Казалось, эта битва может продолжаться вечно. Однако подруг сейчас волновала не она. Сейчас их главной задачей было переждать эту бурю и попытаться в очередной раз убедить врагов примириться хотя бы на время, чтобы помочь двум пленницам чужого сознания. Но вставал вопрос: зачем эмоциям это делать? Какие у девушек есть предложения, ради которых все члены совета могли бы заключить мир? Ответа на этот вопрос у них пока не было.
Звуки неутихающего боя всё ещё долетали до их ушей. Грохот очередной обвалившейся стены, отголосок разбившейся колонны, эхо звонкого удара о броню одного из соперников. Всё это сливалось в одну долгую, протяжную, и уже успевшую надоесть, мелодию битвы. Эта бессмысленная борьба, похоже, не знает ни усталости, ни конца. Подругам оставалось надеяться только на то, что эти два воплощения не убьют друг друга.
Подниматься по этой длинной винтовой лестнице было куда сложнее, чем спускаться под монологи Страха. Тогда спуск пролетел незаметно, а дамы даже не замечали, сколько пролётов преодолели. Они просто шли, преодолевая этаж за этажом и спускаясь в неизвестность. Теперь же им предстояло осознать, что прошли они с десяток этажей. Просто пешком подняться на десять этажей уже не просто, а тащить ещё и своего друга, с осознанием того, что без тебя он не выберется… И ведь было непонятно, где они находятся. Ни знаков, ни номеров, ни ориентиров не было. Лишь небольшие ниши в стенах, в которых изредка можно было найти одиноко горящий факел. Внизу лишь бездонная тьма, наверху – бесконечный ряд сужающихся лестниц, ведущих к верхним этажам Цитадели. А где им остановиться, чтобы найти выход, никто не скажет.
Однако в этот миг Наташа вспомнила то, что могло их спасти. На противоположной от входа стене был балкон, на котором стоял Макс. Вот он-то и является той отметкой, тем крючком, тем ориентиром, до которого им стоит карабкаться. Она, конечно же, напомнила об этом Саше, что её не могло не обрадовать. Хотя ей сейчас было особенно сложно. Они уже успели пройти, кажется пять, а может и шесть пролётов. Сбиться со счета было ужасно просто. И на каждом этаже была какая-то дверь, которая вела в глубины этой ужасающей крепости.
Но тут Саша оступилась, и упала, а вместе с ней на холодный камень повалилась и искалеченная Наташа. Благо, они шли ближе к стене, понимая, что риск упасть в зияющую пустоту, довольно велик. Никаких перил с внутренней стороны лестницы не было и в помине. Наверное, эмоциям они были ни к чему.
– Саш, давай сейчас до того пролёта доползём и остановимся. Тебе надо передохнуть, а то сейчас будешь через каждые три ступеньки падать. Рано или поздно мы упадём и с самой лестницы.
– Да. Хорошо, – тяжело дыша, отвечала подруга.
Её стойкости можно было только завидовать. Интересно, что в подобных ситуациях держит, что питает и заставляет двигаться дальше? Уверенность? Может внутренний стержень? А может гордость? Она боится признаться самой себе, что уже не может поднимать ноги и тащить?
Падение во второй раз было более предсказуемым, но не менее болезненным. Саша даже и не поняла, что они добрались до того самого пролёта, о котором ей сказала Наташа. Сил у неё оставалось только на то, чтобы тяжело дышать. Распластавшись по холодному камню и переводя дыхание, они слушали тишину. Звуки боя либо не долетали до них, либо просто утихли.
В этой огромной крепости было место для ветра, чтобы разгуляться. Он чувствовался меж этажей, раскачивая пламя факелов в разные стороны, в закрытых, но просторных комнатах, в огромных залах, вырубленных в самой горе, и на каждой части тела вымотанных и уставших подруг.
– У тебя есть предложения, что нам дальше-то делать?
– Не знаю… Сколько времени вообще мы уже здесь торчим, в этом грёбаном Чертоге? Это же бред! Я не верю, что мне это не снится!
– Ну, я думаю, ты бы уже триста раз проснулась в таком случае.
– С чего бы это, я же даже себя ещё не ущипнула.
– Тебя об стенку долбанули, так-то… Думаю, это покруче будет, чем ущипнуть.
– Не, подожди. Ты же знаешь железное правило: чтобы проверить, сон это или нет, нужно непременно ущипнуть себя.
– Ну хорошо… Давай ущипнём, если тебе от этого станет легче. Хотя я уверенна, что это либо не сон, либо сон, в котором я слишком хорошо всё запоминаю.
Девушки взялись одной рукой за другую и приготовились совершить то, что могло бы расставить все точки над «И». Мгновение растянулось в целую вечность. Они никак не могли решиться на этот, казалось бы, простой шаг. Просто причинить себе капельку боли, чтобы удостовериться в том, что это всё не плод их сознания или воображения. К сожалению, у щипания нет какого-либо отличительного звука, как, например, у щелчка, или цоканья, или хлопка. Поэтому, скажу просто, что действие было произведено. Два пальца, расставленные в разные стороны и прижимавшиеся в плотную к коже, моментально сомкнулись, превращая часть кинетической энергии в потенциальную, а другую – в тепло, ибо силы трения никуда не делись и всё ещё причиняли немного дискомфорта коже. Впрочем, у нас здесь не урок физики, а сочинение по литературе, длинной в… много страниц. Гордость будет однозначно довольна, если когда-нибудь это кто-то будет цитировать или в, лучшем случае, рассказывать своим друзьям об этой кучке букв, которые чудом сложились в слова, те в предложения, те, в свою очередь – в текст. А текст обрёл ещё и каплю смысла, благодаря правильному построению этих самых слов. Но думаю, пора вернуться к тому самому наполнению текста смыслом…
– Я же говорила, – сказала Саша сидевшей напротив подруге. Мир оставался прежним. Подруги всё так же сидели на холодном камне, рискуя в каждую секунду застудить себе спину или какую-либо иную часть тела. Впрочем, героинь это беспокоило в последнюю очередь. Им казалось, что после всего увиденного, после всего выслушанного, их уже мало что могло удивить. Время для них также потеряло всякий интерес, ибо в этом месте не существовало ни дня, ни ночи. Свет вроде был, но его источника на небе не было. А в самой Цитадели было довольно темно. Хотя подруги уже успели привыкнуть ходить в этих потёмках, не всё было доступно их глазу. Они так и не могли понять, как долго им ещё надо подниматься, чтобы выйти из этого ужасного места.
– Ладно, пора двигаться дальше.
– Зачем?
Этот вопрос поставил Сашу в тупик. Казалось, что ответ был очевиден. Однако это было не так. Куда они пошли бы, выйдя из этой крепости? Что бы они принялись делать? Продолжать скитаться в чужом сознании, непонятно до каких пор? Наташин вопрос был однозначно логичен. Они не видели этого конечного пункта. Сначала Гордость их послала к Похоти во дворец Желаний, там они получили поручение наведаться сюда, и отобрать власть у Страха, и найти Гнев. Но здесь им никто не сказал, куда идти дальше и что делать. Настало время думать своей головой…
– Так, слушай. Давай рассуждать трезво. Ты помнишь место, которое мы пролетали? Ну, которое было под нами, на этом огромном пустыре.
– Да… Помню.
– Я почти уверена, что это место, где собирается Правящий Совет. Я не знаю, как они призывают всех одновременно на это место, но иных вариантов, кроме как пойти туда я не вижу.
– И что? Мы придём туда, скажем: «Эгей, все сюда!» – и все придут что ли? Хорошо, даже если так, но что мы им скажем? Похоть и Зависть нам, конечно, могут помочь, но эти двое… Гнев, наверное, быстрее из Совета выйдет, чем поможет нам. Да и Страх, похоже, тоже не особо горит желанием нам помогать, – закончила свою мысль Наташа.
– Ну это лучше, чем просто сидеть здесь и ждать, пока что-нибудь произойдёт.
– Да кто тебе сказал, что лучше, а что хуже? Что правильно, а что нет?
– Ну, как бы… жизненный опыт намекает.
– На что? На то, что если будешь что-то делать, то твоя жизнь непременно станет лучше?
– Эм… Ну в принципе да, – совершено не ожидая таких вопросов, говорила Александра.
– Ничего подобного! Это просто есть сотня историй о том, как люди решили что-то сделать, и сделали, и у них всё получились, и они прославились и бла-бла-бла… Но ещё больше можно найти историй, когда люди опять же что-то попытались сделать, рискнули, так сказать, и прогорели, прогорели с потрохами! Знаешь, сколько сотен людей каждый день проигрываются на бирже или в иностранном казино? Они же что-то делают. Так что ли? А то, что есть терпеливые люди, не готовые рисковать, но готовые идти по проторенной дороге, уверенные, что ниже какого-то минимума они жить не будут, это что плохо, что ли?
– Я не говорю, что это плохо… Просто, это говорит о слабости и нерешительности. Боязнь перемен, все дела.
– То есть, разговоры со всеми этими чувствами или эмоциями, или… хрен знает, как их назвать, не важно… так ничему тебя и не научили?
– В смысле? – удивлённо спросила Саша.
– В прямом… Ты всё ещё думаешь, что бояться, злиться, завидовать, хотеть, это что, плохо???
– Ну уж точно не хорошо.
– Ясно. Видимо, эти моральные принципы сидят в нас уже слишком глубоко.
– А, то есть ты хочешь сказать, что это хорошо?
– Я говорю, что в этом нет ничего плохого. Ибо мы не были бы людьми без всех этих чувств, грехов или как их там любят называть.
Саша не знала, что и возразить. Она стояла и недоумевала, смотря на свою подругу. Все эти дискуссии подкосили её уверенность в том, что её жизненная позиция абсолютно верна и правдива. Все те аргументы, которыми Саша была готова парировать все нападки на её убеждения, теперь казались каким-то пустыми словами. Словами, не значащими ничего.
В такие моменты кажется, что между людьми не просто пропасть, в которой нельзя найти всеми любимый компромисс, а просто пустота. Бездонная, всепоглощающая, такая же, как Забытье. Порой, один не хочет или не может услышать другого человека, так как на пути диалога, ведущего к решению проблемы, встаёт Гордость. Она зачастую мешает понять, принять или простить кого-либо, ибо, совершив эти действия, вы ущемите … себя. Или её?
– Что тут у нас? Споры, конфликты, посягательства? Полное меню моего сегодняшнего ужина? Или простое непонимание, в котором я не замешан? – проговорил хихикающий голос из пустоты. Видимо, он всегда любит выходить из тени тогда, когда ему заблагорассудится.
– Тебе всегда нужно появляться именно так? Мы уже поняли, что мы не можем тебя увидеть, но эффектности к твоему появлению это не особо прибавляет, – проговорила Саша.
– Неужели? – прошептал голос прямо над её ухом. Рефлекторно девушка повернулась, чтобы восстановить безопасную дистанцию. Но с кем? За её спиной была лишь колонна, на которую она опиралась, переводя дух после длительного восхождения.
– Ну и что ты от нас хочешь? – вызывающе крикнула Наташа чуть ли не на всю Цитадель.
– Ух… ну зачем так кричать-то, когда я в двух метрах от вас? Ладно, ладно. Вот он я. Собственный персоной.
Думаю, Гордость в представлении уже не нуждается. Однако с их последней встречи он как-то изменился. Был более потрёпанный, что ли? Нельзя было точно сказать, но чём-то он изменился.
– Так вот… отвечая на вопрос, что мне от вас нужно. Вы привыкли думать, что всем от вас что-то нужно, а бесплатно – только сыр в мышеловке. Это абсолютно правильный подход, ибо в вашем мире без этого никуда. Но здесь… Не могу сказать, что всё кардинально отличается, однако таким как я всё-таки присуща капелька искренности. Ни Гнев, ни Похоть, ни даже Зависть вам не врали бы, если бы не хотели уберечь. Тот же Страх… он специально притворился вашим «другом», лишь бы произвести на вас первичное впечатление. Однако он маленько просчитался и вскоре понял, что из этого спектакля мало что выйдет дельного.
– А откуда ты всё это знаешь? Ты что, сопровождал нас на протяжении всего пути? – поинтересовалась Саша.
– А это так важно? Имеет ли значение тот факт, что я был всегда рядом с вами, а вы меня не видели, или то, что я всё это узнал, потому что у меня везде есть глаза и уши?
– Я просто хотела узнать. Ты же тоже не врёшь? – улыбаясь, ответила собеседница.