–Ты свежая,– он проскользил ко мне, залез под покрывало.
Александр как Александр. Такого никогда не назовут Сашкой. Лицо круглое, с рыженькими волосиками повсюду, губы всегда влажные, он их облизывает, глаза острые и неглубокие, больно в них смотреть.
Я всей волей схватила покрывало, повалила Александра на лопатки и уселась сверху, обернув ему горло украсительными кисточками.
– Ты что собрался делать?
– Увидеть тебя на коленях.
Я завернула кисточки наоборот и они въелись ему в горло, что добавляло азарта ему, и неукоснительно мне тоже.
– Ты не знаешь с кем связался, рассказывай какие планы.
Он улыбался, кошачья мята сочилась с его глаз и языка. Я опротивилась и выпустила его, задержав ногой у самой кромки. Опрометчиво было полагать, что я сильнее и могу держать ситуацию под контролем. Мужчина легким движением захватил мою лодыжку и вывернул.
– Если вы все такие по ту сторону ручья, то с вами будет веселее обычного, да и только.
– Так объявите нам войну! Наши мужи потирают кулаки о березоньки, сок выжимают из них как ты рученьками ласкаешь свои кудряшки и льешь сок переспелого винограда.
– Ты зачем пришла-то, тебе не говорили, что отсюда ходу нет? сюда сбегают беглые от ваших, говорят, что с вами тяжело.
– То были засланные сёстры, они собрали знания о вас.
– Плохо собирали, раз ты пришла!– он хлынул на меня своим щуплым телом с круглым животом и покатыми плечами, завязал на моей шее бант и посадил на цепь, а цепь была лишь частию кровати.
– Ты в плену.
Я провела там много лет, всё оставлю при себе. Но вид изнеженной, женоподобенной фигуры я пронесу сквозь все мои перевоплощения, за справедливостью я буду ждать ударов в спину и мольбу по ублажению, и когда он садится и ждет развлечений за то, что принёс вино и хлеб я стану сбегать в пустоту и отстирывать платье.
Я думала только о возвращении и согласилась поиграть в «справедливость». Он мне хлеб – я по нему вскользь, он мне вино – я к нему в разворот, так и подружились. Моё могущество с достоинством нарастало, его зависимость с жалостью множилась.
Я оставалась пленницей названо лишь, он называл меня Дарьей и выйдя подышать мне стало ясно, что пора бежать. Бежать спокойной поступью царицы, ибо всё, что видела я здесь – унылое и вялое разочарованье, нам хватит дня, чтобы подготовиться и отбить атаку. Так я и ушла средь бела дня, покинула я Алексанрову столицу, ушла я с песней, обернувшись шелковым полотном.
«Пой девочка, пой,
с песней тебя встретят птицы твоего двора,
пой девочка, даже если рискуешь не дожить до утра,
пой и с песней ступай собою,
пой, никто не сделает тебя другою»
Я перешла ручей вброд, он обмелел. Шта сидел на берегу, пил горячий вар и вглядывался в меня, не шелохнувшись, как только я перешла его границу, он тут же оказался рядом.
– Ты жива
– Какая-то часть меня
– Бабушка Слово называет это мудростью
– Значит я вернулась мудрёною, идём ко всем, скоро будет битва, наиграешься.
Я вернулась в родной край, родные по-прежнему суетились на пяточке.
– Я выросла на той стороне ручья в разочарованьях, использовании, комфорте, удобстве и насилии. Человек там слабый, слабость его здоровья компенсирует его отряд. Слабость его ума компенсирует отсутствие границ в морали и нравственности. Его цель – пройтись по нам, придётся биться, но уже не за ту территорию, а за наш род, наши традиции, за Слово, за Шта, за Ёту, в этом и есть наше царство по обоим берегам.
– Хорошо сказала, девочка моя, – смех бабушки Слово раздался, её улыбка высветила мне кожу,– ведала я, что не в круге Закона роль твоя, а в моём и вернулась ты Фертом, бабушка лукаво стрельнула в меня задорным взглядом и выпрямившись на пне обезьяной, выпятив гордо грудь вперёд произнесла:
– Руки в боки, стой Фертом!
Слово скажет: Правда в нём!
Я непривычно не обрадовалась. Стоял август и либо защищаться или уж купаться.
– Бабушка научи что делать и начнем.
– Не торопись, оставь прожитое за левым плечом, оглянись всмотрись в нашу Матрицу, она сильна сегодня по -особому..запомни
Миг. Я не придала ему значенья.
– Теперь неважно какой наряд тебя окутывает. Встань по левую руку от меня, руки в боки. Теперь говори, что делать нам.
– Очень скоро Александр будет здесь, нам нужно быть здесь у источника в месте своей силы. Все семь кругов должны объединиться и обороняться . Их слабость – в их невежестве и распущенности, нам не с кем сражаться, там нет мужей
Ёта обратилась:
– В них нет закона, а значит не зачем и обороняться, Шта раздвинет рубежи и круг Закона отправится к Александру с доброй вестью, что закон един
– Александр не узрит.
– Ферт, ты не видела нашей силы. С твоим уходом наш круг окреп, семь символов собраны, теперь это: Пси, Фита, Кси, Ижица,Ижа, Ота и я есмь Ёта
– Что Слово скажет?
–Зри в корень Ферт, доверься сердцу. Ты знаешь Александра, тебе решать, моё доверие.
– Сердце страданием облито и нет времени на разговор , идём. Я иду, и круг Закона.
Шта недоверчиво смотрел мне в след, и присоединился. Рубеж раздвинул и держал. перед нами вскоре поле встало и воины, голодные до игр, в угаре. Мы появились на холме, я первая пошла, предвидя стимул Александра воздать мне первой по лицу, ведь он любил меня своей испорченной любовью. Вплотную встав к нему я получила. Круг Закона засветился, Александр обомлел, все замерли и воины тоже, я слышала журчание ручья. Ёта держала мощный разряд, ох как она страшна, однако Александр взял меня за руку и потащил ближе, за ним и потянулись его остальные. Круг Закона окружен, Шта держит наш рубеж и смотрит.
– Что это? Это ваше оружие? – обратился Александр ко мне.
– Это Закон: познания, духовность, душа, благость, неприятие, краткость, природа – принятие неизбежно, закон един для всех и для тебя, мой друг.
Александр дернул меня и притянул к себе, Шта обронил рубеж и ринулся на помощь. Воины по знаку замкнули круг, огородив меня от Шта и от Закона. Он снял с меня тряпьё и забрал мою чистоту, мою невинность и красоту забрали остальные. Шта пробивался яростно, он звал на помощь и меня, от остальных отрезан собственными руками. Я была в надежде, что круг закона включит силу, но молчание.
Когда Шта нашёл меня, я встала сталью и хотела Ёту видеть. Но их не стало, никого.
– Шта, где они?
– Идём, – он потащил меня к скале, взгромоздил на плечи и забрался высоко,– теперь ищи ответы.
Символы Закона пропали на этой земле. Александр втоптан в грязь.
–Шта, почему они исчезли? Мы не прячемся, но где они тогда?
– Они слышали тебя, и потеряли веру в свои силы. Испокон веков мы считали, что закон един, они надеялись на наказанье сиюминутное, но не было грома с небес, не было молнии, разрывающей карой нарушителя. Закон разбежался здесь, потеряв веру в себя рассосался. Наш круг закона теперь греческий миф.
– И что теперь? Ни Александра ни закона ?
– Ты жива, войны не будет.
– Ценой семи символов !!!!
Со скалы рой оставшихся воинов не торопился в бой, закланились, развалились. Я всматривалась в толпу с надеждой обнаружить своих..
– Закон утерян, время возвращаться.
– К чему Ферт теперь? Я обрекла на вечность пустой болтовни, на беззаконие и отсутствие границ свой род, я буду здесь, я буду ждать их.
– Если ты не пойдешь, то я раздвину границы и тебе придется встретиться со всеми.
Я промолчала, я скала.
Шта сделал что надо. И только тут я зарыдала, когда увидела, что мама идет ко мне, не шелохнувшись, я ждала.
– Опасности оказалось больше, не так ли доченька моя?
Я не могла говорить, не имела право, не имела смысла.
– Ты заигралась в чужеземные игры, облилась жалостью к чужеземной бездуховности.
Мама смотрела ласково, но голову держала назидательно, не было такого раньше
– Мама, я дождусь их здесь, узнаю, соберу.
Её тень вышла за рубеж моей мамы.
Мама вслух сказала:
– Люблю
Тень её сбросила меня со скалы резко так, щелчком.
«Пой девочка, пой,
пой, когда руки, оберегающие сны твои
всё те же, но оберегаешь уже ты,
пой девочка, когда камни летят в наказанье
от маминых рук,
пой, сестрица, мамино наказанье-
лишь предвестник долгих и несправедливых мук»