Догнать любовь

– А что? Ну старше, ну и ладно… – пожала плечами Ира.

К ее удивлению и радости, вечером этот парень ждал ее в переулке у дома. Они опять перебросились словами, а потом парень приобнял Иру за плечи и сказал:

– Слушай, до сессии далеко, может, сходим потусуемся? Прикинь, у меня приятель купил лодку, сегодня обмывать будет. Пошли…

Ира замерла, потом слегка дернула плечом, но парень руку не убрал, а еще крепче обнял ее.

– Ладно тебе, – улыбнулся он.

– Ладно. – Тут у Иры прорезался голос. – Только у меня не сессия, а уроки в школе. Я в седьмом классе.

Парень отпрянул, словно обжегся об Ирино плечо.

– Ты школьница?

– Да, а что, не заметно?

– Вообще-то нет. Ты лет на восемнадцать тянешь.

– Ясно, – кивнула Ира, – а ты в каком классе? В десятом?

– Я в институте учусь. Второй курс. Инженер теплосетей.

– Мы оба трагически ошиблись, – рассмеялась Кузнецова.

– Знаешь, ты расти давай. Вот немного старше станешь, я тебя найду.

– Попробуй…

– А что пробовать? В одном городе живем.

– Договорились. – Кузнецова махнула рукой и пошла в сторону дома. «А он даже очень ничего. Симпатичный и… порядочный», – подумала она, открывая свой подъезд. Эта история послужила ей уроком. Ира поняла, что привлекательна и может нравиться не только своим однокашникам и пацанам из родного дома. Она может привлекать и парней постарше. А потому с этого дня в ее облике и поведении появилась подчеркнутая сдержанность.

– В монахини готовишься, – съязвила Новгородцева.

– Проблем раньше времени не хочу, – улыбнулась Кузнецова.

Но все же, стоя у зеркала, Ира радовалась, что косметика ей не нужна, любимые булки она может есть сколько угодно, а самая выигрышная для нее одежда – короткие юбки и шорты. Кузнецова взрослела теперь с умом. А в школе учительница литературы как-то сказала, что Ира похожа на модель художника Модильяни:

– Модель и возлюбленная художника была рыжеволосой. Мы это видим на портретах его работы. Наша Ира Кузнецова, между прочим, удивительно на нее похожа. Только блондинка.

Ира долго рассматривала подслеповатые портреты и изумлялась, как сквозь время и годы облик одного человека перешел другому. Она действительно была почти копией той парижской красавицы.

И может, этот парень и нашел бы ее, но судьба распорядилась иначе. Ира иногда помогала отцу – то документы в налоговую отвезет, то постоянному покупателю покупку доставит, то просто за прилавком час-другой постоит. И в один из таких дней она нос к носу столкнулась с Сашей Быстровым.

– Отца навещала? – поинтересовался тот.

– Да, помочь надо было. Он спину застудил, тяжело за прилавком.

– А, – сказал Быстров, а Ира рассмеялась.

– Бэ!

– Куда теперь идешь? – не отреагировал на ее ответ Быстров.

Ира растерялась. Вообще-то она хотела зайти в торговый центр в отдел белья. Надо было кое-что посмотреть и купить. Тем более отец только что подкинул ей немного денег.

– Так куда? – повторил свой вопрос Быстров.

– Хотела пройтись, потом в магазин…

– В какой?

– Да что ты пристал? В магазин, и все… – рассердилась Ира.

Она чувствовала себя по-идиотски. Саша Быстров был очень красивым. И спортивным, и отлично одевался. Он вообще отличался от мальчишек-одноклассников. «Это, наверное, потому, что он уже совсем самостоятельный человек – и на соревнования давно ездит, и живет сам. Родители по экспедициям все разъезжают», – подумала Ира, разглядывая Быстрова. Она вдруг почувствовала, что краснеет.

– Ты на солнце сгорела, что ли? – поинтересовался Быстров, глядя на заалевшие уши Кузнецовой.

– Да, – соврала та, – я вообще быстро сгораю.

– Это ты зря, – авторитетно произнес Быстров. – Я вот читал, что солнце очень вредно для здоровья.

– Ага, особенно с нашей зимой. Тут ждешь не дождешься лета, а еще и от солнца прятаться.

– Ну, это же не я придумал, это так специалисты говорят, – пожал плечами Сашка. И Ира поняла, что всегда самоуверенный и высокомерный Быстров смущается.

– Да, я тоже что-то такое слышала. Правда, это касалось солярия. Там эти лампы, они могут быть старыми, – пришла на помощь Быстрову Ира.

– Вот-вот, – оживился тот, а потом добавил: – Но тебе загорать не надо. Ты такая белая… И волосы светлые…

Кузнецова вдруг смутилась. Она вообще не поняла, почему Быстров остановился, и уж точно не уяснила, почему он не пошел по своим делам. Например, к Марине Ежовой. Все знали, что у них отношения. Впрочем, подруга Новгородцева всегда хихикала, когда слышала это выражение. «Какие там могут быть отношения?! Трахаются, и все тут», – усмехалась она. Кузнецова же ничего не говорила – она чувствовала, что между Быстровым и пухленькой, всегда ленивой Ежовой действительно есть что-то значительное. Во всяком случае, это не дружба и не «потусоваться на набережной», не пошлый «интим», который нелеп и опасен в этом школьном возрасте. Ира так как-то и сказала Алине:

– Нет, они любят друг друга. И знаешь, я не удивлюсь, если они поженятся.

– Кто?! – удивилась Алина.

– Быстров и Ежова.

– Ты что, дура?! – грубо сказала Новгородцева. – Вот просто дурой надо быть, чтобы такое сказать. Зачем она ему?!

– Она красивая… И очень… – Кузнецова старалась подобрать слово. – Женственная… нет, про таких пишут, что они сексуальные.

– Точно заболела! – всплеснула руками Алина. – Сексуальная! Господи!

– Ну, хорошо, я не знаю, как сказать, но они как-то смотрятся вместе.

Тот разговор закончился опять долгим ворчанием Новгородцевой, Ира больше молчала – она знала, что Алину не переспоришь. Сама Кузнецова осталась при своем мнении – Ежову и Быстрова можно было назвать парой.

И вот сейчас Саша Быстров не только никуда не спешит, но и старается завязать разговор, смущается и вообще ведет себя совершенно необычно.

– Саш, а ты сам куда шел? – спросила Ира.

– Я?.. Я по делам. А потом тебя увидел. Понимаешь, у меня картридж сдох, новый купить надо, а распечатать работу по истории нужно. И еще…

– Ясно, – улыбнулась Ира. – Тогда нам по дороге, я тоже в торговый центр.

Ира поняла, что белье сегодня купить не судьба, к тому же оно подождет, а поведение Быстрова раззадорило ее любопытство.

– Здорово, пойдем сходим. Кстати, тесты по истории не очень сложные, – серьезно заметил Саша.

А Ира чуть не расхохоталась – Быстров прежде не был склонен обсуждать школьные уроки. Его темами были спорт, музыка и развлечения. Но вслух Ира очень доброжелательно заметила:

– Да, верно. Мне тоже так показалось.

– Я, правда, еще не все сделал, вечером добью.

– Какой ты молодец! Я еще и не начинала, – уже совершенно бессовестно польстила ему Кузнецова.

Быстров даже покраснел.

Они не спеша шли по улице, Ира тайком посматривала вокруг. С одной стороны, хотелось, чтобы их вместе увидели, с другой – ни к чему, чтобы об этом узнала Марина Ежова. Та была неплохой девчонкой, и все знали, что она очень влюблена в Быстрова. Кузнецова даже хотела спросить Быстрова, не обидит ли он Марину, если вот так будет прогуливаться по городу, но потом спохватилась. «Он скажет, что это не прогулка, случайная встреча, которая ничего не значит. И я буду в дурах. Поэтому я промолчу, посмотрю, что будет дальше», – решила про себя Ира. Быстров тем временем стал рассказывать про свои тренировки.

– …в мороз бежать очень тяжело. И многое зависит от физической подготовки. Поэтому нас гоняют здорово. Особенно в экстремальных условиях. Например, в жару. Знаешь, в тридцать градусов кросс бежать – это не очень просто.

– Я себе представляю. Надо быть здоровым.

– Навык и закалку надо иметь. Так говорит мой тренер. Я с ним согласен. Знаешь, я вообще думаю, что закалка или там выносливость – в жизни главное. Если это есть, то остальное фигня.

– А как же знания? Ты же понимаешь, сейчас без знаний – никуда. Ни карьеру сделать, ни денег заработать

– Спортсмены хорошо устроены. Даже если они не в первом эшелоне.

– Мне Алина тоже так говорила. Но я и с ней не согласилась. Вечно спортом заниматься не будешь.

– А ты деньги не фукай, в бизнес их вкладывай.

– Это как актеры. Они любят в ресторанный бизнес свои гонорары вкладывать.

– Откуда знаешь?

– Читала. – Кузнецова почему-то смутилась. Показалось стыдным читать в Сети всякие сплетни об известных людях.

– А я думал, что у тебя знакомые такие есть.

– Откуда? – искренне удивилась Ира.

– Ты красивая. Мало ли, куда поступать собралась.

– Ага, в актрисы! – рассмеялась Кузнецова.

– Ты запросто пройдешь. У тебя внешность подходящая.

– Там еще надо уметь играть. У нас поэтому и кино такое, без слез смотреть нельзя.

Так, за разговором они дошли до торгового центра. Войдя в большие стеклянные двери, очутились в прохладе, в ароматах духов и кофе. Ира давно заметила, что хорошие торговые центры пахли аппетитно и являли собой некое подобие праздника. Исключение составляли выходные дни, когда толпы семей устремлялись сюда что-то прикупить, поглазеть на витрины и засесть на фудкорте. Там дети давали волю капризам, родители потягивали пиво и рассматривали окружающих. Кузнецова терпеть не могла такое времяпрепровождение. Она считала его бессмысленным и вредным. Даже ее мать как-то сказала:

– Знаешь, вот мне много лет, а и я бы хотела так часок-другой посидеть, никуда не спешить, ничего не делать и точно знать, что посуду после этой еды мыть буду не я.

– Мама, я давно говорю, давайте купим посудомоечную машину! – отреагировала на это Кузнецова.

Мать только махнула рукой.

Сейчас в огромном магазине было тихо. Звучала мелодия из отдела нот (был и такой здесь), вкрадчиво шумел пылесос, работающий в рекламных целях, и шуршала машина, протирающая полы.

– Хорошо, – сказала Ира, – ни-ко-го!

– Да, я тоже толпу не люблю, – в очередной раз согласился с ней Быстров.

– Ну что? Ты за картриджем? Это здесь же на первом этаже. А мне, наверное, на второй.

– Так, подожди, я быстро. И вместе пойдем… – сказал Быстров.

Кузнецова растерялась. Быстров набивался в спутники и явно проявлял интерес. «Прощайте, трусы и бюстгальтер! Не при нем же их покупать!» – подумала Ира, а потом неожиданно спросила:

– А где Марина?

Сашка открыл рот, чтобы что-то сказать, но Ира его опередила:

– Слушай, я не хочу, чтобы она нас увидела. Или кто-нибудь другой из школы. Ведь сплетни пойдут.

– Ирка, ты даешь! – опомнился Быстров. – Что мы такого делаем? В магазин пришли.

– Знаешь, мы с тобой прошли три квартала, сейчас будем здесь тусоваться. Если бы мне парень нравился и я бы увидела такое, я бы не обрадовалась. Да и ты бы тоже.

– Слушай. – Быстров остановился. – Ты бы знала, как меня достали эти разговоры о Ежовой.

– В каком смысле? – удивилась Ира. – По-моему, все так привыкли, что вы вместе, что и разговаривать скучно об этом.

– И что теперь?! Кто говорил, что это навсегда? Маринка – нормальная девчонка, она тоже все понимает.

– То есть вы договорились, что если что – без обид? Ну, она встретит кого-нибудь, ты тихо в сторонку отвалишь? – ехидно спросила Ира.

– Я бы и сейчас уже отвалил, – пробормотал Быстров.

– Ого! Но, знаешь, я не хочу обсуждать ваши с ней дела.

– А я и не обсуждаю. Ты спросила, я ответил.

– Как-то нехорошо получается. У вас какие-то проблемы, а обсуждаешь ты их со мной.

– Да ладно…

– Саш, давай иди за своими картриджами, а я пойду по своим делам.

– Ну, как хочешь… – Быстров пожал плечами, посмотрел в сторону.

Кузнецовой стало стыдно. Она подумала, что скорее всего Быстрову не с кем поделиться своими проблемами. «Действительно, ну не родителям же рассказывать, тем более не ребятам из класса. Да и сплетен он боится». Ира вдруг загордилась тем, что именно ее Быстров выбрал в поверенные.

– Ладно, давай так. Ты свои покупки делаешь, я – свои и встречаемся с «Макдоналдсе» на последнем этаже.

– Да, давай, – явно обрадовался Быстров, – там слопаем что-нибудь.

– Нет, я не голодная. – Ира поспешила отказаться.

Она не знала, есть ли у Быстрова достаточно денег, а самой платить за себя и за мальчика ей казалось неприличным. Ире вообще были чужды идеи и принципы феминизма.

– Ну, колы можно выпить, – сказал Быстров.

– Это можно, – согласилась Ира.

Они разошлись по этажам. Но Ира, поднявшись в отдел, не стала ничего покупать. Сосредоточиться она не могла, и о примерке речи не было. Ее мысли крутились вокруг этой, в общем-то, странной встречи с Быстровым, прогулки с ним и разговоров. В глубине души ей хотелось, чтобы эта встреча была не случайной, а разговор и настойчивость объяснялись не проблемами в отношениях с Мариной Ежовой, а интересом к ней, к Ире. Но пока Кузнецова ни к какому выводу прийти не могла, а потому она рассеянно перебирала белье, висевшее в отделе, и мельком посматривала на себя в зеркало. Ей не очень нравилось, что волосы у нее собраны небрежно и длинные пряди выпали из заколки. Ира их поправила, но так, чтобы не обнаружить желание приукрасить себя. Одета она была просто – в джинсы и футболку. Это одежда была ее любимой – она отлично подчеркивала фигуру.

Ира бродила по магазину и думала о Быстрове: «Зря на него наговаривали. Он не высокомерен. Но, с другой стороны, ему есть чем гордиться – все же чемпион области. Самый способный юниор. Как Новгородцева наша. Кстати, Алина еще та хвастунишка и никогда не упустит возможности упомянуть, что она «надежда лыжного спорта». И ничего. Ей все это прощают. Такая милая слабость. А Быстрову не прощают. Потому что он – красивый. А он действительно хорош». Тут Ира вдруг остановилась. Ей показалось, что уже такое было. Вот так она уже бродила по магазину, а внизу ее ждал Быстров, и на душе было нежно и тревожно одновременно. Она покрутила головой: «Совсем спятила. И все из-за какого-то Сашки».

Впрочем, сейчас Ира себя обманывала. Быстров вовсе не был «каким-то Сашкой». Он был «тем самым Быстровым». И очень нравился Кузнецовой еще тогда, когда ее за ручку водили в школу. Ира очень хорошо помнила, что Саша был самым высоким в классе, самым сильным и, как ей казалось, самым симпатичным. Особенно ей нравились его глаза – серые, в темных ресницах, под густыми и прямыми бровями. На уроках Ира исподтишка рассматривала Быстрова и в шестом классе пришла к выводу, что у него лицо, как у древних греков. Та же высокая переносица, тот же прямой нос, и глаза посажены достаточно близко. Все вместе было почти точной копией лица Аполлона, фотография статуи которого была напечатала на седьмой странице учебника истории. Кузнецова слегка опешила от сделанного открытия и поделилась им с Новгородцевой. Алина несколько уроков подряд рассматривала Быстрова, тот не выдержал и спросил в лоб:

– Новгородцева, у меня на лбу рога растут? Чего уставилась?

Алина хмыкнула и показал ему язык, а Кузнецовой сказала:

– Ничего особенного. И на Аполлона не похож. Уж слишком носатый.

Кузнецова осталась при своем мнении. Более того, теперь она представляла, что Быстров ее пригласит в кино или, допустим, на соревнования, где он победит, а она ему подарит цветы. И еще в порыве радости поцелует в щеку. Об этих своих мечтах, понятно, она Новгородцевой не говорила. В шестом классе Быстров часто отсутствовал. Соревнования и всякие поездки, связанные со спортивной секцией. Кузнецова очень переживала: ей казалось, что еще немного – и Саша Быстров перейдет в другую школу. Новгородцева словно о чем-то догадалась:

– Ты что-то совсем приуныла. Правда, как Сашка уехал, так в классе тоска стала. Он заводил всех.

Кузнецова подумала, что Быстров не заводил никого. Просто смысл в их школьной жизни появлялся только тогда, когда Быстров сидел на своем месте – на первой парте в правом ряду.

В шестом классе Ира стала неважно учиться, ходила в школу без охоты и длинные волосы заплетала в небрежную косу. Учителя пеняли:

– Кузнецова, больше инициативы, будь активнее. И подтянуться надо – так до троек в четверти недалеко.

Но однажды Ира опоздала на первый урок, а когда прошмыгнула на свое место под строгим учительским взглядом, обнаружила в классе Быстрова. Тот сидел со своей полуулыбкой, словно дорогой гость. Остальные мальчишки притихли, девочки старались «выглядеть». Кузнецова охнула про себя и пожалела, что пришла в старых туфлях. Весь этот день она старательно не попадалась на глаза Быстрову. Зато на следующий день пришла в школу в обновках – юбке в яркую клетку и туфлях, купленных специально для парадных случаев. Ире пришлось уходить из дома в старых, а уже по дороге переобуться. Кузнецова знала, что мать бы не одобрила такое.

Когда Новгородцева увидела Иру, она хихикнула:

– Вырядилась. Теперь точно заметит.

Кузнецова предпочла игнорировать эту реплику. Она чувствовала себя на седьмом небе – в ее жизни появился смысл. Она в тот же день блестяще ответила на уроке истории, решила труднейшую задачу на алгебре, а после уроков долго суетилась в вестибюле. Она все ждала, когда Быстров пойдет домой. Тот был в учительской, решался вопрос, как его будут аттестовать – через неделю он опять уезжал. Наконец Быстров появился.

– Саш, ты завтра будешь? – от волнения Кузнецова говорила скороговоркой.

– А что? – остановился Быстров.

– Надо помочь в классе, там новые парты поставили, теперь убрать надо…

– С ума сошла? Другого времени не нашла? – Как специально, вдруг откуда ни возьмись появилась Новгородцева. – У человека тренировки такие на носу, а ты ему парты двигать предлагаешь. Ты просто не понимаешь, что такое спортом заниматься.

Кузнецова растерялась – Алина выставила ее какой-то приставучей дурой.

– Да, правда, у меня дел до кучи, – рассмеялся Быстров и вышел на улицу.

Кузнецова посмотрела на Новгородцеву. Та ухмыльнулась.

Вечером того же дня Ира неожиданно для себя пожаловалась матери:

– Понимаешь, мне же нужно все организовать. Быстров сильный. Он бы мигом все раскидал. А Алина влезла, да еще так глупо. Знаешь, она всегда так делает…

Людмила Михайловна внимательно посмотрела на дочь. Она заметила, что Ира сегодня пошла в школу в парадных туфлях, и юбка ее была отглажена складка к складке, а светлые волосы были аккуратно и красиво зачесаны наверх. «Ей этот мальчик нравится, иначе она бы не завела разговор об этом», – подумала Людмила Михайловна, а дочери ответила:

– Ты к Алине будь снисходительна.

– Это почему?! – возмутилась Ира.

– Ну, как тебе сказать. Понимаешь, у нее очень хорошие родители. Отец, Борис Иванович, большой начальник, своим трудом в такие сложные времена всего достиг сам. Он Алину очень любит и много для нее делает. И мама ее – настоящая учительница. Но мне кажется, Алина переживает, что должна жить в интернате.

– Но почему они в город не переехали?

– Сложно сказать. Там все же дом. Земля. Я слышала, они собирались, но что-то мешало. Думаю, им там хорошо. И Алина ведь спортом увлекается, а там природа, есть где заниматься. Потом у нее характер такой. Для спорта как раз подходящий – упрямый, злой немножко. Но она хорошая девочка.

Ира слушала, а потом сказала ту самую фразу:

– Она дружит, как душит. Вздохнуть не даст.

– Будь великодушна. Ты тоже не подарок, – улыбнулась мать.

После того разговора Ира присмотрелась к подруге и поняла, что мать права. Новгородцева начинала дуться и злиться, как только Ира собиралась домой. Расписание «интернатских» было немного другим, нежели у тех, кто после уроков шел домой.

– Ты разве не пойдешь на дополнительные по алгебре? Ты же говорила, что не понимаешь эту тему.

Ира отнекивалась и жалела, что сама же пожаловалась подруге. В конце концов Алина начинала сердиться и говорить неприятные вещи. «Зачем дружить и ссориться из-за ерунды?» – недоумевала Ира.

С появлением на их общем горизонте Быстрова отношения еще больше обострились. Кузнецовой казалось, что Алина неотрывно следит за ней и контролирует каждый ее шаг. Ира же не могла посмотреть в сторону Сашки, чтобы этот взгляд не был замечен и прокомментирован Алиной. И чем больше усердствовала в этом Новгородцева, тем неудержимее тянуло Кузнецову к Быстрову.

– Перестань бегать за ним. Это же неприлично! – фыркнула Алина, когда Ира на уроке литературы, совершенно не слушая учительницу, разглядывала греческий профиль Быстрова.

– Я не бегаю, – пробормотала Ира.

– А то я не вижу, – прошипела Алина и добавила: – Ты опоздала. Маринка Ежова с ним уже ходит.

– Куда ходит? – не поняла Ира.

– Так в деревне говорят. «Ходят» – значит, встречаются.

– Как? – изумилась Ира. – Ежова. Но она же…

– Ага, толстая. И на лицо так себе…

– Лицо у нее приятное, – постаралась быть справедливой Ира.

Алина пожала плечами:

– А, не важно. Они встречаются.

– Откуда ты знаешь?

– В интернате секретов не бывает, – хохотнула Алина.

– Да, я же забыла. В интернате все общее. Даже туфли, – теперь уже Ира усмехнулась.

Лицо Алины вытянулось. Намек на туфли ее больно уколол – Алина однажды пришла на уроки в туфлях своей соседки по комнате. «Вот, Ленка дала поносить», – объяснила она. Кузнецова уже тогда знала, что носить чужую обувь не стоит, о чем и сказала Новгородцевой.

Ира редко когда позволяла себе резкость. Она не пожалела, что так ответила подруге. Но зря не сумела скрыть, как ей нравится Быстров.

А тем временем события в классе развивались стремительно. Полноватая, медлительная, с большими зелеными глазами и румяными щеками Марина Ежова неожиданно завладела самым красивым и видным мальчиком школы-интерната. Как это случилось и почему так произошло – никто не понял. Но факт остается фактом – Быстров провожал Марину из школы, они ходили в кино и гуляли по набережной. Она помогала ему делать алгебру и писала за него изложения. Понятно, что все это происходило тогда, когда Быстров был в городе. Когда он уезжал на сборы, Марина Ежова предпочитала быть одна. Она почти не общалась с одноклассниками. Оставалась такой же тихой и молчаливой, как и до дружбы с Быстровым. Слава «подружки самого лучшего спортсмена школы» ее никак не изменила.

В конце шестого класса все разъехались на каникулы. Алина вернулась к себе в деревню, Кузнецова была в городе и только на дней десять с родителями съездила на море. Все три летних месяца она думала о Быстрове. «В седьмом классе он вряд ли с Ежовой будет… Целое лето пройдет. А это очень много!» – думала она с надеждой. Сашка у нее из головы не выходил. Но, к удивлению всех, первого сентября Быстров и Ежова появились вместе. Словно не было этих трех месяцев, на которые так рассчитывала Кузнецова.

– Сашка вернулся в город двадцать пятого августа. Маринка двадцать шестого. Все эти дни они шатались вместе, – сообщила Новгородцева Ире.

Кузнецова сделала вид, что не услышала этого, но всю торжественную линейку по случаю начала нового учебного года внимательно наблюдала за Быстровым и Ежовой. И поняла, что в их отношениях появилось нечто новое. И это заставило Иру в конце концов отвести глаза.

– Они трахались. Это же понятно, – произнесла Новгородцева над ухом. Ира дернулась, но ничего не ответила. Алина попала в точку. Вот то, новое, что появилось между ними, – уверенность друг в друге.

Это открытие огорчило Иру до слез. Она ждала начала учебного года, надеясь, что Быстров забудет про Ежову. И вот теперь… «Как же так? Как они решились? Они теперь любовники…» – думала Ира. Это слово ей не нравилось, как и слово «возлюбленные».

Первым уроком в этот день была биология. Пока учительница Шишкина рассказывала, на что в первую очередь надо обратить внимание, изучая ее предмет, Кузнецова клялась себе, что отныне она ни под каким видом, ни под каким предлогом не обратится к Быстрову. Она давала себе слово, что забудет о Сашке и он перестанет для нее существовать.

Кузнецова была с характером, в этом она не уступала Новгородцевой. Решение, принятое на уроке биологии, определило все дальнейшее отношение Иры к Сашке. Он перестал для нее существовать. Нет, она, конечно, проплакала пару ночей, чуть не отрезала свои длинные волосы, чтобы сделать такую стрижку, как у Ежовой, сделала попытку написать Быстрову письмо. Но это все заняло от силы недели две. После она превратилась в прежнюю Иру Кузнецову…

…И вот теперь, когда в их школьной жизни остались только выпускные экзамены, Саша Быстров вдруг совершенно недвусмысленно оказывает ей знаки внимания. Ира, обойдя весь отдел женского белья, так и не нашла объяснения этому факту.

Она посмотрела на часы, попрощалась с весьма раздраженной продавщицей и отправилась на верхний этаж торгового центра. Там уже должен был ждать ее Быстров.

В будний день здесь, наверху, почти никого не было. Быстров сидел за столиком, что-то искал в телефоне, на столе перед ним стояли два больших стакана с колой. Ира подошла не сразу, она замедлила шаг, чтобы рассмотреть Сашку. «С тех пор он стал еще красивее», – вздохнула она. Какое-то суеверное чувство заставило ее медлить, словно она вступала в новую жизнь, но была предупреждена о событиях, которые случатся впоследствии. «Может, мне не подходить к нему?» – подумала она, но в этот момент Быстров поднял голову, и все ее сомнения куда-то исчезли. Невозможно было устоять перед этими глазами!

– А где покупки? – спросил Сашка, указав на ее пустые руки.

Она пожала плечами:

– Не нашла ничего подходящего. А ты? Купил картридж?

– Да. Садись. Вот кола. Может, ты что-нибудь съешь?

– Нет, спасибо. Так что там у вас с Ежовой? – по-деловому спросила Ира. Она решила притвориться, что их встреча, прогулка и разговор – исключительно результат стремления Быстрова получить совет и поддержку в сложной ситуации.

– С Маринкой? – переспросил Быстров. – Ничего. Именно что – ничего.

– Как это?

– Рано или поздно такое заканчивается.

– А как же наши родители живут? Мои вместе уже двадцать лет. И ничего. Правда, ссорились одно время… Но ведь живут.

– Мои тоже живут, хотя мать грозится уйти от отца, сколько я себя помню. Хорошо, что я на сборах все время, а то не представляю, как бы жил с ними. Они все время цапаются.

– Мы, наверное, тоже такими будем. Я не знаю, что сказать тебе, Быстров. Марина – хорошая девчонка. И вы с ней шестого класса.

– Дураками были. Казались себе взрослыми. А сопляки сопляками.

– Но сейчас совсем уже не сопляки, – улыбнулась Ира и добавила: – Слушай, что было – от того никуда уже не денешься. Но, если ты так настроен, мне кажется, надо все Ежовой сказать. Честно.

Быстров промолчал. «Еще бы! – подумала про себя Ира. – Честно сказать Марине, что все закончилось! Я даже не представляю себе, что это будет!»

– Ладно, – вздохнул Быстров, – ты-то историю сделала? А то могу помочь.

– Сделала. Спасибо, вроде справилась. Там просто надо было к прошлым темам вернуться. – Ира не подала вида, что удивлена. Быстров, который вечно отсутствовал на уроках, сам частенько списывал домашнее задание.

– Быстрей бы все эти экзамены прошли. А то висят над головой…

– …как дамоклов меч, – закончила фразу Кузнецова. – Кстати, вот у некоторых такой проблемы нет. Новгородцева уже все сдала. Только за аттестатом приедет.

– Знаю, хвасталась. Она сейчас в Питере. Квартиру смотрят с матерью. Заодно она и документы подаст в «Лесгафта». Если все будет нормально, говорит, вернутся формальности закончить и Байку забрать.

Кузнецова удивилась – даже она не знала таких подробностей. Алина, уезжая, сказала, что она провожает мать, поскольку «смотреть квартиру – дело серьезное».

– Откуда ты знаешь? Про документы в институт?

– А ты что, не знала?

– Что она собирается поступать в физкультурный, знали все. Алина, как и ты, член юниорской сборной. Но я думала, что она просто с ознакомительной поездкой. Варианты не спеша посмотреть…

– Они уже нашли вариант. Он им понравился очень. А теперь вот им надо встретиться с хозяином квартиры.

«Вот это да! – подумала про себя Кузнецова. – Новгородцева общается с Быстровым, но мне ни слова не сказала. Как и про институт. А ведь хотела ехать в Москву».

– Да, я слышала про ее планы, но я знаю Новгородцеву. Она же человек решительный и планы меняет достаточно быстро.

– Не говори. Это ее идея выступать за сборную другой страны – тоже не от большого ума. Я ей так и сказал: «Ты сначала спортивный авторитет приобрети, а потом уже предлагай себя. А еще лучше, когда за тебя клубы драться будут». Но она не слушает.

– Алина упрямая, это верно.

– Не упрямая. Она – упертая.

– Ну, может, и так…

Ира не захотела обсуждать подругу с Быстровым. Но удивление от услышанного не проходило. Оказывается, Новгородцева общается с Быстровым и рассказывает даже то, что она, Кузнецова, ее лучшая подруга, на знает. У Иры испортилось настроение.

– Саш, я пойду. Мама просила помочь. И еще я хочу поговорить в ЖЭКе с тетками. У нас опять сырость в подъезде.

Быстров внимательно посмотрел на Иру:

– Ты – молодец. Такая спокойная, тихая, а все у тебя как-то получается И думаешь ты о таких вещах, о которых кто-то еще и не подумал бы.

– Ты о чем? – не поняла Ира.

– Понимаешь, другая бы плюнула на этот ваш подъезд и дом. Рано или поздно его снесут, а вас переселят. Такая, как ты, красивая… – Быстров тут замялся, – выйдет замуж и будет жить в собственном доме на берегу Енисея. Или Москвы-реки.

– Ты что такое говоришь?! – рассмеялась Кузнецова.

– Ты красивая. И не дура, – сказал Быстров вставая, – ладно, пойдем.

Дошли до дома Иры они быстро. Разговаривали о ерунде – о том, что видели на улице, о погоде, о планах на лето.

У подъезда Кузнецова постаралась быстро попрощаться – в окне висела баба Света. Дверь подъезда была привычно закрыта, но Ира на это сейчас не обратила внимания. Она хотела быстрей оказаться у себя и подумать обо всем, что сейчас произошло.

Дома уже была мать. Ира для видимости покрутилась рядом, задала какие-то вопросы, потом взялась помыть посуду, разбила тарелку и была выгнана Людмилой Михайловной из кухни.

– Пойди позанимайся. Экзамены на носу. Хоть ты и уверена в себе – повторить еще раз не помешает.

Кузнецова быстро согласилась и заперлась в своей комнате. Она раскрыла учебник, разложила тетради и… задумалась. Стала вспоминать сегодняшний день минута за минутой. И как она была у отца в магазине, и как неожиданно встретила Быстрова, как он был одет, как заговорил с ней. Она долго перебирала в голове мелочи – как Быстров улыбался, какое лицо у него было, когда он говорил о Марине, как он вздохнул, когда признался, что у них все не так хорошо. Ира еще помнила, как Быстров смотрел на нее – на лице его была улыбка, и его красивое лицо стало мягким. «Ой, да это просто невероятно! Вот так, ни с того ни с сего… Взял и встретил на улице… А как он оказался там? Случайно же. Нарочно – это невозможно. Он же не знал, что я пойду туда!» – при этом сердце Кузнецовой билось в каком-то радостном предвкушении. И тут, когда она выскочила из-за стола, подбежала к зеркалу и стала разглядывать свое лицо (которое так хвалил Быстров), она вспомнила про Алину Новгородцеву. «Оказывается, она с ним общалась. И не просто разговаривала. Она советовалась с ним, рассказывала о своих планах, про институт. Мне, своей лучшей подруге, она и половину не говорила!» – подумала Ира, и в душу ее закралось подозрение. «А он всегда ей нравился! Только она виду не подавала, не то что я, дура такая! Я же тогда в седьмом классе вела себя как дура. И Новгородцева еще и насмехалась надо мной. Правильно, кстати, делала. Нечего мне было все напоказ выставлять. Ну нравился мне Быстров… Ну и что…» – Ира отошла от зеркала. Ее красота, расхваленная Быстровым, стала неочевидной. Она сделала круг по комнате и, не совладав с собой, выскочила на кухню.