Меган

В домике было чисто и холодно. Слова администратора подтвердились – одна большая комната, в которой располагались диван, чайник, СВЧ, небольшой столик и шкаф с вешалками. Рядом находилась маленькая ванная комната. Пространство под крышей было наполовину отрезано фальшпотолком из досок, что создавало иллюзию второго этажа без перил. Туда вела деревянная лестница.

Импровизированный второй этаж служил спальным местом, но вместо кровати был лишь матрас, а встать в полный рост там было невозможным. Однако свет из маленького круглого окна создавал в этом тесном уголке ощущение уюта и возвращал к фантазиям из детства о шалаше на дереве, где можно прятаться и делиться секретами.

Дэвид включил отопление и надел теплый свитер. Меган стала искать теплые носки.

– Один носок?! Серьезно?! Я же положила оба. Куда он делся? Еноты? Это какая-то шутка.

Дэвид достал из сумки и протянул Меган свои:

– Возьми мои.

– Они мужские!

– И чистые! И почти ничем не отличаются от женских. Выбора все равно у тебя нет.

Это убедило Меган. Несмотря на то что пятка заехала высоко на ногу, в них было тепло, и это оказалось для Меган решающим. Она ухмыльнулась своему внешнему виду и направилась к выходу.

– Осталось еще не мыть голову неделю, и ты меня… – она резко замолчала, остановившись в двери, вдруг осознав, что следующее слово «разлюбишь». Относится ли оно к ним? Меган почувствовала, как у нее сдавило горло. Ей было страшно закончить фразу. После неловкой паузы, закусив губу, добавила: – …перепутаешь с Сэмом.

Поняв, как нелепо прозвучали последние слова, она едва слышно выдохнула и, опустив глаза, застыла в ожидании его реакции. Дэвид стоял за ее спиной, будто читая ее мысли и ощущая каждое колебание. Он словно не слышал последних слов, они были такими же неуместными, как и его «командировка». Лицо его застыло, а в глазах появился небольшой прищур, который выдавал в нем мучение от его внутренних противоречий и ее ожиданий. Когда-то этот неловкий момент должен был произойти. Он понял, что затягивает и без того неловкую паузу.

Внезапно Меган повернулась и с улыбкой произнесла:

– Пойдем уже поедим чего-нибудь. Я хочу есть.

Дэвид поднял глаза и попытался ответить ей такой же улыбкой, хотя в глазах его еще оставалось напряжение от непроизнесенных слов. Он впервые увидел, как Меган пытается справиться с собой. И как нелегко ей это дается. Он ничего не ответил. Этот момент прошел. Он обнял ее одной рукой, нежно поцеловал и сказал:

– И я, – подумав про себя, что он чувствует, и это был не голод.

Поужинав в ресторане, они решили пройтись по окрестностям и осмотреться, пока не стало совсем темно. Воздух стал совсем холодным, и Меган немного поежилась, пряча руки поглубже в карманы. Бутылка шабли, выпитая за ужином, немного согревала где-то в груди, но руки и ноги не поддавались общему настроению.

Они легко нашли рядом с ранчо конюшню. Увидев, что там еще горит свет, и решив ненадолго заглянуть, они остались пообщаться со здешним служащим, который следил за животными. Кататься было уже поздно и для новичков небезопасно.

Оказалось, что ранчо принадлежит одной семье, пожилой паре. Дети с внуками разъехались по городам в погоне за карьерой и престижной жизнью. Но у стариков все еще есть надежда, что те вернутся и станут новыми владельцами ранчо, будут также заботиться о нем и трудиться на родной земле. И место станет фамильным.

– Пойдемте познакомлю вас с Биатрис, – он указал в сторону рыжей лошади. – Она у нас самая спокойная, подходит для катания новичков. Можете погладить.

Глаза лошади показались Меган грустными: «А может быть, они просто уставшие?»

– Привет, красотка! – Мег провела по ее шее ладонью. Шерсть светло-коричневого цвета показалась ей удивительно гладкой. Лошадь ответила на ее ласку, помотав головой, словно тоже сказала ей «Привет». – Какая у нее красивая шерсть!

– Да, она еще молодая, ей всего десять лет. Но по темпераменту она самая спокойная, я бы даже сказал флегматичная. Хотя она, как любая молодая девушка, бывает не в настроении, и характер у нее может меняться в зависимости от погоды.

– Характер от погоды? У них тоже бывают плохие дни? – немного усмехнувшись, спросила Мег.

– Конечно, и не только от погоды! Лошади, как и люди, в зависимости от того, в какие условия попадут, такими и вырастут. Если вы будете обращаться с ней нежно и заботливо, говорить ей добрые слова, то она привыкнет к такому отношению, и когда подрастет, вполне сможет катать детей. Воспитывая в них конкуренцию и азарт – выйдет вполне хороший скакун, но управиться с таким сможет не каждый наездник. И с возрастом характер у лошади тоже меняется. Одни становятся сварливыми, другие могут стать совсем добросердечными, даже сентиментальными. Идемте за мной.

В конце конюшни он указал на большого черного жеребца, который, завидя знакомое лицо, начал громко пыхтеть и немного подскакивать.

– Ну, тише, дружок! Фрост не всегда был домашним, часть своей жизни он провел предоставленный самому себе, хоть и родился среди людей. Его прежние хозяева умерли, а его хотели пристроить другим людям, но, почуяв неладное, Фрост сбежал. Лошади легко возвращаются в свое дикое, свободное состояние. Его нашли хозяева ранчо, когда тот раненый разгуливал неподалеку. Так и забрали себе. Фрост не возражал.

– Нагулялся? – улыбаясь, спросила Меган.

– Кхем… можно и так сказать. А может, понял, что тут о нем позаботятся. Но он не любит долго стоять на месте, вкус свободы отпечатался на его характере. Он любит скорость и просторы. Когда у меня появляется свободное время, то я даю ему волю, заодно и сам вспоминаю былое. Но вам на нем удержаться будет сложно. Он сразу срывается с места и летит быстрым галопом, как только чувствует наездника на своей спине. И лишь потом переходит на рысь.

После небольшого рассказа мужчина пригласил их прийти завтра утром, он даст несколько уроков для всех желающих гостей.

– Как думаешь, много ли он получает на своей работе? И доволен ли он своей жизнью? – уже направляясь к своему домику, спросила Меган у Дэвида.

– Он работает на природе, общаясь с животными. Его работа простая, но при этом тяжелая. Правда, далеко не чистая. Не думаю, что много. Но столько, чтобы оставаться здесь и наслаждаться жизнью.

– Да… не чистая. Но он сталкивается только с грязью, что оставляют животные, а не люди. Конечно, его труд и вознаграждение во многом зависят от того, как хорошо он продаст свои услуги, от того, сколько людей возьмут уроки и покатаются. Но зато лошади не умеют врать. И вряд ли у него есть дедлайны, погоня за карьерой, а результаты работы вполне материальны и ощутимы.

– Это сейчас о наболевшем? – усмехнулся Дэвид. – Работая с животными, ты не можешь оставаться равнодушным, просто ходить на работу и механически выполнять то, что от тебя требуется. Так или иначе животные чувствуют тебя, ты о них заботишься, они к тебе привязываются. И ты к ним. И тогда работа становится не просто работой, а делом, заботой о ком-то, кто без тебя не сможет. С людьми не так. Лишь в редких профессиях подобное возможно, и лишь немногие так отдают себя ей.

– А у тебя? – спросила Мег.

– У меня… – немного задумался Дэвид. – Большинство считает меня психом.

– Все так серьезно? – с сарказмом спросила она.

– Когда-то мой выбор был вполне осознан. Многие говорят, что мне сложно найти баланс между работой и… – он задумался, пытаясь подобрать нужное слово, – всем остальным миром. Чем-то напоминает отношения, что уводят тебя вглубь водоворота, и ты не сопротивляешься, а наоборот – несешься на всех парах. Но не работа в этой компании, а моя профессия стала такой же неотъемлемой частью меня, как рука или нога.

– Да ты настоящий маньяк!

Конечно, Меган знала, что он любит то, чем занимается. Но сейчас она поняла, насколько он привязан к своему делу и отдает себя без остатка; это была страсть, даже капли которой Меган не могла испытать к своей работе. От этого она почувствовала резкое отвращение к ней. В один миг она поняла, что все, чем она занимается, просто бумажная пыль; а у Дэвида был настоящий роман. От этой мысли она вздрогнула, поежившись от холода наступающей ночи.

– Пойдем в домик, ты замерзла и уже вся дрожишь, – предложил Дэвид, заботливо обнимая ее за плечи.

Они закрыли дверь от енотов, как предостерег их молодой рейнджер. Дэвид стал медленно целовать Меган. Но тут из ее глаз потекли слезы, словно кто-то открыл кран с водой. Ее накрыло бессилие и отчаяние от того, что происходит с ней в последнее время. Безразличие и недовольство своей нерешительностью в работе и в отношениях сами собой вышли наружу в самый неподходящий момент. Однако в тот же миг она почувствовала облегчение, так как теперь выбора у нее не оставалось – преступление произошло, и тебя поймали с поличным. Отрицать бессмысленно.

Дэвид ожидал не такой реакции. Слезы его не испугали, но поставили в замешательство. Заглянув ей в глаза, он как можно мягче спросил:

– Эй, что случилось?

Она вытерла слезы и со всей решимостью, чтобы поставить точку или запятую в их отношениях, посмотрела ему прямо в глаза.

– Через две недели ты уедешь… – голос ее был металлическим, без сожаления, но в словах прозвучал полувопросительный тон, предлагающий продолжить фразу ему.

На лице Дэвида снова появился оттенок боли и хмурая вертикальная морщинка между бровями. Вот она, неизбежность произошедшего несколько часов назад.

Он посадил ее на диван, накрыл пледом и направился к кухне, пытаясь дать себе тайм-аут. Меган все еще чувствовала холод после прогулки. Поежившись, она притянула к себе колени. Через минуту Дэвид принес ей горячий чай. Лицо Меган выглядело застывшим, грустным и опустошенным, как будто она наконец освободила свое право на печаль. Он сел рядом с ней.

– Эти две недели только наши, – он немного помолчал, не находя подходящих слов. – Мег… – он прислонился к ней лбом и, еще больше хмурясь, добавил: – Я не хочу заканчивать наши отношения, если ты об этом.

Она почувствовала, что сейчас ему далеко не просто даются слова, возможно, где-то внутри ему даже больно и бушует сопротивление с самим собой. От этого ей стало даже немного жаль его. Но она продолжала вызывающе молчать.

– Ты нужна мне, – прозвучало одновременно и как признание, и как приговор.

От его слов внутри у Меган поднялась волна возмущения оттого, что это полумера, с которой ей не хотелось мириться. Но одновременно она понимала, что для Дэвида это было смелым откровением, коими он ни с кем не делился и которое было не свойственно его поведению.

– Зачем? – она произнесла это с вызовом, с легким оттенком насмешки, зная, что вопрос доставит ему еще больше боли, и от этого немного наслаждаясь моментом.

– Без тебя все станет бессмысленным. Ты делаешь меня таким, какой я есть, – после этих слов он откинулся на спинку дивана, словно неспособный больше думать или чувствовать. Он выложил перед ней все, что осознавалось им без лишнего анализа, но являющееся первопричиной и корнем.

Очевидно, больше добавлять ничего не нужно, все остальное было бы пустым сотрясанием воздуха. Смысл сказан, оставалось его только принять, поэтому оба сидели молча.

Дэвид не ждал от Мег ничего. Немного наклонив голову, словно раздумывая о чем-то или вспоминая, он посмотрел по сторонам, будто что-то искал. Затем взял руку Меган и ее плед:

– Пойдем, покажу тебе кое-что, – и с этими словами они вышли из дома.

Они шли по темному лесу, аккуратно шагая ногами, чтобы не споткнуться о корни деревьев. Дэвид шел впереди, Меган послушно, без лишних вопросов, сзади. Перед ними показалось не заполненное деревьями пространство, напоминающее лесную опушку, только вокруг возвышались высокие ели. Дэвид кинул плед на землю и посмотрел на Меган, его взгляд был серьезным, но в уголках играли задорные морщинки.

– Ложись! – в голосе прозвучала такая уверенность, от которой Меган растерялась, а брови удивленно поползли вверх, пытаясь возразить.

– Здесь холодно. Что ты задумал?

– Мы недолго. Залезем потом в горячий душ, – с этими словами он шустро улегся на спину, закинув одну руку за голову. Меган, немного помедлив, последовала его примеру.

И тут ее глаза широко распахнулись, а рот от удивления слегка приоткрылся. Над ними было бескрайнее ночное небо, усыпанное миллиардами звезд, словно брызги от зубной щетки. Их было так много, что, глядя вверх, сложно было определить, темно вокруг или светло. Некоторые казались крупными яркими переливающимися каплями, а между ними едва мерцали мириады сверкающих точек, как крохотные блестки на детском платье.

Посередине небо разрезала густая фиолетово-синяя пелена, подобно смазанной акварели, без четкой формы и границ, будто задавая взгляду направление смотреть вперед. Оно было окутано светло-голубым свечением, словно нежностью, и уходило в холодный мрак горизонта. Перед ними раскинулся весь безграничный космос, но видеть они могли только маленький его кусочек вследствие убогости и ограниченности человеческого зрения. Меган закрыла глаза, пытаясь впитать телом всю его безмерность. Слова Дэвида снова заставили ее вернуться.

– Это Млечный путь. В этой местности его хорошо видно, так как рядом нет огней города. Посмотри, насколько может быть безграничным пространство, в котором мы живем. Рамки существуют только в нашем сознании. Перед нами сейчас все, что мы можем воспринять и переварить, и ограничить этот поток можем только мы. Но зачем? Не лучше ли открываться не только неизбежному, но и новому, пытаться узнать непостижимое, раздвигая свои границы возможностей и получая от этого мира больше? Моя работа дает мне возможность эти границы стирать. Я получаю не только деньги, я получаю возможность увидеть то, чего раньше никто не видел, узнать что-то, чего раньше никто не знал, и дать эти возможности другим. А уж как они ими распорядятся: построят вышку или закроют эту зону и внесут в наследие ЮНЕСКО – их право.

Несколько минут они разглядывали ночное небо.

– Дэвид, – тихо и спокойно произнесла Меган, – ты любил когда-нибудь? В смысле женщину. Не работу.

Он немного прикрыл глаза, будто вспоминая что-то, что спрятано глубоко в уголках памяти, к чему мысли его уже не прикасались очень много лет. Затем ответил спокойно и без эмоций:

– Да. Но эти воспоминания покрылись пылью. Остался только опыт, кажется, так называется принятие последствий.

– Какой опыт?

– Как думаешь, что делает мужчину мужчиной?

– Женщина?

– Если очень просто: обладание женщиной и работой. Работа учит тебя принимать ответственность за себя и, возможно, за других. А обладание женщиной, я имею в виду не только секс, в самом широком понимании: добиться и быть рядом. Без работы, обладая женщиной, ты становишься альфонсом; без женщины, уходя в работу, ты становишься просто человеком, социальной единицей общества. Само собой, первое хуже второго. Уж лучше оставаться просто человеком. Все остальное в мужчине – вопросы ценностей и воспитания, – он перевернулся со спины, так чтобы видеть ее лицо. – Мег, тебе не нужно пытаться сохранить то, что тебе не нравится: навязанные мысли, чужие принципы, устаканившийся режим, работу или людей в окружении. Попробуй рискнуть. Брось вызов правилам. Все, что важно и ценно, останется с тобой рядом, – он взял ее руку и нежно поцеловал. – Предлагаю игру! На следующую неделю один из нас придумывает задание для другого, а другой обязан его выполнить. Но такое, что раньше тот никогда не делал. Это может произойти где угодно и когда угодно, но выполнить его нужно обязательно. Испробуем границы? – на лице Дэвида снова появилась задорная усмешка.

Губы Меган медленно начали расползаться в широкой задумчивой улыбке. Она еще пыталась уложить все, что рассказал ей Дэвид, но ее молчание лишь дало скромный ответ в виде согласия.

Глава 4

В понедельник Дэвид отправился в офис, чтобы встретиться с директором и обсудить результаты его командировочной экспедиции. Они договорились встретиться с Меган у Эммы и Тома вечером. А Мег погрузилась в домашние дела, разбирая старые вещи, наводя порядок в шкафах и освобождаясь от старого хлама прошлого.

Она нашла свой старый ноутбук. Он уже еле работал, и она давно хотела сдать его в утилизацию, но перед этим Меган планировала почистить всю информацию на нем. Поэтому ноутбук все еще лежал мертвым грузом в ее кладовке. И кажется, сейчас настал именно тот момент, когда освободился кусочек времени. Сама того не замечая, бродя по старым файлам, она погрузилась в воспоминания.

– Господи, сколько же хлама здесь: музыка, учебники по испанскому, хм… а это что? – она остановилась на какой-то статистической программе, которую установила еще в университете и даже пользовалась ею, уже работая, притом весьма успешно. – Как в ней работать? Неужели я знала? Нет, я не вспомню. Раз не пригодилась за весь год, то вряд ли я когда-нибудь воспользуюсь ею еще раз, – выделив файл, она нажала кнопку Delete на клавиатуре. Туда же, в небытие, быстро полетели старые программы, книги, фотографии, на которых она немного задержалась, пытаясь сортировать их и оставить что-то действительно стоящее и ценное.

Ее взгляд привлекла папка с фотографиями со старой полупрофессиональной камеры, подаренной ее родителями. Она медленно щелкала клавишами, переключаясь между ними. Это были фотографии, сделанные ею пять лет назад. На них она с семьей провела последнее беззаботное лето, а после дни стали монотонными и каждое последующее лето было однообразным, словно застывшая кинопленка.

«Какие… живые лица, – подумала она, чуть медленнее и бережнее пролистывая каждую фотографию. – И эти снимки делала я?»

Увидев всю красоту и непосредственность репортажных фото, которые когда-то смогла сделать она, ей пришло в голову твердое намерение – найти у родителей ее старую камеру. Она еще не знала зачем, но она ей точно была нужна. И откладывать это не хотелось ни на минуту.

Аккуратно скопировав все нужные файлы, бросив разборку со шкафами, Меган вылетела из квартиры. Замок входной двери заставил ее немного притормозить. Он давно заедал, и Меган часто после работы приходилось стоять возле двери несколько минут, ковыряясь в поиске подходящего положения ключа, чтобы тот открыл замок. На этот раз пришлось потратить время, чтобы его закрыть.

– Чтоб тебя! Снова. Вызвать мастера! – Меган сказала это себе, словно записывала в блокнот список нужных дел. – И сделать запасной ключ!

Наконец замок поддался, и она уже спускалась по лестнице, звоня родителям по телефону.

– Ма-ам, я скоро приеду! Ну как скоро? Минут через 40.

– Меган! Что за срочность, что-то случилось? Ты не приехала в выходные.

– Все в порядке, меня не было в городе. Найди, пожалуйста, мою старую камеру. Она мне срочно нужна.

– Ты уверена, что она еще работает?

– Я очень на это надеюсь!

– Конечно, я поставлю что-нибудь на ужин?

– Не надо, я не надолго. Сегодня у дочки Эммы день рождения, я не смогу остаться на ужин. Я в отпуске, так что заеду на неделе. Я тебя люблю. Не забудь про камеру. Я за ней и обратно.

Меган уже успела поймать и сесть в такси.

– И я тебя люблю, дорогая.

***

Меган позвонила в дверь локтем, держа в руках огромную коробку с подарком, перевязанную ярким красным бантом. Она не была тяжелой, но оказалась настолько неудобной, что, выходя из такси, Меган пришлось взять свою вечернюю сумочку в зубы, чтобы освободить руки. На плече болтался фотоаппарат. Дверь открыла Эмма:

– Добрый вечер! Э-э… Меган? Это ты?

Поворачиваясь боком так, чтобы Эмма могла разглядеть ее лицо, Меган бодро закивала головой. Эмма, удивленно разглядывая подругу, забрала у нее из рук коробку.

– Боже! Что там? – Эмма с недоверием относилась к огромным подаркам. – Милая, как же ты это дотащила? И где же Дэвид?

Меган вздохнула с облегчением, теперь ее рот и руки были свободны:

– Он прислал сообщение, что задерживается и придет чуть позже. Просил не разрезать без него торт.

– А! Проходи скорее!

Эмма скорее поспешила на кухню, так как оттуда доносились детские крики. В доме уже собрались все гости, фоном напевала веселая музыка, а в гостиной было полно воздушных бело-розовых шариков. Нельзя было сказать, что дом у Эммы был маленький, но от такого количества детей и взрослых их гостиная уменьшилась до крошечных размеров, где было сложно найти себе место для уединения. Детей усердно развлекал аниматор, но некоторые предпочитали свою программу, с веселыми визгами гоняя собаку Эммы и Тома по всей квартире. Дети были в восторге, сказать то же самое про собаку было сложно, но на поворотах в кухню та старалась не упустить возможность утащить что-нибудь съедобное со стола. И похоже, ей было все равно, что это было. Взрослые старались оставаться в стороне, развлекая себя разговорами. Большинство для Меган были незнакомыми.

– Мегги, привет! – где-то за спиной раздался голос Тома. – Что тебе налить?

– Здравствуй, Том! – она махнула ему рукой.

– У нас тут сегодня бардак с самого утра. Утром должны были доставить главный подарок для Оливии, но оказалось, в транспортной компании что-то перепутали, и он приедет только завтра. Эмма заказывала веселых пони для анимации, но и там что-то пошло не так, в итоге приехал человек-паук с Микки-Маусом. Человека-паука пришлось отправить домой, объяснив, что праздник у девочки, оставив на растерзание детям Микки. Они, конечно, извинились, но больше у них никого не было. Майк забыл погулять с собакой, и за это та нагадила Эмме на вечернее платье. Ну, в общем, ты понимаешь, что Эмма сегодня немного на взводе. Спасательный пост у нас в баре на кухне. Так как дела? Я слышал, ты в отпуске? Махнешь куда-нибудь?

Меган едва успевала кивать головой:

– Ого! Ну у вас настоящий праздник! Да, я решила немного отдохнуть. По правде сказать, я только вернулась из маленькой поездки… – она не успела сказать еще что-то, как Эмма с ужасом в голосе протяжно прокричала:

– То-о-о-о-о-ом!

– Упс! Договорим позже! Мег, спасибо, что пришла!

Он быстро удалился на кухню.

– Тетя Мегги!!! – подбегая ей навстречу, веселым голоском прокричала ей Оливия. Она была в белоснежном платье, юбка которого была такая пышная, что напоминала зефирку.

Меган радостно раскинула руки, чтобы обнять девочку:

– С днем рождения!!! Крошка, какая ты уже большая! – с этими словами она подхватила хрупкую девочку на руки.

– Мне сегодня подарили большого фиолетового пони, у него есть расческа, и ей можно расчесывать пони волосики, а на голове у него красивая тиара. А еще маленькое пианино, но оно играет как настоящее, и у него даже есть микрофон! Я могу петь, и меня будет громко-громко слышно! А еще папа сказал, что завтра меня ждет большой сюрприз. Ты не знаешь, что там будет?

– Представляешь, папа даже мне не сказал, что это. Наверное, что-то интересное?!

– Точно! – Оливия весело захихикала, потирая ладошки. – Пойдем, я познакомлю тебя с Микки! Он не настоящий, но тоже веселый! – с этими словами она потащила Меган за руку в самую гущу, где под веселую музыку кувыркались и прыгали дети вперемешку с воздушными шарами.

Меган пришлось принять участие в паре танцевальных конкурсов вместе с детьми под руководством задорного, но почему-то с хриплым голосом огромного Микки-Мауса. Микки вел праздник уже второй час один, и было очевидно, что он изрядно потрепался за это время. Вблизи от него веяло старым плюшевым медведем, который промок на веранде, и его забыли просушить как следует. А когда он поднимал вверх руки, пытаясь вызвать бурное веселье, в нос Меган бил едкий аромат пота. От общей суеты, несвежего воздуха и громких криков детей ей захотелось найти место, где можно освежиться и позвонить Дэвиду с криком о спасении.

Она поднялась на второй этаж в уборную и заметила приоткрытую дверь в комнату Майка. Вспомнив разговор с Эммой на работе, она решила негромко постучаться и войти к нему, чтобы сказать привет.

Осторожно приоткрыв дверь, она просунула голову и увидела сидящего на кровати в наушниках молодого человека в черных джинсах и серой футболке, с засаленными волосами, длинные пряди которых свисали с макушки на глаза. Шторы на окнах были задернуты, от этого в комнате было темно, даже немного мрачно. На полу была разбросана одежда: майки, носки, кепка; около стола большой кучей лежали диски от видеоигр, бейсбольный мяч и еще много мелкого мусора по всей комнате. Уборка в этой комнате явно затягивалась. Лицо Майка выглядело, как у всех подростков, хмурым, но Мег заметила на нем еще оттенок грусти и озабоченности. Глаза его были направлены в телефон, но он заметил, как приоткрылась дверь и в комнату ворвалось чуть больше света. Он поднял глаза, при этом не меняя позы, снял один наушник, махнул рукой и только губами произнес Меган:

– Привет!

Вспоминая свой подростковый период, Мег точно могла сказать, что посторонним нарушать интимность одиночества этого молодого человека и лезть с расспросами точно сейчас не нужно. Однако она часто бывала у Эммы в гостях, много общалась с ее детьми. Крошка Оливия, как и положено ее возрасту, быстро привязалась к тете с красивыми длинными светло-русыми волосами и была подружкой ее кукольной принцессы. С Майком отношения были чуть на расстоянии, только лишь потому, что он вышел из того сладкого мальчишеского возраста, когда ты просто ребенок, которого хочется тискать и целовать при встрече. Ему уже требовалось чаще бывать наедине с собой, родители начинали раздражать, а с друзьями проводить выходные было гораздо веселее, чем ехать с семьей в парк. Но Меган аккуратно вписалась в его пространство и стала кем-то вроде большого взрослого друга, которому иногда можно рассказать о своих проблемах по учебе. Пару раз Меган даже дала дельные советы Майку насчет математики. Урок биологии о строении человеческого тела тоже пришлось объяснять ей. Возможно, последнее и стало корнем их доверия. Она была взрослой, но не родителем ему. Это подтолкнуло ее все же зайти к нему в комнату.

– Привет! – четко проговаривая губами звуки, она старалась произносить их как можно тише. – Можно присесть?

Майк быстро подвинулся ближе к спинке кровати, освобождая ей место, а сам скрестил ноги. Он устало опустил руки с телефоном и грустно, немного с раздражением посмотрел на Мег.

– Почему ты дома, а не с друзьями? – понимая, что делать внизу ему нечего, спросила Мег.

– Я под домашним арестом неделю, – глаза его выразили недовольство, а губы плотнее сжались.

– У-уф… Ясно. Надеюсь, не из-за маминого платья? – она постаралась тоном пояснить, что этот случай – мелкая ерунда и она была бы не согласна с таким наказанием за этот проступок.

– Нет. Пусть сами следят за своей собакой. Почему я ее должен выгуливать?

– Ну… твое замечание правомерно, кто первый зашел, того и тапки, то есть кто завел, тот и выгуливает. Тогда за что же? – и только сейчас она заметила на костяшках его кулаков ссадины.

Он уловил ее взгляд и попытался спрятать руки. Бинго! Вот и причина его настроения и зацепка для Мег. Конечно, помимо того, что она и так знала, за что он наказан, по рассказу Эммы на работе. Но говорить с ним об этом в лоб означало признать, что родители сливают информацию о нем и, что еще могло быть хуже, просят поговорить. Это могло пошатнуть доверие между ним и Меган и привести к разочарованию Майка в поддержке взрослых, пусть даже не от родителей. Она улыбнулась и добавила:

– Надеюсь, победил ты?

На лице его показалась смущенная улыбка, он попытался отвести взгляд:

– Да ерунда, – но он тут же повернулся к ней и с полными восторга глазами добавил: – Да! – будто этим вопросом она поняла и разделила ценность его драки.

Оба рассмеялись: Меган от его реакции, Майк от разрядки неловкости ситуации. Затем она вдруг резко серьезным голосом спросила:

– Но противник же не серьезно пострадал?

– Ну… – как бы оценивая и примеряя на себя нанесенный ущерб; сопоставляя с приложенными усилиями. – Я разбил ему нос в кровищу, – прозвучало это немного хвастливо.

– А родители, кажется, не разделили твоего восторга? – с сожалением заметила Мег.

Майк покачал головой:

– Еще и приплели зачем-то прошлый случай из старой школы.

– А что случилось там?

– Я хотел объяснить однокласснику урок про окислительно-восстановительные реакции. Он пропустил его из-за болезни, а я решил помочь. Но перестарался и добавил слишком много алюминиевой стружки к глицерину с перманганатом калия… Мы не успели найти огнетушитель…

Меган вздернула вверх брови, вспомнив про случай с поджогом в его старой школе из рассказов Эммы. Деталей она не знала.

– Зато, я думаю, твой одноклассник отлично понял урок! Слушай, и ты, оказывается, круто знаешь химию! – она нежно улыбнулась ему. – Я в школе на уроках химии ужасно тупила, мне казалось, мой мозг просто не предназначен для этой науки. Вроде слушаешь учителя, все в порядке, ты в теме и медленно, но верно все понимаешь. Но стоит отвлечься хоть на минутку, поднять упавшую ручку с пола – все! Ты в отстающих, оставайся на факультатив, чтобы догнать остальных. Поэтому химию я всегда списывала у своего одноклассника, который был в меня влюблен.

После последней фразы Майк улыбнулся ей в ответ.

– Да… – уже невесело добавив. – А вот у родителей была не такая реакция, похоже, им стало просто стремно, что из-за меня случился пожар, вот и решили перевести сюда.

– Тебе не нравится здесь, в этой школе?

Он задумчиво поднял одну бровь.

– Ну… даже не знаю. В старой остались мои друзья. А здесь я пока один.

– Ясно, – Мег понимающе кивнула головой. – Но ты уже показал, кто главный?! – в ее голосе были и вопрос, и утверждение.

– Да я бы не стал! – словно оправдываясь, но тут же прикусив губу, как будто сказал лишнего, замолчал.

Меган сначала удивилась его неожиданной реакции. Они помолчали немного. Она ожидала, что он сейчас продолжит, но Майк уткнулся взглядом в телефон и молчал. Тут до нее неожиданно дошло, отчего он резко оборвал фразу. Она слегка наклонила голову и, стараясь не расплыться в широкой улыбке, тихо, будто делала предположение, спросила:

– Как ее зовут?

Майк не поднимал глаз, она увидела, как он тяжело сглотнул, потом безнадежно выдохнул, оттого что не удалось скрыть подробности, и все еще не поднимая глаз, ответил:

– Виктория.

«Ну вот и еще один неизбежно вступивший на эту скользкую тропу», – пронеслось у нее в голове. Она положила ему на плечо свою руку, желая как-то приободрить. Ей сразу вспомнилась своя первая школьная влюбленность, бесполезно просиженные уроки, оттого что голова в облаках, страх того, что Он узнает, что ты втюхалась в него по уши, трепет и подкошенные коленки от первых знаков внимания с Его стороны, переглядывание на уроках, и опять не до учебы, первый неуклюжий поцелуй, восторг и, конечно же, неизбежное разочарование. «Да, Майк, и так будет не один раз, пока не найдешь ту самую, разве что события развиваться будут быстрее».