Колдовской отведай плод

Сейчас он потирал ушибленное мной колено:

– Ты что, идиотка?

– Нет, – сказала я, уверенная в своей правоте.

– А, по-моему, да. Я ее спасаю, а она лупит изо всех сил!

– Неправда, я тихонько. Приняла вас за разбойника.

– Ну, точно идиотка. Приняла за разбойника, а сама под машину бросилась.

Я оглянулась по сторонам:

– Кстати, а где двое, что за мной бежали?

– Не было тут никого, – пожал плечами белобрысый. – А вот ты, по-моему, меня преследуешь.

– Что-о-о?

Я удивленно посмотрела на парня. И узнала его еще раз. Ну, конечно, это был тот самый лихач, что утром несся зигзагами и подскоками.

– Я не преследую, – честно сказала я. – Твой стиль вождения не в моем вкусе.

– Нормальный стиль, – возразил парень. – Слушай, кончай трепаться. Давай садись, подвезу. А то еще кого-нибудь сшибешь, приняв за разбойника.

– Спасибо, – сквозь зубы проговорила я. – Никогда и ни за что не сяду в твою машину. Пройдусь пешком.

– Ну и топай.

Он сел за руль и, подпрыгивая, укатил.

Я тут же пожалела, что не согласилась поехать. Чулки оказались разодранными окончательно, колени – исцарапанными, пальто – запачканным грязью. Болел затылок, которым я приложилась к мостовой. Я прислонилась к резному заборчику и закусила губу.

Единственное, что поддерживало во мне искру жизни – пакет с пончиками и блинами, чудом уцелевший при столкновении с быстроходкой.

Два типа больше не появлялись, и я довольно быстро доковыляла домой. Переоделась, вскипятила воду, заварила душистый травяной сбор. Съела пару пончиков. И только тогда душевное равновесие начало постепенно восстанавливаться.

Только я принялась за третий пончик, как входной сторож принял вид петуха и закукарекал.

Я полетела открывать дверь.

Полетела – это, конечно, не совсем верное слово. При моей комплекции, да еще с ободранными коленями, вряд ли взлетишь, даже на ковре-летуне. Пошла быстро, как только могла – ближе к истине.

По дороге к двери, огибая рояль, как обычно, стукнулась об угол и тихо ругнулась. Давно бы избавилась от треногого монстра, не будь он подарком.

Сторож заливался во всю свою медную глотку.

Кукареканье означало, что за порогом стоит моя лучшая подруга Данни Макер-тот.

Я долбанула сторожа по кумполу, и он, наконец, заткнулся. Щелчок замка – и подруга влетела, обняла, чмокнула в щеку и покружилась на месте.

– Счастья тебе, Мирочка! – воскликнула Данни.

– И тебе, дорогая, – ответила я.

Следом за подругой впорхнул ковер-летун, немного потолкался над головами, сбрасывая скорость, свернулся и прислонился к стене, помахивая уголком, как хвостиком. Сторож неодобрительно кукарекнул в его сторону, получил от меня щелбан и обиженно затих.

Подруга, судя по внешнему виду, пребывала в отличном настроении. Кружевная блузка, меховая безрукавка и многослойная юбка в пол из легкого полотна – все в красно-оранжевых тонах. Как она умудрилась добраться в дождь, абсолютно не намокнув? Видимо, выставляла защитный полог. Что ж, в нашей стране счастлив тот, у кого есть доступ к артефактам на все случаи жизни.

Данни прошла в комнату, с неодобрением покосилась на недоеденный блинчик и уже собиралась сделать очередной выговор по поводу неуемности в питании, как внезапно замерла и к чему-то прислушалась, скосив глаза влево-вверх. Я уже привыкла к ее привычке прислушиваться непонятно к чему в любое время и в любом месте. Из-за этой странности у Данни случались проблемы с преподавателями специальной ступени, которую она так и не закончила.

Я терпеливо ждала. Наконец подруга тряхнула головой:

– Есть дело. Даже не вздумай отказаться.

У нее всегда были ко мне дела, от которых я неизменно, но безуспешно пыталась отбрыкаться. Пробежка по магазинам, поход в театр, вылазка за город на праздник поминовения Святого Улии. Однажды она даже попыталась вытащить меня на закрытый просмотр экспозиции в наш музей магии.

Публичные мероприятия не числились в списке моих увлечений. Угнетала сама мысль о походе в цирюльню и демонстрации своей расплывшейся фигуры рядом со стройняшкой Данни. «Отбрось все комплексы! – советовала подруга. – Будь выше и мудрее!» Я считала, что мудрее всего тихо сидеть дома и не отсвечивать.

Кроме того, давно известны скрытые мотивы выволакивания меня на люди. Данни, как и мама, желала найти мне достойную пару. Ну, или какую-нибудь. Смерти они моей хотят, что ли? Кое-кому не живется спокойно, когда у других все в порядке. Вслух я такого, конечно, не говорила. Обидятся еще.

– Я про наследство, – пояснила она.

– Помочь в оценке? – поинтересовалась я, мысленно переводя дух. – Разобрать рухлядь и привести в порядок замок для продажи?

– Нет, это после. Есть более важное и весьма неотложное дело.

Оказывается, вчера с Данни связался поверенный миста Макер-тота, ее третьего отца (папы шесть-девять), ныне покойного, от которого ей досталось в наследство поместье за пределами столицы. Однако завещание не зафиксировано поверенным, а, значит, пока не вступило в силу. Поверенные, как правило, не торопятся с фиксацией, ожидая появления откуда ни возьмись других наследников. Так произошло и в этом случае. Объявилась поправка, в которой оговариваются несколько дополнительных условий, а именно, упоминаются трое детей усопшего. Им достается по одной вещи на выбор. В память, значит, о трех незабываемых годах, проведенных в замке Макер-тота. В течение месяца, начиная с завтрашнего дня, эта троица обязана явиться в замок и обозначить приглянувшуюся вещичку. После чего приедет поверенный, зафиксирует завещание вместе с поправками, и только после этого яблочный дом со всем его содержимым окончательно перейдет в собственность Данни.

– Представления не имею, откуда взялась эта поправка, – пожаловалась девушка. – Но все документы в порядке, и я не могу считать их фальшивкой, сварганенной обделенными наследниками.

– Такое случается, – успокоила я подругу. – Поправки к завещаниям всплывают даже через несколько лет. Представь, получила ты в наследство магический замок, продала его или, хуже того, разобрала на артефакты. И вот, когда последний камушек ушел к новому владельцу, приезжает очередной наследник и требует свою долю. Сама понимаешь, такое дело не может закончиться мирно. И хорошо, если никто никого не убьет. Поэтому поверенные и не советуют быстро расставаться с только что полученным от предыдущего владельца имуществом.

– Да я не против, пусть приезжают и забирают, в моих интересах закончить дело как можно быстрее и желательно без крови, скандалов и дрязг. Дело в другом. Поверенный настаивает на моем присутствии. Либо на присутствии доверенного лица. Чтобы не было потом претензий с моей стороны.

– Не вижу ничего страшного, – сказала я. – Договорись с наследниками. Согласуй дату приезда, в тот же день поезжай в замок и все уладь.

– Ты не поняла, Мира. Нужно торчать в замке, пока мои братишки и сестренки не определяться со своей долей. По закону, срок, в течение которого это можно сделать – не больше месяца. Мы договорились так: мое доверенное лицо приедет завтра и пробудет в замке столько, сколько нужно.

Я смутно начала понимать, чего хочет новоявленная наследница. И решительно заявила:

– Милая Данни. Улия свидетель, как сильно я к тебе привязана. Но…

– Никаких «но»! – Данни выставила вперед руку ладонью ко мне, прерывая возражения. – Ты меня любишь? Значит, сделаешь. Я не могу поехать именно сейчас, понимаешь? Не мо-гу! Магазин требует непрестанного внимания.

Вот уже три года, с тех самых пор, как запрещенную магию объявили разрешенной, Данни держала магазин колдовских штучек. Вернее, он принадлежал ей лет пять, но два первых – под видом антикварной лавки. Колдовские штучки, артефакты и книги по магии она продавала в ту пору нелегально и только проверенным покупателям. Естественно, ни одна из подруг не осталась без пары-тройки маго-штучек. Мне перепали сторож и старинная медная лампа. Последняя не работала вовсе, а сторожа без конца заедало. Был еще и третий подарок, такой же бестолковый, как лампа. Про себя я называла его черным монстром. Он имел три ноги и не имел ни капли совести, поскольку занимал почти половину одной из двух комнат в моей и без того небольшой квартире. Я использовала его в качестве полочки для клубков, недовязанных ковриков и всевозможных мелочей. Данни подарила мне рояль, поскольку, во-первых, была уверена в моих музыкальных способностях, а во-вторых, монстр не вписывался в интерьер гостиной замка, принадлежавшего третьему отцу подруги, Макер-тоту. Замок еще не перешел к ней по наследству окончательно, но Данни уже вовсю там хозяйничала и пыталась установить свои порядки.

– Когда я отлучилась на первое чтение завещания, – продолжала подруга, – то оставила «Маго-штучки» моей помощнице. Как думаешь, что учудила эта дуреха?

– Страшусь предположить, – призналась я.

– Страшись, – согласилась подруга. – Ибо она три часа подряд возилась с Ербин-тонсом. Слушала бредни, поила чаем, а под конец купила у этого зануды вазу, набор открыток и грабли.

– Надеюсь, для себя?

– Если бы, – горестно вздохнула Данни. – Для продажи. Почти всю дневную выручку выложила.

Помощницу Данни я пару раз видела. Та, в отличие от хозяйки, напрочь лишена маго-зрения, и поэтому совершенно не в состоянии опознать настоящий товар. Ербин-тонс же наделен таким талантом убеждения, что я удивилась, как он не всучил девушке еще кучу хлама с ближайшей помойки.

– Я не могу оставить магазин, – продолжала подруга. – Боюсь разориться.

– Найди другое доверенное лицо, – предложила я. – Да вот хоть ту же помощницу.

– Она уволена, – мрачно сказала Данни. – Подыскать замену за такое короткое время не удастся. Послушай, Мира, я уверена, поездка пойдет тебе на пользу. Развеешься, отвлечешься, наберешься новых впечатлений. Ты совсем засиделась в своем музее. Сколько лет работаешь без отпуска? Два?

– Три, – поправила я. – Со дня ухода из редакции.

– Три года! – ахнула девушка. – И я ее уговариваю! В общем, так. Завтра с утра пойди к начальнику и возьми отпуск.

– Он не даст, – неуверенно возразила я. – Работы много.

– Еще как даст. Хочешь, я пойду с тобой?

– О нет, не надо.

Представив явление Данни моему начальнику, я не на шутку испугалась. Он и так был порядком сердит за мамины вызовы по переговорнику.

– Ну, не хочешь, как хочешь, – казалось, подруга примирилась с отказом. – Но учти, в замке полным-полно артефактов. Да-да, тех самых, древних, сохранившихся с дозапретных времен. Вот, гляди.

Она покачала висевшим на шнурочке медальоном. Я сощурила глаза, глянула маго-взором. Медальон запылал пурпуром. Ого! Довольно мощный защитный контур. Подобных штучек я за всю жизнь видела две-три, не больше. Сила защиты, судя по яркости контура, максимальная. Значит, по прямому назначению – отведению порчи, сглаза или иного воздействия – артефакт не использовался не разу.

– Папа шесть-девять говорил, его собственноручно изготовила сама Великая Подпора Инея, – в голосе подруги звучала гордость. – Если бы ты поехала, нашла бы, чем заняться, правда? И еще. В кабинете – огромная библиотека старинных книг. Я слышала, вы разыскиваете древние манускрипты?

– Данни, – сказала я по возможности твердо, – прекрати меня искушать.

Сама Инея! Наиболее близкая по духу к святому Улии! Если бы наш музей получил в свою экспозицию хотя бы парочку подобных вещичек, министр магии лично поцеловал бы каждого сотрудника. Нет, пусть лучше премию выпишет. Да, я бы так ему и сказала: дорогой министр магии, я терпеть не могу целоваться с посторонними мужчинами, лучше дайте премию, потому что одежка моя совсем истрепалась, а купить новую не на что…

– Скажи начальнику, пусть оформит тебе командировку, – прервала подруга мои мечтания. – И – вперед с желанием победы! Я дам тебе ключи от всех комнат. Будешь полноправной хозяйкой. Хочешь, книги читай, хочешь, артефакты изучай. Ну, подумай, с твоим-то маго-взором тебе там самое место.

– Но я не могу!

– Да почему?!

Тут я чуть не проболталась о секретном сообщении Банкина, но вовремя прикусила язык. Я доверяла Данни, как себе, и это касалось всех вопросов. Всех, кроме служебных. При поступлении на работу мы подписывали договор о неразглашении, составленный с помощью магических технологий. Нарушение договора тут же становилось известно начальству и влекло за собой разнообразные «приятности» – от увольнения до полной чистки памяти.

– Начальник не отпустит, – сказала я, потому что он ведь и впрямь мог не отпустить.

– Отпустит-отпустит! Напомни ему, сколько он тебе платит, и все.

М-да. Зарплата – мое больное место. Если бы не работа с артефактами, я бы ни за что не ушла из редакции. Дело, которому я служу, мне очень-очень нравится, чего не скажешь о вечной финансовой яме. Вот если бы премия…

Внезапно мне в голову пришла гениальная мысль. А что, если в замке удастся узнать что-то про ключ, пещеру и Привратника? Литературы там полно, Макер-тот был магом, значит, книги по магии среди упомянутых Данни манускриптов наверняка есть. Глядишь, какие-то сведения и всплывут. Некоторая сумма в качестве вознаграждения мне точно не помешает!

Я соображала, что скажу Банкину и как обосную необходимость поездки, а Данни уже вовсю командовала:

– Едешь завтра. Не забудь собрать самое необходимое. Что еще? Ага. Как ни прискорбно, именно тебе придется встречать моих родственников. Ты, хоть и была один раз в яблочном доме, вряд ли знакома именно с этой троицей. Сейчас расскажу, погоди.

Во все время разговора Данни ходила туда-сюда по комнате. Она всегда была холериком, а после несчастья с последними родителями импульсивность ее только усилилась. Впрочем, ей очень шли и вспышки энергии, и стремительность движений – все то, чего мне так отчаянно не хватало.

– Как я уже говорила, за право урвать кусок от папиного замка борются трое претендентов. Крадиф, Танти и Ариенна. Встречалась я с ними не очень часто, однако кое-что поведать могу. Начнем с братишки. Итак, в детстве Крадиф был несносный и вредный.

Глаза Данни сердито сверкнули. Да, они с братцем определенно не ладили.

– Нет, ты представляешь? Сколько помню, он всегда баловался маго-штучками. И, думаешь, где их брал? Тырил у папаши Макера! Обалдеть можно! Пойти против мага! Против всесильного и влиятельного папочки! Сколько детишек мечтает о таком предке! Да другой бы вел себя тише воды, ниже травы, а этот…

Данни махнула рукой.

– Предок, конечно, и отчитывал мальца, и наказывал. Но, сама понимаешь, попечительский совет не поощряет подобного отношения к детям, так что в итоге, я думаю, победа оставалась за Крадифом. Короче, он вороватый и ушлый малый, и вряд ли с той поры очень изменился. Слышала я кое-что не очень хорошее…

– Что слышала?

– Ну… Например, однажды Крадифа поймали в коридоре министерства магии, где ему совершенно нечего делать. Представь, он каким-то образом проник туда без пропуска! Магический контур на постороннего не сработал. Возможно, его провел кто-то из сотрудников. Возникает вопрос – кто и зачем? Увы, дознаться не удалось. Внятного объяснения проникновению в МинМаг парень дать не сумел. Лопотал что-то о служащем тут родственнике, с которым хотел встретиться. Нет, никто его не проводил, он сам прошел. Как миновал защитный контур? Понятния не имеет ни про какие контуры, просто прошел, и все. Крадифа долго допрашивали, за неимением улик отпустили, но, как говорится, пятно с репутации не смоешь… По поводу наследства. У Крадифа наверняка есть на примете вещица, которую он хотел бы получить, поскольку с магическим наследием парень знакОм получше других. Надеюсь, у тебя с ним проблем не возникнет. Он, хоть и оторва, в последнее время поутих и в обществе ведет себя крайне прилично. Буду молить Святого Улию, чтобы вы с ним нашли общий язык.

– Спасибо, – сказала я.

– Ну что ты, не за что. Кстати, о наследстве. Как и полагается в спорных случаях, у нас есть список вещей, предназначенных к штучному наследству. Его составил все тот же поверенный еще при жизни Макер-тота. Список пылится где-то в папочкином кабинете. Найдешь список, вручишь наследничкам, пусть выбирают. Нет, они могут, конечно, пошляться по замку в поисках чего-нибудь экзотического, но вряд ли отыщут то, чего нет в списке. Сварт, наш садовник, выдаст ключи и покажет, где что лежит. Если вспомнит, конечно. Он, хоть и старательный работник, но страдает забывчивостью. Кажется, в детстве упал с лошади и ударился головой. Поэтому не обращай внимания, если будет говорить что-то типа: «Да неужели, а я не знал». И не удивляйся, что Сварт, хоть фактически и дворецкий, называется садовником. Так повелось у Макеров, не знаю, почему. Пока я там жила, все представлялось естественным и правильным. Это уже потом многие вещи стали казаться странными…

Данни снова задумалась, к чему-то прислушиваясь, глядя в левый верхний угол комнаты. Я терпеливо ждала. Вскоре подруга похлопала глазами, будто проснулась, виновато улыбнулась и продолжила:

– Что там еще, за горизонтом? Ага. Следующий наследник. Точнее, наследница. Танти. В детстве была забитой тютей и боялась собственной тени. Да такой и осталась. Кажется, ей попался не очень хороший папочка три-шесть. Порол, наказывал, давил психологически. Мамаша ноль-три не раз пыталась протестовать против жестокого обращения и подавала жалобы в попечительский совет, но тщетно. Три-шесть оказался весьма влиятельной особой.

Я удивленно вскинула брови. Кем надо быть, чтобы подмять под себя попечительский совет?

Данни усмехнулась:

– Он член Высшего Магического Схода. Так что сама понимаешь… Мне жаль девчонку, что и говорить, но я бы на ее месте…

Я знала – Данни что-нибудь придумала бы. Невзирая на весь Магический Сход. Наплевав на чины и звания. Боевой у нее характер. В отличие от меня. Я вздохнула.

– С Танти я почти не встречалась, – продолжала подруга. – В яблочный дом она при мне наведывалась всего один раз, целый день просидела в углу на диванчике в каминном зале. В общем, нелюдимка и интравертка. А что еще хотеть от жертвы насилия? Сейчас Танти вместе с первой мамашей, к которой переехала в пятнадцать лет, живут далеко от столицы. Уверена – за наследством они явятся вдвоем… И, наконец, Ариенна.

Тут Данни сделала глубокий вдох и закатила глаза:

– Ариенна – это нечто. Мы с ней иногда пересекаемся на различных мероприятиях для высших магов. Ну, меня-то приглашают больше как сувенирную лавку – знать очень любит редкие маго-штучки. Зато Ариенна присутствует на сборищах по праву. И каждый раз с новым кавалером! Внешность у нее весьма и весьма. Жаль, нельзя того же сказать про мозги… Тупая курица – вот самое подходящее для нее определение. Живет у пятых родителей, занимающих весьма высокое положение в высшем Сходе. Достаточно сказать, что папаша ее – секретарь Верховного Мага. Естественно, девица пользуется всеми благами такого родства. Не представляю, зачем ей наследство Макер-тота, разве что на память о безоблачном детстве. Впрочем, не уверена, что оно так уж безоблачно. Я как-то пыталась поговорить с ней о нашем общем папочке, но девица на контакт не пошла. То ли неприятные воспоминания, то ли великосветские замашки. И если первое я еще как-то оправдываю, то второе вызывает отторжение. Сама убедишься.

– М-да, – сказала я. – Семейка еще та. Вороватый пройдоха, тупая курица и великосветская задавака.

– А что ты хотела с таким папашей? – хмыкнула Данни.

– А что мы все хотим от института пятиотцовства? – грустно спросила я. – Я иногда думаю, не присоединиться ли мне к палаточникам…

– Не говори ерунды, – отрезала подруга. – У тебя другое предназначение. И мы оба знаем, какое – работать с артефактами. Ты любишь их, они любят тебя. А взаимная любовь – самая крепкая, не находишь?

Я рассмеялась:

– Вот в этом ты права.

– Так что, едешь?

– Постараюсь.

– Отлично. Значит, не забудь: найди первым делом список – он, по моим предположениям, хранится в кабинете – и отдай наследникам. Когда все выберут свою часть наследства, вызови поверенного. Хотя нет, постой. Как ты его вызовешь? В замке нет переговорника.

– Возьму с собой.

Я показала на медную лампу, еще один подарок Данни.

Переговорники устанавливались, в принципе, на любой предмет домашнего обихода – чайник, кастрюлю, кружку, цветочное кашпо. Однажды я видела переговорник, установленный на ночной горшок, но это, по-моему, чересчур экстравагантно. Кое-кто приобретал специальные устройства в виде магического шара, переливающегося в момент вызова всеми цветами радуги, однако это довольно дорогое удовольствие и мне не по карману. Прошерстив свой немудреный скарб, я остановила выбор на медной лампе. Пусть и она приносит пользу, что ли.

– Ты настроила ее на переговоры? Ах, Мира, какая ты умница! Вызывай меня по любому вопросу! Не бойся побеспокоить, докладывай обо всем происходящем. Мне важно знать, что и у тебя, и вообще в замке все в ажуре.

– Договорились. Но… как я туда доберусь?

– Да очень просто. Завтра, когда вернешься с работы – ты ведь в восемнадцать часов приходишь, верно? – за тобой заедет один человек, он и довезет. Я тебе еще не говорила? Этот тип нанялся в магазин дня три назад. Грузчиком, водителем, согласен делать все, что прикажут. Он совсем недавно приехал в Ойлин, денег нет, жилья в столице тоже. Работы в магазине пока немного, вот я и решила отправить его в яблочный дом. И хотя там живет супружеская чета – тот самый Сварт, садовник-дворецкий, и его супруга, но они уже в возрасте, так что помощь будет нелишней.

Я расслабилась, красочно представляя себя, запускающую жадные дрожащие ручонки в сундук с артефактами, и не сразу поняла, что именно насторожило меня в словах подруги. Потом потрясла головой, изгоняя из мыслей свитки с вожделенными заклинаниями, и спросила:

– Кто-кто меня отвезет?

– Мой работник.

– Надеюсь, он стар, лыс, одноглаз, прихрамывает при ходьбе и пришепетывает при разговоре?

– Мира! Неужели ты думаешь, я приму на работу ветерана магических сражений? Конечно, не красавец, но вполне ничего, довольно молод и, кажется, недурно воспитан. Правда, иногда выдает очень странные фразы и непонятные слова. Думаю, сам их и сочиняет. А потом развлекается тем, что шокирует окружающих. Знаешь, есть такие чудики. Напридумывают всякой чепухи и выдают за действительность. Я отношусь к ним с пониманием и где-то даже с симпатией.

Все ясно. Разговоры про магические штучки и занятость подруги в лавке оказались лишь дымовой завесой, развеяв которую, я поняла суть поездки: свести меня с очередным претендентом. Чудаковатость претендента слегка смущала, однако ее-то вполне можно стерпеть. А вот сводничество порядком утомило.

– Каким-то другим способом добраться можно? – спросила я.

– Это еще почему? – озадачилась Данни.

– Потому что тебе не очень идет роль свахи, – прямо ответила я.

– Да ты с ума сошла! – Данни округлила глаза – Какая сваха? И в мыслях не было.

Вся она в этот миг казалась олицетворением праведного гнева, поэтому я отбросила последние сомнения: сводничество имеет место быть. Я не обижалась на Данни. Она действительно хотела меня пристроить. Скоро вернется ее жених, они сыграют свадьбу, и ей станет совсем не до меня. А я останусь в полном одиночестве и умру от тоски.

Как же. Умру. Не дождетесь. Я сама о себе прекрасно позабочусь. Развлеку, выгуляю, почитаю вслух на сон грядущий. В конце концов, у меня служебный роман с артефактами!

Вот только ни маме, ни Данни этого не объяснишь. Им надо сбагрить меня в хорошие руки, тогда они будут спокойны. Иногда я подозреваю об их тайном сговоре против беззащитной меня.

– Можешь, конечно, нанять экипаж, – Данни все еще сердилась, – но потом не жалуйся на полное отсутствие денег. А я, имей в виду, твою поездку оплачивать не собираюсь. Предлагала тебе быстроходку с водителем? Предлагала. Ты отказалась? Отказалась.

– Согласилась, – покорно сказала я, сознавая: никаким другим способом до вожделенных сокровищ не добраться. – Присылай своего молодого вполне ничего не-красавца.

В конце концов, от меня не убудет.

– Прекрасно! – возликовала Данни. – Ну, все, я убегаю! Дел полно, извини. Ах, вот еще что. В яблочном доме я забыла одну свою вещичку. Так, безделушка, но очень мне дорогая. Коробочка из дерева с зеленым яблоком на крышке. При последнем визите в замок я где-то ее оставила. Если найдешь…

– Спрячу от наследников, – кивнула я, – а по приезде в город передам тебе.

– Ты как всегда понимаешь меня с полуслова! – восхитилась Данни. – Люблю тебя, Мирочка!

– Взаимно.

Весь остаток дня я в панике металась по квартире и собирала вещи. В процессе сбора пришла к неутешительному выводу: брать с собой решительно нечего. Из старых брюк я выросла (причем вширь), рабочие платья, блузки и юбки для загородных вылазок не годились, так как казались слишком вычурными. Денег на обновки не было. В старом комоде отыскала два маминых джемпера, ее же сарафан, теплую куртку и легкий дорожный плащ, сложила их в большую дорожную сумку. Туда же отправила тапочки, спортивный костюм и халат. Аккуратно смотала клубки и тоже затолкала в сумку; на досуге я предавалась тихому помешательству, а именно – вязала коврики.

И все же легкое беспокойство не оставляло. Два типа, гнавшиеся за мной по улице – кто это такие?

Зачем преследовали?

С этой мыслью я легла спать, но уснула, слава Улии, почти сразу.

Мелодичная трель вкралась в дрему. Что, уже вставать на работу? О, нет, я ведь только легла, еще и часа не прошло!

И вообще, что это за звуки? Не часовик же, в самом деле – тот грохочет подобно камнепаду; ничем иным разбудить меня невозможно. А тут – прекрасная мелодия. Заблудший музыкант прокрался в дом и услаждает слух приятной музыкой?

Дрема в одну минуту слетела, и я подпрыгнула на диване.

Какой еще музыкант?!

Переливы издавала лампа, которая к тому же неярко светилась.

Первая мысль: она сошла с ума. Вторая: нет, это я сбрендила.

Потрясла головой. Закрыла и открыла глаза.

Наконец сообразила: никто ни с чего не сошел. Меня вызывали на разговор.

Аж дух перехватило от радости. Это ведь мой первый разговор через переговорник!

Так. Я подскочила с дивана, сделала два быстрых шага по холодному полу к комоду, на котором стояла лампа, и лихорадочно потерла ее поверхность. На ней высветился номер вызывающего и почему-то тут же погас. Странно. Обычно он не пропадает до конца разговора.

– Да, – выдохнула я в волнении. Хотя особо волноваться не из-за чего. Я же пока свой код никому не сообщала. Скорее всего, просто контрольный вызов из переговорной компании для проверки связи.

Но почему ночью-то?

– Слушай меня внимательно, – произнес незнакомый хриплый голос. – Сиди тихо и никуда не вздумай уезжать. Будет хуже.

– Кому? – тупо спросила я.

– Тебе, глупая корова! Ты меня поняла?

Я ничего не поняла. Уезжать? Разве я куда-то собираюсь?

И тут вспомнила про приход подруги. Ну да, собираюсь. В яблочный дом.

А зачем?

Да какая разница! Это вообще никого не касается, кроме меня и Данни.

– Ты кто? – спросила я у лампы.

– Твоя погибель, жирная свинья!

Раздался гнусный смешок, вслед за чем лампа погасла. Говоривший отключился.

От неожиданности я даже не испугалась. Что за шутки ночью? Почему я не должна никуда ехать? И вообще, кто это был? Я никому не давала своего кода. Или это в переговорной компании так развлекаются? Но откуда они узнали о предстоящей поездке?

Стоя на холодном полу в кромешной тьме, я решила потереть лампу – вдруг да высветится номер. Но, к сожалению, немного промахнулась, задела какой-то предмет, он с грохотом свалился на пол. Сразу же в стену забарабанила соседка. Ладно, утром разберусь, что там упало. Прошлепав к дивану, нырнула под одеяло.

Все-таки, кто это был? Я еще некоторое время поразмышляла, потом пришла к выводу: кто-то наверняка ошибся при произнесении кода. А про поездку – простое совпадение.

И все же… он назвал меня жирной свиньей.

– Хам, – громко сказала я неизвестному типу. – Хам, грубиян и козел. Еще посмотрим, кто чья погибель.

Резко захотелось пончиков. Мне всегда хотелось пончиков, когда я начинала нервничать.

Прекрати, Мира, цыкнула я на себя.

В животе заурчало. Я повернулась на другой бок.

Чтобы заглушить урчание возмущенного желудка, я предалась воспоминаниям о яблочном доме.

В замке Макер-тота я была всего один раз. Данни как-то вытащила меня на пару дней. Мы были подростками, мне – 12 лет, ей – 14. Не сказать, чтобы замок оставил о себе яркие впечатления. Очень старое, очень каменное и очень-очень холодное здание на высоком-высоком холме. Мне, городской девчонке, сие строение казалось неуютным, хотя в нем, безусловно, чувствовался дух старины и древней магии, который я полюбила позже. Хозяин показался противным желчным стариком. Заставлял нас есть яблоки, уверяя, что они полезны для здоровья. Я споткнулась на первом: надкусив, обнаружила внутри зеленого червяка. Он, кажется, остался недоволен непрошеным вторжением и стал поспешно закапываться внутрь. Не в силах больше съесть ни кусочка, я выкинула огрызок и не прикасалась к еде, которую подавали в замке, будь то яблоки, запеченные в сметане, яблоки, фаршированные цукатами, или гусь в яблоках. Изрядно похудев за два дня, по возвращении домой с удвоенной силой набросилась на калорийные булочки.

Мист Макер-тот был третьим отцом Данни, или папой девять-двенадцать, то есть, воспитывал ее три года, начиная с девятилетнего возраста. Как попечительский совет разрешил воспитание девочки одинокому мужчине, остается только удивляться. Впрочем, на момент первого приезда Данни в замок у него, кажется, имелась жена. Которая вскоре то ли скончалась, то ли куда-то уехала. Данни вспоминала те годы, как лучшие в жизни. Папа учил девочку читать, ежедневно гулял с ней в лесу, катал на лошадях, привозил из города множество игрушек. Нанятая им воспитательница оказалась милой и душевной женщиной, с которой Данни спустя три года никак не желала расстаться и ревела несколько дней подряд.

Потом девочку определили к четвертым родителям, в Ойлин. А через два года оба четвертых родителя погибли.

Данни посещала тогда наш второй учебный комплекс, но, поскольку была на два года старше, мы могли никогда не познакомиться, если бы я не наткнулась однажды на красивую девочку, в одночасье лишившуюся родителей и жилья. Она сидела возле нашего дома и безутешно плакала. Ни минуты не медля, отвела ее домой, в маленькую трехкомнатную квартиру, и объявила маме: это моя подруга, она будет жить со мной. Почему девочкой не заинтересовался попечительский совет, было не совсем понятно, но тогда я об этом не думала. Позже Данни объяснила: совет не знал о гибели ее папы и мамы. Собственно, она тоже о ней не знала. Просто однажды родители не вернулись домой. Девочка ждала несколько дней, но особого беспокойства не проявляла. Ее частенько оставляли одну, и она привыкла заботиться о себе сама. Но вот пришло письмо. Точного содержания Данни не запомнила, в памяти сохранились лишь обрывки: погибли во время испытания ползуна – нового универсального средства передвижения; произошел мощный взрыв, останки не могут быть идентифицированы; примите наши соболезнования.