Когда вспоминаю свою деревеньку, то в памяти возникает один сельчанин Николай Баркевич. На первый взгляд «как все». Это был мужчина невысокого роста, подвижный, энергичный, на все руки мастер, страстный охотник. Вся его семья и отец, и братья занимались охотой. Но Николая влекли медведи. Он знал их места обитания, повадки; встреча с ними вызывала азарт, но не страх.
Во время войны отцу Николая была дана лицензия на отлов парнокопытных, в основном, коз. Со своими подручными (такими же стариками) они добывали животных, а мясо сдавали государству, всё шло на фронт.
В нашем и соседних сёлах много было мужчин охотников. Но далеко не каждый ходил на медведя. Этот невысокий, худой человек обладал недюжинной духовной силой, бесстрашием, волевой выдержкой, в стрессовых ситуациях был хладнокровен, иногда шутил, разряжая обстановку.
Николай вспоминает случай вначале войны. Наши отступали, была угроза попасть в окружение, а мы с Родионом (тоже односельчанином – крупным, сильным) сидим в окопе, снимаем фрицев по одному. Нам кричат, что пора уходить. Бросаем всё и назад, к своим. Торопимся, бежим бегом, уже слышится немецкая речь. Родион сделает один шаг, а мне надо три, но бежим вместе. А тут разлив воды, не обойти незамеченным. Что делать? Вдруг Родион приседает: «Садись на меня!». Я забираюсь ему на спину, держусь одной рукой за голову, второй держу ружья. А он бежит по воде, только плеск идет. Но под водой оказался лёд и на середине этой огромной лужи мы падаем, удивлённо смотрим друг на друга. Мокрые, замёрзшие догнали всё-таки своих. Плен не для нас. Рассказывая, смеётся, будто смерть и не шагала рядом.