– Что вы говорили про кровь?
– Говорила, что они родственники.
– Кто?
– Виктор и эта ваша ясновидящая Ангелина.
– В каком смысле?
– В двоюродном. Их матери были родными сестрами.
– Подождите, Волошина из другой страны. Вы что-то явно путаете.
– Да ничего я не путаю. Не знаю, как там произошло, но старшая сестра, то есть мать этой самой Ангелины оказалась в детском доме. Откуда её очень быстро удочерила одна семья из Америки. Кажется, потом они переехали в Исландию, где девочка выросла, вышла замуж и родила дочку Ангелину.
– Вы уверенны в том, что это правда?
– Абсолютно. Они даже сделали тест ДНК. Я сначала его ревновала, думала они любовники. А они оказались братом и сестрой.
– Как такое могло произойти? Не понимаю.
– Что тут непонятного. Они действительно даже чем-то похожи.
– Я не об этом.
Сыщик возбужденно вышагивал по кабинету. Такое даже в голову не могло прийти. Родственники. Теперь многое становилось понятным. Мария Гроховская прервала его размышления.
– Но как можно было догадаться, без всяких на, то оснований, что именно этот человек твой брат?
–Если верить очевидцам Ангелина Волошина обладала экстрасенсорными способностями.
– Чепуха. Врут ваши очевидцы. Ничем она не обладала.
– Откуда такая осведомленность?
– Оттуда. Если бы она действительно, хоть чем-то там обладала, разве повелась бы, как глупая курица? Спасатели душ, себя бы спасли сначала. Я позвонила Виктору и попросила его приехать, как можно скорее. Сказала, что не могу находиться в доме, что слышу голос умершей бабушки, которая меня зовет, что нет сил уже терпеть и очень боюсь с собой что-нибудь сделать.
– Он поверил?
– Представьте себе, притащил мне эту ясновидящую через тридцать минут. Я едва успела приготовиться к представлению. Набросала всякого хлама у входа, вылила бутылку кетчупа на порог и приготовила электрошокер. Она, правда, начала сопротивляться, маленькая такая, а жилистая. Пришлось треснуть по голове. По вполне себе обыкновенной голове без всяких там ясных мыслей.
– А Виктор?
– А что Виктор. Он остался лежать в доме, пока я, ну в общем дальше вы всё уже знаете.
– А Ксению вы за что?
– Да за всё! Не надо было такой распрекрасной на землю торопиться. Я вам вот что скажу, легко быть такой блаженной, когда всё можешь купить.
– Вы действительно так думаете? А в прочем это уже не важно. Не стало хорошего человека, который искренне вас любил как сестру. Маша, очнитесь! В вашем жалком существовании был светлый, замечательный единственный человек…вы осознаёте, что вы сделали? Чего вы себя лишили? Вам и страшный суд без надобности. У вас ад уже начался, здесь, внутри, на земле. Во что вы превратили свою жизнь?
Она сидела, плотно прижав ладони к ушам. Ей было всё равно. Пусть говорит всё, что угодно. Она не будет больше слушать. Степан Кузьмич подошел совсем близко, понимая, что говорит в пустоту. Она оторвала руки, сжав в кулаки, угрожая неизбежности. Темные, как вишня глаза поглощали своей темнотой зрачки, превращаясь в бездну.
На мгновение она увидела его, человека, зовущего её из неоткуда, а потом, оттолкнув, что есть силы, закричала: «Это моя жизнь! Слышите моя! И не копайтесь в ней! Убирайтесь со своими кислыми домыслами. Да мне может дышать стало легче! Слышите вы, дышать легче, как её не стало!».
Хватая воздух открытым ртом она, вздрагивая всем телом, покачнулась на стуле. Степан Кузьмич хотел подхватить её за плечи, но взяв себя в руки, она отстранилась от него и еле слышно, одними губами произнесла: «Я может быть, всю свою жизнь именно об этом…мечтала, что убью её такую распрекрасную, а потом приду к отцу и скажу: «Ну, что, папочка?».
Эта фраза превратила её лицо в гримасу незаслуженно обиженного ребенка. На глазах из глубин горечью палящего детства проступали слезы. Они, стекая по щекам, мешали ей говорить: «Теперь, папочка, всё по-другому. Теперь у тебя осталась только я, только я…твоя нелюбимая дочка»
Мария – Марианна
Перед тем как мстить, вырой две могилы.
Конфуций
– Вот вы где?
Степан Кузьмич от такой постановки вопроса, даже ему не удивился. Где ж ему ещё быть как не в своем кабинете? Следователь Кошкин его ласково называл кельюшкой, за его нестандартные размеры. В который, не смотря на эти квадратные обстоятельства, бесконечно пытались пробраться и задержаться многочисленные посетители, привлекаемые не только деловыми маршрутами, а иногда и попросту благородным запахом натурального кофе.
Тридцать первое декабря президент страны признал и обозначил нерабочим днем, но на Степана Кузьмича и его коллег это признание, как и многое другое благо свыше не распространялось. Так-то оно так, но находясь на работе в этот праздничный вечер, он убрал документы со стола, отправил перекидной календарь уже уходящего года в архив, и с чувством человека, преодолевшего полосу под названием «Финиш», заварил себе кофе.
Открывая истину и вычисляя преступника, одним лишь ему известным и свойственным путем, сталкиваясь с человеческими страстями и пороками, он, не выгорая профессионально за долгие годы работы, отказывался понимать причины и обстоятельства, превращающие человека созданного по подобию творца в ожесточенного душой преступника.
Он пил свой любимый кофе «Килиманджаро», названный так в честь горы в Кении, на склонах которой растет этот бодрящий эликсир. Удивительный насыщенный вкус этого сорта с ароматов спелых ягод и специй, изысканно сочетался с сыром «Пармезан». На столе красовались и две бутылочки йогурта «Данон». Заботливая Евдокия, зная, что её Степушка о себе сам не побеспокоится, обеспечила сыщика полезным ужином.
Вот так всегда, только запишешься сам к себе на аудиенцию, как тут сразу возникнет какой-нибудь «вот вы где», а уж если само начальство лично к вам пожаловало…
– Степан Кузьмич, вы у нас прямо бариста какой-то, не полиция, а кафетерий.
– А я не возражаю, Дмитрий Сергеевич, бариста, так бариста.
Он приготовил ещё одну чашечку кофе, открыл йогурт, поставив его на салфетку с новогодней ёлочкой перед полковником.
– С Новым годом!
– Умеешь ты Степан Кузьмич так сказать пространство организовать.
– Это не я. Повезло просто, в молодости удачно женился.
– Вот всё у тебя так, куда не ткни, везде повезло. А молочнокислые продукты, между прочим, сейчас в таком тренде.
– Так они, Дмитрий Сергеевич, всегда там были, с шестнадцатого века, как возник во Франции йогурт так, там, в тренде этом и находится. Историки предполагают, что именно этим продуктом один турецкий доктор излечил Франциска I от меланхолии. Существует научная гипотеза, что этот продукт спасет человечество от хандры.
– Товарищ, Кошкин, с вами не интересно, всё вы знаете и ничем вас не удивить. А вот то, что существует гипотеза, что именно в микробиоте возникает, качественный импульс мысли? Как вам?
– Сильно сказано.
– Если в кишечнике кипишь, мыслить нечем.
– То есть, следуя вашим рассуждениям, выясняется, что мы все думаем каким местом?
– Выходит что, не головой.
– Неужели?
– Напрасен ваш скептицизм, Степан Кузьмич. Всем рулит микробиота, в данном случае человеческая.
– Ну, насчет всех, я б так не обобщал. Может, кто микробиотой в этом месте и мыслит. А у нас к счастью в других местах извилины имеются.
Дмитрий Сергеевич, не желающий пить продукт диспута из бутылки, налил его в небольшую кофейную чашечку.
– Скучный вы человек, Степан Кузьмич. Такой разносторонне эрудированный и такой консерватор.
– Да мне уже по времени пора законсервироваться.
– По какому такому времени?
– Как по какому, по отведенному. Я уже так сказать с ярмарки оглобли поворачиваю.
– Пейте кофе, господин сыщик и оставьте в покое свои оглобли. Повернете, когда я раппорт подпишу.
– Так для этого поворота, Дмитрий Сергеевич, бумажная резолюция вовсе не требуется.
– Да что вы говорите?
– Помните сказку «Золушка»?
– Допустим.
– Вот сидят они с принцем в райском саду, а тут голос с небес: «Ваше время истекло!». Да так монотонно и неумолимо: «Ваше время истекло!» и всё, беги быстрей пока карета тыквой не сделалась и еще колеса крутит.
Степан Кузьмич произнес это тихим, зловредным голосом. Рындин, не ожидавший такого гостеприимства подчиненного, застыл с ложкой во рту. Но не тут, то было. Кошкин вдруг неожиданно возник во весь рост, нависая над полковником, громко и зычно, так что завибрировало пространство, продекламировал: «Ваше время истекло!»
– А вы Степан Кузьмич артист, как я посмотрю.
– Есть немного. Да вы кушайте, Дмитрий Сергеевич. Сыр, между прочим, без всяких гипотез, дар богов. Ещё великий Цезарь во времена своих завоевательных походов обогащался не золотом, а запасался сыром.
– Ты мне вот что скажи, Степан Кузьмич, как ты её нашёл?
– А подумал мозгами, а не микробиотой, как некоторые, и нашёл. Эта история про двух девочек.
– Сестёр Гроховских?
– Так точно, сестёр Гроховских, но так думали все, кого эта история не касалась непосредственно. А на самом деле эти две девочки никогда не были сестрами и со временем ими так и не стали. И в этом не совсем их, а может быть и вовсе не их вина.
– Как это?
– А вот так. У четы Гроховских не было собственных детей. Что они только не предпринимали, лечились у лучших специалистов в этой области, ездили по святым местам, ходили к колдунам и экстрасенсам.
– Наследника хотелось.
– Не просто хотелось. Подумайте, какая несправедливость. Надо же было свою империю кому-то передавать. О суррогатном материнстве, как-то тогда не думалось. И решили они взять ребенка из детского дома.
– Вот как? Не верится даже.
– Правильно, что не верится. Решить то они решили, но уж очень пугала генетика сиротского контингента, наличие живых родителей, многие из которых отбывали срок в местах заключения.
– Не взяли?
– Нет. Но тут его величество случай. Как гласит мудрость Конфуция: «Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться». В автомобильной аварии погибает подруга супруги Гроховского со своим мужем. Он какое-то время ещё будет жить, но травмы окажутся не совместимые с жизнью и их новорожденная дочка в одночасье станет сиротой.
– А родственники?
– Была какая-то бабуся из деревни. Гроховские от неё откупились.
– Понятно.
– Радости четы Гроховских не было предела. Мадам Гроховская с упоением погружается в воспитание девочки. Маша росла прекрасным ребенком, жизнерадостным, послушным, приветливым. В четыре года она уже читала и изучала иностранные языки. Белокурая малышка так была похожа на супругу Гроховского, что окружающим и в голову не могла прийти мысль, что она приёмная. Да на самом деле никакая она и не Маша, а Марианна Аркадьевна Селиванова. Начальную школу она окончила круглой отличницей. А потом, началось.
– Гены?
– Да, нет, гены тут не причём. В семье Гроховских родилась девочка.
– У них же ничего не получалось?
– Неожиданно для себя мадам Гроховская обнаружила на пятом месяце, что она беременна.
– Что значит обнаружила? Как это обнаружила? Это что ж она такая не внимательная?
– Бывает. По её убеждениям она уже прибывала в климактерическом периоде. Потом решила, что это возможно образовалась киста или миома. А на приёме у врача чуть не лишилась рассудка.
– Ну, надо думать такой сюрприз. А что наш отец?
– У него, как говорит молодежь, от счастья крышу снесло. К выписке малютки, он перестроил дом. Оборудовал всё, что только было возможно для удобства матери и девочки. Её комната напоминала королевские апартаменты. К её рождению даже посуда в доме подавалась с её инициалами.
– Девочка родилась в серебряной ложкой во рту.
– Да известное английское высказывание: «Один родился с серебряной ложкой во рту, а другой с деревянным половником». В данном конкретном случае получилось, что родившись, девочка вынула эту самую пресловутую серебряную ложку из другого рта.
– Вы говорите о Маше? Но послушайте, она так долго решалась отомстить.
– А тут я с вами не соглашусь. Трижды обласканная обожанием родителей малышка чуть не погибла. И я думаю, это не случайность. Что-то подозревала или просто предчувствовала и мать. К этому времени Маша-Марианна стала совершенно неуправляемой, училась скверно, воровала, курила и не только табачные изделия.
– Вероятно, хотела таким образом привлечь к себе внимание, как ей думалось своих родителей?
– Возможно. Дальше, больше, кто-то отравил маленького щенка родной дочки Гроховских. И это стало последней каплей терпения отца семейства. Он избил приемную дочь.
– Но почему? Он что был уверен, что это сделала Маша-Марианна?
– Ничего не могу сказать, возможно, он что-то узнал или Маша сама призналась. И когда она в сердцах выкрикнула ему: «Что ты за отец такой?!», он ей ответил, что никакой он ей не отец. И что он уже тысячу раз пожалел, что поддался на уговоры своей жены и удочерил её. И что её настоящие родители на кладбище, куда и она может убираться.
– Вот так жил, жил человек, а тут тебе здравствуйте, приехали. А может она эту собаку и не трогала?
– Скорее всего, так и было.
– И что дальше?
– Дальше, вмешалась к изумлению взрослых Ксения. Девочку каким-то образом совершенно не испортило присутствие серебряной ложки во рту с рождения. Чем больше я узнавал о ней, тем горше становилось. Хорошие люди видимо, нужны не только на земле. Разбуженная криком отца, она пыталась успокоить его. Обнимая, говорила, что он самый лучший папочка на свете. Подняла, сидящую на полу в углу отцовского кабинета Машу. Сначала ей это никак не удавалось. Казалось, что свернувшаяся в клубок девочка обезумела. Она, не переставая, произносила одно единственное слово: «Ненавижу». Ксюша целовала её заплаканные глаза и тоже плакала и постепенно Маша, дала себя обнять и затихла. Эх, если бы тогда господин Гроховский сдержал свой гневный порыв, возможно сегодня, он бы не хоронил свою родную дочь. Но, как известно история не терпит сослагательное наклонение.
– Что он сделал?
– Он объявил, что у него есть только одна наследница – это его родная дочь Ксения, взял за шиворот приемную и выставил её вон, захлопнув дверь своего кабинета.
– Откуда вы всё это знаете?
– Мне об этом рассказал сам Гроховский.
– Что было потом?
– Машу отправили учиться в Лондон. Она получила прекрасное образование.
– И всё же, как долго она решалась на месть.
– Возможно, если бы не одно обстоятельство, этого бы не случилось никогда.
– Опять, Степан Кузьмич, вы говорите загадками. Что же это за обстоятельство?
– Дело в том, что Виктор Стажков, прежде чем жениться на Ксении Гроховской был женихом совсем другой дамы.
– Подождите, подождите, дайте я угадаю, Маши-Марианны?
– Так точно, именно она познакомила его со своей прекрасной сестрой.
– Вот это превратности судьбы. Степан Кузьмич, и всё же что тебя натолкнуло на мысль о том, что это она, как ты догадался? Каждый раз хочу проследить за ходом твоих рассуждений.
– Да я сам за ним не слежу, если честно. По выражению лица.
– Чьего лица?
– Человека готового преступить черту, пройти эту жизненную точку не возврата. Это, доложу я вам страшное зрелище – лицо человека, стоящего у бездны.
– Со своей бездной демонов внутри.
– А ведь по сути, всё, что есть внутри и вокруг нас – это всего лишь вибрации энергии на квантовом уровне субатомных частиц.
– Мудрёно. Я бы так сказал, покинувшие свой фаворский свет тёмные личности.
– Мудрёно говорите, хорошо можно и по-простому: свет, и я в этом убеждён, является единственным возможным способом пребывания материи и вещества в любом пространстве.
– А темные личности как же, темнота?
– А темнота – это всего лишь временное его отсутствие.
Эпилог
Любовь – это когда
ничего не стыдно, ничего не страшно, понимаете?
Когда тебя не подведут, не предадут.
Когда верят.
Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»
Книга была написана. Но, ни в какое издательство Вероника Владимировна Пчела не решилась её отправить. Но, что она писатель, какой, что ли?
В предпраздничной, вечерней суматохе уходящего года, заснеженные прохожие энергично и радостно торопились домой. Она шла, вглядываясь в лица людей, мысленно вопрошая, могла ли быть интересна им история её дневников.
В продуктовом магазине оказалось немноголюдно. Вероника, взяв с товарной полки баночку зеленого горошка для новогоднего салата оливье, направилась к кассе. Её внимание привлек одинокий маленький мальчик. В воспитательской голове тут же поселилась думка, почему он один такой маленький, где его родители?
Мальчик наклонялся над нижней полкой холодильников с молочными продуктами и что-то пристально рассматривал. Куртка делового малыша была ему явно велика. Поправляя шапочку с видавшим виды и уже уставшим от колебаний потрепанным бубоном, он, поднимаясь на цыпочки, пытался разглядеть товары на верхних полках. На мгновение Вероника потеряла его из вида. Юркий мальчишка как-будто испарился в пространстве. Она обнаружила его по взъерошенному бубону около стенда со жвачками, и ей стало всё понятно. Крепко взяв делового мальчика за руку, она направилась к кассе. Положив горошек на ленту транспортера перед кассиром, обратилась к мальчугану.
– Что там у нас ещё?
Мальчик замер. Потом как ни в чем не бывало нехотя достал из кармана жвачку, шоколад и фасованный кусок сыра.
– Гурман. Вот и молодец, сыр купил, а денег случайно у тебя не найдется?
– Да откуда им взяться, ты же у меня все деньги, всегда отбираешь. Вот кто бы ни дал на карманные расходы, всё заберешь, забыла?
Мальчик тяжело вздохнул и грустными глазами посмотрел на кассиршу. Очарованная его улыбкой, она, пробивая, возвращала ему украденные товары.
– Какой чудесный мальчуган. Как же тебя зовут?
– Сашенька. Мама меня называет Шуриком, ей так больше нравится.
Мальчик дружелюбно посмотрел на Веронику, но по его внутреннему напряжению, она точно поняла, что он собирается сделать. Как только Шурик покинул территорию магазина, он рванул с такой силой, что Вероника только, что и успела, схватить его за капюшон куртки.
– Отвяжись тётка!
– Люди, которые воруют, однажды оказываются в тюрьме.
– Я ничего не брал, не докажешь. Я скажу, что ты мне их сама в карман засунула.
– Не тыкай взрослым. Дай мне руку.
– Зачем она тебе? Своих что ли мало?
Веронике удалось схватить за маленькую ладошку постоянно вырывающегося из куртки делового мальчика.
– Пойдем!
– Куда? В полицию? Что я вам сделал?!
– Домой.
Малыш успокоился и с сочувствием посмотрел на растрепанную от возни с ребенком женщину.
– Что б мать проснулась и тебе, вам по морде надавала?
– У человека нет морды, у него лицо.
– Да какая разница, всё одно получишь. Оно тебе надо?
Вероника отпустила его руку. Надо дать ему денег, он, скорее всего голодный. Открыв сумку, стала доставать из неё кошелек, но вовремя одумалась. Если у него такая мать, то вряд ли надо давать деньги.
– Подожди меня здесь, я сейчас схожу в магазин и вернусь.
– Ага.
Она повернулась к нему спиной. И не сразу сообразила, что происходит. Маленький мальчик со всей силы толкнул её под колени. Ноги точно подкосились, она упала, сначала на колени, а, потом, не удержавшись, завалилась лицом в снег. Он рванул сумку за ремешок, потащил, схватил двумя руками и побежал. Приподнимаясь на гудящих от боли ногах, она смотрела ему в след. Любопытные прохожие проявляли участие.
– Да что ж вы сидите? Догонять надо. В полицию, в полицию звоните! Преступник малолетний!
Легко сказать, звоните. Нащупав в кармане ключи от квартиры, Вероника, медленно передвигаясь, пошла домой.
Наступил новый 2021 год. Оказавшись без денег, паспорта, телефона, Вероника впервые не загадала желания. Ей, безусловно, хотелось, чтобы тысячи добрых людей держали в руках её книгу, но щемящие мысли о беспризорном маленьком человечке, которого она встретила в праздничный вечер, не отпускали. Как он сейчас? Будет ли его ждать сюрприз под ёлкой, как многих других счастливых малышей планеты? Скорее всего, ему и в этот вечер будет не до сюрпризов.
В дверь позвонили. На лестничной площадке никого не было. На ручке входной двери висела её сумка, по лестнице быстро удалялись детские шаги. Перепрыгивая через ступеньку негнущимися ногами, она побежала за ним.
Морозный ветер, как океан ледяной воды окатил её снаружи здания. Но там, на другой стороне дороги стоял он, деловой мальчик Шурик и махал ей рукой.
– Саша! Сашенька!
– Там тебе,.. вам шоколадка. Я её купил. Слышите, купил!
– Я найду тебя.
Слезы, застывая крохотными льдинками, покоились на её раскрасневшемся лице.
– Я обязательно тебя найду.