– Конечность у него уже считай мертвая. Некроз мышц. – Зеркало беспокойно заерзало в кармане. – Сам носитель еще нет. – В кармане словно затрещала искрящая проводка. – Ты бы поторопился, пока яд омертвевшей ткани из его руки не потек по венам. А там глядишь и до погоста один завтрак останется.

Доктор вскочил и рванул к выходу. У самой двери резко остановился и дрожащей рукой вынул из кармана зеркало. Оно замерцало и вдруг изобразило мультяшный смайл.

Операция длилась недолго. Руку, не смотря на худшие опасения, удалось сохранить, удалив значительный кусок пораженной ткани мышцы. После операции пациент тяжело отходил от наркоза, но вскоре уже спал, просто спал, как и положено любому человеку в предрассветный час.

Первые лучи рассвета пробивались сквозь плотные белые занавески на двух окнах в кабинете дежурных реаниматоров. Они освещали сгорбленную фигуру врача, одиноко сидевшего в кресле у стола, на котором лежало зеркало. Мужчина хранил молчание и зеркало тоже не нарушало тишину. Лишь смайлик в зеркале периодически через десять-пятнадцать секунд показывал язык.

– Ты та хрень из сказки? – Наконец не выдержал доктор, взяв зеркало в руку и, держа его перед собой, в сантиметрах сорока от лица, вглядывался в его поверхность. – Или что ты такое? Ты новейшие разработки из-за океана? Ты человеческих рук существо или пришелец? Ты искусственный разум, прибывший уничтожить нашу цивилизацию? Кто ты?

– Я в принципе не хочу знать, что происходит в твоей голове, моя прелесть. – На смайле в помутневшем зеркале появилась удивленно изогнутая бровь. – Но ты меня пугаешь.

– А почему ты не в форме, ну скажем, браслета? – Доктор переложил аккуратно зеркало в другую ладонь и начал сжимать – разжимать онемевшие пальцы. – Привлекал бы меньше внимания.

– Ты вроде похож на образованного человека, но открываешь рот и мои уши вянут. – Зеркало изобразило грустный смайл со слезинкой. – Что первым делом делают люди, взяв в руки зеркало?

– Поправляют прическу? – Неуверенно спросил доктор и покосился на закрытую плотно дверь. – Или корчуют рожицы?

– Правильно. – На этот раз печальный смайл, опираясь на кулак, тяжело вздохнул. – И я собираю визуальную информацию в этот момент. Сканирую сетчатку глаза плюс все микро выражения. Пару минут и я знаю о человеке практически все. – Зеркало уловило испуганный взгляд собеседника. – Ну и естественно у меня подключение к всемирной паутине.

– А моему отцу ты поможешь? – Доктор неожиданно вскочил посреди разговора. – И что ты хочешь взамен? Я понимаю, что бесплатный сыр только в мышеловке. И если, я должен буду сотрудничать с какой-нибудь тайной организацией, я скорее всего дам…

– Идиота кусок. – Смайлик смачно плюнул. – Ты меня к его груди приложи, а там увидим что случиться… И у тебя пересменка через два часа и три минуты. О чем ты вообще думаешь на рабочем месте?

– Прямо сейчас? Сейчас положить?

– Нет, подожди, пока огненные письмена возникнут на этой облезлой стене. – Смайлик склонил голову набок. – И этот оперирует самые трудные случаи. Фантастика! Неисповедимы твои пути, о, Господи.

Доктор очень тихо вошел в палату. Положил зеркало отцу на грудь.

– Я ничего не обещаю, но я постараюсь. – Зеркало потемнело и несколько блестящих щупалец вытянулись из его ручки. – И уходя, закрой за собой дверь. – Зеркало несколько секунд помолчало, затем лаконично выдало. – Вали.

Спустя пару часов, возвращаясь на машине скорой помощи с очередного вызова, доктор заметил у парадного входа в больницу машину полицейских. Водитель в машине был один и разговаривал по рации. Нехорошее предчувствии накрыло доктора ледяной волной. Он вбежал в приемный покой больницы и увидел своего отца и еще троих злых мужчин в больничных пижамах, что-то доказывающих двоим полицейским. Полицейские, у которых суточное дежурство тоже подходило к концу, смотрели на взбунтовавшихся пациентов и недоуменно переглядывались. Один из них развел руками, другой просто махнул рукой и оба они, не сговариваясь, потянулись к выходу. Люди в больничных пижамах продолжали оживленный диалог на повышенных тонах между собой, не обращая внимание на безвременно покинувших их блюстителей закона.

Доктор подошел ближе и увидел за ругающимися мужчинами медсестру из палаты реанимации. Ту, что делала ежедневно уколы морфина его отцу. Она молча сидела на кушетке у стены с разбитыми опухшими губами, выдранными клоками волос (которые в данный момент находились в руке одного из пациентов), с хорошим таким порывом ткани халатика на плече, который явно демонстрировал следы человеческих зубов.

Доктор рванул мимо медсестры в сторону реанимационной палаты. Палата оказалась пустой. А зеркало лежало на подоконнике и отражало давно погасшие звезды.

– Ну и где ты шлялся? Позвольте вас спросить. – Зеркало трансформировалось в серебристый мячик размером с теннисный и, как и положено мячику, скатилось с подоконника и подскакало к опешившему доктору. – А вот нефиг было у безнадежных морфин тырить. У вас что здесь, камера пыток? – Мячик проворно запрыгнул в карман халата доктора. – Водила, до улицы Равенства не подбросишь?

– Ты что наделал. – Доктор вынул из кармана блестящий мяч. – Зачем ты реанимировал безнадежных? Ты знаешь, что сейчас твориться в приемном покое?

– И? – Мячик скорчил удивленную рожицу на зеркальной поверхности. – И что дальше? Если врач сказал в морг – значит в морг?

– Я один за это отвечать не буду.

– Вот интересно, кого ты определил в соучастники? Не меня ли?

– Николай Андреевич. – Дверь слегка приоткрылась, но без стука и без обозначения говорившего. – Вас главный вызывает.

– Я так и знал. – Мужчина показал кулак мячу левой рукой. Сунул мяч в карман халата. – Сиди и не отсвечивай.