Большинство ребят тоже покушали быстро, испачканную посуду по очереди ставили на железные тележки и вымотались прочь из столовой с той же «реактивной» скоростью, с которой бежали на обед.
Топот ног, гомон детских голосов и звяканье посуды при этом не затихало ни на секунду. Главной темой детского щебета было возмущение по поводу того, что сегодня всех отправляют к медсестре, сегодня Вера Андреевна должна была пичкать пионеров рыбьим жиром.
От такого «угощения», конечно же, не смог отвертеться и Мамочкин, хотя не сомневался, что его будет сильно мутить, как и всякий раз, когда у него во рту оказывалась эта скользкая гадость, и кусочек чёрного хлеба с солью, который выдавали на закуску, ему не поможет перебить эту ужасную рыбную вонь.
Мамочкин, как и все, смирился с неизбежным и, отстояв очередь, зажмурился и открыл рот, принимая в него холодную чайную ложку. Внутри он весь съежился, ожидая ощутить знакомый мерзкий вкус, поэтому мальчуган очень сильно удивился, что на этот раз медичка налила ему в рот вместо положенного жидкого рыбьего жира ложечку теплой солоноватой крови. Петюня, ощутив, сразу повеселел, ведь она напомнила по вкусу его любимый томатный сок…
МАТЬ-КУКУШКА
Зло пришло в мою жизнь неожиданно, а самое страшное, что зародилось оно во мне…
Тогда мне было тринадцать лет. А значит, вот уже шесть лет, как жили мы с матерью вдвоём, потому что отец мой, шахтёр, погиб на работе, когда случился старший обвал. Об этой трагедии знал весь наш город, и даже говорили в московских новостях. Поначалу люди сочувствовали моей матери и мне. Помогали, чем могли, – кто продуктами, а кто добрым словом. Но скоро все забыли о нашей беде. И маме моей пришлось справляться одной и с работой, и со всеми бытовыми тяготами. Мама считала, что с работой ей очень повезло, потому что работала она нянечкой у богатых людей, и платили ей хорошо. Дети, которых она воспитывала, ее любили, а взрослые уважали и обращались только по имени-отчеству – Анна Андреевна.
Я же, напротив, рос непослушным и доставлял маме много хлопот и печалей. Я хулиганил и не хотел учиться ещё и потому, что очень ревновал маму к ее воспитанникам, хотя почти каждый вечер она говорила мне ласковым шёпотом: «Я очень люблю тебя, Евгений!» Но я ей не верил, дерзил и бездельничал. Мама очень расстраивалась, особенно из-за плохих оценок, но не ругалась, потому что была очень добрая.
Но я не ценил ее доброту, пока однажды не случилось так, что мама сильно заболела. Днями и ночами мучил ее кашель и бил озноб, но районная больница была переполнена людьми, которые тоже сильно болели, и врачиха сказала маме лечиться дома таблетками и горчичниками.
Мама лежала без сил и просила меня: «Женечка, у меня во рту так сушит, сынок, принеси мне, пожалуйста, чай!» – «Сейчас, ма, я доиграю и принесу!» – ответил я, не желая отвлекаться от компьютерной игры. Ещё несколько раз повторила мама свою просьбу, но ее ослабленный болезнью голос был тих, а музыка в моих наушниках играла громко…В конце-концов, рассердилась моя добрая мать, и сказала: “ Злое у тебя сердце Евгений, не любишь ты меня, мать свою родную! Останешься ты один, может быть, тогда ты повзрослеешь, наконец-то и встретишь свою любовь. “ – произнесла мама сквозь слёзы.
Тогда до меня наконец дошло, что я сильно обидел маму, и я побежал на кухню готовить ей теплый чай с лимоном. Я очень спешил, и руки мои дрожали, но, увы, я не успел!
Когда я вернулся в комнату, то увидел страшную картину: мама разорвала подушку и с ног до головы осыпала себя перьями. Люстра не горела, и единственное, что освещало спальню, это синий свет монитора от моего компьютера. Но даже в полумраке я смог разглядеть в лице матери какие-то неестественные птичьи черты. Я очень испугался, но успокаивал себя тем, что мне просто показалось. Но от страха руки мои дрожали так, что я едва не уронил кружку с горячим чаем. Я хотел спросить у мамы, зачем она порвала подушку и осыпала себя перьями, но не решился, а произнес лишь только: «Мама, я тебя люблю».
– Мамочка, я тебя чай принёс.
– Поздно, Евгений!
– Почему поздно? Он ещё горячий, попей!
– Нет. Сынок, улетаю я вольной птицей туда, где не будет мне преград, и воды мне будет вволю! Все озера с чистой водой теперь мои!
– Что ты говоришь, мама? Я не понимаю…
– Ку-ку-ку!!!
Услышал я в ответ и увидел, как мама превратилась в кукушку и вылетела в окно, разбив стекло. Я не поверил своим глазам!
«Мамочка! Мамочка! Вернись, мама-а-а-а-а!» – кричал я сквозь рыдания! Не помня себя, я помчался за мамой в лес. «Вернись, мама-а-а-а-а!» – кричал я в истерике, глядя в ночное безразличное небо, но не видел уже там свою мать – кукушку. В беспамятстве я убежал так далеко вглубь леса, что на утро понял, что заблудился и не знаю, как вернуться домой. Через три дня меня нашли истощенного, потом я долго болел, лежал в бреду, и моему рассказу никто не поверил, все утверждали, что мама просто умерла от болезни. Но я-то знаю, что это не так. «Ку-ку-ку!» до сих пор слышится мне в страшных снах.