечно! Чтобы прийти, вам не нужно моё разрешение, но я буду очень рад. Кстати, на нас посматривают искоса. Вы слишком молоды, чтобы сидеть здесь с почти пятидесятилетним мужчиной, – он улыбнулся. – Может быть, расскажете, почему вы одна в Барселоне?

Я покачала головой. Не могу. Я ведь дала слово, и от него зависит душевный покой нескольких людей.

***

Самолёт приземлился уже час назад. Стою в зале ожидания и жду маму. А её всё нет. Не похоже на неё. Может, это из-за моей СМС? Мама ведь никогда до конца не верила, что я его найду.

Наконец, вижу в потоке идущих людей стройную женщину. Её нельзя не заметить.

Бегу обниматься. Мамины глаза цвета морской волны смотрят на меня с такой любовью, а прекрасные тёмные волосы рассыпались по плащу тяжёлой волной и щекочут мне нос. Слёзы на моих глазах только из-за этой щекотки.

На улице моросит мелкий дождик. Это Москва, детка! Дождь здесь обычное дело в начале сентября. Садимся в жёлтое такси.

– Мамочка, я его нашла! Понимаешь!

– Надя, ты сейчас меня выслушай спокойно. Когда я рассказывала тебе про отца, я говорила не всё!

– Мам, это теперь не имеет значения, я видела его! Я знаю, почему ты его полюбила. И знаю, почему вы расстались. Я не рассказала ему, кто я. Это не важно, главное, что я его узнала!

– Ты знаешь не всё. Твой отец действительно был удивительным, талантливым музыкантом, непредсказуемым человеком. И я его очень любила. Но он умер, когда тебе было три года. Умер в пансионате для наркозависимых. Прости, я не могла тебе это сказать. Я хотела, чтобы у тебя была прекрасная легенда.

Тихо плачу! Мне хорошо было думать, что отец, так и не узнавший меня, играет под синим бархатом испанского неба, а его музыка будет ещё долго жить в узких улочках Старого города.

***

…Он убрал гитару в футляр. Это вторая ценность в его жизни. Первая – свобода! Он стольким пожертвовал ради этого! Хотя есть ещё кое-что. На старом фото, бережно хранимом в кармашке футляра, женщина с глазами цвета морской волны держит на руках маленькую девочку. Это его дочь. Он никогда её не увидит, но, играя, смотрит на синий бархат испанского неба и думает о ней.

Договор с раем

Всё началось с развесёлой встречи выпускников. Таня не часто выпивала, а тут напилась вусмерть.

Да и повод был. Девочки в модных платьях, на шпильках. Кто-то на своей машине, а кого любящий муж привёз. Только Танюша приехала одна и на трамвае. Настроение резко упало в минус.

Подливая сама себе коньяк и поставив ближе блюдо с красной рыбой, она отстранилась от жестокого и несправедливого мира. Кое-кто делал попытки присесть рядом, но Таня пресекала их недобрым взглядом, откровенным игнором и икотой.

Она не была хуже других в школе. Закончила 11 классов без троек, поступила в пединститут и тут встретила Костю.

Ох уж эти чувства. Сорвалась с учебы, поехала за Костей в Питер и через год вернулась. Не сложилось.

Результат: образование не получила, жильё съёмное, работает продавцом в сетевом магазине. Не уродина, не красавица. Обычная тридцатипятилетняя женщина без постоянной личной жизни.

Пьяной Танюше стало ещё больнее и горше, поэтому, уронив три стула, растолкав танцующих одноклассниц и едва не упав с лестницы, она нетвёрдой походкой поспешила к выходу.

На улице шёл мокрый снег с дождём, в свете фонарей грязная каша казалась не такой уж безобразной. Таня, испытывая большое желание протрезветь, вдохнула полной грудью свежий воздух и направилась через дорогу к остановке трамвая.

Визг тормозов, удар, и её земная жизнь внезапно закончилась.

Боли не было. Зрение постепенно возвращалось, и странное расплывчатое пятно обретало контуры.

Таня полулежала на белом диванчике, а над ней склонилось существо.

«Для мужчины лицо слишком бабское, без признаков растительности, а для бабы – сисек маловато», – метким глазом продавца с пятнадцатилетним стажем отметила Таня.

Крылья за спиной существа наводили на мысль о существовании ангелов.

«Театр, что ли?» – подумала Татьяна. Бесполость тоже наводила на мысль, что среда здесь богемная, и Татьяна, утвердившись в своей догадке, успокоилась.

– Дорогая Татьяна! Спасибо за ваш визит, но так как он не был запланированным и место вам не выделено, мы не сможем вас принять в ближайшие сорок три года, пять месяцев, шесть дней и три минуты. Мы будем вынуждены отправить вас обратно.

Танька сглотнула от такой несправедливости. Она всё ещё не знала, где находится, но прекрасно поняла, что в очередной раз её дурят.

– А-а, может быть, есть квота?

– К сожалению, последняя квота уже распределена. Раньше Нового года ничего не предвидится. Но там, сами понимаете, первоочередников устраиваем. Комиссия решает, если новоприбывший поступил со следами опьянения или объедания в промежутке с 31 декабря по 8 января, тогда может претендовать на квоту. Травматики и дэтэпэшники не входят в список. Их и в обычные дни достаточно. А вы типичный дэтэпэшник… Разве что… – бесполый поднял глаза к небу, – есть одно дельце. Если поможете, я тоже в долгу не останусь…

Стены, пол и потолок вдруг превратились в большую воронку. В неё со страшной силой и быстротой стало затягивать Таню. Ещё мгновение – и она, почувствовав боль в бедре, открыла глаза.

Таня лежала на мокром грязном снегу, а над ней склонился молодой брюнетистый мужчина. В глазах страх.

– Фух, – выдохнул он, – живая! И пьяная! – почувствовал запах перегара.

Таня хотела сесть, но охнула от нестерпимой боли в затылке.

– Стой, лежи, сейчас скорую вызову.

– Не поняла, стоять или лежать, – передразнила Таня, – не трясись, отойду. Только подбрось до дома. Я ж грязная вся. На трамвае стыдно.

Парень помог Тане сесть в машину.

– Езжай потише, тошнит сильно.

До своего третьего безлифтового этажа она еле доковыляла.

Вова, новый знакомый, помогал как мог. В квартире он аккуратно снял с неё верхнюю одежду, напоил чаем и удалился, оставив телефонный номер. На всякий пожарный.

Утром голова всё ещё сильно болела, и Таня решила позвонить Вове. В голове вдруг всплыл срок – три дня, данный на выполнение задания.

Мысль, что всё приснилось, маячила где-то в глубине сознания, но Таня привыкла подвергать сомнению свои мысли. На основании опыта она совсем не доверяла внутреннему чутью. Слишком часто и нагло чутьё её обманывало.

Если человек, указанный ангелом, живёт по адресу, который, как фотография, всплывает, стоит только закрыть глаза, значит всё правда, и не надо ей никаких сорока трёх скучных лет выживания. Райский диванчик вполне удобен уже сейчас.

Задача, поставленная перед Таней, была проста с виду. Есть бабуля, по прошлом годе ей 90 стукнуло, и жизнь её прошла в трудах и заботах, почти праведница, а если были грешки, то незначительные и редкие.

В 1950-е глазки мужу подруги строила, подруга заметила – муж выволочку получил. В 1957-м своего сынка Виталика наказала. Панталончики мокрые не сняла с мальца. На ночь оставила мокренького. Писался часто, вот и решила проучить. Мальчик опрелости получил, но писаться перестал. Дело-то доброе вышло. Ну, старше стала, конечно, больше грехов проказливых. Детки соседские шумят, она им в песочницу кошачий «подарочек» положит и замаскирует. Сосед пьяный храпит так, что весь дом слышит, баба Клава письмо предупредительное в полицию пишет о том, что в квартире Иванова В.В. 50 человек гастарбайтеров одновременно проживают. Письмо она не подписывает, конечно, но в полиции знают авторский стиль бабуси. Тоже хорошее дело, настроение у полицейских поднимает. Пишет бабуся больно фантазийно, не заявление, а приключенческий рассказ.

Таким образом, дело шло к раю, но десять лет назад баба Клава всё испортила. Правнук её никак жениться не хотел, вот она в сердцах и сказала: «Пока невесту не увижу, на мои глаза не показывайся. Приведёшь девку в дом, тогда и умру спокойно».

Этими словами баба Клава подписала себе приговор. Не могут теперь перед ней врата рая распахнуть, если она свои слова назад не возьмёт.

Итак, Таня, дождавшись Вову с продуктами и лекарством, поохав и поругав горе-водителя, выпроводила Владимира за дверь. Правда, чаем всё же напоила.

Уходя, Вова пообещал вернуться вечером и проведать Татьяну.

Подождав полчаса, Таня оделась и вышла на дело. Боль в голове поутихла, и настроение поднялось. Приятно, когда ухаживают, пусть даже из страха или проснувшейся совести.

Заявленный объект, баба Клава, жил недалеко, так что найти дом труда не составило. Мало того, баба Клава сидела на скамейке рядом с домом и оценивала взглядом всех выходяще-входящих. Таня сразу поняла, что это она. Как будто свыше кто-то красную стрелку над головой бабушки проложил.

– Здравствуйте, не холодно вам? – поинтересовалась Таня.

– А тебе-то чего? – подозрительно спросила бабуся.

Таня начала самозабвенно врать:

– Я доктор геронтолог, вот сейчас диссертацию пишу о пожилых людях.

– Геронтолог – это тот, кто герани выращивает? А?

В этот момент Танька поняла, что бабка включила «дурку».

«Крепкий орешек! – подумала Таня. – Видимо, я не первая, кого сюда присылают».

– Ну, девка, ладно, некогда мне с тобой рассиживаться! – как будто прочла её мысли бабушка. – Ты оттуда? – она указала пальцем вверх, на мрачное небо, с которого срывались и летели к земле редкие холодные капли дождя.

– Ты оттуда четвёртая за месяц! Пусть ждут! Ещё три сериала досмотреть надо. Тогда и решу, соглашаться на Царствие Небесное или ещё обождать чутка.

Бабушка, кряхтя, поднялась и пошла к подъезду шаткой походкой. Татьяна хотела идти следом, но поняла, что на сегодня миссия провалена.

Вечером Вова принёс тортик.

Таня охала, но мужественно выдавливала из себя печальную улыбку.

– Голова всё болит, надо бы анализы завтра сдать. Не знаю, как доеду, наверное, такси возьму.

– Таня, не переживай, я приеду и отвезу тебя. Главное, чтобы ты выздоровела.

На следующий день Вова был у дома Тани за 15 минут до намеченного срока.

Пока Таня одевалась, он ждал в гостиной. Татьяна, как назло, выбрала платье с молнией на спине, без помощи Володи застегнуть её она не могла.

А потом ещё сапоги. Если так сильно голова болит, то натянуть длинные ботфорты, которые надевались последний раз два года назад, очень сложно. А ботфорты, можно сказать, лучшее, что случилось с Таней за последние пять лет!

Вообще, то, что Вова рядом, – дикое везение. Так Таня подумала, но вслух, конечно, не сказала.

В больнице сделали рентген и томограмму.

О результатах Таня не стала сильно распространяться, достаточно того, что она здесь по Вовиной милости.

После больницы Вова привёз её домой и поинтересовался, что купить на ужин.

Таня очень разнервничалась:

– Ужин, ужин, а смогу я его приготовить в таком состоянии?

– Может, в ресторан? – робко спросил Вова.

– Ну, не знаю. Приезжай к семи. Если будет совсем плохо, то пойдём кушать в ресторан, – рассудила Таня.

После Вовиного отъезда Таня опять направилась к бабе Клаве. У дома бабушки не было, поэтому Таня поднялась и позвонила в квартиру. За дверью шумел очередной сериал, слышались признания в любви. Баба Клава открыла дверь:

– Опять ты?

– Опять… – печально произнесла Таня.

В её голове крутилось несколько аргументов, но, увидев бабушку в туго завязанном под подбородком платке, который своим болотным цветом и сотнями пятнышек вопил, что вообще-то он бандана, Таня растерялась.

– Хлопок, – коротко произнесла бабушка, указывая на платок, – тянется и голове приятно. Ну, проходи, вместе телевизор посмотрим. Люди редко заходят. Только ваши, да иногда муж покойный… снится. У, окаянный, при жизни сколько кровушки попил! Не дождёшься! – она погрозила сухоньким кулачком стене, – я ещё туды из-за свово Яшки не спешу. Опять начнётся, то не так, это не этак. Сейчас я здесь отдыхаю, а там Людка-соседка за ним присматривает. Сам хвастался.

– Так, может быть, вы всё же передумаете или хоть обязательство с правнука снимете? Это грех ведь, человека родного видеть не хотеть! – Таня очень надеялась склонить бабушку к жалостливой ноте.

– Молода ты, девка! И говорить мне с тобой не о чем!

Вечером Таня сидела в ресторане с Вовой, который рассказывал ей всю свою жизнь. Слушая вполуха, Таня размышляла о том, что рай из-за рационализма бабы Клавы становится недостижим. Может, и Бог с раем? Вон, Вова какие дифирамбы поёт и глаз не сводит.

Ближе к ночи Тане стало очень плохо, Вова побоялся оставить её в таком состоянии и остался с ней до утра.

Утром принёс завтрак в постель и нежно поцеловал.

– Знаешь, я тебя сегодня кое с кем познакомить хочу.

– Хитра!.. – сказала баба Клава, увидев на пороге Таню, держащую за руку правнука Вовочку.

А Таня думала, что теперь надо отказаться от протекции бесполого… Хотя бы на сорок три года, пять месяцев и три дня.

Ночь музеев

Алина приехала к тетке в гости. Небольшой исконно русский городок на Волге, место красивое, природа замечательная. Май. Впереди целое лето. С тетей общение раньше не складывалось, но этой весной родственница очень настойчиво стала приглашать в гости, и Алина решилась.

Все бы хорошо, только тетушка, женщина неугомонная и переживающая за то, что у девушки нет друзей, вечно искала для Алины развлечения. Поскольку Алине было семнадцать, а тетушке почти шестьдесят, представление об увеселительных мероприятиях у обеих было разное.

– Алинушка, смотри-ка, ночь музеев сегодня. И особняк судьи Грушевского в Дыбино будет открыт, – тетушка достала из почтового ящика местную газету и радостно сообщала помрачневшей Алине новости культуры.

– Его стоит посмотреть, там обстановка такая красивая. Жаль, добираться далеко, а то бы я с тобой поехала. Сядешь на электричку до станции Осуга, а оттуда до Дыбино три километра всего. Можно и пешком. Вот тебе и приключение будет. Глядишь, познакомишься с ровесниками. Да не бойся, места у нас спокойные.

Алина любила тетушку. К музеям она была равнодушна, но огорчать родственницу не хотела. Перспектива тащится ночью по лесу совсем невеселая, но Алина не стала возражать.

Сойдя с электрички, девушка нашла указатель «Дыбино» и пошла в указанном направлении. Через пару минут ее нагнал мотоцикл. Длинноволосый парень в черной кожанке крикнул:

– Девушка, вас подвезти?

Алина засомневалась, но байкеры ей нравились. Чем не повод для знакомства?

– Если по пути. Я в музей-усадьбу иду.

– По пути. Других развлечений рядом больше нет. Я – Саша.

Здание музея располагалось в небольшом, но очень красивом особняке. Дом стоял на холме, окруженный парком. Место было уединенное и немного таинственное. Фасад, украшенный барельефом, и колонны по обеим сторонам придавали зданию помпезный вид.

Новый знакомый Алины заглушил мотоцикл совсем близко от входа. Табличка над массивной деревянной дверью гласила: «Музей-усадьба Т. В. Грушевского». Немного ниже на самой двери белый листок напоминал: «19 мая. Ночь музеев. Осмотр экспозиции с 24:00».

Посетителей, ожидающих открытия, было немного.

Ровно в полночь дверь, заскрипев, отворилась. Худенькая женщина с седыми волосами, убранными в толстую косу, свернутую в бублик на затылке, пригласила внутрь. Свет свечи в красивом бронзовом подсвечнике, которую она держала в руке, выхватывал из темноты картины, висящие на стенах, расстеленные на полу мягкие ковры делали шаги посетителей беззвучными.

– Прошу за мной. Уверена, сегодняшняя экскурсия будет незабываемой.

Посетители проследовали за женщиной в гостиную. Большая комната, освещенная множеством свечей, восхищала обстановкой. Массивный секретер с ножками в форме львиных голов был открыт. На нем лежали листок бумаги и перо, как будто хозяин только покинул комнату. В серванте искрился начищенный добела серебряный сервиз. Прекрасные вазы поражали позолотой. Пышный диван и расставленные кресла манили уставших посетителей присесть и отдохнуть. Овальное венецианское зеркало восхищало удивительным переплетением причудливого узора на раме. Пока все посетители оглядывали эти сокровища, Алина ежилась под взглядом мужчины, смотревшего на нее с портрета на стене. Властный взгляд, золотая цепь и шикарные усы, переходящие в ухоженные бакенбарды, не оставляли сомнения, что это сам хозяин усадьбы.

– Итак, дорогие гости, – заговорила встретившая их женщина, – я смотрительница экспозиции. Сегодня я расскажу вам историю постройки этого чудесного дома. Верить или не верит в это – ваше право. Присаживайтесь, мои дорогие. Сегодня вы гости усадьбы.

Посетители застенчиво расселись на старинных креслах. Саша с Алиной сели рядом на диване и приготовились слушать. В большое французское окно, выходящее в парк, светила луна и отражалась в овальном зеркале. Алине вдруг почудилось, что где-то внутри зазеркалья мелькнула тень, но она посмеялась над этими страхами.

Смотрительница начала свой рассказ.

Терентий Вениаминович Грушевский давно мечтал построить особняк. Земля под усадьбу была куплена еще несколько лет назад. Но Терентий Вениаминович не мог найти подрядчика. Начинал он поиски весной, когда все бригады были уже при деле. Однако в морозном январе 1848 года он решил действовать наверняка. За месяц до этого он списался с артелью рабочих откуда-то с юга России и теперь ждал со дня на день весточки. Мастера должны были приехать для заключения договора.

Аккурат в канун Нового года пришло письмо с назначением встречи. Терентий Вениаминович запряг лошадку и выехал с утреца в соседний городок. Ехать следовало двадцать пять верст по лесистой местности. Встреча была назначена в рюмочной на окраине городка.

Терентий и трех верст не отъехал от дома, как сгустились снежные тучи над головой, поднялся ветер и началась метель. Он был не из тех людей, кто поворачивает оглобли, поэтому продолжил путь, плохо видя дорогу, но внутренне уповая на Бога и лошадку.

Лошадь фыркала и тащить бричку не хотела. Места Терентий Вениаминович не узнавал. Так бы он и блуждал по лесу, как вдруг понял, что рядом проходит русло реки Тухлянки. А Тухлянка впадает… Стало быть, если ехать по застывшему руслу, с пути уже не сбиться. Так он и сделал.

Прошло больше часа, а признаков города все еще не было. Очень хотелось пить. Терентий глазами поискал прорубь, должно же где-то рыбу ловить местным мужикам. Наконец, он увидел припорошенные отверстия во льду.

Остановив сани и достав ковш, который всегда возил с собой, Терентий пошел к проруби. Но прорубь покрылась льдом. Пришлось взять топор и прорубать отверстие во льду заново. Как только образовалась пробоина, Терентий опустил ковш в воду, но тут же отпрянул. На него смотрели мутные глаза и свиное рыло. Перекрестившись и кинув ковш в снег от страха, Терентий запрыгнул в сани и погнал лошадку дальше, туда, где, по его мнению, мог находиться город.

– Что ж это делается? – рассуждал он вслух. – Так ведь и сгинуть недолго. Свиное рыло в реке, вот правду говорят, в святки вся нечисть из преисподней лезет. А я дорогу, видно, попутал. Города не видать. Если засну в снегах, эту ночь мне не пережить. Вот как морозец схватывает. А утром снега столько наметет, что и тело только по весне найдут. Хотел для семьи гнездо родовое обустроить. Чтобы дочь, а потом внуки-правнуки жили и радовались, а не тут-то было. Какому Богу молиться, чтобы вызволил?

Начало вечереть. Метель не утихала, и какова же была радость Терентия Вениаминовича, когда он заметил тусклый желтый свет подслеповатых крохотных окошек. Сердце радостно екнуло: «Господи, благодарю тебя. Вот рюмочная-то. Доехал с Божией помощью».

Накрыв лошадку попоной и наполнив торбу овсом: «Поешь, родимая!» – Терентий открыл дверь рюмочной. Почти все столики были заняты.

Людишки собрались здесь, конечно, мерзкие. Взять хоть бы двух отвратительных горбатых крючконосых старух-уборщиц, которые поставив рядом с собой большие метлы, похихикивали, разговаривая противными голосами. За другим столиком сидели, похоже, дети, только лица у них были очень старые, и бородавки на них имелись. Свесив крохотные ножки с лавки, они быстро расправлялись с мясом, отщипывая куски короткими лоснящимися от жира пальцами. Кости кидали огромному черному псу, который, ощетинившись, проглатывал их налету. С белых клыков его оскаленной морды текла слюна. «Бешеный», – со страхом подумал Терентий Вениаминович. Выбрав столик подальше от собаки, он сел и подозвал бледную худую девушку-разносчицу, ее синее лицо не выражало никаких эмоций. Девушка вернулась с графинчиком анисовки, и Терентий Вениаминович, опрокинув первую рюмку, почувствовал тепло, которое волной разлилось по телу.

Одна мысль досадливо блуждала в голове: где же подрядчики? Неужели он проделал такой путь впустую?

Выпив еще пару рюмок и почувствовав, что на сердце полегчало, он продолжил оглядывать посетителей.

Напротив сидели трое. Косматые, с почти черной кожей, сухие и жилистые.

«Южане, – подумал Терентий, – на заработки приехали. Такие сделают работу быстро и возьмут недорого. Подойду потолкую, за спрос не бьют в нос».

– Приветствую, вижу, что издалека к нам.

Мужички закивали головами.

Терентий Вениаминович ободрено присел за столик без приглашения.

– Как там у вас, жарко, наверное?

Один из троицы ответил за всех:

– Так вестимо, пекло! Сами от жары устали.

– Ну, тогда вам, значит, здесь хорошо. У нас работа аки отдых будет.

«Сговорюсь за дешево», – утвердился в мыслях Терентий Вениаминович.

– Так вы сюда, значит, по работе. А с людьми договор заключаете бумажный или на словах? – про себя же подумал, что письменный договор надежнее.

Тот из собеседников, который был покрупнее да понечесаннее, заинтересовался разговором:

– Так все от клиента зависит. С кем на словах, а с кем на бумаге, да и кровью подпись скрепляем.

Терентий поежился. Что за обычаи такие у этих южан. Кровью бумагу марать!

– Нет, мне вот обычной бумаги было бы достаточно. Я ж к вам со всей душой.

Троица приветливо закивала головами. Терентий Вениаминович продолжал:

– А людей-то много у вас под началом?

– Очень. Девать уже некуда, и все прибывают и прибывают.

Терентий радовался еще больше. Если такая безработица, значит будут за копейки работать.

– А инструменты есть? Без инструментов неудобно.

Мужики согласно закивали:

– В этом недостатка нет. Инструмент всегда под рукой.

Терентий Вениаминович понял, что эту бригаду надо заполучить во что бы то ни стало. Махнув бледной девушке, он заказал еще водки.

Мужики одобрительно загалдели. Когда графин был допит и все пришли еще в более доброе расположение духа, Терентий обратился к бледной девице:

– А есть ли у тебя тут бумага, душа моя?

Он долго водил пером, пытаясь припомнить все нюансы, которые полагается прописывать в договорах на постройку.

Наконец закончил.

– Ну-с, читайте и подписывайте. Кровью не надо, я вас умоляю. Достаточно крестика, если неграмотные.

Услышав слово «крестик», бригада отшатнулась от договора.

Собеседники удивленно забормотали между собой. Самый молодой из них подал голос:

– А девки будут?

Терентий Вениаминович, которому хотелось поскорее закончить это дело, буркнул в ответ:

– Есть девка, да не про вашу честь. Через десять лет приезжай, мала пока. Семь годиков только исполнилось.

Обмакнул пальцы в чернила, мужички припечатали их к месту, где уже Терентий Вениаминович поставил свою размашистую подпись.

Народ дивился быстрому строительству особняка, а Терентий нарадоваться не мог на строительную артель, которая начинала работу с заходом солнца и на восходе заканчивала.

Пить не пили, хулиганить не хулиганили.

Стены особняка росли с каждой ночью, и через месяц невероятным образом строительство было закончено.

Самое удивительное, что работа не стоила Терентию ни копейки. Бригада исчезла в никуда так же, как и появилась.

Шли годы, Терентий Вениаминович наслаждался жизнью в новом доме, он покупал дорогую мебель и изысканную посуду. Часто выписывая свои приобретения из заграницы. Подрастала его доченька, маленькая Аленушка. Вот уже и семнадцать лет скоро. Подарком на день рождения должно было служить венецианское зеркало, стоившее целое состояние. Зеркало было заказано почти за полгода до торжества.

В день праздника, когда девушка спустилась к гостям, она увидела свой подарок – огромное зеркало в золоченой раме было повешено в гостиной, так как в спальне девушки места не нашлось. Все заметили, что Аленушка как-то погрустнела и совсем расхотела веселиться.

Во время праздника она несколько раз подходила к подарку и испуганно всматривалась в темное зазеркалье.

Утром домочадцы, придя в спальню Алены, увидели, что постель заправлена так же, как и прошлым днем. Все вещи на месте, и только самой Алены нигде нет. Ее кликали и искали в парке и в деревне, ездили в город. Полиция тоже помогала в поисках. Но все было безрезультатно. Со временем стали замечать странное: иногда ближе к полуночи поверхность зеркала становилась немного туманной, а внутри, если приглядеться, можно было разглядеть тени непонятных существ.

Прошло некоторое время, когда однажды Терентию приснился сон. Алена пришла к отцу, чтобы рассказать, как погубил ее странный договор, подписанный в святочную ночь.

– Каждые десять лет черти будут уносить девушку, которой исполнилось семнадцать лет. Если это обещание не будет однажды выполнено, страшная кара постигнет не только членов семьи, но и всех соседей и жителей городка, где был подписан договор.

Смотрительница закончила свой рассказ. Все присутствующие сидели не в силах пошевелиться и смотрели на зеркало. На его поверхности как будто собирался туман. Он клубился и начинал просачиваться в гостиную.

– А теперь прошу за мной! На выходе из музея вы можете приобрести памятные сувениры, – рассказчица встала, сделав приглашающий жест.

Алина задержалась в гостиной. Саша подошел и, приобняв ее со спины, подвел к зеркалу.

– Знаешь, зачем мы с тобой здесь?

Сердце девушки затрепетало.

– Все было предначертано задолго до твоего рождения. Посмотри, какая мы с тобой хорошая пара.

Взглянув на отражение в зеркале, Алина увидела рядом с собой черное существо с горящими бесовскими глазами. Туман зазеркалья начал просачиваться и обволакивать обоих. Алина не в силах убежать или закричать расширенными от ужаса глазами смотрела, как серая пелена ложится на предметы, находящиеся в комнате. Через мгновение туман поглотил Алину и ее спутника.