– Хватит. Остановись. Иначе все кончится быстрее, чем началось, – выдыхаю я. – Встань. – Она тут же подчиняется, встает. Поднимаюсь, встаю радом с ней. – А ты способная ученица, – провожу пальцем по ее губам, – когда-нибудь я кончу в твой прекрасный ротик, но не сейчас.
И, черт, она кивает, соглашается со мной. Ее это не шокирует.
– А теперь раздень меня!
Моя малышка тут же опять опускается на колени, снимает с меня брюки, носки, стягивает боксеры. Поднимается на ноги. Смиренно ждет приказа. Черт, я даже не смел и мечтать с ней о чем-то подобном. Беру ее за бедра, притягиваю ближе к себе, шепчу прямо в губы:
– Ты должна мне доверять. Ты доверяешь мне? – замираю, жду ответа. И моя девочка меня не подводит, медленно кивает, но молчит, как я приказал. – Можешь ответить, – разрешаю я.
– Да, я тебе доверяю, – дрожащим голосом шепчет она.
Припадаю к ее губам, страстно целую, поглощая ее рот. Елизавета не отступает, так же страстно отзывается на мой поцелуй. Провожу пальцами по ее твердым возбужденным соскам, Елизавета стонет, прижимается ко мне. Страсть, словно лава, обжигает нас, растекаясь по венам. Но пора остановиться. Отстраняю ее от себя. Хищно улыбаюсь.
– Иди к кровати, сними сапоги, встань на ней на колени лицом к стене. Исполняй!
Елизавета делает резкий вдох, замирает. Медлит, но все же выполняет приказ. Беру бокал с виски. Выпиваю все до дна. Лиза выполняет в точности, как я приказал, и вот она уже на коленях, спиной ко мне. Можно было бы, конечно, заставить ее подождать и помучиться в такой позе, но я сам весь горю и этим ожиданием мучаю себя. Поэтому ставлю пустой бокал на столик. Незамедлительно иду к ней. Подхожу вплотную к кровати. Провожу носом по ее затылку, вдыхаю пьянящий аромат. Веду пальцем по позвоночнику. Елизавета издает протяжный нетерпеливый стон. Улыбаюсь сам себе. Да, она на пределе. С силой надавливаю ей на спину, заставляю нагнуться.
– Прижмись лицом к подушке. – Она ложится лицом на подушку, ее попка поднимается выше. Идеальная поза, идеальный прогиб спины. – В этой позе ты великолепна. Ты знаешь, что это моя любимая поза? – Елизавета лишь вздыхает, прикрывая глаза. – Раздвинь ноги шире. – Моя девочка раздвигает свои прекрасные ножки, открывая мне обзор на ее блестящую от влаги киску. – Хорошо, – прикасаюсь к упругим бедрам. Поглаживаю ее великолепную попку. Немного размахиваюсь, быстрым движением ладони бью ее по попке. На ней остается еле заметный розовый след. Елизавета чуть вздрагивает, издает тихий стон. Поглаживаю ее попку на месте удара. Таким же движением бью по другой стороне.
– Тебе нравится?
– Да, – отвечает она, ее голос дрожит.
– А я смотрю, вы вошли во вкус, Елизавета Андреевна, – усмехаюсь я.
Провожу пальцем по ее киске. Раздвигаю набухшие складочки, прохожусь по клитору круговыми движениями. Черт, она такая влажная. А ведь еще, по сути, я ничего не сделал. Елизавета дергается, стонет, когда я начинаю ласкать ее клитор еще быстрее. Одновременно бью ее по ягодицам, на этот раз сильнее, не прекращая ласкать клитор. Мне становится трудно сдерживаться, хочу ее сейчас, немедленно. Хочу быть в ней. Но для начала я должен получить парочку ее оргазмов в свою коллекцию.
– Хочешь кончить?! – спрашиваю я, прекращая ласкать ее клитор.
– Да. Пожалуйста! – хнычет она. – Не останавливайся.
Возвращаю свои пальцы на место. Распределяю влагу по ее киске. Слегка надавливаю на клитор. Елизавета награждает мои действия громким стоном. Опять ласкаю клитор, но уже быстрее, интенсивнее. Резко, наотмашь посылаю еще один обжигающий удар по ее попке. Моя девочка дергается, замирает в немом крике. Кричит, когда ее тело сотрясает оргазм. Чувствую, как она вся дрожит. Я сам едва ли не кончаю вместе с ней только от созерцания ее оргазма.
Вхожу в нее сразу двумя пальцами, поглаживаю ее стеночки, которые до сих пор сжимаются и вибрируют. Ее ножки дрожат, ей уже трудно стоять на коленях. Беру ее за талию, тяну на себя, она откидывает голову на мое плечо. Целую девочку в висок, убирая влажные волосы с ее лица.
– Открой ротик малышка.
Елизавета поднимает на меня свои затуманенные глаза, подношу пальцы, которые только что были в ней. Она обхватывает губами мои пальцы, тихонько посасывает. Аккуратно их вынимаю.
– Вкусно? – шепчу ей в ушко. – Я тоже хочу попробовать, – целую ее, она приоткрывает губки, впускает мой язык, и я упиваюсь ее вкусом и возбуждением.
Опять надавливаю ей на спину, заставляя лечь в ту же позу. Беру за бедра, поднимаю ее попку выше. Проникаю резко, одним толчком. На миг замираю, наслаждаясь ощущением. Она такая влажная и тесная. Начинаю медленно двигаться, вхожу глубже и глубже. Лиза тяжело дышит, хватает ртом воздух. Я и сам задыхаюсь от этих ощущений. Не хочу останавливаться. Сжимаю пальцами ее бедра. Чувствую, как мышцы ее лона начинают ритмично сжиматься. Она снова готова кончить. Так быстро?
– Да, малышка! Давай еще раз. Не сдерживайся, покричи для меня!
И она кричит, сжимая простыни руками. А меня разрывает на части от невероятного наслаждения. Останавливаюсь, даю ей маленькую передышку, чтобы начать все сначала. Теперь начинаю двигаться медленно, мучительно медленно для меня. Полностью выхожу и снова врываюсь в нее резким толчком. Вонзаю пальцы в ее бедра до синяков. Я понимаю, что уже слишком, но остановиться не могу. Ее киска до сих пор сжимает меня почти до боли. Моя девочка еще не отошла от последнего оргазма.
– О боже! Роберт! Я больше не могу. Это слишком много для меня, – охрипшим от криков голосом шепчет она.
– Можешь! – рычу ей в ответ. – И я не позволял тебе разговаривать! – размахиваюсь, звонким шлепком бью по ягодице. Не прекращая двигаться, наращиваю темп. Чувствую, как по ее телу идет волна дрожи. – Мне остановиться?!
– О боже. НЕТ! – задыхаясь, уже почти скулит она.
– Сейчас. Будет. Очень. Жестко, – говорю ей, не прекращая в ней двигаться мучительно медленно. – Если тебе будет больно, некомфортно, неприятно или это слишком для тебя, останови меня. Поняла?! Отвечай! – рычу я, почти задыхаясь, капельки пота струятся по моей спине.
– Да, я поняла. Не останавливайся, пожалуйстааааа…
О, черт, я знал, что моя девочка сильная, она все примет. Мое возбуждение зашкаливает с утроенной силой. Это уже сумасшествие в чистом виде. Нагибаюсь к ней, снимаю заколку с ее волос, наматываю их на кулак, тяну немного на себя, Елизавета прогибается. Каждый толчок все выше и выше подводит нас за грань безумия. Слышу ее сдавленные крики и наше совместное тяжелое дыхание. Я уже вдалбливаюсь со всей силы в ее податливое тело. Вот она полностью в моей власти. Отпускаю ее волосы, хватаю за запястья, завожу руки за спину, удерживаю одной рукой, тяну на себя. Лиза не сопротивляется и, слава богу, не останавливает, потому что я не уверен, что могу в данный момент вообще остановиться, даже если она попросит.
Другой рукой поглаживаю ее грудь, сжимаю набухшие соски. Ее голова безвольно падает мне на грудь. Спускаю руку ниже, веду по животу еще ниже. Раздвигаю ее складочки. Нахожу влажный набухший клитор. Слегка надавливаю. Елизавета бьется в моих руках, но я крепко ее держу за руки. Делаю последние сокрушительные толчки до предела, до самого конца. Мышцы ее лона начинают судорожно сжимать мой член. Отпускаю ее руки. Хватаю за шею, чуть сжимаю. Только не сопротивляйся, малышка. Елизавета широко раскрывает глаза, но не останавливает меня. Чувствую под своими пальцами ее учащенный пульс. Елизавета выгибается, по ее телу идет дрожь. Это почти судорога. Вот он, настоящий неподдельный оргазм моей малышки, который передается мне. Она кончает.
Поворачиваю ее за шею к себе, впиваясь в губы, поглощая ее удовольствие. Елизавета почти до крови прикусывает мои губы. И я бурной горячей волной изливаюсь внутри нее. Медленно отпускаю ее шею, прижимаю ее мокрое от пота тело к себе. Она запрокидывает голову мне на плечо, ее глаза закрыты. Дыхание глубокое и частое. Ее тело подрагивает. Она так прекрасна. Тяну ее за собой, падаю вместе с ней поперек кровати. Целую в висок, провожу носом по щеке. Она медленно поворачивает ко мне голову. Открывает свои прекрасные глазки.
– Привет, – мягко говорю я. – Как ты, малышка?
– А мне можно уже разговаривать? – шепотом спрашивает она.
– Да, малышка, уже можно, – усмехаюсь я.
– По-моему, я потеряла голос, – опять шепчет она. – Очень хочется пить.
Нежно целую ее пересохшие губки, поднимаюсь с кровати. Иду к холодильнику. Приношу Елизавете большой бокал воды со льдом. Она садится на кровати, с жадностью осушает бокал.
– Спасибо, – уже почти нормальным голосом говорит она. Ложусь рядом с ней, притягиваю к себе. Лиза кладет голову мне на плечо, выводя своим пальчиком какой-то узор у меня на груди. – Мне кажется, завтра я не смогу ходить, – шепчет она мне в грудь.
– Приму это за комплимент, – усмехаюсь ей в ответ.
– Ты уверен, что ты не доминант? – неожиданно спрашивает она.
– Уверен. Ты хотела узнать, что такое подчинение, я тебе это показал. Вот и все. И я уже говорил, что люблю секс в разных его проявлениях.
– Мне кажется, я извращенка, – смеется она. – Никогда бы не подумала, что мне понравится БДСМ.
– Ты не извращенка. И это был не совсем БДСМ, – прижимаю ее к себе сильнее, целую макушку.
– А что это тогда было? – с удивлением в голосе спрашивает Лиза.
– Жесткий секс, легкая форма подчинения, – поясняю ей.
– О боже. А что же тогда настоящий БДСМ? – ужасается она.
– Хочешь узнать? – игриво спрашиваю я. Чувствую, как она замирает. Напрягается. – Расслабься, малышка, я пошутил.
Она тут же расслабляется в моих руках.
– Тогда, мне понравился жесткий секс и легкое подчинение, – игриво констатирует она.
– И я безумно этому рад, – зарываюсь в ее волосы, легонько тяну на себя, заставляя поднять голову. Целую в ее прекрасные губки. – Люблю тебя, – шепчу ей в губы.
Лиза зажмуривает глаза, напрягается. Черт, боже! Я когда-нибудь начну думать, прежде чем говорить? Это вырвалось непроизвольно. Резко поднимаюсь, переворачивая ее, нависаю над ней. Она просто лежит с закрытыми глазами.
– Черт, малышка. Посмотри на меня. Я… – останавливаюсь, потому что Лиза открывает глаза, подносит свой пальчик к моим губам.
– Тсс, – говорит она. – Давай спать, я так устала. Вы утомили меня сегодня, сэр.
Боже, она не бежит от меня, не бьется в истерике. Да, она не признается мне в ответной любви. Но, черт, она уже это принимает. Ничего не отвечаю, боюсь спугнуть момент. Просто прижимаю ее к себе. Вдыхаю этот чистый цитрусово-ванильный запах, и мы засыпаем.
***
Утро встречает нас громким звуком телефона Елизаветы, раздающимся где-то в стороне входной двери. Елизавета недовольно что-то бурчит, переворачивается на живот, зарывается в подушки. И я понимаю ее, просыпаться не хочется. Телефон, наконец, замокает, но тут же оживает снова. Елизавета пытается встать, хватаю ее за руку, дергаю назад. И, по-моему, она с радостью падает назад на кровать. Рывком подминаю ее под себя. Она ахает от неожиданности, ее сонные глазки распахиваются. Молча всматривается в мои глаза. Мои губы скользят по ее скулам, щекам. Подбираясь к губам. Ее дыхание становится резче, пальчики впиваются в мои плечи. Мы целуемся под неугомонный звонок телефона. Елизавета дергается подо мной, пытается оттолкнуть.
– Я так не могу, – наконец говорит она, когда я отрываюсь от ее вкусных губок. – А вдруг это что-то важное.
Со стоном скатываюсь с нее, она быстро поднимается и бежит совершенно голая к телефону. Я просто любуюсь этим зрелищем. Елизавета неохотно поднимает трубку, недовольно хмурит бровки. Долго молчит, меняется в лице, брови хмурятся еще больше.
– Татьяна, успокойся! Этого просто не может быть. Я сейчас приеду, – взволновано почти кричит она.
Да что произошло? Она сбрасывает звонок, нервно и растерянно оглядывается по сторонам, ищет свою одежду. Быстро встаю, подхожу к ней.
– Лиза, что случилось? – спрашиваю ее.
– Я не знаю. Ничего не понимаю, – она почти плачет. Не прекращая метаться по комнате, собирает свою одежду. Подхожу к ней, заставляю остановиться. Разворачиваю лицом к себе.
– Елизавета, объясни мне, что происходит! – требую я.
– Я не знаю, звонила Татьяна. Она говорит, что в моем кафе люди из Роспотребнадзора. Говорит, что почти перевернули всю кухню. Предъявляют мне несоблюдение санитарных норм. Говорит, поступила жалоба в прокуратуру о массовом отравлении людей. Роберт, я ничего не понимаю. Этого просто не может быть. Мне срочно нужно туда. Они просят всю документацию на поставки продуктов, – она пытается вырваться из моих рук. Не отпускаю.
– Лиза, послушай меня. Успокойся. Это просто какая-то ошибка. Мы сейчас поедем туда и все выясним.
– Да, хорошо, – уже спокойнее говорит она. – Но только поехали быстрее. Ты понимаешь, чем это может мне грозить?
– Лиза, я сказал, успокойся. Ничем тебе это не может грозить! Просто ошибка.
Ее телефон снова начинает звонить. Она быстро поднимает трубку.
– Елена?! – удивленно отвечает она. Я замираю. Поднимаю брови. И Елизавета подтверждает мои подозрения, медленно кивая мне в ответ. Вот черт, ну зато теперь мне стало все понятно!
ГЛАВА 11
Роберт
Ведь знал, что Елена не будет сидеть на месте и молча наблюдать. Ожидал чего-то подобного. И это моя очередная ошибка. Я должен был это предвидеть. Выхватываю телефон у растерянной Елизаветы.
– Ну, здравствуй, милая! – вдохнув, спокойным, ничего не выражающим тоном говорю я. Хотя внутри все кипит. Елизавета округляет глаза, не понимая, почему я так любезен со своей женой. Но Елена знает этот тон, она знает, что он значит. Поэтому поспешно сбрасывает звонок. Вручаю телефон моей растерянной, ничего не понимающей девочке. – Собирайся, поехали! – быстро подхожу к шкафу, одеваюсь.
Через полчаса мы останавливаемся возле ее кафе. Выхожу из машины, открываю дверь для Елизаветы. Она ужасно нервничает. Сжимаю ее руку, обхватываю подбородок, смотрю в ее взволнованные глазки.
– Успокойся. Все будет хорошо. Через полчаса твое кафе начнет работу в привычном ритме. Ничем тебе это не грозит.
– Но… – пытается возразить она.
– Доверься мне. Пошли! – тяну ее за руку за собой.
На пороге к Елизавете подбегает Татьяна, быстро тараторя, рассказывает Лизе о том, что произошло. Мы заходим в кабинет, в котором уже сидит знакомое мне лицо. Елизавета бежит к шкафчику с документацией, я медленно обхожу стол, сажусь в кресло, стоящее рядом.
– И снова здравствуйте, Наталья Александровна, – ее глаза начинают метаться от Елизаветы ко мне. Конечно, она ничего не понимает. Елена заказала ей эту подставную проверку, а вот насчет меня, ее, естественно, не предупреждали.
– Здравствуй, Роберт. Не ожидала здесь тебя увидеть.
Усмехаюсь ей в ответ. Естественно, она не ожидала.
– Какие-то проблемы? – слегка приподняв бровь, спрашиваю я ее.
– Проблемы очень большие. Я так понимаю, вы владелица этого заведения? – спрашивает она, смотря на Лизу. Моя девочка держится, не подает виду, что растеряна. Гордо расправляет плечи, предъявляя папки с документацией.
– Елизавета Андреевна, сварите нам, пожалуйста, ваш фирменный кофе, – прошу я ее. Мне надо остаться наедине с этой продажной стервой.
– Да, конечно, сейчас Татьяна все принесет, – отвечает моя девочка.
– Елизавета Андреевна, будьте любезны, сделайте это сами, только вы можете сварить этот великолепный напиток.
Лиза непонимающе смотрит на меня и ловит мой предостерегающий взгляд. Понимает меня, спешно выходит из кабинета, прикрывая за собой дверь.
– Итак, Наталья Александровна, заканчивайте цирк, считайте, что вы уже отработали деньги или чем там мотивировала вас моя жена, – не смотрю на нее. Встаю с места, подхожу к окну, распахиваю его. Мне нужен был толчок, чтобы перейти к активным действиям. Похоже, время пришло. Пора действовать. Вытаскиваю из кармана пачку сигарет, зубами вытягиваю одну, прикуриваю, выпуская дым в окно. Морозный воздух обжигает, отрезвляет, приводит в чувства. Я чертовски расслабился, не продумал шаги Елены. Зная свою жену, это еще так, просто цветочки. Но не будем дожидаться ягодок.
– Странные вы, Соколовы, – говорит Наталья, прерывая мои размышления. – Елена заказывает проверку, ты ее прекращаешь. Знаете что, я вам тут не собачка, чтобы бегать и исполнять ваши команды. Процесс уже запущен, это, знаете ли, тоже не игрушки.
Я совершенно спокойно делаю последнюю затяжку, выкидываю окурок в окно. Разворачиваюсь к ней, подхожу к креслу, упираюсь в него руками, долго смотрю, как женщина копошится в бумагах, начиная заполнять акты.
– Ну, во-первых, я не Соколов. – Она поднимает на меня свои глаза, отрываясь от никому не нужной писанины. – Во-вторых, Наталья Александровна, мы с вами прекрасно знаем, как это все делается, нет никакого «процесса», – усмехаюсь я. – Если вы боитесь, что не отработали заказ моей жены, то можете не переживать, я передам ей, что вы были безупречны. И отработали на все сто процентов. И да, слышал что у вас скоро юбилей, буду очень рад, если проведете его в моем клубе, скажем так, с сорокапроцентной скидкой.
Она отбрасывает ручку в сторону, снимает очки, заинтересовано смотрит на меня.
– Ты, наверное, хотел сказать, со стопроцентной?
– Я так и сказал, Наталья Александровна, – посылаю ей наглую улыбочку.
– Ну, хорошо, – усмехается она. – Ты умеешь убеждать, Роберт, – берет акты со стола, вытаскивает еще пару каких-то бумажек из своей папки, демонстративно рвет их у меня на глазах. Кидает обрывки на стол. В кабинет входит Елизавета. Ставит поднос с кофе на стол. Непонимающим взглядом смотрит на бумаги. Наталья поднимается со стула. – Вы уж извините, Елизавета Андреевна, вышла досадная ошибка. У нас там все напутали. Ну, вы же сами понимаете, как работают чиновники. В жалобе оказалась опечатка в адресе заведения. Так что еще раз извините. Удачной вам работы.
Меня раздирает смех: что несет эта женщина? Я практически давлюсь, чтобы не засмеяться вслух. Елизавета тоже не дура, она в полном недоумении смотрит на нее, хочет что-то сказать, открывает и тут же закрывает рот.
– Как опечатка? А название? В нем тоже опечатка? – все-таки выдает она. А вот это она зря. Наталья поджимает губы, она и так оказывается в невыгодном положении, не привыкла, что ее упрекают. Надо спасать мою отчаянную девочку.
– Елизавета, поверь мне, в нашей стране еще и не такое бывает. Давай отпустим Наталью Александровну. И будем все-таки ей благодарны за то, что все выяснилось.
– Да, конечно. Извините. Я просто за время своей работы впервые с этим сталкиваюсь, – говорит Лиза. Наталья молча собирает папки со стола, направляется к двери, оборачивается.
– И да, Роберт, юбилей у меня пятнадцатого января. Надеюсь, все будет, как всегда, на высшем уровне.
– Можете не сомневаться, Наталья Александровна, – одариваю ее очаровательной улыбкой.
– Что это только что было? – спрашивает меня Елизавета, как только Наталья покидает кабинет.
– По-моему, Наталья Александровна только что все нам объяснила, – сажусь в кресло, беру чашку кофе, отпиваю. – Я уже говорил, что кофе у тебя просто великолепный?
– Говорил. Роберт объясни мне, что тут только что произошло? – недовольно возмущается Елизавета.
– Произошла ошибка. Но мы все уже выяснили. Все, конец истории. Можете продолжать работать, Елизавета Андреевна.
– Роберт, я, может быть, и ненормальная, но не совсем дура! Это дело рук твоей жены?!
«Моей жены». Ненавижу это словосочетание. Я бы многое отдал, лишь бы она никогда не была моей. Но время не отмотать назад, придется разгребать ошибки прошлого.
– Да, ты не дура. И, как умная девочка, должна просто продолжать работу без лишних вопросов. Все хорошо. Я обещаю тебе, ничего подобного больше не повторится.
Елизавета хмурится, надувает губки. Поднимаюсь с кресла, подхожу к ней, целую ее. Она не отвечает на поцелуй, застывает в одном положении.
– Лиза, малышка, открой свои вкусные губки, – шепчу моей обиженной девочке прямо в губы.
– Нет, – упрямо произносит она, и ее губки раскрываются. Врываюсь, поглощая ее рот, отчего моя девочка ахает, медлит, но все же отвечает на поцелуй.
– Вот так, малышка, не смей мне отказывать! – говорю, отрываясь от ее вкусного ротика. – А теперь давай позавтракаем. Надеюсь, ты накормишь меня?
– Да, конечно, что ты хочешь? На завтрак у нас подают очень вкусные блинчики.
– Вот и хорошо. Давайте ваши блинчики. И побыстрее. У меня, как выяснилось, сегодня есть очень важные дела!
Завтракаем мы в кабинете. Елизавета опять задумчива и молчалива. Это плохой знак, она только начала раскрываться. И я никак не могу допустить, чтоб она опять закрылась от меня. Елена, чертова сука! Иногда мне кажется, что Елена – наказание за все мои грехи. Наказание, которое я выбрал сам для себя. Черт, и почему мне раньше казалось, что я все делаю правильно.
После утреннего инцидента мне уже не кажется идея папки, лежащей в моем сейфе, столь удачной. Я подвергаю риску теперь не только себя, но и Елизавету. Она становится моим слабым звеном. Моим уязвимым местом. Чего я никак не могу допустить. Я не могу подвергать мою девочку еще большей опасности. Надо искать новые пути. Но какие? У меня нет времени на раздумья. Есть два варианта: как-то надавить на Елену, но так, чтобы она не подключила сюда своего папашу (если она, конечно, этого еще не сделала, на что я очень надеюсь) или оставить свою малышку. Но этого я сделать уже не смогу. Я не могу ее отпустить. Это тупик. Думай, Роберт, думай. Ты просто обязан что-то сделать. Нельзя, чтобы Лиза пострадала. Я, наверное, отдал бы полжизни за то, чтобы вернуть время назад и не быть таким самонадеянным, эгоистичным, алчным идиотом.
Время собирать камни. Только мои камни неподъемные для меня, но я должен надорваться и собрать их. Все, времени нет, для начала надо навестить мою «дражайшую» супругу и попытаться не убить ее во время нашего разговора.
Лиза молча ковыряется в своей тарелке, она практически ничего не съела. Так не пойдет. Беру ее тарелку, пододвигаю к себе, отнимаю у нее вилку. Отламываю кусочек блина с творогом, подношу к ее губкам.
– Открой ротик, малышка.
– Роберт, я не хочу есть, – недовольно сопротивляется она.
– Елизавета, я не спрашивал у тебя, хочешь ты есть или нет. Открой ротик.
Лиза хмурится, поджимает губки.
– Роберт, я действительно не хочу есть. И прекрати меня кормить. Я не маленькая девочка.
– Не маленькая. А ведешь себя, как будто тебе пять лет.
Она вообще отворачивается от меня. С шумом кидаю вилку в тарелку.
– Лиза, посмотри на меня! – мой тон заставляет ее повернуться и посмотреть мне в глаза. – Елизавета, прекрати думать. Я прямо слышу, как в твоей голове вертятся шестеренки. Все хорошо! Забудь про утренний инцидент. Вчера ты сказала, что доверяешь мне.
– Я доверяю, но…
– Никаких «но». Малышка, я больше не допущу, чтобы подобное повторилось. Согласен, это моя вина. Я должен был все предугадать. Должен быть на шаг впереди. Я никому не позволю тебя обидеть. Ты веришь мне?
Лиза вздыхает. Осматривает мое лицо. Протягивает руку, кладет ее поверх моей.
– Да, я верю, – тихо говорит она. По телу разливается тепло. Она мне верит, и теперь я не имею права ее подвести. Переворачиваю наши руки, и теперь уже моя рука поверх ее. Лиза смотрит на наши сцепленные ладони. Слегка улыбается.
– Вот и хорошо, – беру опять вилку, подношу к ней. – А теперь ешь.
– Ты неисправим, – усмехается она. Но все же открывает ротик. Скармливаю ей все, что лежит на ее тарелке. Заставляю выпить сок. Вот так-то лучше.
– Спасибо, малышка, все было очень вкусно, – подхожу к ней. Поднимаю с места, целую ее щечки.
– Я передам ваши благодарности повару, – улыбается она. Мне пора идти. Очень не хочется покидать ее. Но время пришло.
– Проводите меня, Елизавета Андреевна, мне пора, у меня очень много дел.
Моя девочка провожает меня до главного входа. Хочу ее поцеловать, но она неожиданно отворачивается, подставляя мне свою щеку. А это еще что такое? Целую ее в щечку. Обхватываю ее лицо, поворачиваю, к себе, заставляя смотреть в глаза.
– Что это было?!
– Роберт, на нас смотрят люди, – тихо говорит она.
– И? Пусть смотрят.
– Это неудобно и неправильно. Татьяна уже и так на меня странно смотрит. Представляю, о чем они шепчутся за моей спиной.
– Елизавета. Какое тебе дело до того, о чем они шепчутся и что думают? Это твоя жизнь. Ты не должна обращать внимание на то, что скажут люди. Лично мне глубоко наплевать на их мнение. Я всегда делаю то, что хочу. А сейчас я хочу, чтобы ты меня поцеловала! – Лиза хмурится, прикусывает губки, смотрит на меня своими красивыми глазками. – Ну, я жду! Поцелуй меня сама, малышка.
Она медлит, оглядывается по сторонам, нерешительно тянется ко мне. Я стою на месте, не помогая ей. Просто хочу, чтобы она это сделала сама. И все же ее теплые губы касаются моих. Она нежно целует меня, замирает, ждет моих ответных действий, но я замер.
– Давай, малышка, поцелуй меня по-настоящему, – шепчу ей в губы. Она отзывается, целует. Так сладко целует. Перехватываю инициативу, крепче прижимаю ее к себе. – Вот так, – говорю ей, прерывая поцелуй. – Не смей никогда мне отказывать. Это еще одно правило.
Елизавета закатывает глаза.
– Так много правил, – говорит она. Ничего не отвечаю, целую ее прекрасный носик.
– Пока, – с трудом отрываюсь от нее, выхожу на улицу, вдыхаю морозный воздух, направляюсь к машине.
Сажусь за руль, оборачиваюсь на кафе – моя девочка смотрит в окно, провожает меня грустными глазками. Хочется вернуться, стереть ее печальный взгляд, заставить забыть весь мир, чтобы смотрела на меня и видела только мои глаза. Стать центром ее вселенной. Стать ее миром. Поднимаю руку, машу ей, она машет мне в ответ, отворачивается от окна и уходит.
Выворачиваю со стоянки, набираю номер Ирины Александровны. Спрашиваю у нее, где в данный момент находится мой сын. Итак, хорошо, их нет дома. Мой сын на занятиях, потом у него бассейн. Еще два-три часа их не будет дома. То, что надо. А вот в том, что Елена дома, я ни на грамм не сомневаюсь. На часах полдень, она еще спит или только проснулась. Раньше обеда она ни разу в жизни не поднималась с постели. Ей не знакомы ранние подъемы. Еще бы, за свои двадцать восемь лет она ни одного дня не работала. А зачем? Ее папочка обеспечил ей безбедную, беззаботную жизнь.
Подъезжаю к воротам. А вот и дом, «милый дом», век бы его не видел. Ненавижу этот чертов дом. И сына своего забрал бы отсюда. Надеюсь, скоро так и будет. Паркуюсь возле ворот, глушу мотор. Открываю бардачок. Вот и ключи, которыми я давно не пользовался. Вытаскиваю связку ключей, кручу их в руках, прикуриваю сигарету, смотрю на дом. Пора идти. Глубоко вдыхаю. Надо быть предельно спокойным и постараться не придушить ее.
Выхожу из машины, выкидываю едва прикуренную сигарету. Подхожу к воротам, открываю своими ключами, спешно подхожу к дому, двери не заперты. Прохожу в идеально стерильное помещение. Еще бы, на Елену трудятся две домработницы. В доме полная тишина. Эта сука еще спит. Поднимаюсь на второй этаж, не могу просто так пройти мимо комнаты моего сына. Чуть приоткрываю дверь, осматриваю комнату, здесь все по-прежнему: теплые тона в оформлении, детская мебель, кровать в виде большой машины, которую мы выбирали вместе с ним. Пожалуй, это самая теплая комната в бездушном доме. Закрываю дверь иду в комнату Елены.
В нашей бывшей комнате, а теперь только в комнате Елены, как всегда полумрак. Плотные темно-синие шторы наглухо задернуты. Слышу звук льющейся воды из ванной. Елена в душе. Подхожу к окну, отдергиваю шторы, впуская в комнату солнечный свет. Оглядываюсь по сторонам. Я прав, Елена только встала. Ее нижнее белье и халат валяются на полу, возле кровати. Замечаю на ее туалетном столике кокс. Прекрасно! Вот же тварь! Она уже делает это дома. В одном помещении, где находится ее сын!
Подхожу к столику, беру пакетик. Сажусь в кресло, стоящее возле окна спиной к двери, ведущей ванную. Жду, покручивая пакетик в руках. Эта тварь слишком долго моется. Настолько долго, что вся моя собранность и спокойствие тает с каждой секундой ожидания. Подавляю в себе желание ворваться к ней и вытащить ее оттуда за волосы. Прикуриваю очередную сигарету, делаю настолько глубокую затяжку, что сигаретный дым обжигает мне легкие. Черт, я стал очень много курить.
Слышу, как дверь ванной открывается и тихие шаги Елены. Она останавливается. Я затылком чувствую ее взгляд. Тишина. Но я слышу ее тяжелые вздохи, потом они замирают, кажется, она вообще перестала дышать. Эта тварь меня боится, я кожей ощущаю ее страх. И правильно делает! Сегодня ей есть, чего опасаться.
Слышу, как она медленно приближается ко мне. Подходит вплотную к креслу, опять замирает. Нерешительно, медленно опускает руки мне на плечи.
– Привет, милый, – притворно сладким голосом щебечет она. – Я не ожидала тебя. Зачем пришел? Неужто соскучился? – ведет руками по моим плечам, спускает руки ниже на грудь, поглаживая ее.
– Очень сильно соскучился! – тихо, спокойно, бесцветным тоном говорю я. Руки Елены застывают на месте, чем вызывают мою злую усмешку. Она хорошо знает этот тон. Знает, что ничего хорошего он ей не сулит. Покручиваю пакетик кокса в руках. Естественно, Елена его замечает, но молчит. Похоже, ее парализовало. После того, что эта сука сотворила сегодня с утра, она что, действительно меня не ожидала?
Резко поднимаюсь с кресла. Елена отступает. На ней одно полотенце, которое она придерживает руками. Медленно надвигаюсь на нее. Она отступает до тех пор, пока не натыкается на шкаф. Посматривает в сторону двери. Но ей до нее не добраться. Пути к отступлению закрыты. И в доме мы совершенно одни. Подхожу к ней вплотную, Елена сглатывает. Хватаю за шею, немного сжимаю.
– Сколько раз я предупреждал тебя насчет кокса? – сдерживая ярость, клокочущую во мне, сквозь зубы цежу я.
– Отпусти меня! – кричит эта сука, хватая мои руки, ее полотенце летит на пол. Впивается в меня ногтями, но я не отпускаю.
– Сколько раз?! – не выдерживаю я, повышая голос, кричу ей в лицо. – Отвечай, иначе я тебя придушу! – моя рука еще сильнее сжимает ее шею.
– Три, – хрипит она. – Три раза. Отпусти, – ослабляю хватку, но не отпускаю.
– Правильно, три. Но ты, как вижу, возомнила себя бессмертной, – отпускаю ее шею, боясь и вправду придушить. Обхватываю ее скулы, сдавливаю, она морщится от боли.
– Убери свои руки! Не смей меня трогать! – кричит эта тварь, пытаясь вырваться. Елена отворачивается, хватаю ее за волосы, тяну на себя. Поворачиваю лицо к себе. Внутри все клокочет от злости и ярости.
– Значит так, милая! Повторяю четвертый раз. И последний! Еще раз я замечу, что ты держишь кокс или употребляешь его в пределах километра от моего сына, сам лично заставлю вынюхать тебя такую дозу, что ты больше не вернешься на эту землю! Поняла меня, тварь?! – она молчит, дергается, пытаясь меня ударить, машет руками. Натягиваю ее волосы еще сильнее, Елена визжит от боли. – Отвечай, сука!