В то же самое время город, не подозревая того, стал участником престранного явления. Люди, живущие в нём, либо находящиеся по причине дел и желаний, как и Оксана, стали заложниками необычного забвения, причём в пространстве, заключённом условной границей центра. В силу психологических особенностей, они вели себя по – разному, но одинаково только в одном – вычёркивая из своей жизни событие, которому судьба уготовила ключевую роль.

– Какой позор! Какой позор! – прошагивалась туда – сюда невеста, нервно покусывая нижнюю губу. – Говорила, надо ждать дома. Примета плохая.

– Не верь в приметы, девочка, – успокаивала тётушка, постоянно поднимая белое платье и волнуясь, как в первый раз. – Сонечка, ты постой. Пыльно.

Соня, однако, не слушала, а только вглядывалась в жёлтый угол дома, из – за которого должен был появиться жених. Сперва всё намечалось, как у всех людей, по традиции. Приезжал суженный на белом коне, шёл по лестнице к невесте, преодолевая на пути различные невзгоды, вроде подмены любимой, встречался с единственной и вёл ту под венец. Как просто, весело. Чего она передумала на свою голову? Теперь поди разыщи суженого.

– Надо ему позвонить, – не выдержала без пяти минут новобрачная, оборачиваясь к гостям.

– Так ведь примета плохая, – повторила тётушка, доставая телефон.

– Куда хуже, – в отчаянье, Соня набрала номер. Выслушав странное бормотание на другом конце, она взглянула на часы и прокричав, – Сюда! Немедленно! – нажала хрупким пальчиком на кнопку. – Забыл.

Гости ахнули и как – то сразу все решили, что вот эта примета действительно плохая.

А между тем, зрители, собравшиеся на соседнем стадионе, смотрели друг на друга и на противоположно сидящих не совсем отдавая отчёт в причине, побудившей их подняться на трибуны.

Никто не мог припомнить, что конкретно его заинтересовало в данный час, в данном месте. Но, поскольку срабатывало общее чувство причастности, все оставались на местах.

“Если собрались, значит что – то будет”, – думал каждый, занимая себя кто чем мог до назначенного действа.

Комментатор тоже подозревал, что находится в рубке неспроста.

Его взгляд упал на вошедшего футболиста. В душе шелохнулось подозрение. Оно волной прошлось от макушки к затылку и, отозвавшись струной в левом виске, отразилось в глазах.

– Водички не найдётся? – спросил нападающий “Северной стрелы“. – Полностью экипированный, он переминался с ноги на ногу, словно ждал чего – то ещё.

– Там возьми, – рука указала на воду и снова подпёрла голову. Рождённые искры сомнения окончательно угасли.

В то же время страсти кипели в администрации стадиона. И были они отнюдь не шуточные.

– Вы с ума сошли! – рванулся в судейскую главный тренер сборной западносибирского “Малахита“. – Что здесь творится? Мы выступать приехали! Где матч?

– Успокойтесь, пожалуйста, Захар Захарович, выясняем, – спокойно ответил судья, протирая новенький, привезённый из Сингапура свисток.

Коллекция, являвшаяся гордостью и отдушиной футбольного судьи международного класса, пополнилась ещё пятью декоративными образцами. Были за витринным стеклом и трубы, и узкопрофельные мячи, и даже шахматный король, которому для хорошего звучания нужно было дуть непременно в центр короны.

Как объясняли знатоки, только таким способом, через голову, воздух попадал вовнутрь, а дальше, как у всех остальных свистков, без затей.

– Успокойтесь, – ещё раз повторил Роман Николаевич, – обращаясь к вошедшему. Но обладатель грозного выражения лица отступать, похоже, не собирался. Пальцы человека за столом приподняли инструмент заработка на уровень глаз и тот, сверкнув в лучах полуденного солнца, озорно подмигнул. – Выясняем.

Раздосадованный тренер в два шага преодолев расстояние от двери до широкого, во всю стену окна, взглянул на стадион с высоты воробьиного полёта.

Трибуны стремительно пустели.

– Я не понимаю, – облокотился перед судьёй Захар Захарович так, что перекрыл своей высокой жилистой фигурой чудесный вид из “ласточкиного гнезда “.

Роман Николаевич покряхтел, повыглядывал, давая понять о неприемлемости нарушения своего личного пространства и, отложив свисток, откровенно взглянул на тренера.

– Ну и? В чём суть проблемы? – одетые в шорты ноги легли друг на дружку, пружинисто отодвинувшись от стола на мягком удобном кресле на колёсиках.

Только сейчас Захар Захарович обратил внимание на волосяной покров сидящего напротив человека. Нет, тренеру не было никакого дела до чьих – либо ног, но данный экземпляр смутил суровую душу. На выглядывающих из – под шорт обнажённых частях тела не было никаких волос.

“Неужто, бреет? “– пронеслось в голове у главного “малахитовца “. Это казалось противоестественным и подозрительным. А главное, в конец потерялась связь между порывистым приходом и происшедшими недавно событиями.

– Вы, Захар Захарович, что – то страстно говорили, – напомнил собеседник. – Высказывайтесь! Я перед вами, как на поле. Полностью в вашем распоряжении. Вот каламбур получился, – и, довольный подмеченным, судья прерывисто рассмеялся.

– Неужто, я, – начал успокаиваться тренер, – зря вёз команду? – Придя к выводу, что следует сказать что – то ещё, он закончил. – Мы не можем себе позволить прохолождаться.

Кто первым высказал мысль о представлении, уже никто не помнил. Но слух, подобно лавине, обрушился на горожан со всей накопившейся силой. Так, жители узнали, что в выступлениях будут участвовать звёзды немалой величины, что команда должна была прибыть ещё два дня назад, что матч начнется ближе к полуночи, и гости будут встречены пальбой из пушек.

– Всё закончится фейерверком, – убедительно кивнула женщина из толпы. – Да ещё таким, каким обычно закрывают Олимпиаду, – говорившая победно оглядела благодарных слушателей.

Люди во дворах и на работах снова всё переврали. Не поняв, о чем идёт речь, они живописали события согласно своим представлениям о вероятности, единодушные неизменно в одном – шанс у города будет.

Нашествие путаницы и слухов, сравнимых разве что с полчищем саранчи, отступило под натиском опровержений ответственных за это официальных лиц. Город начал успокаиваться. Затем терять интерес. Только докучливые любители посиделок нет-нет да и вспоминали об обманутых надеждах. День забывчивости уступал место новому, жадному до забав.

Глава 22
Переговоры и «родной» китайский

в которой глава компании «Проект» с честью выходит из трудной ситуации

Ли, Лю, Ван и Чжан прибыли вовремя. Выглядели они жизнерадостными, но какими – то нервозными на взгляд Ежа.

– Все лао здесь, – громогласно заявил Славик, подводя группу к ожидающим.

Услышав ласкающее ухо слово из уст весёлого человека, гости закивали, кланяясь в пояс и посматривали на предстоящих партнёров с нескрываемым интересом.

– Вы должны нам, – начал переводчик, – нас извинить. Вероятно, дело в долгом перелёте… Джан произнёс ещё несколько фраз вежливости, из которых Вадим понял одно: простите мол, мы запамятовали о встрече.

– Анита, – Ёж взглянул на девушку с тревогой, так как никогда ещё не слышал её китайского. – Переведи, пожалуйста, уважаемым гостям, что наша встреча носит ознакомительный характер и не стоит переживать по этому поводу.

Девушка, выслушав пожелания главы “Проекта“, произнесла небольшое “Хэнь гаосин жэньши нинь!”, что в общих чертах означало: рады с вами познакомиться, и взглянула на приближающегося со стороны лодочной станции коллегу.

Увидев, что Аниту отлично поняли, Вадим слегка расслабился. Слова “интуиция” он избегал, считая то слишком поверхностным. Куда было приятней думать о взвешенном анализе сопутствующих поступкам и взглядам признаках.

– Сейчас прокатимся, – сообщил ангел – хранитель, поглядывая в сторону островка.

Ян – архитектор, тем временем, предметно говорил о предстоящем проекте, предоставляя, однако, основное ведение разговора Ежу.

Пока переводил Чжан, Анита вслушивалась, учтиво наклонив голову на бок.

– Ты похожа на очень умную, – решил сделать комплимент Славик. – То есть ты умная. Китайский знаешь и не только. – Найдя вероятным момент откровения, Кисель попытался похвалить ещё что-нибудь, имеющее отношение к анютиковым глазам. Воспевать отдельные черты было не принято, другое дело ресницы… длинные, пушистые, неземные. – У тебя ещё опахала, – постарался цветасто выразиться ангел – хранитель.

Но девушка, не обратив внимание на велеречия поклонника, попросила его обождать взмахом руки.

Почувствовав себя на другой волне, он, оглядевшись, пошёл бродить среди лежавших под солнышком тел, но быстро соскучился и вернулся.

То, что должно случиться неминуемое, Славик догадывался, но не предполагал столь скорой развязки.

Вдали под белым парусом, легко покачиваясь на волнах, шла небольшая яхта, управляемая чёрной фигуркой.

– Хорошо идёт, – указал лао Чжан. – Красиво. Грамотно.

Стороны устремили взгляды на судно. Оно действительно двигалось играючи, будто не касалось кромки воды.

Вадим пригляделся и, переведя внимание на друга, спросил:

– Где Анита с Яном? – Глаза продолжали безрезультатно скользить по берегу. Горло неприятно пересохло.

– Только что здесь были, – опешив, оглядывался Славик. – Секунду назад. Я ещё Аниту повеселить хотел.

– Повеселил? – не очень добро отозвался приятель, вновь обернувшись в сторону предмета, что притягивал скрытой загадкой.

Парусник, привлекший внимание быстрым ходом, сказал главе “Проекта “больше, чем его ангелу – хранителю. Вот и теперь, вместо того, чтобы поддавшись ветру, направиться согласно его воле, яхта шла наперекор ему с надутыми неведомой силой парусами.

– А кто такие Анита и Ян? – заинтересовался Чжан.

– Наш главный архитектор и переводчик, – с опаской отозвался Вадим.

– Вы веселитесь, лао Ёж, я понял, – заулыбался китаец, хихикая в кулачок. Остальные, выслушав перевод, тоже засмеялись, прикрываясь ладошками.

– “Ну, вертолёт вы водить уже умеете, – пронеслось в голове отзвуком. – Верьте в свои способности.… Эх, Анита, – говорил с собой мужчина. – Если бы…”.

Славик смотрел на партнёров так, словно они, не желая того, помогли его рассудку понять истинные мотивы исчезновения радужной девушки.

– Это я виноват, – признался он другу. – Я хотел прочитать ей стихи.

– От них не исчезают, – бросил Вадим, – продолжая улыбаться гостям города.

– Не тебе судить.

– Так может быть, сяньшэн, Ёж продолжим? У вас хороший шанхайский акцент.

На этих словах Вадим вздрогнул. Сяньшэн – означало господин, но откуда он, простой российский гражданин, мог это знать?

Меж тем, переводчик Чжан продолжал, выслушав представителя китайской стороны.

– Лао Ли хотел бы осмотреть остров. Проект требует времени для принятия решения, вы понимаете.

Догадка озвучилась сама собой. Ёж неожиданно покраснел, обернулся в сторону Славика, поправил воротник рубашки, словно тот внезапно сдавил горло и чётко выговаривая каждое слово, произнёс:

– Дуй, данжань. Во бу фаньдуй, – что в переводе означало: “Да, конечно. Я не возражаю “.

Ли, Лю и Ван охотно закивали в ответ и с ещё большим уважением принялись выслушивать предложения человека, испытывающего почтение к их родине. А иначе, зачем тому учить китайский?

Вадим, уверенно общаясь с гостями, казалось, и мыслить начал на языке Поднебесной. А, повернувшись к Славику и увидев его задумчивое, устремлённое в даль лицо, вдруг понял, что забыл родной.

Необходимо было что-то предпринять. И срочно.

– Лао Чжан, – будьте любезны, – обратился Ёж к переводчику на мягком восточно-шанхайском диалекте, – мой друг не говорит по – китайски, но очень хочет научиться. Переведите ему, пожалуйста, чтобы он шёл к лодкам.

– Хочет? Хорошо. Очень хорошо. Вы уже можете учить вашего друга.

– У меня не хватает терпения, – соврал Вадим, улыбаясь.

– Дундэ, дундэ, – закивал Чжан. – Понимаю.

– Когда ангел – хранитель отошёл от группы, глава “Проекта “, извинившись перед коллегами, нагнал приятеля.

Выслушав китайскую взволнованную речь Ежа, Славик сперва нахмурился, а, увидев нарисованный тем сюжет, стал медленно догадываться о произошедшем. На салфетке со всем драматизмом был выведен столб и фигура маленького корявого человечка, врезавшегося в него лбом со всей силы, так, что по окружности головы расходились в разные стороны многочисленные мультяшные звёздочки.

– Что, совсем что ли? – озаботился ангел – хранитель, напрягая зрение. Он потирал шею, искоса поглядывая в сторону гостей. – А понимаешь хоть? – и, наткнувшись на колючий взгляд товарища, поддержал. – Уже хорошо.

Ёж чувствовал себя собакой. Соображать – соображал, а сказать не мог, хоть тресни. Стоило открыть рот, из глубины сознания вырывалось: хао, бухао, чжэ бу кэнэн.

Такой тоски по родному языку Вадим не чувствовал давненько. Ко всем создавшимся неприятностям добавилась ещё одна – сильно болела челюсть.

В поисках утоления жажды и укромной тени раскидистых ив, к кафе тянулся отдыхающий люд. Отстояв очередь, радостные обладатели мороженного и минералки вновь возвращались под палящее солнце к жёнам, мужьям, детям и собакам.

По ровной глади носились водные мотоциклы с ошалевшей от ветра и брызг молодёжью. На них уже никто не обижался. Во – первых, было бесполезно, а во – вторых – лень.

– Много солнца, – мягко сетовали Лю и Ван. – Очень много, – и усаживались поглубже в тень.

Невдалеке послышался рокот моторов. На площадку перед кафе начали съезжаться автомобили. Из первого, что остановился неподалёку от Славиковой машины, вышел невысокого роста человек. Походка его была лёгкой и пружинистой, выдавая в шедшем если не спортсмена – профессионала, то любителя.

Кисель его узнал. Это был Ерёма. Болезненный к критике и вспыльчивый с детства, он пришёл из армии молчаливым, скрытным и, на удивление, целеустремлённым человеком. Особенностью не обременённого заботами характера, явилась полная закрытость от каких – либо внешних раздражителей. Что бы ни случилось в городе, на всё Ерёма давал один ответ: “К лучшему “. Данное кредо привело его и на скамью. Как только появилась мода на высшее образование, молодой человек первым на неё сел, за что получил от ребят почётное величие – книжник.

Вслед за главным пущинским подтянулись остальные.

– Здорово, Славик, – рука Ерёмы протянулась наполовину, оставляя себе шанс поприветствовать знакомого на равных. – Не англичане, о погоде не будем, – предложил он, оценивая собеседника.

Ребята сзади довольно заухмылялись. Не известно чему они радовались, тому ли, что не англичане или разговоры о сегодняшней жаре им порядком надоели, но выраженная лидером мысль, вполне отвечала чаяньям каждого.

– Что это Ёж головы не повернёт? – процедил Ерёма, отпивая глоток. – Не видит что ли?

Кисель пошёл на опережение.

– Дело больно серьёзное. Да и китайский не так лёгок. Вадим его только сегодня выучил.

Ерёма застыл с приподнятой банкой.

– Китайский, говоришь, знает?

– Знает так, что родной вспоминает не сразу, – Славик бросил камень в воду и тот, проскакав лягушкой, скрылся в волнах.

– Не верю, – проговорил Ерёма, оглядываясь на своих ребят.

Пущинские фильмы смотрели. И хоть уверяли в том, что одной дубиной можно уложить семерых китайцев в полёте, когда те только заносят ноги, о триаде слышали все. И уважали.

– Ладно, мешать не будем, подождём, – наконец, принял решение Ерёма, тяжело перенося чьё – либо превосходство. – Отдыхайте, пацаны, – повернулся он к своим, дав добро на купание.

– Как в пионерском лагере, – шутя, отметил Славик, наблюдая за орлами Ерёмы.

Собеседник, мысливший с ним на одной частоте, серьёзно добавил.

– Пионерский – не другой, – мимоходом постучав по дереву.

Когда лодки вернулись с пустынного острова, а люди сошли на берег, Ёж, что – то сказав улыбающимся гостям, подошёл к сидящим за столом мужчинам.

– Всё в порядке? – обратился к нему Славик.

Жизненный путь Ерёмы можно было назвать касательным по отношению к главе “Проекта“. Сломать друг дружку психологически представлялось невозможным, а потому после нескольких неудавшихся попыток, они расстались знакомыми до рукопожатия.

– Всё очень хорошо, – перевёл Чжан. – Лоа Ёж просит отвести нас домой думать.

– А чего, они здесь подумать не могут? – встрял Ерёма, для которого в новинку было общение с настоящими китайцами.

Суть да дело, но после того, как Вадим поговорил с ним через переводчика, пущинский заводила задумался, а своим вернувшимся из воды ребятам, наблюдая за поднимающимся вертолётом – букашкой, ведомым Ежом, сказал.

– Будем учить китайский. Чтоб через месяц знали все.

Глава 23
Вот такая вот напасть

в которой Леночка подсказывает выход

Благополучно возвратившись и не найдя ни Аниты, ни Яна, как ожидалось, Вадим ходил из угла в угол и, посматривая на притихшего Славика, ругался.

Ангел – хранитель догадался об этом не сразу. На мысль навело суровое выражение лица да не литературно часто повторяющееся слово.

– Может, позвать Чжана? – решился предложить он.

Об ошибочности суждений сказала ещё одна китайская фраза с отчётливо выписанным иероглифом.

Верно. Тащить на свиданье переводчика было слишком даже для второго раза. Славик согласился.

– Что у нас на этот раз случилось? – В кабинет вошла довольная Елена. – Яна нет, Аниты нет. Все вас бросили?

Вместо того, чтобы ответить на вопрос, мужчины отреагировали по – другому. Сперва они замерли, а после разозлились.

– Это тут при чём? – была последняя фраза, сказанная Славиком после тирады на шанхайском диалекте.

– А я все знаю. И тоже имею право на счастье, – заявила Елена, уперевшись каблуком в славикову туфлю. Мы с Оксаной подруги. С недавних пор. Так что если она тебя, бедняжка, увидит, спасибо нужно говорить мне.

Вадим отвернулся.

Солнце, наконец, решило встретиться с горизонтом. До того безоблачное небо обрело череду мелких тучек, надвигающихся на город со стороны севера. Они наступали по всем правилам дождевого искусства, предупреждая людей о скорой перемене погоды.

По влаге соскучились все: трава, деревья, птицы, недовольные застоем горожане и сам воздух, наэлектризованный, пронизанный пылью и выхлопами, дрожал от предвкушения скорых перемен.

– Я знаю, что нужно сделать, – вступилась Леночка, прохаживаясь по кабинету и разглядывая себя в зеркало. – Возьмёшь с собой блокнот, ручку, будешь сердечки со стрелочками рисовать. – Девушка задержалась, поправляя серьгу. – Нарисуешь китайца, она поймёт. – Тонкие ярко – алые губы расплылись в довольной, озорной улыбке, а правый глаз подмигнул, глядя на Вадима. – Только рисуй получше, всё же с художником дело имеешь. Кстати, ёжик у неё получился хорошенький, смешной, – и, увидев прежнее внимание со стороны молодых людей, закончила. – В штопанных валеночках. Так трогательно.

– Ты, Елена – пройденный этап. Зря стараешься, – прокомментировал предложение Славик вслед за иероглифом, изображённым другом на листе для заметок.

– Это можно приличным людям показывать? – лицедействовала бывшая пассия беззлобно, пряча “шедевр “в сумочку. – Может, продать придётся, – протянула она жалостливо, но, вспомнив приятное, оживилась. – Хотя мне уже не нужно будет зарабатывать на хлеб насущный.

– Там, куда ты отправляешься его подают бесплатно? – в тон спросил Славик, прикуривая.

– Ты – дурак, а мне тебя не жалко, – парировала Елена, расчёсывая волнистые короткие волосы. – Даже не заметили, что я сделала новую причёску, – обращаясь в пол оборота к Киселю, стоящему у окна и выпускающему колечки дыма, девушка заметила. – Кто среди нас убогий – так это ты.

Славик расхохотался.

– Я тебе докажу, – Леночка села на крышку стола, перекинув ногу на ногу и, напомнив Ежу, что у того до свидания осталось всего полчаса, продолжила. – Оксана с Вадимом немного не в себе, но это их выбор счастья и я его уважаю. Я своё искала сама в отличие ото всех прочих.

– Нашла? – спросил, скривив рот ангел – хранитель.

– Практически. Дело за малым. Только дождусь хрустального звона и всё.

(Про звон Леночке сообщила Оксана. И, сопоставляя фотографии детства с имеющимся результатом, ей можно было верить).

Для Славика же высказывание явилось той красной тряпкой, какой обычно машут перед быком.

– Зачем дело стало? – хохотнул он. Ноги подняли хозяина, бравенько подведя к стеклянной витрине, а пальцы ухватили два округлых хрустальных бокала, предназначенных для коньяка.

– Дзынь, – ехидно проговорил мужчина, одновременно соприкасая ёмкости. – Леночка, счастье пришло за тобой.

– Отсталый, – протянула молодая особа, спускаясь со стола. Она расправила складки на сарафане, надела широкополую соломенную шляпу, украшенную голубой лентой и подойдя к Киселю, подалась к уху. – Ты, Славик, агрессивный. А такие счастья, даже если захотят – не увидят. Не дано.

– Так я уже счастлив, девушка, – попытался убедить мужчина, широко улыбаясь. – Уже.

– Врёшь, – произнесла напоследок Леночка, выходя за дверь. – Понадоблюсь – вы знаете, где меня найти. Пока знаете, – добавила она странную фразу и ушла, стуча каблучками.

Вместе с развивающейся шифоновой лентой, текущей за шляпой и лёгким запахом чёрной сирени, улетучилась суматошная, капризная, предсказуемая жизнь главы “Проекта “и его близкого друга, отчего – то загрустившего.

Солнце, тяжело перевалилось за черту провисших проводов. Теперь оно падало быстрей, повинуясь времени.

С высоты пятого этажа ангел – хранитель смотрел на бордюр с анютиными глазками, вспоминая радужную девушку с очень редким и красивым именем Анита. Как получалось, что он всё время отпугивал своих избранниц? И чем? Немножко поразмыслив, молодой человек решил, что если что – то повторяется не в первый и даже не в третий раз, значит, явление по праву относится к категории закономерности. А если это не случайность, что тут поделать?

– Куай цзяньмянь! – выговорил Вадим, схватив ручку с блокнотом.

– Пора, так пора, – скороговоркой согласился Славик, вставая. – А, может, я рядышком присяду? Переведу, что смогу. Вроде, как освоился, – предложил он другу, но узрев в выражении носогубной складки крайнюю степень раздражительности, пошёл напопятную, заходя в лифт. – С другой стороны, оно, конечно, верно. – Если любит – поймёт и китайский. – Наблюдения за напряжённо – застывшим обликом привели к уверенному дополнению. – Должна понять. Ты нормально рисуешь. Я ведь тебя понял.

Славик оправил рубашку, показавшуюся ему слегка мятой и начал мечтать о ду́ше. Как он вернётся домой, разденется и залезет под хорошую струю слегка прохладной воды. А затем, после доброго трудового дня, съев окрошку и осушив баночку ледяного пива, вытянет ноги на банкетку, поставив какой-нибудь весёлый, лёгкий фильм, да уснёт, не дожидаясь последней буквы титров.