Эпилог
Киев – великолепный, дивный город. Я влюбилась в него с первого взгляда, несмотря на свою нелюбовь к городам. Это место, где дышится легко, а люди приветливы, где я снова чувствую себя самой собой. Я брожу по извилистым киевским улицам, захожу в храмы, посещаю Лавру, любуюсь на изделия художественных промыслов в салонах, – здесь нет московской спёртости и тяжеловесности, а река раздольно катит время по своему широкому руслу. Улыбка не сходит с моего лица.
Я получаю письма из дома, их пишет дедушка. Почерк у него неровный, ошибки смешные. У Анны Феоктистовны новый роман. Бабушка болеет, но скрипит помаленьку.
В Киеве никто никуда не бежит, толкая друг друга, и я учусь жить, не торопясь. Мужчины, приехавшие вместе со мной, проявляют ко мне нездоровый интерес и, не находя сочувствия, делают мелкие пакости. После того, как они перекрыли мне холодную воду, пока я мылась в душе, я переселилась из гостиницы к девчонкам, командированным из Ташкента. Они втроём снимают квартиру недалеко от завода. Мы по очереди готовим узбекские, еврейские, украинские и русские яства, вместе шастаем по городу и мечтаем о будущем.
Полгода пролетело незаметно. В Москве идёт подготовка к Олимпиаде, вырублена липовая аллея на Ленинградке, я расстраиваюсь. Как хороша была эта аллея осенью, я часто ходила пешком от Аэропорта до Динамо, поглощенная собственными мыслями. С деревьями хорошо разговаривать, они самые лучшие собеседники, исцеляюшие любые печали.
Лариса по мне соскучилась, она радуется моему возвращению, и мы устраиваем пир горой. На работе уже нет ни Наденьки, ни Гриши, всё как-то само собой разрулилось, я ничего ни у кого не спрашиваю. Исчезли, испарились, и слава Богу.
Правда, через много лет, когда грянула перестройка, кто-то из старых знакомых рассказал мне, что Наденька вышла-таки замуж… за Гришу, вернее, её папенька прищучил Рубиных. Дочурка оказалась беременна, случился гранд скандаль, рядом был честный человек, влюблённый беззаветно. Наденька родила сына. Елена Георгиевна поначалу сделала счастливое лицо, а немного погодя подсуетилась насчёт анализа ДНК. Он влетел ей в копеечку, зато удалось сберечь драгоценную фамилию, и ребёночек получил отчество Григорьевич, и фамилию Осмоловский.
Развод последовал незамедлительно. Наденьку пристроили в министерство Культуры, Гриша пропал с радаров.
Незадолго до Олимпиады к нам пожаловал Георгий. Как он разыскал нас по новому адресу, осталось загадкой. Мне было ни холодно, ни жарко. У Георгия случился разрыв с женой-балериной и новорожденным сыном, он готов был увезти меня в свой Могилёв. Мама шептала мне всё это вечером, уложив лётчика-перехватчика в маленькой комнате.
– Мама, ты знаешь, что такое балерине родить? Конец карьеры. Я что тут вам, запасной аэродром что ли? Идите вы, никогда и ни за что! На чужом несчастье своё счастье строить не собираюсь.
– Тебе же хуже. Могла бы не работать и жить припеваючи.
– Я и так постоянно припеваю.
Утром я уехала в Москву, Георгий проводил меня до станции. Падал медленный пушистый снег, и я услышала:
– Ты сама не знаешь, чего хочешь!
Я-то как раз знала. Я хотела своего дома и своего счастья, не украденного ни у кого, и обязательно любви, которой хватит на всю оставшуюся жизнь.
Наталья Тимофеева, Болгария, 2023 год