Жена моя, по всей вероятности, тоже уловила необычайную перемену в силуэте моего отражения. Потому, что резко обернулась и вскрикнула, как то слишком просто для ее надменного нрава в манере деревенских баб: «Что ты молчишь?! Я – падшая! Скажи мне об этом! Скажи, ругай меня гнусными словами! Тебе станнит легче…»
Но ничего похожего я не произнес. Непонятно почему, мозг мой вдруг стал выдавать из глубин подсознания бессвязные фразы из уголовных дел, рассмотренных когда-то мною: «Зарубил топором супругу и ее любовника…», «Находясь в пьяном состоянии, убил… жену…» Убил свою супругу, после чего застрелился сам… «УБИЛ ЖЕНУ… Обвиняемый УБИЛ СВОЮ ЖЕНУ из ревности…» Из всего этого скопа бессвязных фраз я сосредоточился на одной, ее же и озвучил, обращаясь к супруге: «Катенька, накинь шаль, прохладный нынче ветер». Она послушно укутала свои плечи в пестрый отрезок бархата и ушла из дому так просто, как из вскрытых вен уходит жизнь…
ЗАЯДЛАЯ КРОССВОРДИСТКА
Долговязая Лиля была дистрофично худой, хотя аппетит у нее был отменный. Она никогда не задумывалась над тем, насколько полезна ее еда: лапша быстрого приготовления, бутеры с колбаской сомнительного качества – все шло в «топку». Хотя даже при всем желании она не смогла бы позволить себе привередничать, когда в холодильнике было еще что-то, кроме яиц и прокисшей застарелой сметаны, – уже радость! Увы, отсутствие жира не делало девушку красавицей. Тонкокожая и бледная, она краснела по каждому пустяку: любые перепады температуры, пошлые словечки, услышанные краем уха, любой маломальский конфуз – и девушка начинала краснеть, как матрёшка. И не дай бог ей даже чуть-чуть оказаться на сильном солнце, у нее обязательно обгорит нос, и всё лето будет красным с облезающей кожей. С волосами тоже была беда: реденькие-реденькие соломенного цвета, Лиля никогда не могла позволить себе длину больше, чем до плеч, волосы сильно секлись и начинали выпадать больше, чем обычно.
Перекраситься в другой цвет девушка тоже не могла, хотя ей всегда хотелось быть брюнеткой или шатенкой, но было страшно, что ее и без того жиденькая шевелюра просто не выдержит экзекуции по смене цвета.
Будь на то ее воля, она променяла бы и цвет глаз – светло-карие казались такими заурядными, а потому длинная, как у собачонки, чёлка, казалось, в такой ситуации отличным решением.
В общем, приходилось жить с тем, что есть. И надо сказать, что к своим двадцати пяти Лиля уже научилась не испытывать душевных страданий по поводу внешности, даже необходимость носить очки от близорукости ее уже не огорчала…
Да и чему тут было расстраиваться, ведь она прекрасно вписалась в интерьер а-ля 90-е. В этот крохотный подмосковный поселок городского типа с замысловатым названием «Серебряные Пруды». Лилия временами думала, что этот мир никогда и не имел ярких красок и что быть похожим на обшарпанный, зассанный кошками и бомжами подъезд для него абсолютно нормально…
Как для нее работать на рыбозаводе, копошиться день за днем в скользкой от слизи и крови рыбе – вполне себе обычное дело, а большинство людей сразу скручиваются от рвотных спазмов, едва учуяв эту рабочую вонь.
Толик рыбу тоже на дух не переносил, как и многое другое. Пессимист и хлюпик по жизни, он только и мог, что жаловаться на всё в этом мире да жрать палёную водку с соседями-собутыльниками.
Лиля вышла за него замуж ещё в шестнадцать лет просто потому, что боялась остаться невостребованной. С такой-то внешностью, а диагноз «бесплодие», который ей поставили из-за хронического недостатка массы тела, многократно увеличивал шансы на одинокую старость, чего, конечно же, очень боялась Лиля.
А Толика сбагрила в мужья его мама, очень уж надоело Зинаиде Николаевне видеть у себя дома этого пьянчужку и бездельника. И каждый месяц позориться перед соседями, раздавая за него долги. Со дня их свадьбы эти обязательно легли на плечи Лилии.
Редко когда получалось уговорить мужа пойти в наймы к соседям, чтобы принести в дом хоть какую-то копейку, в основном, даже если он брался чинить краны, чистить выгребные ямы, косить траву или копать кому-то грядки, то делал это за бутылку, поэтому выживали они оба на ее зарплату в одиннадцать тысяч рублей…
Надо ли говорить, что при таких более, чем скромных доходах девушка уже и забыла, что значит покупать себе новую, красивую одежду, духи, косметику. На самый простенький шампунь и "Земляничное" мыло хватает и то, слава богу.
Но в одном себе Лунина все же отказать не могла: она обожала разгадывать сканворды! И даже если денег на яркие глянцевые журналы не хватало, она всё равно брала их в долг под запись в тетрадке у продавщиц. Поселок у них крохотный, все друг друга знают, и такой вот способ «кредитования» здесь в порядке вещей.
Журналы эти можно было бы причислить к списку «излишков» и запретить себе их покупать, но Лиля оправдывала себя тем, что она разгадывает кроссворды не ради забавы, а может выиграть ценные призы: микроволновку, паровой утюг, электрочайник.
Словосочетание «ценные призы» по отношению к этим вещам девушка произносила без иронии, ведь в плесневелом, прогнившем бараке, где они жили с мужем, не то что электрочайник, даже примус и кипятильник получали статус навороченной бытовой техники.
Когда-то в детстве она жила, с родителями в хорошем ,частном домике и у нее даже была свая отдельная комната, но однажды, когда Лиля гостила у бабушки, родители по пьяни сожгли дом в случайном пожаре и сами погибли в нем.