Глава 7
Посвященная памяти моих родителей – Э. Г. Ломовской и Д. В. Шаскольского
Возвращусь еще ненадолго к более раннему периоду нашей жизни, может быть, немного повторюсь. Кроме уже приведенных маминых писем, практически, никаких других документов той эпохи у нас не сохранилось. Причина – наше полное непонимание необходимости описания событий уходящих жизней наших родителей и наших. Мои родители не выбрасывали многих свидетельств их жизни, но и не оставили ни воспоминаний, ни дневников, ни оформленного архива. Единственное, что мама сделала по моей просьбе, – это она подписала имеющиеся в нашей семье фотографии. О том, чтобы написать воспоминания, даже мысли ни у неё, ни у папы не возникало. Так же, как и у меня, её попросить об этом. Я думаю, у нее бы это получилось, судя по приведенным здесь письмам. Когда она ушла с работы по болезни в 1978 г., она до самой своей кончины в 1985 г. очень страдала, что осталась не у дел, как и многие люди ее поколения, но времена для воспоминаний еще не наступили. Наш внезапный отъезд в Америку (на сборы был только один месяц без отрыва от работы) усугубил ситуацию. Взять с собой можно было только очень ограниченное число вещей, т. к. первоначально планировалась только годовая командировка, а не отъезд в эмиграцию. Как я уже упоминала, помогает папина трудовая книжка, которая позволяет восстановить последовательность событий. Так что при описании нашей жизни, практически, приходится полагаться только на память, которая меня часто подводила и подводит. Конечно, если бы не наш внезапный отъезд (если бы да кабы), я надеюсь, но совсем в этом не уверена, что мне пришла бы в голову мысль привести в порядок их архив, но это потребовало бы очень больших усилий, таких же, как и труд по написанию этих воспоминаний. Некоторые документы и фотографии мы успели перед отъездом оставить Лёниной сестре Мире, и она хранила их вплоть до нашего приезда в Москву в 2010-м году.
Мама с папой никогда не стремились купить дачу под Москвой, предпочитая каждый год отдыхать в разных местах, и целый год копили деньги на отпуск. В один из отпусков отдыхали под Батуми, увидели, где прошло детство и юность Э. И. Адировича, провели отпуск в субтропиках с растущими там эвкалиптами. Батуми показался мне тогда таким провинциальным городом, даже не верилось, что в нём провел годы своей молодости дядя Эмма. Но на то и российская провинция, которая подарила миру столько талантливых людей! Потом в Калифорнии запах эвкалиптов сразу вернул меня в ту далекую поездку под Батуми.
Летние каникулы до отпуска родителей я проводила или на рыбхозе с папой или на даче, которую снимала моя тетя Майя (М. П. Шаскольская) в поселке Луцино под Звенигородом. Об этом я уже писала. Впоследствии комнату соседей в квартире Марианны Петровны удалось обменять, и в ней стала жить Екатерина Николаевна Драгунова – автор известного учебника английского языка. Она пережила ленинградскую блокаду, и я помню, что она всегда работала лежа. Я думаю, что она после ареста матери Марианны Петровны принимала какое-то участие в ее судьбе. Приезжала в Луцино и моя мама, которая наведывалась и на Звенигородскую биостанцию, заходила к Скадовским, так как дружила с дочерью С. Н. Скадовского Ниной Сергеевной Строгановой (Скадовской).
С. Н. Скадовский (1886–1962) был основателем Звенигородской биологической станции и зав. кафедрой гидробиологии биофака МГУ. Нина Сергеевна и ее муж Николай Сергеевич Строганов работали на биофаке, а в 30-е годы он был сотрудником кольцовского института. Так что им было что вспомнить. Мы с дочерью Строгановых Мариной провели под Звенигородом пару зимних школьных каникул. Зима под Москвой для двух городских девочек была такой красивой! Искристо-белый глубокий снег, ослепительно яркие звезды ночного неба, манящие огни домов соседних деревень. Ходили в долгие прогулки на лыжах. Любовь к лыжам я сохранила на всю жизнь и вырывалась на лыжные прогулки до самого отъезда из Москвы. Марина училась на почвенном отделении биофака, и наши пути разошлись после звенигородской практики 2-го курса университета. Во время этой практики я еще бывала в доме Скадовских, помню пение его жены Людмилы Николаевны. Марина Николаевна Строганова впоследствии стала крупным почвоведом. Ее биография и научная деятельность подробно описаны на ряде сайтов в интернете. Она – лауреат Государственной премии СССР за 1987 г., автор монографий, учебных пособий и почвенных карт. В последние годы она уделяет большое внимание описанию родословной семьи Скадовских, которая корнями уходит в далекое прошлое, и издала книгу по истории этой семьи.
В последний наш визит в Москву (2010 г.) мы поехали в Луцино по приглашению другой Марины, дочери Ирмы Расс. Семье Марины удалось построить большой современный дом в бывшем академическом поселке Луцино, и я довольна, что кто-то из наших знакомых хорошо живет в местах моего детства. Ирма вызвалась проводить нас с Лёней на Звенигородскую биостанцию, расположенную в 15 минутах ходьбы от их дома. Зашли мы и в дом Скадовских. Марина и ее муж оказались дома. Дом состарился и не напоминал усадьбу (как мне тогда казалось) далеких 50–х. Марина подарила нам одну из книг, вышедших под ее редакцией и с ее примечаниями. Автор книги
«Воспоминания о русском доме» – Анна Бродская (Скадовская), жена выдающегося музыканта Адольфа Давидовича Бродского (1851–1929), первого исполнителя второго скрипичного концерта П. И. Чайковского. Книга замечательная, и по моему мнению, является образцом книг этого жанра. Она была написана на английском языке и увидела свет в 1904 г. Автор книги так же, как и я (да простят мне читатели мою нескромность), очень сомневалась в том, что ее книга вызовет у кого-то интерес и писала ее для себя. Друзья настояли на издании ее воспоминаний, и книга, вышедшая в 1904 году, при жизни автора, выдержала два издания. На русском языке книга увидела свет более века спустя, в 2006 году. Она прекрасно издана в Издательском доме «Коктебель» с великолепными фотографиями и другими иллюстрациями. Многие из них хранятся в архиве М. Н. Строгановой.
Несколько летних школьных каникул я провела с папой на рыбхозе «Нива» Воронежской области. В. Москве в школьные годы я больше общалась с мамой, была очень к ней привязана, с папой такого теплого общения я не припоминаю, хотя мои и мамины письма к нему говорят об обратном. Но на «Ниве» вдвоем мы с папой очень дружили, он много знал, мне было с ним интересно, и он не делал мне замечаний, как часто случалось дома. Папа приезжал летом на рыбхоз как сотрудник Института прудового и рыбного хозяйства заниматься выведением новых пород рыб. Я хорошо помню огромных и маленьких зеркальных (почти без чешуи) и чешуйчатых карпов.
Папа метил их клеймом и выращивал мальков из икры, полученной в результате разных скрещиваний. Мы питались яйцами, молоком и медом с соседней пасеки, который у нас не переводился. Я думаю, что папа, всю жизнь влюбленный в пчел как в генетический объект, давал пасечникам хорошие советы, и они в благодарность снабжали нас первосортным медом. Над электроплиткой в нашей комнате висело объявление «А в яичницу соль», так как я всегда забывала ее посолить. Однажды папина помощница пригласила нас к себе на обед. На столе стояла большая миска с борщом со сметаной и все – ее дети и мы – ели из этой миски. Потом ели яичницу из двух дюжин яиц. При этом хозяйка приговаривала: ешьте, ешьте, лучше в нас, чем в таз. И стол быстро опустел.
Помню также неожиданную встречу с бычком на узкой дорожке между прудами. Я бежала от него стремглав, а он кинулся за мной. Испугалась на всю жизнь. В одну из поездок на рыбхоз заболела паратифом, схватила солнечный удар и в довершение была искусана целым роем пчел. Мама пожалела мои толстые косы и не остригла меня после болезни. Волосы вылезли и косы стали совсем тоненькими. Коротко остриглась я уже только после 3–го курса университета. Упоминание о рыбхозе «Нива» я нашла сейчас на сайте ассоциации аграрных журналистов. В статье Л. Григоровой, журнал «Край черноземный», описывается путина (осенний вылов рыбы) в АО «Павловск рыбхоз», одном из крупнейших в Воронежской области. В конце статьи упоминается, что это благополучное хозяйство взяло под свое крыло рыбхоз «Нива» в Семилукском районе, который когда-то был лидером среди рыбоводческих хозяйств Воронежской области, а теперь еле-еле сводит концы с концами. В конце статьи упоминается, что в регионе продолжается кооперация с учеными по разведению элитных пород рыб.
Работая в рыбном институте и на рыбхозе «Нива», папа разработал метод отдаленной гибридизации самцов и самок рыб для их промышленного производства. При этом достигался эффект гетерозиса, рыбы достигали значительно большего веса, чем потомство одного вида рыб.
С 1954 по 1957 г. папа работал доцентом кафедры прудового рыбоводства в Мосрыбвтузе, а потом снова вернулся в прежний институт, но уже заведующим лабораторией генетики и селекции. В 1961 г. он прошел по конкурсу на заведование кафедрой зоологии в Университете дружбы народов им. Патриса Лумумбы.
Как упоминалось в разговорах в семье, он не сработался на кафедре со своим другом еще по кольцовскому институту В. З., которого он взял на кафедру. В 1965 году он был зачислен на должность старшего научного сотрудника в лабораторию Н. П. Дубинина в Институт биофизики АН СССР, а с 1966 по 1972 г. уже работал во вновь организованном Институте общей генетики АН СССР. Там его работой по закрытой тематике, я предполагаю, было обследование рыб в водоемах, подвергшихся радиоактивному заражению при крупной ядерной аварии в Сибири в 1957 году. Не знаю, волею каких обстоятельств или личностей, ему предложили уйти на пенсию, и еще некоторое время он работал на временной ставке. После ухода на пенсию он осуществил свою давнюю мечту – заниматься генетикой пчелы и опубликовал на эту тему несколько крупных теоретических статей, главным образом, в журнале Генетика. К своему стыду, должна сознаться, что в те годы совсем не интересовалась папиными работами. Единственное, что мне очень нравилось, – это выбор им объекта исследования. Ссылки на статьи Д. В. Шаскольского по генетике пчелы и воспроизведение рисунков из его статей постоянно появляются на современных компьютерных сайтах. Сейчас, просматривая его статьи, поражаешься, каким же грамотным классическим генетиком он был и как прекрасно знал свой объект. Не помню, упоминала ли я уже о том, что до последних лет его жизни к нему приезжали за советом сотрудники пасек и привозили прекрасный мед. Недавно в начале статьи, опубликованной в связи с 80–тилетием института пчеловодства в 2010 г., отмечалось, что генетикой и селекцией пчел плодотворно занимались Т. А. Аветисян и Д. В. Шаскольский. Список известных ученых и специалистов-пчеловодов в аналогичной статье в 2000 г. начинался с Д. В. Шаскольского.
Полностью статья Д. В. Шаскольского (ориентировочно 1964 г.) «Племенные трутни от пчел трутовок» была недавно вновь опубликована на сайте «Air Bees» в 2011 г. На этом же сайте недавно опубликована полностью папина статья «Трутни – третья часть племенного материала». В книге В. П. Николаенко «Племенная работа с пчелами» 2005 г. издания, Ростов-на-Дону, Изд. БАРО-ПРЕСС, приводятся два рисунка по Д. В. Шаскольскому.
На сайте Pasechniki.ru (2011) приводятся и обсуждаются данные двух статей Д. В. Шаскольского (1964 и 1968 гг.) о влиянии гетеро- или гомозиготности по гену пола на выживаемость самок и трутней в пчелиной семье. В диссертации на звание кандидата биологических наук, поданной к защите Кукчейко, В. О., в 2002 г. «Морфофункциональные аспекты селекции среднерусских пчел в условиях республики Башкортостан» (Уфа) приводятся ссылки на 5 работ Д. В. Шаскольского 1968, 1977, 1987 и 1990 годов. А я сейчас, в 2017 году, покупаю в Сан-Франциско башкирский необыкновенный по вкусу мёд. В чем я разбираюсь, так это в качестве мёда.
На сайте «Мед и пчеловодство», 2010 г. (создание и развитие сайта в г. Ногинске) также есть ссылки на работы Д. В. Шаскольского. Работе, опубликованной в журнале Генетика в 1990 году, в год его кончины, он сам придавал большое значение. У него был список, по которому он рассылал оттиски своих статей. Б. Л. Астауров всегда присылал ему благодарственную записочку о получении оттиска. Папа являлся единственным автором всех этих пчелиных работ. Сейчас, открывая интернет, вижу ещё больше ссылок на его работы.
В 1990 году, более, чем через 40 лет после сессии ВАСХНИЛ и более чем полувека с начала ожесточенной политической борьбы с генетикой – наукой о наследственности, государство «покаялось» перед оставшимися в живых и подвергшихся в прошлом гонениям учеными-генетиками и наградило их правительственными наградами «за особый вклад в сохранение и развитие генетики и селекции, подготовку высококвалифицированных кадров». Папы не стало в апреле 1990 года, и его наградили в ноябре 1990 года Орденом Знак Почета посмертно. Среди награжденных было очень много известных мне имен. Привожу полный текст этого указа, чтобы ещё раз вспомнить имена учёных-генетиков, жизнь и работа которых пришлась на такой трудный для развития генетики период в жизни нашей страны. Большинство выдающихся ученых-генетиков, которые могли бы войти в этот список, к сожалению, не дожили до выпуска этого указа, но их имена остались в памяти ныне живущих, и надеюсь, что и в памяти будущих поколений.
УКАЗ
ПРЕЗИДЕНТА СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК
О НАГРАЖДЕНИИ ОРДЕНАМИ СССР УЧЕНЫХ, ВНЕСШИХ ОСОБЫЙ ВКЛАД В СОХРАНЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ГЕНЕТИКИ И СЕЛЕКЦИИ
За особый вклад в сохранение и развитие генетики и селекции, подготовку высококвалифицированных научных кадров наградить:
ОРДЕНОМ ЛЕНИНА
Александрова Владимира Яковлевича – сотрудника Ботанического института имени В. Л. Комарова Академии наук СССР. Давиденкову Евгению Федоровну – члена-корреспондента Академии медицинских наук СССР. Лебедева Даниила Владимировича – ученого секретаря комиссии Академии наук СССР по научному наследию Н. И. Вавилова. Малиновского Александра Александровича – бывшего сотрудника Всесоюзного научно-исследовательского института системных исследований Академии наук СССР, ныне пенсионера. Шкварникова Петра Климентьевича – сотрудника Института молекулярной биологии и генетики Академии наук Украинской ССР.
ОРДЕНОМ ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ
Александрова Александра Даниловича – академика Академии наук СССР. Атабекову Анаиду Иосифовну – бывшего сотрудника Московской сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева, ныне пенсионера. Базилевскую Нину Александровну – профессора Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Блюменфельда Льва Александровича – сотрудника Института химической физики имени Н. Н. Семенова Академии наук СССР. Варшавер Нину Борисовну – бывшего сотрудника Института молекулярной генетики Академии наук СССР, ныне пенсионера. Волькенштейна Михаила Владимировича – члена-корреспондента Академии наук СССР. Галеева Гайфутдина Салахутдиновича – академика ВАСХНИЛ. Горощенко Георгия (Юрия) Леонтьевича – бывшего старшего научного сотрудника Института цитологии Академии наук СССР, ныне пенсионера. Гуляева Григория Владимировича – академика ВАСХНИЛ. Делоне Наталью Львовну – старшего научного сотрудника Института медико-биологических проблем Министерства здравоохранения СССР. Зедгенидзе Георгия Артемьевича – действительного члена Академии наук СССР. Камераза Абрама Яковлевича – бывшего сотрудника Всесоюзного научно-исследовательского института растениеводства имени Н. И. Вавилова, ныне пенсионера, гор. Ленинград. Карпеченко Галину Сергеевну – бывшего сотрудника Института общей генетики Академии наук СССР, ныне пенсионера. Карташеву Надежду Николаевну – бывшую заведующую кафедрой Томского государственного университета, ныне пенсионера. Лебедеву Нину Александровну – ведущего научного сотрудника Института общей генетики имени Н. И. Вавилова Академии наук СССР. Лукина Ефима Иудовича – бывшего заведующего кафедрой Харьковского зооветеринарного института, ныне пенсионера. Любимову Веру Федоровну – сотрудника Главного ботанического сада Академии наук СССР. Макашеву Раузу Хадиевну – бывшего сотрудника Всесоюзного научно-исследовательского института растениеводства имени Н. И. Вавилова, ныне пенсионера. Навалихину Нину Константиновну – старшего научного сотрудника Института молекулярной биологии и генетики Академии наук Украинской ССР. Навашину Елену Николаевну – старшего научного сотрудника-консультанта Института химической физики имени Н. Н. Семенова Академии наук СССР. Погосянц Елену Ервандовну – сотрудника Всесоюзного онкологического научного центра Министерства здравоохранения СССР. Чуксанову Нину Александровну – старшего научного сотрудника Ботанического института имени В. Л. Комарова Академии наук СССР.
ОРДЕНОМ ЗНАК ПОЧЕТА
Абелеву Эльфриду Адольфовну – бывшего старшего научного сотрудника Института биологии развития имени Н. К. Кольцова Академии наук СССР, ныне пенсионера. Арасимович Валентину Вячеславовну – члена-корреспондента Академии наук ССР. Молдова. Богданову Екатерину Николаевну – бывшего сотрудника Ленинградского государственного университета, ныне пенсионера. Гецову Анну Бенедиктовну – бывшего старшего научного сотрудника Зоологического института Академии наук СССР, ныне пенсионера, гор. Ленинград. Коган Зинаиду Марковну – доцента Белорусской сельскохозяйственной академии. Левитину Полину Ильиничну – доцента Московской ветеринарной академии. Машкина Сергея Ивановича – бывшего сотрудника Воронежского государственного университета, ныне пенсионера. Мигушову Эмилию Филипповну – бывшего старшего научного сотрудника Всесоюзного научно-исследовательского института растениеводства имени Н. И. Вавилова, ныне пенсионера, гор. Ленинград. Миндлин Софью Захаровну – ведущего научного сотрудника Института молекулярной генетики Академии наук СССР. Мирека Виктора Францевича – бывшего старшего научного сотрудника Института биологии развития имени Н. К. Кольцова Академии наук СССР, ныне пенсионера. Рубцова Ивана Антоновича – бывшего старшего научного сотрудника Зоологического института Академии наук СССР, ныне пенсионера, гор. Ленинград. Светозарову Валентину Владимировну – бывшего старшего научного сотрудника Главного ботанического сада Академии наук СССР, ныне пенсионера. Тагееву Софию Викторовну – бывшего старшего научного сотрудника Института биологической физики Академии наук СССР, ныне пенсионера. Шаскольского Дмитрия Владимировича – бывшего старшего научного сотрудника Института общей генетики имени Н. И. Вавилова Академии наук СССР (посмертно). Шмерлинг Жозефину Григорьевну – бывшего заместителя заведующего отделом Института молекулярной генетики Академии наук СССР, ныне пенсионера. Щепотьева Федора Львовича – члена-корреспондента Академии наук Украинской ССР.
Представляется, что здесь уместно упомянуть недавно присланное мне М. Д. Голубовским упоминание о Д. В. Шаскольском в книге А. А. Любищева «В защиту науки. Статьи и письма». Л. Наука, 1991. Редакция и примечания М. Д. Голубовского. Это высказывания из статей Дмитрия Владимировича (Д. В.) с критикой лысенкоизма в период с 1953 по 1966 гг. Так, в статье «О положении в биологии и агрономии» А. А. Любищев цитирует воспоминания Д. В. Шаскольского:
«Т. Д. Лысенко удалось протащить в программу партии, принятую на 22 съезде КПСС в 1961 г., фразу «Шире и глубже развивать мичуринское направление в биологической науке». Генетик Д. В. Шаскольский вспоминает: «Со свойственной лысенковцам административной ловкостью сделано было так, что предложение было опубликовано в последнюю субботу, а на следующей неделе уже открылся съезд, так что времени для обсуждения не оставалось. Съезд включил пункт Лысенко в программу. Поскольку Программу может изменять только съезд, я обратился к следующему, XXIII съезду КПСС (как полагается, заранее, через ЦК КПСС) с предложением убрать пункт, поддерживающий мичуринскую биологию, но мне еще до съезда было сообщено, что в повестке XXIII съезда нет вопроса о Программе. Таким образом, этот пункт, поддерживающий лысенковское направление, находился в Программе партии более 24-х лет – до XXYII съезда партии»
Мне представляется, что папа был участником и докладчиком, по крайней мере, на двух международных конгрессах пчеловодов в Румынии и Германии. Немецкие коллеги прислали ему после конгресса изображение пчелы на изящной металлической пластинке. Папа очень гордился и радовался тому, что эта пчела была изображена очень точно, согласно ее строению. Эта пчелка и сейчас висит у нас дома теперь уже в городке Милл Вайле, примыкающем к Сан-Франциско, и всегда привлекает внимание наших друзей и знакомых. Олечка, наша дочь, в память о дедушке собирает коллекцию пчел в виде их изображений на разных предметах: посуде, столовых приборах, брошках. Коллекция пополняется медленно, т. к. пчелок найти довольно трудно. Тем приятнее, когда удается что-то найти. И, конечно, как правило, изображение пчел не отражает их настоящего строения. У меня была совершенно неосуществимая идея открыть магазин, в котором многочисленная армия пчеловодов и других покупателей могли бы купить разнообразные предметы домашнего обихода с эмблемой пчелы. Эта нереальная идея одно время занимала мою фантазию. Такие вещи, например, с удовольствием бы покупались на конгрессах пчеловодов, которые собирают тысячи участников. Но эта идея, пожалуй, хороша только для настоящих бизнесменов. Папа очень любил и виртуозно пользовался логарифмической линейкой, охотно пытался обучать меня ею пользоваться, но я отлынивала. Сегодня (ноябрь, 21, 2011) Мира, родная сестра Лёни, в телефонном разговоре из Москвы вдруг сказала, что папина линейка еще хранится у нее в Московской квартире.
Моя мама, Эмма Григорьевна Ломовская, с 1948 по 1978 год работала на биолого-почвенном факультете МГУ. После эпопеи с переливанием белка (по существу, попыткой очередного доказательства существования вегетативной гибридизации), которая не дала никаких положительных результатов (мама не собиралась ничего подтасовывать), она стала работать в области радио-биологии и регулярно публиковать результаты своих исследований. Публиковала работы в соавторстве со своей многолетней лаборанткой Е. И. Воробьевой. Елена Ивановна начала работать на кафедре еще в старые долысенковские времена. Она была старшей сестрой А. И. Воробьева, известного гематолога. Мама бывала в доме Воробьевых, и ее хорошо знали в лаборатории А. И. Воробьева. Препаратором в их маленькой группе работала Надежда Дмитриевна (фамилии не помню). У нее была большая семья, и она очень нуждалась. Мама иногда приглашала ее за плату помочь приготовить ужин для гостей. Она была прекрасной хозяйкой и готовила очень вкусно и быстро. У нее я научилась сразу мыть посуду в процессе приготовления еды.
Мама хорошо знала и очень ценила А. А. Нейфаха, с которым поддерживала одно время научные контакты, а через много лет с А. А. Нейфахом и его женой Леной Лазовской дружила наша дочь Оля. Они и сейчас близкие подруги с Леной. К сожалению, в интернете мне удалось найти ссылки только на три мамины работы, процитированные в наши дни. Очень много лет в одной лаборатории с мамой и по сходной тематике работала Фаина Борисовна Шапиро, с которой мама дружила долгие годы. Я предполагаю, что она также как и Е. И. Воробьева начинала работать на кафедре, которой заведовал И. И. Шмальгаузен. Фаина Борисовна бывала у нас дома и знала меня совсем еще маленькой девочкой. Помню, как она схватилась за голову, когда поняла, что Наташке (мне) уже 50. Перед нашим отъездом в Америку встретились с ней случайно на Университетском проспекте и попрощались навсегда.
Помню, что мама много лет читала курс общей биологии, но не на биофаке, а на другом факультете МГУ. Думаю, что она была хорошим и опытным лектором, имея перед собой на лекции только очень краткий конспект. Ни слайдов, ни компьютеров, ни других усовершенствований, которые облегчают жизнь сегодняшних лекторов и докладчиков, конечно, не было и в помине. Только цветные мелки! Преподавательской работой она стала заниматься, имея большую преподавательскую нагрузку еще в Хабаровском педагогическом институте, а потом и на кафедре гистологии в Военно-ветеринарной академии. Так что ее педагогический стаж не прерывался в течение многих десятилетий.
Вспомнила смешной случай: мама работала много лет в Академии с В. Н. Кошелевым. Его жена была дочерью от первого брака академика В. Н. Шапошникова, выдающегося ученого-микробиолога. Кошелевы были вместе с нашей семьей в эвакуации в Аральске и в Самарканде и общались с моими родителями и после войны. Как-то раз мама была у них в гостях и в дверях появился их племянник, Миша Иванов, тогда студент биофака, а в будущем академик РАН и многолетний директор Института микробиологии РАН. Увидев маму, своего преподавателя, он остолбенел и выскочил за дверь. Она до этого, наверное, не приняла у него зачет. В отличие от мамы, я никогда не занималась педагогической деятельностью, считала, что не смогу по времени совместить научные исследования с преподаванием и предпочла заниматься только наукой. Отсутствие лекторского опыта я всегда ощущала, готовясь и выступая с докладами. Мой муж всегда настаивал, чтобы я не пользовалась написанным текстом. Один раз я очень удивилась, когда молодой сотрудник нашего московского института подошел ко мне после доклада и сказал, что он был бы готов меня еще долго слушать. Думаю, просто польстил, но мне, любительнице похвал, было приятно. Раньше об этом моём свойстве я никогда не задумывалась. Было некогда.
В последние годы работы в университете, по-моему, в результате очередной реорганизации, маму пригласил работать к себе в лабораторию Борис Александрович Кудряшов, который в те годы заведовал кафедрой физиологии и возглавлял лабораторию физиологии и биохимии свертывания крови. Б. А. Кудряшов – автор крупных открытий в области изучения свертывания крови. Он также автор и организатор производства препарата тромбина, используемого для остановки кровотечений и спасшего жизни сотен тысяч раненых во время войны, а также фибринолизина, используемого для предотвращения тромбозов. Мама работала у Бориса Александровича вплоть до 1978 года, когда ей пришлось уйти на пенсию по состоянию здоровья, и очень страдала, что осталась не у дел.
Очень любила свою правнучку Анечку, ездили с папой отдыхать на турбазы Дома ученых, вместе с К. А. Головинской были на съезде ВОГИС имени Н. И. Вавилова в Минске в 1984 году. А в 1985 году ее не стало. Я всегда чувствую свою вину перед мамой в том, что не уделяла ей достаточно внимания в мои зрелые годы, но она ни разу меня в этом не упрекнула.
Мы с папой на рыбхозе «Нива». Начало 50-х. Я в один из годов на рыбхозе умудрилась заболеть возвратным тифом, а ещё один раз на меня напал целый рой пчёл. Так что не обходилось и без приключений.
Э. Г. Ломовская (крайняя слева) на конференции в Магдебурге (ГДР) в 1958 году.
Мой папа Д. В. Шаскольский (крайний слева) участвует в международном конгрессе пчеловодов в Румынии в 1965 г.
После его доклада папе предпонесли металлическую пчелу. Она и сейчас украшает наш дом в живописном городке под Сан-Франциско, США.
Мои (Н. Л.) родители, Эмма Григорьевна Ломовская и Дмитрий Владимирович Шаскольский, ещё молодые, отдыхают в доме отдыха Пестово (14–25 января 1955 года).
Родители на рыбхозе «Нива», 1960 год.
Помню, что Борис Львович Астауров всегда присылал записку, подтверждающую получение оттиска опубликованной папой статьи. Они были многолетними коллегами, работая в кольцовском институте в 30-е годы.
Мой папа в свободное от работы время, в основном, в отпуске любил сочинять небольшие поэмы по поводу времяпровождения в хорошей компании и читать их вслух всем присутствующим. Турбаза Дома учёных в Паланге (Литва), 28 июля 1975 года. Там же с ними отдыхали их внучка Оля (наша с Лёней дочка) и Марианна Петровна Шаскольская. Оля помнит, что давала Марианне Петровне уроки игры в настольный теннис.
Мои родители в подмосковном доме отдыха в Красновидово летом 1984 года.
Навещаю (Н. Л.) редко своих родителей в доме отдыха в Красновидово зимой 1985 года. Ничто ещё не предвещало того, что этот год будет последним в жизни моей мамы.
Моя мама любила эту фотографию. Просто фото для паспорта. Даже печать проглядывает слева.