Ёж спал. Ему не снились никакие сны. Возникло неясное ощущение беспокойства и присутствие чего – то постороннего в доме. Глаза приоткрылись. Спальня была пуста. Освещалась малая её часть и то иллюзией витринных огней. Вадим поднялся, побрёл на кухню. Спал он, выяснилось, всего минут сорок.

Дверь на балконе оказалась закрытой. “Поэтому и нет воздуха“, – отметил рассудок. Голова была тяжёлой и норовила снова поскорей коснуться подушки.

В гостиной пошевелились. От неожиданности, Ёж прищемил палец, открывая вторую половину дверей.

Включение ночника не привело к облегчению. Уже уверившись, что в дом № 35 снова пришёл мальчик Ян, Вадим даже не предположил, какой эффект произведёт его интимный вид на посетителя.

– Я подожду, – ответила Руслана Олеговна, ничуть не смутившись.

Приход молодой особы стал очень уж неожиданным.

– Дверь не заперта, – прокомментировала гостья. – Буду не против, если мы станем говорить друг другу “ты“.

Свисток чайника ознаменовал точку кипения вровень с приведением одежды в порядок. Вадим успел ополоснуть лицо ледяной водой.

Он не помнил, чтобы пользовался таким повышенным вниманием со стороны делового партнёра хоть раз в жизни.

Что касалось посетительницы, та, перекинув ногу на ногу, поблагодарила за кофе и, сделав глоток, странным образом обосновала своё появление.

– Ты подумал над моим предложением? – проговорила она, поглядывая поверх стёклышек.

Вадим отражался в них злым и усталым.

– “Только об этом и думал “, – хотел отрезать он, но вовремя остановился.

– Хочу добавить, – продолжила Руслана. – К сказанному, – она поднялась, прошлась по комнате и, встав у кресла, в котором сидел расслабленный хозяин, положила руки ему на плечи. – Я богата. Очень богата. Ты, – голос завис на уровне уха, – человек тоже не бедный. А, объединив наши усилия, мы будем недосягаемы. Юридическое соединение капиталов меня интересует более, – Руслана сделала многозначительную паузу, сев на прежнее место. – Однако, я сторонник личностных отношений в самом глубоком их смысле. Говоря проще – предлагаю вариант бракосочетания, разумеется, с подписанием контракта.

– У меня невеста, – вставил, наконец, Вадим, окончательно проснувшись. – Свадьба через неделю.

– Я знаю, – не моргнув глазом, ответила Руслана, улыбнувшись. – У многих невесты, а подобные предложения поступают не всем, – допив кофе, молодая особа продолжила обработку. – Китайцы это, безусловно, хорошо. Но несерьёзно. Я предлагаю больше, – тело, вспыхнув желанием, подалось вперёд. – Много больше. Буду благодарна за повтор кофе. Пальцы пододвинули чашку в сторону подноса.

– Сейчас, – отозвался Вадим, радуясь передышке.

Действительно, такое откровенное предложение ему делалось впервые.

“Отказ – единственно верное решение, но надо бы сделать его аккуратно”, – думал Ёж, наливая в кофейник вторую порцию.

В гостиной зазвонил телефон, и пока Вадим потирал обжегшуюся ладонь, трубку взяла Руслана.

Промурлыкав пару слов, она с удовлетворением положила ту на рычаг.

– Ну вот, – улыбнулась гостья приветливо. – Считай, что у тебя больше нет невесты.

Вадим выругался.

– Что ты ей сказала? – с напором, похожим на пристрастие, начал он.

Руслана взмахнула руками и рассмеялась.

– Насмешил. Зачем что – то говорить? Ты на часы посмотри.

Ёж повернулся в сторону электроники. На табло было 01.50.

– Это не имеет никакого значения! – крикнул он в сердцах.

Но входная дверь уже хлопнула. Руслана ушла. Только на журнальном столике она оставила два приглашения на бал, посвящённый презентации невесть чего. На одном из них каллиграфическим почерком было выведено: о решении сообщить там же.

Вадим вышел на балкон. Простояв четверть часа, он так и не увидел хваткую даму. Из подъезда показался только один человек – и тот мужчина, опирающийся на трость.

Он шёл уверенно и не приковал бы к себе внимания, если бы впереди него не занималась гроза, начавшаяся с лёгкого ветра, вздымающего первые опавшие листья. Над удаляющейся фигурой, почти над самой головой прохожего сверкнула молния, но не обычная, каким бывает разряд, а горизонтальная, протянувшаяся через пол – неба и исчезнувшая в одной точке.

Разросшийся гром ударил вровень со следующей вспышкой. Вадим подошёл к телефону, желая немедленно позвонить и объяснить Оксане…, но что? Разговор оказывался из разряда нетелефонных.

– С Днём рождения, – произнёс маленький мальчик, ставя на стол торт.

Ёж искоса посмотрел на подарок, повертев головой из стороны в сторону.

– У меня не сегодня День рождения. А через две недели.

– Знаю, знаю, – ребёнок взглянул на люстру. Та вмиг вспыхнула, разлив по тёмным углам электрический свет. Исчезли вытянутые каплеобразные тени. В воздухе запахло озоном.

Вадим смотрел, силясь понять причину столь позднего появления старого, – в фигуральном смысле, – знакомого.

– Без всякого мотива, – ответил тот на немой вопрос. – Вот подыскал повод.

– Давно ли он тебе нужен? – мужчина прошёл на место, занимаемое до того Русланой.

– Это я просто так сказал. Нормы приличия и всё такое. Ничего, если не хочешь торт, я сам съем, – тут ладони пододвинули круг бисквитного рая и опустились на колени. – Может, всё-таки проявишь учтивость? Принесёшь ложку, блюдце и чаёк? – малыш хитрюще глядел на растерянного хозяина, управляясь с лежащими на столе салфетками. – Или ты внимателен только с избранными гостями?

– Уже знаешь? – Ёж прошёл на кухню. Видно ночь была безбрежной. Никак не хотела заканчиваться.

– Вот тебе чай, – устало проговорил Вадим, откидываясь в кресле. —

Хотя кто ест торт в два часа ночи, – констатировал он, не спрашивая.

– Я ем, – без тени смущения признался Ян, – не взирая на обстоятельства.

Только тут Вадим увидел, как именно маленький мальчик поглощает изыск кулинарии. Ни ложка, ни блюдце ему вовсе не были нужны. Бисквит, разрезанный ножом на две половины, исчез быстро, как если бы являлся крохотной печениной.

Каким образом у малыша растянулся рот, хозяин дома не ведал, просто смотрел.

– Ты же не будешь, – вроде, как оправдался Ян, облизнув уголки губ.

Вадим потряс головой.

– Ну, и чего она приходила? – поинтересовался довольный ребёнок.

– Замуж хочет.

– А ты тут при чём?

– Так за меня хочет, – терпеливо объяснил Вадим. – Хочет и всё, – он поднялся, пройдясь в раздражении по комнате, обдумывая форму приглашения.

– Стало быть, ты не согласен?

Вадим молчал. Ян, глядя в упор на человека, видел прилетевшую тень нерешительности.

– Если бы раньше, – наконец, заговорил Ёж, – тогда возможно. Но ведь счастье не бывает ошибочным? Не может оно играть такую шутку? Сперва замаскироваться, выдав себя за что – то ещё, а потом показаться? Вот оно я – настоящее.

Ян не ответил. Он спокойно наблюдал за психологическими терзаниями клиента и не вмешивался.

– Чего молчишь? Важный момент моей жизни, а ты торт слопал и ни гу-гу.

– А что тебе не понятно? – взглянул на сидящего человека малыш. – Ты счастья хотел, ты его получишь.

– Так я запутался. Две женщины. Обе красивы, обе умны.

– Одна богата, другая победней, что дальше? – продолжил Ян, подперев подбородок кулаком.

– Я не был готов к выбору, – Вадим сел и плечи его как – то сразу опустились. – Оксане, вроде, не нужны мои деньги, она меня полюбила. И какая – никакая проверка временем есть, – рассуждал хозяин квартиры, отметив, как за окном просыпается заря. – Руслана и так богата. Вроде, тоже сходится с моим желанием. Так которая из них моё счастье?

– Засомневался, – вскинул бровь Ян, собираясь уходить. Он спустился на пол, ещё раз оглянулся на мятущуюся душу и, поправив ремень у сандалии, пошёл к выходу. – Решать тебе. От счастья ты никуда не уйдешь. Разве что путь к нему может оказаться более долгим.

– Подожди, – нагнал мальчишку Ёж. – Перенеси меня к Оксане.

Ян взглянул снизу вверх так, словно сам был великаном, а наклонялся к божьей коровке, запутавшейся в листке.

– Что значит перенеси? Что я тебе, конёк – горбунок?

– Ну, пожалуйста. Очень прошу. Прямо сейчас, – Вадим положил руку на плечо малыша.

– Будет больно, – предупредил пацанёнок, хмурясь. – Очень больно. Это только в фильмах телепортация проходит радостно и бесследно для организма.

– Я готов к боли, – твёрдо ответил Ёж, закрыв глаза. Он даже не хотел представлять, какой порог следовало преодолеть, чтобы частичка за частичкой, молекула за молекулой его бренное тело оказалось в одном месте с любимой. – Только ничего не напутай, – решился напоследок попросить молодой человек. – Чтобы полностью всё перенеслось.

– Это как получится, – пожал плечами Ян. – Неудачный случай был только один раз. В Руанде.

– А этот один раз… – Вадим хотел спросить про тот единственный злополучный, но не успел. Его тело всё, без остатка, уже стояло посреди комнаты, где на широкой двуспальной кровати почивала его возлюбленная.

– Чего пугал – то? – шёпотом решил выговорить своё недовольство влюблённый, оборачиваясь в сторону Яна. – “Больно будет…”. Я приготовился.

– Разочаровал? – усмехнулся мальчишка. – Ну, извини. В следующий раз учту пожелания, – затем он прошёл к Оксане, заглянул той в лицо и, подняв голову, резюмировал. – Буди свою красавицу, заря занялась. – Наблюдая, как Вадим тяжёлым шагом двинулся на беспомощное тело, малыш попробовал наставить. – Это только в сказке спящая царевна рада поцелую. Она без него проснуться не может. А Оксана в реальном мире живёт. Не напугать бы.

Вадим застыл, занеся ногу и, не успев её поставить, запнулся, потеряв равновесие.

– Можно просто за плечико, – прокомментировал Ян грохот от упавшего на постель туловища.

Когда Оксана пришла в себя, Вадим признался, что очень захотел с ней встретиться и малыш был так любезен, что нашёл возможность для осуществления радости.

– Стало быть, я пошёл, – заметил Ян. – Больше двух мужчин в спальне – это неправильно, – и был таков.

Он не обременял влюблённых новыми чудесами, но люди увидели, как в сторону реки, к набережной, умчался солнечный зайчик, отразившийся в тишайшей воде.

Солнце поднималось. Оно осветило высокие перистые облака и, прорезаясь в образовавшиеся пустые дорожки, ворвалось в наступившее утро. Прохлада задержалась на земле. Ещё зацветали иные растения, а первые птицы, научившие птенцов летать, рассказывали своим чадам о далёких тёплых краях, куда предстояло им отправиться в скором времени. Маленькими шагами, незаметно, приближался последний – Яблоневый – спас.

Глава 39
Выбор сделан

в которой волшебники не сидят без дела, а найденная Яном Мила Семёнова становится клиенткой

– Не пойдём, – словно краюшку, отрезал за обоих Вадим.

“Начало семьи положено“, – отметили Анита с Яном, переглянувшись.

– Мы счастливы. Всё, – мужчина улыбался, не сводя глаз с невесты.

Бал должен был состояться сегодняшним вечером, а накануне влюблённых осенила единственно верная мысль. Зачем куда – то идти? Сомнения растаяли, будущее манило ярко – зелёным цветом.

– Ну, а если будут проблемы, – Оксана выразительно взглянула на возлюбленного, – мы с ними справимся.

– Это ты о Руслане Олеговне? – анютиковые глаза разглядывали лежащую на столе жемчужную нить и посматривали через зеркало. – Разберёмся. Поистине счастливая женщина – её нет в нашем каталоге.

– А Руслан Олегович есть? – поинтересовалась девушка.

– Тоже нет.

– Значит, всё осуществлено? Дальше мы сами?

– Не совсем, – уклонились от сцены прощания волшебники. – Мы ещё не всё закончили, – Анита не стала уточнять что, оборвав предложение на полуслове.

– Да, – согласился Ян, таща с полки здоровенную книгу. – Подопечные как – никак. А дедушка проснётся, – скажет: “Доделали счастье? “, а мы ему: “Доделали. Убедись“, – и мальчик усмехнулся, представив что – то весёлое.

– Надеюсь, вы не будете возражать, если мы станем вами на какое – то время? Только внешне, разумеется.

Маленькая пауза, словно канавка, случилась и перепрыгнулась.

– Нет, конечно, – не совсем уверенно произнёс Вадим, глядя на спутницу и, подумав как следует, под сосредоточенным взглядом маленького гостя, добавил. – Конечно, нет.

– Вот билеты, – рука в браслете потянулась к лежащим глянцевым карточкам, с которых, не отрываясь, смотрело маленькое компьютерное создание – плод фантазии некого художника-аниматора, имеющего пристрастие ко всему необычному. Так у мальчика или у девочки с оригинальным цветом кожи и такими же надуманными чертами лица, был вполне определённый разрез глаз.

– Не смешите, девушка, – увернулся Ян, когда Оксана попыталась сунуть ему приглашения в широкий, нагрудный карман. – Уж, наверное, мы пройдём не по билетам.

Спустя минуту, сидя у себя рядом с дедом, что покачивался в своём кресле, издавая равномерные скрипучие звуки, Ян с Анитой тихонько обсуждали предстоящий праздник.

– Ничего не будем делать, – наставляла радужная девушка, подставляя лицо солнцу и прикрывая веки. – Только отследим ситуацию и всё.

– Ну да, – согласился Ян неохотно. – Подойдём к Олеговичам, спросим “как дела?” и только.

Везун при этих словах поворочался, покряхтел и, проговорив: “попробуй, подойди”, снова впал в сон.

– Мы ведь справились? – поинтересовался у Аниты малец. – Наверняка, справились. Сча-астье, – довольно, будто кот у сметаны, протянул он.

– Угу, – отвечала девушка, не открывая глаз. – Отдыхай пока.

Ян понял фразу по – своему. Он не мог долго сидеть без какого-нибудь полезного дела, поэтому оказавшись в следующий миг на стадионе, ничуть не пожалел о маленьком путешествии. Спортивная арена бурлила всплесками нескольких волн болельщиков. Была она стандартной, с зелёным полем посередине и вытоптанными овалами у обоих ворот.

Музыка, летевшая из ретрансляторов ничуть не отвлекала спортсменов, подбадривая последних записанными на плёнку бурными аплодисментами. Конечно, старались и зрители, но до фонограммы им, безусловно, было далеко. Малыш всмотрелся.

– Семёнова, – громко раздалось в выцветшем небе. – “Трудовой ударник“.

– “Нестандартное название“, – отметил малыш. Немного подумав, каким ещё бывает ударник, если не трудовым, он стал свидетелем напряжённого разговора между восемнадцатым номером, – Семёновой, – и её тренером, как можно было судить по висевшей табличке.

Мужчина стоял на трибуне, знаками руководя прыжками своей воспитанницы. Что означали два поднятых пальца левой руки с перпендикуляром правой, было известно, пожалуй, только Семёновой. Она единственная покраснела, подошла к шесту и, вытащив тот, пошла его натирать.

– У неё последний шанс, – меж тем, говорил человек с бульдожьими щеками. Когда – то очень известный в стране, он решил сделать всё от себя зависящее, чтобы воспитать олимпийского чемпиона или чемпионку, как бог даст. У Семёновой, по расчёту тренера, оставался для доказательства только один прыжок.

– Она старается, Мартын Петрович, – защищал девушку помощник, искренне веря в потенциал молодой спортсменки. – В каждом углу прыгает. С шеста не слезает.

– Вот именно, – зло прокомментировал мужчина. – А иногда следовало бы.

Совсем рядом с мальчиком, чья панамка почти не выделялась на тёмно – синем фоне, присела группа спортсменов – прыгунов, живо обсуждающих происходящее на площадке.

– Да ладно, “Трудовой ударник“, – громко заявил белобрысый с оттопыренными ушами. – “Динамо“ там или “Спартак“, ещё куда ни шло, а “Ударник“, – тут он захохотал, запрокидывая голову назад. – Твой “Ударник“ выше бордюра никогда не прыгал. Фенита. Последний шанс.

Мальчик Ян не любил трёх словосочетаний. Из них два со словом шанс: “последний “и “единственный “, а ещё фразу – “нет выхода “.

Тем временем, Семёнова, сосредоточившись на дорожке, оценивая расстояние разбега, шептала шесту со всем пылом юности.

– Ну, давай, маленький, подкинь меня. Повыше, – и натирала бело – красную полоску.

– У ней толчковая какая? – продолжал парень с выгоревшими соломенными волосами. Конопушчатое, блином, лицо повернулось в сторону приятеля. – Левая небось.

А восемнадцатый номер, сделав мах рукой в знак готовности, рванул вперёд.

В то время, когда ступни оторвались от земли, а шест под тяжестью тела прогнулся, тренер, не выдержав, закричал.

– Семёнова, прыгай! – Вложив в этот призыв весь опыт долгих лет и великую надежду, он приподнялся на цыпочки, взмахнул руками и замер.

В эту же секунду лицо спортсменки посмотрело в высь. Ещё спортивный снаряд не достиг точки выпрямления, а сверху снова подбодрили.

– Прыгай, Семёнова! Прыгай.

Девушка отчётливо увидела сидящего на перекладине ребёнка. Он звал её маленькими ручками и перемещался к краю. Затем поднялся на ноги и по всем физическим законам должен был перевернуться, но устоял.

Мало того, пока спортсменка висела в воздухе, малыш топнул, нахмурился и грозно приказал.

– Прыгай, Семёнова, кому говорят.

После такого прыгнул бы любой, даже тот, кто шеста в руках вообще не держал.

Потом, лёжа на мате и отмечая стойкость перекладины, замершей, словно её приклеили намертво, Мила Семёнова почувствовала себя победительницей. Ещё должны были прыгать другие соискательницы медалей, ещё судьям предстояло подвести общие итоги, а девушка ощущала себя человеком дня.

– Молодец, Мила, молодец! Можешь, значит. Собралась, – подбежал тренер, обнимая нарождавшуюся звезду.

– А какой запас, Мартын Петрович, – заходясь воздухом, говорил помощник.

– Запомни, запомни всё, что ты делала перед прыжком, – продолжал наставник. – Всё до мелочей, как выходила, как готовилась, какой рукой махала. Нам, спортсменам, суеверие простительно. Что – то, может, особенное было, – заметил человек, не надеясь на откровение.

– Да ничего, – взмахнуло рукой, не выпуская снаряд, молодое дарование. – Только, – Мила сделала паузу, не решаясь говорить о мальчике на перекладине, но, поскольку начала предложение, чем – то нужно было заканчивать. – Только пошептала шесту, чтоб помог, значит.

– Можешь шептаться со всеми шестами, – вполне адекватно отреагировал тренер. – Разрешаю. Главное – результат.

Со стороны трибун раздались аплодисменты.

– Вот тебе и “Ударник “, – подсвистели белобрысому, у которого от спортивного азарта запылали уши. – Прыгнула ведь. Как её? Семёнова? Надо запомнить.

– У неё просто правая толчковой оказалась, – нехотя заметил молодой человек. – Это всё объясняет.

Когда Мила осталась одна, она ко всем своим страхам вновь увидела давешнего пацанёнка. Тот спокойно вытрясал из обуви песок и выражал мнение по поводу нехватки времени.

– Ну, так решайся, – прервал он, наконец, молчание.

– Ты кто? – захотела узнать Мила, тихонько пощипывая себя то за руку, то за ногу. Поняв, что не спит, она тут же оставила бесполезное занятие.

– Про маленьких зелёных человечков слышала? – Лицо Яна стало серьёзным и сосредоточенным.

– Да, – неуверенно проговорила спортсменка, оглядываясь.

– Так мы не зелёные, – ответил малыш. – Мы просто маленькие.

Мила вспотела ещё сильней.

– А что вам на Земле нужно? – решила она сохранять спокойствие и, в случае чего, бежать за помощью.

– Что нам на Земле нужно? – словно обдумывая вопрос, проложил на лбу складку Ян. – А ничего не нужно. Шучу я. Говори скорей, Мила Семёнова, а то у меня времени мало: ты для себя счастья хочешь?

Ответ был с очевидностью написан на взмокшем лице. Девушка поднялась с лавки, прошлась вдоль стены и резко обернулась. Ребёнок никуда не делся.

– А потрогать можно? – обескуражила она ответом.

– Чего? – Ян вдруг понял – с этой клиенткой будет весело.

– Тебя, – выдохнула Мила, присев. И потянулась рукой к малышу.

– Что я, снаряд какой, чтоб трогать? – Малец не заставил себя ждать. Вскоре спортсменка расположилась на шкафу, причём отнюдь не по своей воле.

– Ой, боюсь, – завизжала она. – Снимите.

Ян замер.

– Ты же на палке качаешься в пяти метрах от земли, а тут… – мальчишка даже слов не мог подобрать от удивления.

– Так здесь мата нет, – продолжала пищать без пяти минут чемпионка.

– Выходит, ты только с ним можешь? – усмехнулся Ян.

– Да – а, – почти ревела Мила. – Сними. Я больше не стану тебя трогать.

– А что на счёт счастья? – поинтересовался мальчуган, беззастенчиво пользуясь положением.

Семёнова замолчала. Она вцепилась в угол шкафа обеими руками и была готова на всё – даже на счастье.

– Вот и хорошо, – кивнул Ян, тут же оказавшись дома.

Анита спокойно и добросовестно работала, проверяя каталог, когда на стуле перед ней возникла взволнованная девочка с испуганными глазами, выбившимися прядками волос в невероятном виде: майке с цифрой 18 и в закруглённых по бокам разрезов шортах.

– Она счастья хочет, – пояснил Ян, располагаясь на диване. – Посмотрим её?

Мила испугалась. Она вовсе не хотела, чтобы её смотрели. А тут ещё храпящий старикашка вызывал бурю не очень положительных эмоций.

– “Шайка, – подумала бедолага Семёнова. – Вот ведь попала. А ещё вершины карьеры не достигла, – и тут она решила, что голыми руками её не возьмёшь. – Нет. Надо будет очень и очень для этого потрудиться.”

– Перестарался, – отметила Анита, обращаясь к маленькому другу.

– Что, нет её? Нет Семёновой? Неужто ошибся?

Мила вжалась в стул.

– Не беспокойся, – мягко улыбнулась радужная девушка, подмигнув анютиковым глазом.

Ей прибывшая доверилась тоже не сразу.

– Мила Семёнова. Восемнадцать лет. Счастье – завоевание олимпийской медали по прыжкам в высоту с шестом. Верно? – спокойно спросила Анита, перечислив основные моменты.

– Правильно, – подивилась клиентка. – А что? – Когда Миле было нужно, она соображала достаточно быстро. Не зря, ой, не зря её мальчик на шкаф закидывал. И главное, сам процесс поднятия не запомнился. А это что-то да значило. – Вы можете, – девушка показа жест, соответствующий взятию в руки шеста, – сделать меня олимпийской чемпионкой? – Опровержения не последовало. – А с какой медалью?

– Мы готовим счастье. Рецепт – ваш. Пишите. Всё будет выполнено дословно.

Перед Милой лёг листок. Его собрат, летая по кругу, опустился рядом.

Вспомнив недавний прыжок и пребывание на высоте в раздевалке, девушка, глядя в необычные глаза, поверила. Дрожавшая по началу рука, взялась за лежавшую поодаль ручку и вывела, не обращая внимание на доступность почерка чьему – либо пониманию: “Моё счастье – золотая олимпийская медаль, – и, спохватившись, дописала. – На ближайшей летней Олимпиаде”.