Иволга

Глава 3

Под тихий шум автобусного мотора утомлённая, измученная Даша уснула. Разбудил её крик младенца. На одной из остановок, поздней ночью, в автобус села молодая женщина с малышом. Недовольные пассажиры стали высказывать ей:

– Нечего с таким крохой отправляться в дорогу.

– Дома нужно сидеть, когда ребёнок маленький.

– И нам покоя нет, и ему лишние тяготы.

Женщина оправдывалась, объясняла, что не с кем оставить малыша, а ехать необходимо. Она как умела, успокаивала кроху. Прошел час. Младенец продолжал кричать. Начали возмущаться самые терпеливые пассажиры, одновременно жалея, и ругая непутевую мамашу. Она принялась ходить по проходу, качая ребёнка, и плача вместе с ним. Дашу как будто что-то толкнуло.

– Можно мне взять вашего малыша? Не бойтесь, я подержу его, а вы отдохнете немного.

Попутчица, всхлипывая, пробормотала:

– Он не признаёт чужие руки. Будет плакать ещё сильнее. Но за сочувствие спасибо.

– Давайте его мне, а сами сядьте рядом. Здесь свободное место, – стала уговаривать Даша.

– Хорошо.

Она протянула девушке ребёнка, сама уселась в соседнее кресло.

Кроха покряхтел немного, собираясь издать очередной крик. Даша представила, что тельце малыша обволакивает чистое, тёплое сияние. К огромному удивлению она тут же увидела свет, льющийся из её рук и окутывающий младенца. Даша ясно разглядела тёмные пятна в животе крохи, воспалённые десны и горло. Постепенно пятна на свету стали таять, медленно исчезая. Боль превратилась в пепел, он серым облачком повис над малышом. Даша машинально свободной рукой смела тёмный сгусток в ком и выбросила в приоткрытое окно автобуса. Она убрала боль, недомогание из тела младенца так просто и легко, словно всю жизнь занималась целительством.

– Ой, он замолчал на ваших руках. Вы смогли его успокоить, – удивилась женщина.

– Думаю, он устал и захотел спать. Мне просто повезло, – ответила Даша, понимая, что не стоит говорить правду.

Пассажиры облегчённо вздохнули и, расположившись удобнее, задремали.

– Дайте его мне, кажется, он заснул, – прошептала мама малыша.

– Я подержу ещё немного, а вы приготовьте его корзинку. Поставите рядом с собой на сиденье и тоже сможете отдохнуть, – посоветовала Даша.

– Спасибо, девочка. Выйдешь замуж будешь хорошей мамой.

«Если доживу до этого», – подумала Иволга.

Она была встревожена неожиданно появившимся знанием.

«Откуда я узнала, что с ребенком? И как нужно убирать боль?»

Умение появилось само: вспышкой, озарением. Вмиг стало ясно и понятно. Уж очень было жалко, смертельно уставшую женщину и измученного болью малыша.

«Интересно, бабушка лечила только травами или тоже использовала свет? И что вообще это такое? Почему раньше я не видела болезни у других людей, а у малыша смогла? Ведь сразу осознала, что чернота в крошечном теле младенца – это болезнь. Пятна надо просто убрать, сжечь, направив на них свет».

Дашу неудержимо клонило в сон. Она чувствовала разбитость и слабость во всём теле, поэтому с радостью погрузилась в беспамятство. Проснулась Даша от того, что кто-то тряс за плечо.

– Просыпайтесь, приехали. Конечная остановка, выходите, – обращался к ней водитель автобуса.

Будил он, видимо, давно, потому что выглядел сердитым. Иволга открыла припухшие глаза и тотчас закрыла снова: в них словно песка насыпали. Тело от неудобной позы затекло.

– Хватит спать. Напьются, а потом дрыхнут. Ты остановку свою не проехала? – поинтересовался шофер, переходя на ты, решив больше не церемониться. У пассажирки были красные, как с тяжкого похмелья глаза, и помятый вид.

– А это Ростов?

– Ростов, Ростов. Выходи, похмелись в киоске болезная, – посочувствовал он. Все же девушка была симпатичная.

– Я не пила, – возмутилась Даша.

Мужчина ухмыльнулся:

– Все вы не пьете, пока не нальют.

Даша с большим трудом подняла сумки, ставшие вдруг неподъемными, и поплелась к камерам хранения.

«Нужно поесть, а не то упаду. Потом буду соображать, как добраться до Беловодья», – решила она.

В маленьком привокзальном кафе воняло сигаретным дымом и спиртным – Дашу затошнило. Кроме блинчиков и пельменей ничего другого в меню не оказалось. Она взяла пару блинов и кофе. Подкрепившись, чуть повеселела, сил не прибавилось, но в животе больше не урчало.

В справочной миловидная дама объяснила, что Беловодье находится в тридцати километрах от Ростова и туда можно добраться и на автобусе, и на маршрутке номер двадцать. Дотащив сумки к остановке маршрутного такси, Даша еле стояла на ногах. Лицо девушки цветом напоминало алебастр, губы посинели, тело тряслось мелкой дрожью. Мест на скамейке не было, Даша в бессилии прислонилась к большой березе, и устало закрыла глаза. «Что со мной?»

В глубине души она уже знала ответ: слишком много энергии потратила на лечение ребёнка. Утреннее солнце ласкало бледное лицо Даши, лёгкий ветерок играл светлыми волосами. Она блаженствовала. Кожу на руках, ногах и всём теле приятно пощипывало.

«Я как растение, которое поливают после засухи и оно постепенно оживает… Точно я оживаю, силы вливаются в меня откуда-то», – встрепенулась Даша.

Приоткрыла ясные, чистые глаза. В теле не осталось ни следа усталости. Легко подняла большую сумку, маленькую повесила на плечо и пошла к подъехавшей маршрутке. Если бы она могла видеть себя со стороны, то поразилась бы произошедшим переменам. Волосы теперь сияли здоровьем, нежное лицо с легким румянцем светилось изнутри. Глаза приобрели цвет золотистого меда, насыщенного, прозрачного с искорками солнца.

«Значит, я способна солнечным светом восстанавливать силы. А помогая малышу ночью – отдавала их. Бабушка тоже так делала? Что ещё она скрыла от меня? Тогда в больничной палате врач забрал у бабушки последние, жизненные силы. Значит, именно они и нужны «тёмным»? А почему сами не берут энергию от солнца? Не могут? Или питаются чем-то другим? Как тогда от них защититься? Сколько вопросов, на которые предстоит найти ответы. Смогу ли?» – размышляла Даша.

Беловодье оказалось поселком городского типа. Большие, шикарные двух, трехэтажные особняки гордо выстроились вдоль центральной улицы. Не по-деревенски хороший асфальт, тротуары, уложенные цветной плиткой, порадовали бы девушек, обожающих высокие каблуки. Возле домов раскинулись ухоженные лужайки, покрытые газонной травой. Вечнозелёные кустарники и красиво подстриженные деревья украшали подъездные аллеи.

«Ничего себе! Это поселок миллионеров?» – недоуменно оглядывалась Даша.

Она пожалела, что не спросила у водителя маршрутки, где находится нужная ей улица. Около одного из домов открылись автоматические ворота гаража. На дорогу выехал чёрный джип. Молодой мужчина вылез из машины и вытер на лобовом стекле едва заметное пятнышко.

– Подскажите, пожалуйста, как найти улицу Озёрную? – обратилась к нему Иволга.

Мужчина обернулся. Он оказался настоящим красавцем. Высокий рост, классически-правильные черты лица, чуть насупленные брови и серые, словно хмурое небо глаза. Увидев девушку, хозяин джипа улыбнулся:

– Подскажу, прекрасная незнакомка, только это далеко. Садитесь, подвезу.

– Не надо, я сама дойду. Вы только направление укажите, – смутилась Даша. Таких ухоженных и красивых мужчин видела только по телевизору. Общаться с ними не приходилось, да и не очень-то хотелось. Она понятия не имела, как себя вести с ними и что говорить. Бабушка не очень-то поощряла любые отношения с противоположным полом.

Незнакомец подошёл, молча поднял большую сумку Даши и понёс в машину.

Она на пару секунд онемела от наглости.

– Я же сказала: сама доберусь или у вас со слухом не в порядке! – разозлилась девушка, не столько от навязчивой помощи, сколько от сумятицы собственных чувств. Рядом с этим красавцем она ощущала себя безродной золушкой. Это чувство, ни разу не испытываемое ею раньше, сильно не понравилось Даше.

– Мне по пути, ну почти по пути, – поправил он себя. – Твоя улица далеко, глупо отказываться от помощи. – Мужчина легко и непринуждённо перешел на ты.

– Ну и ладно, пусть тебе будет хуже, – пробурчала Даша себе под нос. – Тыкает он. Ну и получай в ответ.

Она пошла следом и уселась на переднее сиденье, поставив маленькую сумку себе на колени. Последние золотые искры в её глазах погасли, вернув им прежний бирюзовый цвет.

Мужчина сел за руль и покосился на мрачное лицо незнакомки.

– Как тебя зовут?

– Дарья, – коротко ответила она, удобно устраиваясь на мягком кожаном сиденье. В салоне приятно пахло дорогими автомобильными отдушками.

Незнакомец хмыкнул и подумал, что явно не понравился девушке. Такого давно с ним не случалось.

– А меня Леон. Приятно познакомиться. У просто Дарьи есть фамилия?

– А паспортные данные не нужны? – съехидничала она, чувствуя себя неловко в шикарной машине.

– Желательно, но пока хватит и фамилии. – Леон улыбнулся: эта колючка понравилась ему, скорее из-за контраста с его знакомыми девушками.

– Иволга.

– Что? Не понял, какая иволга?

– Фамилия моя Иволга. Вы и правда глуховаты немного, – посочувствовала Даша, краснея от собственной наглости.

– Не замечал, а вот ослепнуть могу: такая красивая девушка.

– Прямо принцесса, нет королевна, – с сарказмом пробормотала Даша. Ей не нравилось, что над ней насмехается незнакомый молодой мужчина.

Асфальт закончился, джип свернул на грунтовую дорогу. Показались обычные деревенские домики с палисадниками и фруктовыми деревьями во дворах.

Даша облегчённо вздохнула:

– Ну, слава богу, нормальные дома, а то я испугалась, что произошла ошибка.

– Интересно, а на моей улице дома ненормальные? – осведомился Леон. Почему-то с этой девушкой хотелось шутить и препираться. Это было совсем не в его характере.

– Конечно. Там дома выпендрежников: кто больше и выше построит дом, тот и круче, – ответила Даша и неожиданно для себя состроила уморительную рожицу.

– Ну, допустим не все выпендрежники, а просто состоятельные люди, заработавшие деньги своим трудом, – улыбаясь, пояснил он. Его глаза остались спокойными, даже серьёзными, они совершенно не участвовали в улыбке.

– И вы в свои небольшие года тоже успешно потрудились? Сколько вам?

– Двадцать семь.

Даша похлопала рукой по светло-кремовой обивке сиденья.

– Вот, вот непосильным трудом заработали на этот джип.

– По-моему мы уже переходили на ты. Какая грозная девушка, – усмехнулся Леон.

– Точно. Классовый враг внутри меня подзуживает не доверять вам… тебе. Останови машину, впереди нужный мне дом. Спасибо, что подвез, – почти искренне поблагодарила Даша.

– Я ещё смогу тебя увидеть? – Леону не хотелось вот так расставаться с интересной девушкой. Что-то особенное было в ней, – он снова улыбнулся. На этот раз в улыбке участвовали и глаза, от этого лицо мужчины стало ещё красивее.

– Нет, и не зачем. У меня много дел, – смутилась Даша, не веря своим ушам. Чем она могла заинтересовать его?

– Скажи хотя бы, ты в гости приехала? – умоляющим голосом спросил он.

«Ему не идет этот тон, наверняка редко приходиться просить», – невольно отметила она.

– Нет, не в гости. Домой. Вот только узнаю у этих добрых людей, где мой дом.

Даша показала на стоящую во дворе пожилую женщину. Та внимательно смотрела на остановившуюся машину.

Девушка вышла из джипа. Леон непонимающе глянул на неё и, достав из багажника сумку, поставил на обочину дороги.

– И всё же, я хотел бы увидеть тебя снова. Дай хотя бы номер телефона, – попросил он.

– Ты у всех случайных знакомых спрашиваешь номер? – поинтересовалась Даша.

Улыбка тронула его губы.

– Нет, только у девушек.

– У меня не будет времени на легкомысленные свидания. Я говорю правду, а не набиваю себе цену, – пояснила она, чувствуя себя глупой провинциалкой.

Леон тронул её за руку. Он сам не понимал: почему так добивается внимания этой девушки.

– Пожалуйста.

– Ладно. Записывай.

Иволга продиктовала номер и, взяв сумки, пошла к женщине.

Вблизи та выглядела старше: бабушкой после семидесяти лет.

– Смотрю, машина остановилась, а никто не выходит. Вы к нам? – обратилась она к Даше.

– Здравствуйте. Вы Болдырева Елена Ильинична?

– Она самая. А ты, чья будешь? Не признаю что-то. – Елена Ильинична пристально вглядывалась в лицо гостьи.

Даша открыла маленькую сумку, достала паспорт. Маленькое фото бабушки Веры хранилось в нем давно.

– Я внучка Веры Федоровны – Дарья. – Иволга протянула фото бабушки.

– В гости приехала или как? – встревоженно поинтересовалась пожилая женщина, возвращая снимок. Она суетливо поправила совершенно седые волосы, убранные в прическу.

– Надеюсь надолго. Хотела бы пожить в родовом доме. Бабушка говорила, что вы присматривали за ним. Я за ключами.

Даша с удивлением заметила панику на лице пожилой женщины.

– Ой, что же я держу тебя во дворе. Ты с дороги, голодная, наверно. Заходи, пообедаешь с нами и расскажешь, как дела у бабушки. Мы с ней в одном классе учились, – запричитала Елена Ильинична, подталкивая гостью к входной двери.

Иволга не стала отказываться от приглашения, зашла в дом.

– Посиди здесь, я схожу на кухню.

Старушка торопливо вышла в другую комнату.

Даша присела на диван и огляделась. На подоконниках плотно стояли горшки с цветущей геранью. Множество безделушек: слоники, фарфоровые фигурки ангелочков, маленькие и большие вазочки, пепельницы заполонили все возможные горизонтальные поверхности шкафов, тумбочек, столов. Стена пестрела от количества старинных чёрно-белых и современных цветных фотографий. Даша с интересом принялась их разглядывать. Из кухни послышались приглушённые голоса.

– Лина, поторопись, – говорила кому-то Елена Ильинична.

– Бабуль, отстань, я отдыхаю! Мне к выпускному балу нужно хорошо выглядеть, – отвечал сердитый девичий голос.

Далее последовала плохо слышная перебранка. Иволгу заинтересовала одна чуть громче сказанная фраза.

– Лина, я задержу её здесь, а ты передай, чтобы он быстро убрался из дому!

«Кого бабушка задержит, меня что ли? И кто должен убраться и откуда?» – испугалась Даша. Её моментально охватила паника. В этот момент в комнату зашла Елена Ильинична, неся перед собой тарелку.

– Суп свеженький, только что сварили. Кушай, а я компот и печенье принесу, попью с тобой, – приторно ласковым голосом сказала хозяйка.

Иволга посмотрела вслед старушке «особым» взглядом: черноты в её ореоле не наблюдалось. Обычный цвет, чуть краснее, чем у других. Она ещё маленькой научилась смотреть на людей расфокусированным взглядом. Тогда вокруг любого человека возникало изображение цветной светящейся картинки. Сияние у всех имело разные оттенки, но стоило отвести взгляд в сторону или просто моргнуть – всё исчезало. Как-то в первом классе Даша, задумавшись, бросила взгляд на сидящую впереди одноклассницу. Та вдруг красиво, как радуга, засветилась. Даша ахнула и попыталась рассмотреть это чудо, но оно пропало. Чуть позже сообразила, как нужно вглядываться в людей, чтобы появились разноцветные всполохи. Бабушка Вера называла это дефектом зрения, и она старалась не часто портить глаза. Вскоре, осторожно задавая вопросы ровесникам, убедилась, что у остальных детей такого дефекта нет. Однажды в журнале «Наука и жизнь» Иволга увидела несколько картинок на первый взгляд, состоящих из цветных или однотонных точек, пятен, шариков. Если на такие рисунки посмотреть рассеянным взглядом, всё начинало двоиться. Из картинки выпячивалось объёмное изображение. Если также глядеть на людей, вокруг человека появлялся разноцветный светящийся ореол.

Подняв голову от тарелки с супом, Даша глянула в окно: через двор пробежала девушка. В её ауре тоже не наблюдалось черноты.

«Эти люди мне не враги. Их разговор не касался меня, нельзя подозревать всех поголовно», – успокоила себя Даша.

Елена Ильинична принесла компот, домашнее печенье и присела рядом.

– Ну, как поживает моя подруга детства?

Гостья поперхнулась супом. Откашлявшись, тихо произнесла:

– Она умерла. Поэтому я и решила переехать сюда.

– О господи, беда какая! Отчего умерла? – полюбопытствовала старушка. Выцветшие бледно-голубые глаза заинтересованно прищурились.

– Сердце… наверно.

Даша не могла сказать правду, а лгать было тяжело.

– Да… вот живешь, живешь и не знаешь, когда твой час настанет. А ты что же одна в доме жить будешь?

Дашу сердил этот разговор.

– Ну да, одна. Я справлюсь.

– Мы с Верой погодки, ходили в одну школу. До двенадцати лет дружили, а потом ей некогда стало гулять. Всё время с бабушкой пропадала: помогала принимать больных, собирала травы, готовила какие-то снадобья. В то время их семья была большой: дед Федор, бабушка Настя, Ольга – Верина мать, Миша, Катя. Жили они неплохо. Их за лечение люди благодарили. – При этих словах лицо Елены Ильиничны исказилось, стало неприятным, будто воспоминания до сих пор вызывали досаду. – Конфеты у них на столе стояли. Не то, что у нас дома, из сладкого – только морковка да репа.

«Да она до сих пор завидует», – поняла состояние собеседницы Иволга.

Елена Ильинична раскрошила печенье в блюдце.

– Всё у них было – да прахом пошло. У Веры умерла дочь, нагулянная, между прочим. Бабка твоя не была замужем, а ещё мне советовала не выходить замуж за Гришу, мол пьяницей будет. Мой-то, может, и пьяница, но дети в законном браке рождены. Троих подняла, всех выучила. Вера же – гордячка! Принца ждала и осталась с брюхом одна. Принц-то сбежал, а нечего наперед гордиться. Так вот, после смерти Анны, матери твоей, Катя пропала – это бабка твоя двоюродная. Говорят, и Миша давно умер – это дед твой. А Вера ничего лучше не придумала, как кинуть двух старух на произвол судьбы и умотать с тобой неизвестно куда. Прямо скажу, не по-людски поступила. На похороны бабы Насти не приехала, а она-то в ней души не чаяла. Наверное, до смертной минуточки свою Веру выглядывала. Столько людей знахарку хоронило – страсть! Многих она вылечила. А теперь, значит, и Вера отошла в мир иной.

При этих словах голос Елены Ильиничны стал плаксивым. Но выражение лица выдавало злорадное торжество старой женщины над умершей ровесницей.

Даша с трудом проглотила печенье, запив его компотом. Вся еда отдавала горечью из-за неприятных слов о её родных, уже не имеющих возможности защитить себя.

– Спасибо, что накормили. Можно взять ключи? – еле сдерживая неприязнь и раздражение, спросила Даша.

Елена Ильинична собирала с блюдца крошки печенья и ела их, словно клевала.

– Погоди, расскажу далее. Кто тебе о родственниках поведает, кроме меня. Ой, не хорошо тогда Вера поступила. Ой, не хорошо. Ну да бог ей судья. Хоронить мать свою, Ольгу, приехала, тут ничего не скажу. Попросила меня за домом и садом присматривать. Кое-какие деньги высылала. Людей нанять, чтобы траву скосили, крышу залатали. Скажу сразу, небольшие деньги. Еле хватало.

Маленькие глазки старухи осуждающе посмотрели на гостью.

Даше стала не приятна и эта бабка, и её дом. Она, молча смотрела на заставленную мебелью комнату, на массу безделушек, покрытых пылью, и мечтала поскорее вырваться отсюда.

– Значит, Вера умерла. А ты почему там не осталась?

– Хочу пожить на родине предков, – ответила Даша.

– К корням своим потянуло. А ты не лечишь, как твои родичи? Вот у меня тут болит. – Елена Ильинична стала поднимать горчичного цвета кофточку вверх.

– Я не умею лечить, – перебила её Даша, – бабушка меня не учила.

– Жаль. Твои бабки хорошие знахарки были. А Вера лечила там у вас?

– Нет, не лечила. Спасибо за всё. – Иволга поднялась и повесила сумку на плечо.

– Да на здоровье, деточка. – Старушка принялась собирать посуду со стола.

Из кухни послышался девичий голос.

– Бабушка, я сбегала за молоком, как ты просила!

Елена Ильинична облегчённо вздохнула.

– Ну, тогда проводи гостью и покажи дом.

В комнату вошла высокая, крепкая девушка с хорошей осанкой. Густые, медно-рыжие волосы волнами спадали на плечи, лицо загорелое с крупными чертами. Кожа, что называется «кровь с молоком». Она радушно улыбнулась гостье.

– Привет. Меня зовут Лина. Ты к нам откуда?

– С Кубани, – коротко ответила Даша.

– Школу закончила?

– Да, в этом году.

– Ходи за мной. – Лина вывела гостью на улицу.

Иволга еле успевала за идущей широким шагом собеседницей.

– Не поняла, ты, что не осталась на выпускной бал? Уехала? Ну, ты даешь! Я считаю, что нельзя пропускать три вещи: первый бал, первого парня и первую брачную ночь. Пусть даже она не первая! – раскатисто расхохоталась Лина.

Даша промолчала. Но внучке Елены Ильиничны и не требовался ответ. Она остановилась возле большого полутораэтажного каменного дома с резными ставнями. Дом производил впечатление надежности и безопасности. Он был старым, но крепким и красивым. Прошедшие годы не оставили на нем разрушительных следов времени. За домом виднелся сад из огромных, давно не стриженых деревьев. Дикий виноград оплел невысокий забор из сетки рабицы. Казалось, что перед домом стоит сплошная зелёная стена.

– Мы пришли. Это твои хоромы. Располагайся, не буду мешать. Да, хотела спросить: ты что знакома с Леоном?

– Нет. Этот мужчина просто показал нужную мне улицу.

– Понятно. Я пошла, ещё увидимся соседка.

Лина помахала рукой и с грацией молодой слонихи отправилась домой.

Даша открыла калитку. Во дворе сквозь асфальт проплешинами пробивалась трава. Она поставила у крыльца сумки и прошла в сад. Запущенные деревья без ухода человека росли, как им было удобно, заполоняя всё свободное пространство. Яблони вымахали до семи метров в высоту, вишни и абрикос успешно соперничали с ними. Трава под деревьями почти не росла, и только на небольших лужайках там, куда попадало солнце, она ковром покрывала землю, её пышную зелень разбавляли полевые цветы. Сад очаровал девушку. Она представила, как по нему, будучи ребенком, бегала бабушка, играя в прятки с братом и сестрой. Вдруг закололо в сердце и стало трудно дышать, слёзы проделали дорожки на щеках. Даша облизнула солёные губы и оглянулась на дом. Два окна, выходящие в сад, словно глаза, печально смотрели на неё. Подойдя к стене, выложенной из серого пиленого камня, она провела по ней рукой и прошептала: «Ты скучал по хозяевам? Последняя из них вернулась к тебе. Помоги понять, что происходит?»

Рядом с воротами, оплетенными виноградом, сохранился ствол от какого-то большого дерева. На остатке толстой ветки висели два обрывка просмоленной веревки. Вероятно, здесь когда-то висели детские качели. К горлу девушки подкатил комок, рука до боли сжала ключи. Иволга постояла, закрыв глаза, успокаивая ноющее сердце. Наконец, решительно поднялась по выщербленным ступенькам крыльца и открыла входную дверь.

В доме имелось три спальни, светлая «зала» и прихожая. Застеклённая веранда протянулась на всю ширину здания. В левом крыле расположилась уютная, большая кухня. Из кладовой, через люк в потолке, по приставной лестнице можно было подняться на чердак. Даша обошла дом, рассматривая несовременную, но добротную мебель, потертые коврики ручной работы, шкафы со старыми книгами. Её не покидало подозрение, что в помещении что-то неправильно. Выбрав одну из спален, разложила вещи в шкафу. Укладывая последнюю кофту на полку, догадалась, что насторожило, едва она переступила порог. В доме нигде не было паутины и пыли. Комнаты выглядели жилыми, будто последняя хозяйка покинула их не тринадцать лет назад, а только что вышла на минуту.

«Неужели все эти годы соседи убирали в доме? Какие молодцы, а я о них плохо подумала» – покаялась Даша.

Кухня сияла чистотой, и если в других комнатах наблюдался небольшой беспорядок, то здесь недавно убирали. Удивлённая Даша пообещала себе обязательно поблагодарить Елену Ильиничну. В посудном шкафчике аккуратными стопками стояли тарелки, на верхней полке – несколько больших чайных кружек. Даша достала одну и подержала в руке: глиняная кружка была тяжелой, но при этом очень красивой. Ярко-синие васильки украшали ободок чашки и ручку.

Кухня оказалась самой солнечной комнатой в доме. Пол, покрытый прозрачным лаком, так и манил пройтись по нему босиком. На окнах с широкими подоконниками легко представлялись горшки с роскошными цветами. Короткие, когда-то белоснежные занавески, пожелтели, но не утратили нарядности.

«Нужно сходить в магазин, – решила Даша, – и заодно осмотреть поселок».

Вернувшись из магазина, она разложила покупки на столе.

«Балда, зачем купила замороженные продукты, их же нужно хранить в холодильнике».

Оглядела кухню – в углу заметила старенький «Север». Открыв дверцу, удивилась: холодильник работал, в морозилке лежала пачка пельменей.

«Ничего не понимаю. Не мог же он работать столько лет. Или соседи хранили в нём провизию?»

***

Глубокой ночью Дашу разбудил шорох. С чердака раздавался звук тихих шагов. С бьющимся сердцем она вскочила с кровати, прислушалась – совершенно точно в доме кто-то был. Не зажигая свет, Даша нащупала телефон, подсвечивая экраном, осторожно прошла на кухню. На столе стояла купленная днём тяжелая керамическая сковорода. Пальцы сжались на ручке сковороды. Стараясь ступать не слышно, Даша направилась в кладовую. Дверь оказалась открытой. Иволга вошла и внимательно осмотрелась. Люк на чердак зиял чернотой, верх лестницы терялся в открытом отверстии. Вдруг из тёмного пространства в потолке показались чьи-то ноги. Даша выключила телефон и отступила за полку. Из кухни, освещённой луной, в кладовую просачивался тусклый свет. Ночной визитер спускался по лестнице, держась за перекладины одной рукой, другой что-то крепко прижимал к груди. Шагнув вперед, Даша ударила незнакомца сковородой по затылку. Он охнул и кулем свалился к её ногам. Предметы из рук поверженного посыпались на пол. Она включила свет. На полу лежал молодой мужчина, рядом с ним валялась старинная книга в кожаном переплете, маленький фонарик, тетради и блокнот. Даша принесла из спальни два пояса и связала грабителя, пока он находился без сознания. Потом сходила на кухню и, взяв стакан воды, плеснула ему в лицо. Незнакомец застонал и открыл чёрные, как ночь, глаза. Какое-то время молча рассматривал девушку, потом хрипло прошептал:

– Ты светишься, сильно светишься. Первый раз вижу такое сияние. Это ты меня стукнула по голове?

– Я. Что ты делаешь в моём доме? – поинтересовалась Даша. Мужчина был без чёрного тумана – это она проверила сразу. Вокруг него имелось лёгкое свечение, что очень обрадовало.

– Долго рассказывать, – вздохнул он и попытался сесть.

– Ничего я не спешу.

Мужчина приподнялся и прислонился к стене.

– Ну, слушай. Я предупредил, что это долгая история. Мне исполнилось десять лет, когда впервые увидел разноцветную ауру вокруг людей. Быстро сообразил, что «цветные» чаще всего добрые и честные, а «тёмные» в большинстве своём оказывались злыми и жестокими. Так, не зная человека, могу точно определить, хороший он или плохой. Оказалось, что никто во всём детдоме не видит того, что видел я. Понял, что я особенный, это мне понравилось. Представлял себя суперменом, но опасаясь прослыть ненормальным, почти никому не говорил о своём даре. Потом заметил, что могу снять небольшую боль, прикоснувшись к человеку. Правда после самому становилось плохо: тошнило, много дней держалась слабость. Догадался, что лечить людей не моё призвание.

Незнакомец сморщился и почесал голову связанными руками.

– После девятого класса из чистого упрямства поступил в медицинское училище. Хохма – одни девчонки и нас трое парней на всём курсе. Окончил училище – здравствуй армия. Дальше институт иностранных языков, у меня к ним способности – такая моя биография. После института поехал в детдом. А там почти весь персонал сменился, из старых кадров только одна воспитательница осталась. Она меня сразу вспомнила, пригласила домой поговорить в спокойной обстановке. Мы пили чай, рассматривали фотографии, беседовали.

Петровна спросила: «Ещё видишь ауру, или дар исчез?»

Когда мне исполнилось двенадцать лет, я открыл ей свою тайну и спросил воспитательницу. Что за чудеса наблюдаю? Рассказал, как это выглядит – она поверила. Объяснила, что аура – это излучение человеческого тела. В общем, я ответил Петровне, что вижу по-прежнему. Тогда она посоветовала поехать в поселок Беловодье, найти на улице Озёрной знахарку и поговорить с ней. Эта бабушка лет двадцать назад вылечила у неё жуткий псориаз. Она произвела на воспитательницу сильное впечатление умом, глубокими знаниями трав и различных способов лечения. Петровна сказала, что целительница сможет понять природу моего дара и что-нибудь посоветует. Только одного не учла: травница тоже человек и не может жить вечно. Приехал сюда – выяснил, что бабушка умерла. А вторая знахарка лет шестнадцать назад вместе с внучкой покинула родных. Дом стоит пустой. За ним присматривают соседи и сдают квартирантам с условием: косить траву в саду, чинить всё, что сломается. Прежние квартиранты съехали, и я снял дом на время. У меня свободный график работы. – Он посмотрел на удивлённое лицо девушки.

Даша не сводила с него подозрительного взгляда.

– Я перевожу техническую документацию для иранских фирм. Работаю у себя дома на компе. – Заметив немой вопрос в глазах Иволги, пояснил: – У меня однокомнатная квартира в Ростове. Получил после детдома. Сейчас некоторый простой в делах. Появилось время разобраться с тайнами. Вчера сюда прибежала Лина и сказала, что появилась внучка знахарки. Мне лучше уйти, поскольку они сдают дом без согласия хозяев. Пока тебя угощали, я собрал вещи, а записи забыл на чердаке. Вот и полез за ними ночью. Какой у тебя, однако, чуткий слух? Я так старался, ходил тихо-тихо.

Даша улыбнулась, глядя в расстроенное лицо парня. При его жгуче-чёрных глазах короткие, светлые волосы смотрелись странно. Выражение лица плутовское, в уголках губ таилась насмешливая улыбка. Лоб пересекал тонкий, как волос, шрам.

– Ходил тихо? Ага. Как слон в посудной лавке. Я так понимаю, эта книга тебе не принадлежит? – поинтересовалась она, поднимая тяжелый фолиант с пола. – Бабушка говорила, что на чердаке хранятся записи моего прапрадеда.

– Каюсь, хотел стащить тайком. Она нужна мне. Успел перевести только пятьдесят страниц текста. Отдай её мне, пожалуйста.

– Какое совпадение, мне тоже нужна эта книга. Ты не представляешь как. Затем я и приехала сюда, – пояснила Даша.

– А ты посмотри, сможешь ли прочесть хоть одно слово? – посоветовал похититель. – Не бойся, не укусит, – ухмыльнулся он, глядя, как Даша осторожно открывает книгу.

Незнакомые витиеватые буквы на непонятном языке густо усеивали страницы ровными строчками.

– Мы нужны друг другу, – ехидно заулыбался ночной гость. – У тебя книга, а у меня знания. Ты не представляешь, как я обрадовался, когда понял, на каком языке сделаны старинные записи. Шанс один на пятьдесят, но он выпал мне. Так совпало, что я учил именно этот язык. Просто чудо. Ну что будем знакомиться? Я Венсан Лоу. Может, развяжешь меня, а то руки затекли?