Вера открыла коробочку и поставила её подальше от себя. Птички замолкли. Наверное, присматривались к ягодкам. Вера затаила дыхание и замерла. Дедушка тоже замер. Все ждали, что будет.
Птички оказались довольно смелыми: мелькнули две быстрые тени и коробочка опустела.
– Зеленушки это, – сказал дедушка. – Другие на шиповник не позарятся.
– Вот прям зеленые-зеленые? – переспросила Вера.
– Зеленые-зеленые. А теперь спать! Нам завтра ещё через стену перелазить – надо сил набираться.
Вера спрятала коробочку обратно в карман, поудобнее устроилась у дедушки на коленях и закрыла глаза.
Птицы умолкали одна за одной. Тихо билось сердце у дедушки в груди, тихо вторили ему старинные часы, тихо шуршал ветер в кронах деревьев, незаметно всех в лесу укутывала дрёма…
Вера проснулась от резкого толчка и глухого стука деревяшки о деревяшку. Она открыла глаза и увидела перед собой Виктора Степановича, сматывающего рыболовные снасти.
От неожиданности Вера подскочила на скамейке с криком:
– Деда!
Глаза её расширились от ужаса, и какие только мысли не пронеслись у неё в голове за одно лишь мгновение: и что она бросила дедушку в лесу одного, и что Виктор Степанович её отобрал у дедушки, и что ей это всё приснилось, и что…
– Вывела ты его, – как ни в чём ни бывало ответил Виктор Степанович и продолжил раскладывать свои крючки и катушки по коробочкам.
Вера захлопала глазами и так и осталась сидеть с раскрытым ртом, ничего не понимая.
– Я… – начала было Вера, но Виктор Степанович приложил палец к губам, в недвусмысленной просьбе помолчать.
Пришлось молчать. Вера заозиралась по сторонам и поняла, что их лодка покачивается у первого причала – где еще вчера она отправлялась в удивительное путешествие к пруду и собирала по пути свои сокровища. Вчера? Или сегодня?
Вера достала часы – они показывали четыре часа… Она порылась в карманах – нашла белый камушек. Пирожка не было. За пазухой обнаружился разноцветный лист каштана. А вот коробочку ей открывать было страшно. Она долго сидела и теребила её в руках.
– Открывай, – настойчиво сказал Виктор Степанович, будто читая её мысли.
Вера и открыла. Коробочка была пуста! В ней не было даже лоскутка зеленого бархата!
Вера на радостях вскочила в лодке и чуть не вывалилась за борт.
– А обещала лодку не качать, – заворчал Виктор Степанович, усаживая её обратно на скамейку.
Вере стало неловко:
– Извините, я просто….
– Ох, уж эта молодёжь, – перебил её Виктор Степанович. – И пяти минут не могут усидеть спокойно. Идём.
– Куда?
– Куда-куда? Домой, куда ж ещё. Надо попросить твоего батю отвезти нас на машине.
– Ку… – всё пыталась узнать Вера, но её опять перебили:
– Всё потом.
На заднем потёртом и жёстком сидении «жигулёнка» Веру мотало из стороны в сторону и часто подбрасывало вверх. И так весь последний час. Но Вера не жаловалась, а всё пыталась как-то удержаться то за дверь, то за спинку переднего сидения и смотрела в пыльное окно.
За окном тянулись бесконечные поля: чёрные, жёлтые, буро-зелёные…
В машине Вера оказалась потому что Виктор Степанович уговорил её папу отвезти его в больницу. А Вера нутром чуяла, что ей обязательно надо с ними. Папа, конечно, удивился, но всё-таки согласился, и поехали они втроём.
Вера посмотрела вперёд и в конце дороги увидела очертания железнодорожной станции. Где-то за ней должна была быть и больница. Часы у груди затикали быстрее, и Вера почувствовала, что она приближается к чему-то долгожданному и радостному.
После всего пережитого (вчера ли, сегодня ли, во сне ли, наяву ли), Вера ещё живее чувствовала невидимую связь между ней и часами, и отчётливо слышала, как их сердца стучат в унисон.
Не успела машина остановиться у главного входа, как Вера пулей выскочила из неё и стала нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, ожидая пока выйдет Виктор Степанович.
Вдруг к Вере на плечо села птичка. Вера осторожно скосила глаза – зелёная. Птичка потёрлась головкой о Верину щёку и защебетала прямо на ухо. Вера аж подпрыгнула от неожиданности. Птичка слетела с плеча, а затем приземлилась обратно на него. Опять запела, и ей в ответ донеслась трель откуда-то сверху. Вера подняла глаза и увидела ещё одну зелёную птичку на подоконнике окна третьего этажа.
– Деда! – с криком бросилась Вера ко входу в больницу, но Виктор Степанович успел схватить её за рукав куртки и остановить:
– Скажи что ты в палату 305! А то не пропустят же.
Виктор Степанович отпустил Веру, и в мгновение она скрылась за дверью.
Из машины вылез Верин отец и удивлённо уставился на уже захлопнувшуюся дверь.
– Здравствуйте, я в палату 305! – выпалила Вера, подбегая к высокой длинной стойке и вытягиваясь на цыпочках, чтобы её заметила женщина в белом халате.
Женщина недовольно оторвала взгляд от каких-то бумаг и неприветливо уставилась на Веру:
– Кем будете? – буркнула она.
– Внучка! – выдохнула Вера.
Женщина недоверчиво подняла бровь и пристально посмотрела на Веру. Но Вера и не думала смущаться или отводить глаза.
– По лестнице на третий этаж и направо по коридору.
Вера оглянулась вокруг, увидела лестницу и помчалась туда, на ходу бросая «спасибо».
Ей вдогонку донеслось: «… И не бегать по больнице!», но она этого уже не услышала.
Вера стояла перед белой крашеной дверью. Круглая бронзовая табличка, прибитая маленькими гвоздиками, смотрела на неё сверху вниз. В коридоре было тихо. В палате тоже. Ей вдруг показалось, что во всей больнице стало тихо, будто все разом задержали дыхание. Вера задержала дыхание и всё стояла, держась за ручку двери не смея её повернуть.
«А вдруг в палате не мой дедушка? А вдруг это просто знакомый Виктора Степановича? А вдруг он очень болен? А вдруг меня не узнает? А вдруг…»
Звонкая птичья трель из-за двери палаты будто лёгким ветерком унесла прочь безрадостную череду мыслей, и Вера открыла дверь.
Дедушка лежал на кровати с открытыми глазами и смотрел в окно. За стеклом по подоконнику прыгала зеленая птичка и звонко напевала весёлую мелодию. Дедушка улыбался.
– Деда! Деда! – Вера бросилась ему на шею и крепко обняла. – Я тебя нашла! Нашла! – всхлипывала Вера и смеялась одновременно.
Дедушка прижался к внучке щекой и медленно обнял рукой.
– А ты мне снилась. Мы гуляли по лесу, кормили белок, слушали птиц… Может, ты мне до сих пор снишься…
Вера утёрла слёзы и села на кровать:
– Нет, я настоящая! Ты настоящий! Сейчас и папа п�