– Веселенькая компания.
– Да, возможно, предположить, что Вант не естественный спутник, а притянутый Орком из пояса Койпера.
– Что у них там в этом поясе происходит? Звездные войны.
В кабинете воцарилось молчание. Мужчины молча, пили кофе вприкуску с миндальным печеньем. Дмитрий Сергеевич закрыл ежедневник Волошиной.
– Степан Кузьмич, вернувшись на землю, что совсем, совсем никаких мыслей?
– Разве что одна смутная.
– Давай хоть смутную.
Степан Кузьмич снова открыл ежедневник Рагны на странице марта и вслух с выражением произнес: «Терракотовый воин убит. Император глупец. Он ищет бессмертие и будет отравлен».
– Какой воин?
– Терракотовый?
– Глиняный что ли?
– Опираясь на исторические факты, я знаю только одну терракотовую армию китайского императора Цинь Шихуанди.
– Кто это?
– Основатель династии Цинь. Жестокий правитель, объединивший в результате кровопролитных войн шесть царств в одну китайскую империю. Одержимый манией величия и неистребимой жаждой власти человек, веривший в своё вечное существование и всю свою жизнь неутомимо ищущий эликсир бессмертия. Он был убежден, что после смерти возглавит свою терракотовую армию.
– Степан Кузьмич, какую армию? Ты можешь толком объяснить, у меня уже голова идет кругом?
– Две тысячи лет назад император Цинь Шихуанди, мечтающий о своем бессмертии, строит себе гробницу, усыпальницу так сказать.
– Мавзолей.
– Да, только этот мавзолей представлял собой модель солнечной системы в миниатюре, тридцать квадратных километров. В неё входила галактическая карта его империи, по которой текли реки, наполненные ртутью, в зеркальной глади которых отражалось звездное небо из драгоценных камней. Эти реки омывали вершины бронзовых гор.
– Ты что бредишь?
– Ни в коем случае. Это предание китайского народа.
– А нам то, что с него?
– Нам терракотовый воин нужен. Так вот, император не собирается расставаться с тем, в чем он нуждался здесь, и что его сопровождало в земной жизни. Он решает взять с собой в другой мир и свою легендарную, не знающую поражений армию. Недолго думая, он приказывает умертвить своих лучших, самых преданных, четыре тысячи воинов и генералов.
– Зачем?
– Чтобы они сопровождали его в загробный мир.
– Умертвил?
– Нет, страх оказаться убитым заставляет его поступить по-другому. Сначала, правда, это тоже согласно легендам, Цинь Шихуанди повелел наложить глину прямо поверх живых воинов, а потом обжечь их в печи.
– Ужас какой-то, живодер.
– Не волнуйтесь, Дмитрий Сергеевич. Конечно, Цинь Шихуанди был очень жестоким правителем, но в тех терракотовых войнах, которые нашли археологи в императорской гробнице, не оказалось скелетов. А это значит что?
– Что?
– Что восемь тысяч воинов всего лишь гениальные творения китайских мастеров – восьмое чудо света. Но представьте себе в этой терракотовой армии, не существует, не только одинакового воина, нет даже, ни одного одинакового выражения лица, ни повторилось, ни одно ухо или глаз.
– Как это?
– Все статуи лепили с реальных конкретных людей. А нашли их не так давно, в 1974 году. Китайский крестьянин в засушливый год копал колодец и наткнулся на голову.
– Какую ещё голову?
– Терракотовую разумеется. И началось. Зрелище открылось миру поистине великолепное. Воины в полный рост стоящие стройными рядами. Да, они ещё были разноцветные. Возникало такое ощущение, что они созданы только вчера. Но как только солдаты вечности встречали солнечные лучи своей Поднебесной, у всех на глазах фигуры превращались в глиняные одноцветные, терракотовые скульптуры. Под действием света и воздуха краска, которая сохранилась две тысячи лет, молниеносно исчезала.
– А почему император глупец?
– Император так увлекся поисками эликсира бессмертия, что при очередной попытке быть вечным попросту отравился.
– И что это нам дает?
– Император глупец убивает своего преданного телохранителя, а потом его находят отравленным. Ничего не приходит на ум.
– Ничего не приходит, а должно?
– А если вспоминать в конкретный период. Март, убийство охранника и отравление президента корпорации.
– Да иди ты.
– Я-то пойду, и, причем с удовольствием, например, в отпуск.
Дмитрий Сергеевич поднялся, прошелся по кабинету, как бы стряхивая с себя наваждение. Вернувшись за стол, поправил галстук, выпрямился и ещё раз внимательно осмотрел записную книжку погибшей.
– Про отпуск даже не мечтай, Степан Кузьмич. У тебя в последнее время, что не дело, то сплошные тайные знаки. Гарри Поттер отдыхает. А это что за крючок такой?
– Где?
– Да около императора, которого отравили.
Действительно на странице месяца марта после одной единственной записи: «Терракотовый воин убит. Император глупец. Он ищет бессмертие и будет отравлен» красовался ещё какой-то иероглиф.
– Где – то я уже подобное видел.
– В гробнице китайского императора Цинь?
Степан Кузьмич пропустил шуточку начальства мимо ушей. Ожила чуечка, которая в последнее время всё чаще брала верх над всеми возможными доводами сыщика и его полицейского окружения. Он снова высыпал на стол содержимое мешочка и стал перебирать камушки с изображением непонятных символов. Ещё секунда и на листок записной книжки Рагны, к нарисованному крючку, с острыми краями, лежащему на боку, добавился точный его близнец, изображенный на поверхности полупрозрачного камушка.
– Вот, нашел. Что – то в этом есть. И если всё что написано в этой фразе мы расшифровали, то этот символ тоже подсказка к разгадке.
– К разгадке чего?
– Отравления.
– Вот можешь ты Степан из одного дела на пустом месте деятельность развить. Занимайся Волошиной.
– Так я чем занимаюсь? Какие секреты она ещё знала и где их хранила? Завтра посмотрю в городских квартирах.
– Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
– Сегодня, Дмитрий Сергеевич, я встречаюсь с человеком, который, надеюсь, мне прояснит ситуацию с этим крючком и с остальным содержимым загадочного зеленого мешочка.
Искусство отпускать (из дневника воспитателя)
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них, -
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
Александр Кочетков
Нам предстояло расставание. Мы ещё до конца не осознавали как это, наша Настенька, будет жить в далекой Америке. Тихая, скромная, трудолюбивая, добрая наша девочка. Две сестрички Настя и Варвара понравились заочно семье иностранных граждан. Варя была старшей и в этом году заканчивала школу. Девочка колебалась, решение о переезде принять было непросто. В силу своего возраста, особенностей характера, она была привязана к кругу общения, к определенному укладу своей жизни, к нам. Иностранный язык давался девочке с трудом. Возникало такое ощущение, что где-то в глубине её души зреет протест против всего иностранного. Закрывая с усилием словарь или учебник Варя, отодвигая его от себя, невольно давала понять нам, находящимся вокруг, что происходит в её мыслях и чувствах. Однажды, в её серо – стальных глазах, я увидела ту нарождающуюся силу, которая не позволит ей в дальнейшем себя принуждать. Чего нельзя было сказать о Насте. Она светилась ожиданием встречи с американскими родителями. Наша чудесная девочка просто не могла им не понравиться.
Это был самый первый дневник, общая тетрадь в клеточку с пожелтевшими листочками. Читая эти строчки спустя двадцать долгих лет, Вероника отчетливо вспомнила своё состояние. Она так и не научилась отпускать. Отпускать своих воспитанников, своих дорогих детей во взрослую жизнь. Наверное, если бы ей сказали в юности, что своих собственных детей у неё так и не будет, и что грустить и радоваться ей придется за чужих, она бы начала оплакивать свою судьбу с молодых лет.
Откуда ей тогда было знать, что эти чужие, детдомовские дети, заполнив её жизнь и мысли подарят столько тепла, любви и радости, что однажды, Вероника Владимировна перестанет грустить о своих собственных и наконец-то примет жизнь такой, какая она есть. И вот теперь, достав с антресолей коробку с детскими рисунками и поздравительными открытками, изготовленными и подписанными детскими руками, не могла оторваться. Она перелистывала свои дневники, каждая страница которых являла воспоминание, такой чистоты и яркости, что тепло разливалось в груди, согревая и наполняя смыслом долгие годы труда. Каждая страница – событие жизни маленького человечка, которое Господь позволил им прожить вместе.
Она перелистывала свои дневники с твердым убеждением написать о них, написать о себе. Потому что, если однажды покажется, что ты бесконечно одинок в этом мире и смысл происходящего утерян, ни в коем случае нельзя опускать руки. По промыслу Божьему непременно откроются силы для того, чтобы одолеть свой путь и быть благодарным.
Научиться отпускать – великое искусство. Она так его и не постигнет. 2016 год, многолюдный перрон Саратова. Воспитатель детского дома Вероника Владимировна Пчела привезла поступать в Саратовскую юридическую государственную академию свою девочку, свою воспитанницу Настеньку. Десять лет пролетели, как мгновение, превращая маленькую девчушку в сегодняшнюю студентку.
Не было сил оторваться друг от друга. Совершенно мокрые от слез, они стояли, обнявшись на перроне, в ожидании поезда. Его уже объявили. Люди, толкаясь, обступали их со всех сторон. Поезд опаздывал. Отъезжающие, вглядывались в сумрачную даль железнодорожного полотна, нервно перемещаясь по платформе. Они стояли неподвижно, не в силах отпустить друг друга из своей жизни. Время остановилось, превратившись в мгновение, которое навсегда сохранится в светлой памяти полосой яркого света. Прошло тридцать минут. Поезд снова объявили и люди опять схватились на дорожную кладь. Вечерние сумерки уступали место ночи и с наступлением темноты, всё происходящее приняло какой-то мистический смысл. Веронике тогда показалось, что они никогда уже не расстанутся. И поезд задерживают именно для того, чтобы была возможность проститься.
Высокий мужчина, перекрикивая людской шум, обратился к Насте: «Девочка, отпусти маму! Мы же отсюда никогда не уедем!». Они держались за руки, заплаканные и счастливые, улыбаясь друг другу. Научиться отпускать – великое искусство.
Поезд тронулся. Вероника прислонилась к темному окну вагона, зная, что там, на перроне остается её девочка, её звездочка, её Анастасия.
Кто-то похлопал её по спине. Вероника от неожиданности вздрогнула. Это был тот мужчина, который просил Настю её отпустить.
– С любимыми не расставайтесь, да? Всей плотью прорастайте в них.
Он пробирался дальше по плацкартному вагону, продолжая читать это удивительное стихотворение: «И каждый раз навек прощайтесь, когда выходите на миг». Вероника мысленно поправила: «Когда уходите на миг». А потом, закрыв глаза, и под стук колес стали возникать строки:
Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, -
Как больно, милая, как странно,
Раздваиваться под пилой.
Именно так начинается стихотворение Александра Сергеевича Кочеткова знакомое нам как «С любимыми не расставайтесь». На самом деле у него другое название «Баллада о прокуренном вагоне», вагоне из далекого 1932 года.
Они стояли на перроне и также не могли расстаться. В супружеских парах, давно привыкших друг к другу уже нет такой остроты ощущений, которая присутствует при первой встрече. Автору этих строк надо было возвращаться в Москву раньше жены на несколько дней. Его там уже ждали, но что-то произошло, на них нахлынула такая волна нежности, нужности, такое чувство взаимопроникновения, что расстаться было невозможно. Объявили отправку поезда, а они ничего не смогли с собой поделать. Он тогда остался. Что может значить какой-то билет, когда тут такое?!
Когда он всё же вернулся в Москву спустя три дня, удрученные горем друзья, рассказали ему, что поезд «Сочи – Москва», на который так и не попал Александр Кочетков, благодаря своей жене, потерпел крушение, и они уже не надеялись увидеть его живым.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется пламенной смолой.
– Пока жива, с тобой я буду –
Душа и кровь неразделимы, -
Пока жива, с тобой я буду –
Любовь и смерть всегда вдвоём.
Ты понесешь с собой повсюду –
Ты понесешь с собой, любимый, -
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом.
– Но если мне укрыться нечем
От жалости неисцелимой,
Но если мне укрыться нечем
От холода и темноты?
– За расставаньем будет встреча,
Не забывай меня, любимый,
За расставаньем будет встреча,
Вернемся оба – я и ты.
– Но если я безвестно кану –
Короткий свет луча дневного,-
Но если я безвестно кану,
За звездный пояс, в млечный дым?
– Я за тебя молиться стану,
Чтоб не забыл пути земного,
Я за тебя молиться стану,
Чтоб ты вернулся невредим.
Трясясь в прокуренном вагоне
Он стал бездомным и смиренным,
Трясясь в прокуренном вагоне,
Он полуплакал, полуспал,
Когда состав на скользком склоне
Вдруг изогнулся страшным креном,
Когда состав на скользком склоне
От рельс колеса оторвал.
Нечеловеческая сила
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли.
И никого не защитила
Вдали обещанная встреча,
И никого не защитила
Рука, зовущая вдали.
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них, -
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!
(Из дневника воспитателя)
Варвара приняла решение остаться в России. Девочкам предстоит расставание. Господи, дай нам сил это пережить! Наша светлая Настенька завтра улетает. От всей души, от всего сердца мы желаем ей счастья в новой семье.
Пусть эта чужая земля за океаном станет ей родным домом.
Анастасия
Международный детский фестивале искусств и спорта «Кинотаврик».
Пустая руна
– Даром ничего не дается, – сказал он
– Что дашь взамен?
– Бери все, что хочешь, – ответил Один, ибо понимал,
Что нет ничего дороже, чем мудрость.
– Отдай мне правый глаз, – потребовал великан.
Жалко было глаза молодому и красивому Одину. Но он рассудил:
«Мудрый одним глазом увидит больше, чем дурак – двумя»
«Старшая Эдда»
Вероника и Степан Кузьмич встретились в кафе. Заказав капучино и хрустящие круассаны, они удобно устроились за столиком, на поверхность которого сыщик с загадочным видом положил зеленый бархатный мешочек.
– Вероника Владимировна, если бы вы могли просветить меня по поводу этого предмета, я бы кормил вас здешними вкусностями целый год.
– Только и всего?
– Хорошо, не год. Сколько вы хотите?
– Я совсем не это имела ввиду. За такой гастрономический абонемент мне всего лишь надо угадать содержимое этого мешочка?
– Да нет, угадать, тут не годиться, мне надо знать наверняка.
– Его можно открыть?
– Конечно, никаких фокусов.
Ника развязала тесьму, которой был, затянут таинственный объект. На фоне прекрасного бархата тесемка, напоминающая обычную бечевку, выглядела как то вызывающе дерзко. В её руке оказались небольшие, одинаковые овальные камешки с изображенными прямолинейными символами.
– Что означают сии стекляшки?
– Это не стекляшки, Степан Кузьмич, это гиалиновый кварц, горный хрусталь. Не хотелось вас огорчать, но мне кажется, что мы станем завсегдатаями этого заведения.
– Да и очень хорошо, здесь прекрасный кофе. Что означает этот горный хрусталь?
– Это руны.
– Про руны я уже в курсе, а поподробней.
– Руны из горного хрусталя могут позволить себе не многие эзотерики.
– Почему? Дорого, что ли?
– Дорого не в финансовом смысле. Такие руны делают любую информацию доступной, но человек, задающий вопрос никогда не нарушает этический кодекс, не выходит за рамки гармонии и всегда отвечает за, то, что делает. А почему их только двадцать четыре?
– Понятия не имею. А сколько их должно быть?
– Двадцать пять.
– Потерялась, наверное.
– Сейчас подождите, попробуем узнать, чего не достает.
Хрустальные камешки таинственно переливались, отражая солнечный свет мутными бликами. Ника перевернула их все изображением вверх.
– Да, точно, так и есть.
– Вероника Владимировна, не томите.
– Не хватает пустой руны.
– Пустая то зачем, может её выкинули.
– Не думаю. Это очень важная руна, руна Одина.
– Одина? Кто это такая?
– Такой. Один – самый почитаемый, верховный скандинавский бог. Он постиг Вселенскую мудрость. Правда, за это ему пришлось пожертвовать правый глаз.
– Воин?
– Да, он бог войны и победы, но глаз отдал по доброй воли.
– Что обозначает эта пустая руна Одина?
– Если мне не изменяет память, значение её таково, что за всё надо платить, придется ответить, и расплата неминуема. Это символ пустоты, призыв к поступку, к действию. Вижу, Степан Кузьмич, я вам совсем не помогла.
– Что вы, Вероника Владимировна. То о чем вы рассказали для меня настоящий темный лес. Благодаря вам, я стал интересоваться астрономией. Вот пришлось почитать про пояс Койпера и карликовые планеты.
– Здорово. Вам это понадобилось для дела?
Кошкин достал ежедневник Волошиной и прочел запись на странице февраля, «Сотворенный и так не сейчас открытый миру Орк. что ещё ему надо, ведь у него есть единственный спутник». Вероника внимательно рассматривала написанное.
– Степан Кузьмич, вам не кажется странным то, что после Орка стоит точка и предложение продолжается с маленькой буквы? Создается ощущение, что это какое-то сокращение. Более длинное слово, сокращенное до трех букв.
Кошкин уставился в написанное. Такая мысль, почему то не приходила ему в голову. Он смотрел на эту точку и видел её впервые. Вероника продолжала рассуждать вслух.
– Орк… с единственны спутником, что ещё ему надо? Не сейчас открытый миру. Февраль. Степан Кузьмич, это не имеет никакого отношения к астрономии и к карликовым планетам. Помните скандальную историю шоу бизнеса. Кажется, она и произошла в феврале. Когда два известных лица сочетались узами брака, по утверждению журналистов, за границей нашей Родины.
– Да что-то такое было. Садом с Гоморрой, в какое время живем.
– Всё бы ничего, если бы один из них не баллотировался в депутаты.
– Оркин!
– Господин Оркин, имеющий семью, двоих детей и единственного спутника, проживающего сейчас за границей.
Степан Кузьмич уже со знанием дела отыскал руну, которая была изображена на мартовской странице записной книжки Рагны Волошиной, около отравленного императора – глупца и пододвинул её Веронике.
– А эта что означает?
– Руна Перт, постижение истины, открытие тайны, прохождение через состояние потери для нового возрождения. Только надо перевернуть, чтобы края линий смотрели вправо.
– А если будут смотреть влево?
– Тогда эта руна называется перевернутой. Нет сожалений об уходящем, измена, разрыв между партнерами.
– Да, сплошная мистика.
– Как в прошлом деле с французским наследством.
– Только у той мистики были имя и фамилия и российский паспорт.
– У этой, скорее всего такие же атрибуты. Для вас уже становится доброй традицией такие головоломки, следователь по особо тайным делам.
– Давайте пить кофе и срывать цветы удовольствия для души и желудка.
– Да, что касается руны, Перт, она имеет женский характер.
– Как это?
– Эта руна связана с Фригг, женой Одина. Так что, уважаемый сыщик cherchez la femme, как говорят французы, ищите женщину.
– Вот и недостающее звено, хотя жена Цезаря вне подозрений. Благодарю. Dans le silence d'une voix.
– Совершенно точно, у тишины есть голос и своя молитва.
Заступница небесная (из дневника воспитателя)
Ничего и никого не бойся.
Матерь Божию зови на помощь. Враги Её боятся.
Она согреет твоё сердце, откроет для тебя
в нём новое зрение и новый смысл всего,
и отженет врагов.
Архимандрит Иоанн Крестьянкин.
1395 год. Тамерлан напал на Русь. Железный Хромец Тимур, не знающий поражений, разгромив Золотую Орду, вторгся в Елец. Город был сожжен. Слава о жестокости Тамерлана страхом сковала Русь. «Апофеозом войны» на захваченных и порабощенных территориях были пирамиды из десятков тысяч человеческих черепов. Для того чтобы в своих смертоносных походах форсировать реки, Железный Хромец сгонял местных жителей и засыпал их телами реку.
Великий князь московский Василий понимает, что сил победить двухтысячное великое войско эмира, у Руси нет. С мольбой он обращает взор к небу и вспоминает о чудотворной иконе Владимирской Божией Матери, заступницы земли русской, находящейся во Владимире.
Жаркий август, по дороге из Владимира в Москву идут люди, и нет им числа. Во главе процессии торжественно возвышается над людским морем икона Владимирской Божией Матери, древняя реликвия Рюриковичей. Две недели долгого пути. Во всех храмах Москвы служат молебен этой святыни, и весь город припадет перед нею на колени, взывая о заступничестве и помощи. Историки потом напишут, что это было время великого покаяния Руси, когда все в молитве обретали веру.
На рассвете Тамерлан повернул свои войска и покинул предел земли русской, так и не вступив в ратный бой. Перед тем как принять такое неожиданное решение он пригласит к себе толмачей и поведает им свой сон. А снилась ему женщина, с сияющим облаком над головой. Подняла она руку правую и сказала тихо и повелительно: «Не ходи дальше, ибо это мой предел и мой народ».
Вот мы стоим перед ней завороженные в домовом храме Третьяковской галереи. Девять веков она хранит нашу землю. За это время икону несколько раз поновляли, почти всю, кроме двух мест. Дошедшие до нас лики Богородицы и младенца, те первозданные, которые по преданиям написаны Евангелистом Лукой на доске стола, за которым трапезничали Мария, Иосиф и младенец Иисус.
В 1480 году, когда ордынский хан Ахмат напал на Русь, чудотворную икону, как и прежде, принесут в Москву и на этот раз, она навсегда останется в Успенском соборе Московского Кремля. После стояние на реке Угре, при котором войска противников так и не вступили в бой, Русь освободиться от татаро-монгольского ига.
Теплый взгляд Богоматери из глубины веков. Молчим чудесным молчанием. Что – то незримое происходит с каждым. Слезы подступают, хотя на душе светло. Какие у ребят прекрасные лица!
Уходить не хотелось. Вышли на улицу, стоим, взялись за руки. А мысленно ещё там, не отпускает.
Дорогие мои, обращайте свой взор к Богородице. Сверяйте свои поступки и свои свершения перед ликом её, прощая или порицая себя вчерашнего. Здесь наша совесть в Вере и Нравственности. Здесь наша крепость, наша правда и причастность к единению.
Пророчества
Степан Кузьмич с комфортом расположился с чашечкой утреннего кофе на небольшой уютной кухне. Его супруга Евдокия ещё спала. Следователь Кошкин любил ранние подъемы, на свежую голову лучше думалось. Проведя блиц разминку с гантелями на балконе, наполненный свежим воздухом и бодростью духа, он достал из холодильника блюдце с кусочками голландского сыра и предался раздумью.
Итак, что мы имеем? Ежедневник хранил явно не свойственную документам такого толка информацию. Там не было планов и констатации каких-то событий. Неожиданно для себя, Степан Кузьмич понял, что именно ему напоминают эти записи. Это были самые, что ни есть предсказания. С такого рода вещами сыщик сталкивался впервые.
Первым порывом было желание закрыть эту странную записную книжку и не тратить время попусту, но что-то останавливало. И это не было любопытство. Какой – то магнетизм подчерка погибшей женщины, заставлял вчитываться в эти буквы и символы, укрепляя желание постичь написанное.
На кухню вошла сонная Евдокия. В отличие от мужа, она не была жаворонком. Но позволить себе, чтобы её Степушка абы как завтракал, не могла.
Поцеловав мужа в макушку вместо «Доброго утра», надев передник, принялась за стряпню. И уже через несколько минут небольшая кухня наполнилась чудесными ароматами золоченых блинов, в которые Евдокия с легкостью заворачивала творог и кусочки фруктов. К одинокому сырному блюдцу на столе прибывали блинные конвертики, ломтики буженины и соленого лосося, сметана, зелень, вареное яйцо в подстаканнике, превращая пространство в шведский стол. Сочетание вкусов сладковатого блина и малосоленой красной рыбки впечатляли не только глаз, но и желудок своим гастрономическим контрастом.
Счастье у всех бывает разным. У Евдокии и Степана Кошкиных, оно выглядело так. Дети, внуки, сами здоровы и, Слава Богу. Проснулся, увидел причину для счастья и живи.
– Степ, давай я тебе молока горячего подолью?
– Нет, спасибо, хочу черный. Дунь, а ты веришь в пророчества?
– В чьи?
– Не в чьи, в принципе.
– Не знаю. Конечно, всяких шарлатанов пруд пруди, но если в принципе, они все одно предсказывают.
– Это, какое одно?
– Изничтожит человек землю. А она же живой организм. Мы все одно целое. Начнутся всякие бедствия, войны не прекратятся. А потом на Волге родится младенец, который вернет нас к духовному пути и люди спасутся.
– Про младенца, откуда узнала?
– Да уж и не вспомню.
– А как же конец света?
– И об этом тоже одинаково. Вот как только человек научится себя клонировать, побеспокоит душу, так сказать присвоит себе имя Бога, тут и будет для многих конец.
– Да, невероятно, из одной клеточки, можно в лабораторных условиях создать точную копию. Как ты говоришь, побеспокоят душу? Вероятно, что же ей придется выбирать, в каком из своих тел находиться.
– Страшно, Степ. Да, забыла совсем, ещё встреча будет.
– С кем?
– Как с кем, с ним, с инопланетным разумом. А ты что в них не веришь?
– В инопланетян что ли?
– Ага, в пришельцев.
– Нет.
– Напрасно.
– Это ещё почему?
– Потому что, Степ, они, скорее всего, есть, просто с нами не контактируют. Мы для них, как мухи для нас, не интересны.
– Из чего это следует?
– А из того, из Луны. Почему все перестали туда летать, сам подумай. Столько денег потратили, космических кораблей настроили. Американцы флаг вкопали, на весь мир растрезвонили и всё, больше туда ни ногой. А всё почему?
– Ну, Дунь, сдаюсь.
– Им там сказали, мол, берите свой флаг и дуйте отсюда быстренько.
Дружный смех четы Кошкиных в это прекрасное воскресное утро прервала трель мобильника сыщика. Из видавшей виды потертой черной папки Степана Кузьмича мелодией Рыбникова из «Барона Мюнхгаузена» ожил телефон.
– Степ, не бери, выходной же. И пророчеств не надо, проблемы звонят.
Не то чтобы Степан Кузьмич не любил отдохнуть, но существуют такие профессии, которые не отпускают даже в выходной, ранним утром в собственном доме. Звонили не проблемы, а начальство следователя Кошкина, хотя Евдокия вот уже несколько лет эти два понятия не разделяла.
Дмитрий Сергеевич предложил сыщику сесть, так как информация, которую он собирался сообщить Кошкину в эти ранние часы, требовала устойчивого положения в пространстве.
– Степ, у тебя такой вид, как-будто ты что-то потерял, или у тебя что-то украли.
– Ты не поверишь, но можно и так сказать. Женщина, которая погибла, совсем не та женщина.
– Как это?
– Несколько дней я пытаюсь понять, почему, в связи с чем, при каких обстоятельствах погибла в своем загородном доме гражданка Волошина. А это совсем другая гражданка.
– Ой, а кто?
Степан Кузьмич вздохнул и начал с удвоенной силой уплетать блины, запивая уже остывшим кофе.
– Да кто ж его знает, Дунь, кто-то, но уж точно не пришедшая из космоса, инопланетянка.
В течение часа перезвонил грустный человек. Ничего не объясняя, он освободил Степана Кузьмича от выполнения его просьбы. Казалось бы, ну, что тебе ещё надо старина Кошкин, отдыхай со своей заботливой Евдокией. Тем более, что на кухне уже начался процесс приготовления божественной солянки, которую Степан Кузьмич уважал ещё со времен юности. С годами количество ингредиентов блюда увеличивалось, качественно возрастала мясная составляющая, добавился язык и финский сервелат, маслины. Но даже в те далекие советские годы это блюдо, со вкусом приготовленной по ГОСТу докторской колбасы казалось божественным. Чуечка не давала покоя. Сам не ведая зачем, потакая интуиции, Степан Кузьмич, прежде чем вернуть ключи, поехал на квартиру Рагны Волошиной.
Что он там хотел найти? Ответы на свои раздумья. Пытаясь представить эту женщину, её быт, её жизнь, её мысли, Кошкин, в отличие от всех остальных сомневался в том, что она не на пути в мир мертвых. Предчувствие, пророчество, наваждение какое-то, но он смотрел на её фотографию и понимал, что по Земле она уже, скорее всего давно не ходит.
Мы замахнулись на великое или «Спать хочется»
(из дневника воспитателя)
Замахнись на невозможное.
Перемахни несколько ступенек,
раз уж по воле судьбы оказалась у подножия.
Лезь вверх, пока не выдернули лестницу.
Будет страшно – помолись, но не отступай.
Пауло Коэльо.
Читали Чехова «Спать хочется». Какая пронзительная проза жизни. История девочки – подростка, которая будучи прислугой и нянькой, хозяйскому сыну, совершенно иступленная его криком, уставшая от работы и побоев хозяина, задушила малыша.
После прочтения, долго молчали. Что тут скажешь? Убийца эта Варя? Безусловно. Но она же ещё ребенок. Разве она хотела его убивать? Ребята волнуются, думают. Она просто хотела тишины, хотела, чтобы он, наконец, перестал плакать. Разве могла тринадцатилетняя девочка вынести тяготы взрослой жизни? Она качала его в полумраке комнаты до тех пор, пока руки не занемели, уговаривала, улюлюкала, плакала, валилась от сна и усталости и…
«Она не может шевельнуть ни веками, ни губами, и ей кажется, что лицо её высохло и одеревенело, что голова стала маленькой, как булавочная головка». Гениальный мастер слова, Антон Павлович, браво!
Ребята решили поставить спектакль. Вот такие они у меня, удивительные! Уже и роли распределили. Это будет не просто. Действие происходит в одной комнате, события почти не развиваются. Главное Варенька. Надо сыграть правду маленькой героини. Это конечно будет Настенька.
Моя необыкновенная Анастасия. Кто бы мог подумать, что в детстве этой девочке пришлось долго заниматься с логопедом. На славу нас тогда помучила строгая тетенька из поликлиника. Что там говорить не только Настя её боялась, даже воспитатели робели в её присутствии. А она требовала, чтобы мы, погружая в рот ребенку различные предметы, производя манипуляции с языком, читали стихи и скороговорки. Всё удалось. Получится и Варя.
Замахнулись на великое. Правда жизни, гениально и просто. И играть надо просто, без надрыва и натуги. Уже представляю себе декорации: полумрак комнаты, вдоль сцены натянуты веревки, на ней сушатся простыни. Белые продолговатые пятна, они могут перевоплощать реальность.
Повесим на веревку белый халат. Потом, когда по сценарию появится доктор, он может возникнуть из темноты, одевая как бы этот халат, висящий на веревке. Таким образом, мы почти исказим восприятие реальности, размоем границу между сном и явью, приблизив тем самым зрителя к тому состоянию, которое испытывала бедная девочка.