– Нет, адмирал.
– Вероятно, он справится.
Т’Аркан помедлил.
– Простите, адмирал… вряд ли. У хаонов больше не осталось кораблей.
– У них и не было, – напомнил т’Лехин.
– Извините, адмирал. Я имел в виду, конечно, не ГС-корабли, а сторожевики и досветовые истребители. Они… кончились. Драккары идут к поверхности. По моим расчетам, двух дюжин минут им хватит, чтобы уничтожить противовоздушную оборону и…
– Электрическая сила! – выругался т’Лехин. Оценкам старика можно доверять. И что теперь делать? Запасной планеты больше нет. – Поднимайте все наши катера. Мы идем.
Хорошо, что он велел заранее рассчитать ГС-переходы к Хао с разных векторов. Двадцать четыре минуты – это очень мало.
– Дайте мне «Райскую молнию», – приказал он связистам.
Мрланку не спалось еще с вечера. Не давало покоя тревожное ощущение под ложечкой. Он привык доверять своим чувствам – возможно, именно благодаря этому «Молния» пережила все мясорубки войны. Но сейчас чувство было странным, далеким, ноющим где-то на пороге сознания. Словно то, что происходит – не здесь, но тем не менее непосредственно затронет его, Мрланка.
Т’Лехин, возникший на экране, не терял времени на приветствия.
– Мрланк, остаешься за командующего. Я забираю своих и иду к Хао.
– Да вы что, с ума все посходили? – чуть не подпрыгнул шитанн. – Сначала Гржельчик, теперь ты! Что там за светопреставление?
– Вот-вот, – неожиданно подтвердил т’Лехин, не став отшучиваться. – Оно самое. Извини, Мрланк, мы уже потеряли одну планету. Чтоб мне к электрикам провалиться, если я еще раз такое допущу! Прощай.
Три линкора против шести драккаров. Да, еще четыре досветовых катера. Офигеть флотилия, сказал бы Гржельчик. Интересно, у него-то что случилось? Впрочем, нет, неинтересно. Нельзя сейчас думать о чужих проблемах. Впереди – бой.
Линкоры вынырнули из радужных дырок в небе. Крошечные силуэты драккаров над желто-оранжевой поверхностью планеты с синими полосами были бы удобными мишенями, если бы не отделяющее их расстояние.
– Полную мощность на ускорители, – скомандовал т’Лехин. – По выходу на дистанцию уверенного огня – стрелять на поражение без приказа.
Глупо думать, что драккары их не заметили. Наблюдатели у всех есть, и они не зря кашу едят. Они постараются разделиться. Трое, к примеру, свяжут боем маленькую мересанскую эскадру, а остальные подберутся к планете, чтобы нанести удар. Но им навстречу уже стартуют катера. Легкому, слабо вооруженному катеру далеко до земного сторожевика, но т’Лехин надеялся, что они смогут хоть немного задержать чфеварцев, помешать им, что бы те ни задумали. В отличие от Хао, Мересань умела воевать.
– Герр Шварц, к нам идут два крейсера, – доложили со станции.
Отрадно, что командование не забывает о периметре, но до прихода крейсеров надо еще продержаться. Чфеварские кусачие шершни и эасские утюги настроены серьезно, их цель – успеть продавить оборону до прибытия подкрепления, а там хоть трава не расти, будет уже все равно. «Песец» и «Михалыч» двигались слаженно, поливая мощным огнем бронированных эасских монстров. Увы, броня у этих уродов крепка. Верткие драккары кружили, ускользая от лазеров, их пушки били, не переставая. Каманина охватило инстинктивное желание пригнуться. Удар сотряс корпус, корабль завертело.
– Два ускорителя по правому борту потеряно, – сообщение системы.
– Суки драные! – эмоционально охарактеризовав противника, Шварц заиграл ускорителями, гася крутящий момент.
– В нас попали? – голос прозвучал сипло. Шварц отмахнулся от Каманина:
– Фигня, прорвемся, – и, разойдясь с «Михалычем», активировал дезинтегратор. С этим оружием главное – не попасть в своего. Никакие дефлекторы не спасут.
Ближайшая трирема распалась на половинки, словно сыр под ножом, и еще надвое… Остальные рванули прочь, в стороны; неосторожный эасец, уходя от «Песца», угодил под дезинтегратор «Михалыча». Энергии надолго не хватит, но уж больно действенная штуковина, как в плане урона, так и морального давления на противника. Экипажи бронированных трирем, привыкшие к защищенности, сейчас в ужасе. Драккарам, падлам этаким, уворачиваться легче – порскнули из зоны обстрела, сманеврировали, и вот они уже на хвосте, лихорадочно лупят из турболазеров. «Песец» вильнул с траектории, поднажал, чтобы не подставляться своему же товарищу «Михалычу». Тяга по правому борту, потерявшему два ускорителя, была слабовата. Выругавшись, Хайнрих быстро вывел оставшийся правый ускоритель на максимум…
Температура в зоне горения достигла критической отметки, и притопленное наносолнышко проснулось. Активные частицы вспыхнули, ориентированная струя раскаленной плазмы насквозь пропорола топливохранилища и реактор питания дезинтегратора.
Ка Дин Хет участвовал в сражениях не первый раз. Когда сторожевые чудовища включили дезинтеграторы, он понял: численное преимущество ничего не значит. Этот бой не выиграть, в самом лучшем случае в нем не будет победителей. Он не отдал приказ отступать лишь потому, что у него было прямое указание координатора: биться насмерть. Это последний шанс Чфе Вара. И он продолжал стрелять, уже ни на что не надеясь.
Жуткая «Белая полярная лисичка» грозно развернулась, ускоряясь, канал дезинтегратора неумолимо смещался в направлении чфеварского флагмана. Ка Дин Хет попытался выскользнуть из-под невидимого ножа, бормоча молитву вперемешку с руганью. Сторожевик рванулся, закладывая крутой вираж – должно быть, на самой границе мощности. И вдруг…
Экраны ослепли, не выдержав запредельно яркой вспышки. Ка Дин Хет, рефлекторно прикрыв глаза рукой, вывернул рычаги – на автомате, не успев сообразить, что делает. Шестое чувство не подвело: драккар мотнуло, жаркое дыхание плазмы облизало корабль, плавя щиты вместе с обшивкой и прожигая ее, но не добралось до внутренних отсеков. Зашипели огнетушители, сбивая пламя. Корабль затрясло, переборки застонали, но выдержали. Флагману улыбнулась удача, ко многим повернувшаяся в этот миг иной, неприглядной стороной.
Вспыхивали в адском пламени силуэты кораблей, как мотыльки в огне костра. Жадная волна плазмы накатила на второй сторожевик с работающим дезинтегратором, захлестнула, и на его месте засиял еще один раскаленный шар, будто маленькая звездочка. Слишком маленькая, чтобы ее тяготение могло удержать звездное вещество от расширения. Чфеварца спасло лишь то, что в самом начале он сумел совершить правильный маневр, в нужном направлении, и теперь находился далеко. Вторую серию разверзшегося ада он наблюдал со стороны. Экраны ожили, и он видел, как вал бушующего пламени докатился до орбитальной станции, накрыл, и по огромному тору побежали взрывы. Станцию рвало на куски, изнутри брызгал жидкий огонь, на лету превращаясь в газообразный. Проклятие замерло на губах у Ка Дин Хета.
– Что это? – выдавил он, ни к кому не обращаясь. – Что это было?
Ни его драккары, ни триремы не несли оружия, которое могло бы причинить такие разрушения. Как?!
До него не сразу дошло главное: станции больше нет, а значит, нет и блокирующей сети.
– Дайте квантовую связь с командующим! – потребовал он.
На какие-то секунды защемило сердце: что, если ква-девайс выведен из строя? Но нет, повезло: антенны располагались со стороны, противоположной той, откуда шла волна жара.
– Адмирал, – доложил Ка Дин Хет, глядя на остатки станции, тлеющие багрово-красным, – задача выполнена. Блокирующая сеть отключена.
– Отлично! – искреннюю похвалу из уст Ена Пирана доводилось услышать не каждому. – Сколько времени вам надо, чтобы рассчитать прокол к орбите Земли?
– Прокол? – удивился чфеварец. – Но мы уже в системе Земли.
– Дерьмо поносное! Не заставляйте меня в вас разочаровываться. Я хочу, чтобы вы сделали ГС-переход к Земле. Когда будет готов расчет, сообщите точные координаты выхода. Сколько у вас кораблей?
Ка Дин Хет вопросительно уставился на изображение начальника отдела наблюдения на экране связи. Тот бросил взгляд куда-то и ответил:
– Один.
– Один, – повторил капитан убито. Он до последнего надеялся, что повезло кому-нибудь еще. Но подарки Безликих Богов не бывают слишком щедрыми.
– Сойдет, – проворчал Ен Пиран. – Запомните, мне нужны ваши координаты выхода.
– Что, землянин? – ехидно произнес капитан Терна, кинув шапочку с пером на пульт и промокнув лоб душистым платком. – Хамить больше не тянет?
Бойко Миленич мрачно взглянул на него исподлобья. И хотелось бы сказать что-нибудь гадкое торжествующему эасцу, но лицо заливала кровь, и шевелить рассеченной щекой было тяжело. Он покинул разваливающийся крейсер последним, как и подобает капитану. Пока он бежал по коридорам к капсуле, которая ждала его, попал под несколько взрывов. Правая нога плохо слушалась, рубашка на спине приплавилась к обожженной коже – будь она проклята, импортная эасская синтетика, и все эасцы с ней заодно. В других обстоятельствах Миленич дал бы себе зарок никогда больше не выпендриваться и носить одежду из честного хлопка и льна, как подобает по уставу. Но вряд ли ему теперь доведется выбирать, во что одеваться. Эасцы рабов не балуют. В особенности склонных к хамству.
Триремы не стреляли по спасательным капсулам. Не из соображений гуманизма, а потому что грех упускать прибыль, которая сама просится в руки. Кому-то удалось уйти к планете, но несколько капсул эасцы выловили. Земляне – здоровые мужики, как на подбор, на дальних рудниках такой товар с руками оторвут. А две женщины, обнаруженные в капсулах – отличная приправа для победы. Тем паче что на рынке за них все равно не дадут настоящую цену: одна в летах, вторая некрасивая. Впрочем, каждому свое. Терна, как командир, должен быть выше случайных утех. Пусть развлекаются помощники, которым должность пока позволяет. Но в удовольствии поглумиться над поверженным врагом он себе не отказал.
– Знал бы, что мне попадешься, небось, разговаривал бы повежливее? – хмыкнул Терна. – Все вы, земляне, такие, язык распускаете не по делу. Теперь жалеешь, а? Вот как вспомню, куда ты меня послал, да велю выкинуть голым за борт.
Бойко философски пожал плечом. За борт так за борт. На эасских заводах все равно долго не протянуть, еще и мучиться зря. А если уж за борт, то какая разница, голый ты или одетый? Одежда в вакууме не поможет.
– Что молчишь, урод?
Что-что! Говорить больно. Да и не та беседа, которую приятно вести.
– Ты неудачник, Миленич. Мнил себя непобедимым? Я тебе скажу, эти ваши хваленые крейсеры – не такие уж крутые штуки. Замечательно взрываются, – он засмеялся.
Ишь, веселится, паскуда, неприязненно подумал Бойко. Впятером на одного – не круто им, видите ли. А то, что из пятерых осталось четверо – это, ясное дело, случайность.
– А без своего крейсера ты вообще никто, – продолжил мысль Терна. Эта мысль очень нравилась эасцу. – Захочу – на завод продам, а захочу – каннибалам на мясо. Будет хорошее настроение – ну, тогда в муниципальное хозяйство пристрою, мусор на улицах убирать. Хочешь, чтобы у меня было хорошее настроение, Миленич? Городские власти платят за рабов немного, но если ты как следует попросишь…
А не пошел бы ты, подумал он про себя.
– Давай, землянин. Сотри со своей рожи эту непочтительную гримасу и извинись за свои хамские слова. А потом встань на колени, как приличествует не слишком ценному рабу, и хорошенько попроси. В подобающем тоне.
Ну вот что можно ответить на такое? Только послать по еще более конкретному адресу. Если бы Бойко мог безболезненно двигать челюстью, давно бы так и сделал, и не один раз. Одарив победителя печальным взором, он молча расстегнул брюки, вынул свое достоинство и демонстративно потряс перед оторопевшим Терной, как бы намекая, куда именно тому следует идти.
На несколько секунд эасец лишился дара речи. Из ступора его вывел тихий смешок одного из солдат, находившихся здесь, дабы проклятый Миленич чего-нибудь не отмочил. А он взял и отмочил! Капитан готов был держать пари, что боец заржал не над землянином. Он вспыхнул.
– Ах ты, тварь! Не понимаешь, значит, по-хорошему? Ну, может, что-то поймешь, когда тебя кастрируют. Рабу это излишество совершенно ни к чему!
Бойко покрутил излишеством и похлопал ладонью чуть ниже – мне, мол, по…
Еще двое солдат налились красным от едва сдерживаемого смеха. Терна, побагровев, набрал воздуха в грудь.
– Ты…
– Капитан Терна, – пришел доклад отдела наблюдения, – в окрестности семь ГС-переходов.
Терна, не договорив фразу, изменился в лице:
– Сколько?!
– Семь, капитан.
Нет, он не ослышался. Он ждал прихода чужих крейсеров – конечно, эта гнида Миленич не могла не передать в Центр о нападении. Но он рассчитывал на два-три корабля. Он был уверен, что справится с ними, затем посадит триремы и выпотрошит разработки траинита. Но семь – это уже ни в какие рамки не лезет!
– Свяжите мерзавца, – буркнул он, быстро разворачивая пилотское кресло обратно к пульту.
Солдаты заломили Миленичу руки за спину – он зашипел от боли – и, подтащив к креслу поодаль, стали привязывать. Он не сопротивлялся: какой смысл? Вот только расстегнутые штаны слегка мешали, тормозя процесс.
«Ийон Тихий» вынырнул из прокола к довольно низкой околоземной орбите – мало кто решился бы сразу сигать к планете, большинство капитанов перестраховывались, выходили из ГС-перехода в отдалении, а потом подползали к матушке-Земле. Но Гржельчик не осторожничал. Он уже стал живым героем профессиональных сказаний как капитан, сделавший прокол прямо в земную атмосферу и не убивший при этом корабль и всех, кто в нем находился. Впрочем, к подвигам он не рвался. Просто торопился выполнить приказ командования, вот и все.
Челнок был готов. Йозеф сделал нетерпеливый жест Джинну.
– Едешь со мной, парень. А то получим новое задание, и твоя преддипломная практика протянется еще пару месяцев. Все твои товарищи получат дипломы, а ты так и будешь недоучкой по космосу мыкаться.
Нищему собраться – только подпоясаться. Джинн метнулся в каюту, схватил свой ноутбук и рюкзак со сменой одежды.
– А вы подпишете мне практику?
– Подписал уже. Как радиосвязь заработала, сразу в Академию отправил. Не волнуйся, стажер.
– Адмирал, а когда я получу диплом, вы меня обратно на «Ийон» возьмете? – в глазах пацана была надежда.
– Куда ж я денусь? – фыркнул Йозеф. – Если ты умудрился и без диплома тут прижиться, то с ним вообще проблем не будет. Фархад ты или не Фархад, в конце концов?
Джинн радостно гикнул, полез в кабину шаттла, завозился, пристегиваясь. Йозеф протянул руку Эст Унтли. То есть нет, она больше не хотела, чтобы ее так называли – Анелии. У Анелии вещей было еще меньше, чем у Джинна. Надо бы сводить ее в какой-нибудь бабский магазин со всякими шмотками, подумал Йозеф, пусть порадуется.
Гржельчик кивнул Принцу, люк закрылся, и шаттл отчалил. Фархад помахал ему и, задумчиво гладя кота, направился в рубку. Он не понимал, что стряслось. Зачем адмирала вдруг вызвали на Землю? Явно не за тем, чтобы представить к награде, эти дела всегда неспешно делаются. Случилось что-то плохое, и к гадалке не ходи. Фархад надеялся, что это не из-за дочки Гржельчика. Адмирал нарушил режим, притащив ее на корабль, и отдал несовершеннолетнюю девчонку под покровительство вампира – не факт, что родительское право сочтут достаточным для этого основанием, дойди дело до суда. Но известие об этом не должно было добраться до Земли раньше «Ийона»: вряд ли кто-то посмеет сплетничать по ква-девайсу, даже если свербит. В чем тогда дело? Фархад непритворно уважал Гржельчика и не хотел бы ему дурного.
Иоанн Фердинанд обернулся от пульта. Фархад уселся в кресло рядом, обстоятельно устроив кота на коленях. Кота теперь звали Аддарекх – так объявила докторша, и никто не стал с ней спорить. Толком он еще не пришел в себя, самостоятельно ходил только до лотка и миски. Но члены экипажа, радуясь тому, что он ожил, не оставляли его одного, таскали на руках и гладили. Коту нравилось, он даже мурлыкал – а фрау Золинген сказала, что для его выздоровления очень важно хорошее настроение. Он узнавал людей, прислушивался к разговорам. Но взгляд красноватых глаз с вертикальными зрачками был малость пришибленным, словно у животины сбились какие-то важные программы, и она не совсем понимает, на каком свете находится. Немудрено, после сильной контузии и комы можно вообще в свой ум не вернуться. Все дружно держали кулачки за то, чтобы Аддарекх поправился окончательно.
– Опять нас трое, – проговорил Принц. – Как вахты будем делить, пока адмирала нет?
– Как раньше, – откликнулся Иоанн Фердинанд. – Скользящий график на одну рубку, иначе никак. Только извини, Принц, с Охотником я за второго не буду.
– Дворянская гордость не позволяет? – хмыкнул Фархад.
– Хоть бы и так. Лучше быть вторым при тебе, чем при вчерашнем стажере.
Гржельчик официально подтвердил квалификацию Охотника и зачислил его резервным пилотом. Адмирал успевал думать обо всем и обо всех.
– Я и сам недавний стажер, – напомнил Фархад.
– Тебя я дольше знаю, – проворчал мересанец.
С тех пор как не стало Аддарекха, Принц был единственным, с кем Иоанн Фердинанд мог поговорить не о службе. Мария не в счет, жена есть жена, их разговоры об ином, и не разговоры – главное в их общении. Мужчине нужны друзья. Приятели хотя бы. Шитанн был ему больше, чем приятелем. Молодой землянин – меньше, но никого другого нет.
– Ладно, – согласился Фархад. – Тогда пересаживаемся.
Он плюхнулся на место первого и протянул кота Иоанну Фердинанду. Мересанец аккуратно взял животное, расположил у себя на пузе, почесал за ухом. Бояться кота он перестал, даже красные глаза, светящиеся в темноте, больше не пугали. И кот, прежде настороженно относившийся к странному синекожему существу, нынче признавал его за своего.
– Прокол 89-28-05, – сообщили наблюдатели.
Совсем недалеко – но все-таки выше над Землей, экстремалов размером с Гржельчика почитай что и нет – замерцало радужное пятно.
Кошмарный гибрид был совершенно не похож на «Райскую звезду» в том виде, в каком ее задумали конструкторы. Тем не менее он нес на искореженных бортах ее гордое название. «Нес» – тоже громкое слово. Несут откуда-то и куда-то, а «Звезда» плыла ниоткуда в никуда, лишь надеясь, что на кого-нибудь да наткнется.
Вот только космос довольно пуст. Наткнуться на что-то, не имея навигационного оборудования, весьма проблематично. С одной стороны, это облегчает жизнь молодым неопытным пилотам, снижая вероятность куда-либо врезаться до величины, близкой к нулю. С другой стороны, положение странников поневоле, которым уже осточертела романтика космоса и хочется ступить на твердую поверхность, это сильно осложняет.
С примерным направлением, как выяснилось, капитан не ошибся: «Звезда» медленно, но верно пилила к центру системы. Желтое солнце превратилось из яркой звездочки в маленький диск, неуклонно увеличивающийся в диаметре. Но курсу, наугад выбранному Ччайкаром Ихстлом, позавидовал бы какой-нибудь разведчик. «Звезда» миновала орбиты пяти планет, не потревожив спутники обороны. Возможно, она и попадала на границу их поля зрения, однако системы распознавания не детектировали этот несуразный объект как корабль. Мелкий астероид, выкинутый с орбиты сложением гравитации хитро выстроившихся планет. Судя по ничтожным размерам и малой скорости – неопасный.
– Вспышка за кормой, – промолвил Цхтам Шшер, глядя на экраны. Не с радостью и не с опаской сказал – просто констатируя. И тут же, удивленно: – Опа! Уже две.
– Что это? – коротко спросил капитан.
Цхтам пожал плечами. Он не аналитик, а для качественного наблюдения опять же нужны навигационные приборы. Знать бы расстояние до этих вспышек. Может, какие-нибудь звезды обрели свой конец, став новыми. А может, элементарно взорвались чьи-то баки. И все промежуточные варианты.
– ГС-переход впереди! – воскликнул Ихер Сим.
Ччайкар тоже заметил радугу перехода. Он уже знал, что это такое. Пнул дремлющего Ыктыгела и рявкнул:
– Туда!
А потом появился второй переход. За ним – третий.
– Быстрее, сто червей могильных!
Там ГС-корабли. Люди. Если подойти близко, можно успеть связаться с ними по радио, пока они еще куда-нибудь не смылись.
– Планета! – завопил вдруг Ихер Сим. – Вот она, вот!
Увидеть планету невооруженным глазом – верный знак, что и с планеты видят тебя. Системы обороны наконец обнаружили «Райскую звезду». Но им было немного не до нее.
Опьяненные победой, эасцы хохотали, балагурили, курили трофейные сигареты. Наверняка прикидывали, сколько за этот рейд заработают – Баин их языка не знала, это были лишь ее догадки. Но когда у эасца глаза так мечтательно блестят – девяносто девять к одному, что речь о больших деньгах. Деньги они любят сильнее, чем женщин. Уроды моральные.
К сожалению, денег у нее при себе не было. Все нормальные люди как рассуждают? Деньги в космосе ни к чему. А зря, может, пригодились бы. Ведь если эасца не отвлекает вид чужих денег, он вспоминает о женщинах. Чей-то наметанный глаз выхватил Баин из группки землян, и ее пригласили в пилотскую кают-компанию скрасить праздник.
– В качестве блюда на столе? – язвительно поинтересовалась она.
– Можно и на столе, – протянул один из эасцев.
Зачем только дурацкую идею подала? Стол жесткий и холодный. А деваться некуда. Куда ты денешься с подводной лодки? В смысле, с космического корабля.
Нет, был, конечно, другой вариант. Послать уродов вместе с их праздником, устроить скандал, истерику, драку, расцарапать кому-нибудь рожу… Как Рейчел. Теперь программистка неподвижно лежала в углу. Тихая и спокойная, потому что мертвая. И за нее Баин было обидно. Себя не жалко. Старший навигатор, сорок четыре года, шестьдесят один килограмм благоприобретенного цинизма и природной стервозности. Чего она в жизни не видала? Дом построен, дети закончили школу. А вот за сопливую девчонку, вчерашнюю студентку, у которой и парня-то не было, хотелось кого-нибудь придушить.
Праздник был в самом разгаре, когда корабль заложил вираж, на который гравикомпенсаторы не успели отреагировать, и истошно завопила сирена тревоги.
Знают дело, сволочи, подумала Баин, когда в течение пары секунд всех как ветром сдуло. Пилоты моментально взяли ноги в руки и помчались к пультам, примкнувшие к празднованию офицеры артиллерии и десанта, ругаясь по-своему, поспешили занять свои места по боевому расписанию. Баин села на столе, огляделась и дотянулась до сигареты. Хорошо, не все успели скурить. Угрызений совести у нее не возникло: если уж эасцы позволяют себе, то ей тем более плевать на фильтры воздухоочистки этого проклятого пепелаца, чтоб ему на куски разлететься.
Кажется, судьба для разнообразия решила исполнить ее пожелание. По кораблю прошел грохот, тряхнуло так, что в зубах лязгнуло. Баин снесло со стола. Чуть не подавившись сигаретой, она от греха подальше вынула ее изо рта и бросила на пол. Гасить не стала. Не хватало еще заботиться о пожарной безопасности на вражеском корабле, чтоб ему…
Ну да. Вновь задребезжало все вокруг. Баин запоздало ойкнула, стукнувшись головой об стол при очередном толчке. Подхватилась, поискала глазами одежду. Не нашла. Констатирующе высказала пространству, кто такие есть эти алчные выкормыши крыс, рожденные от противоестественного союза шакала и гадюки, подлые воры и фетишисты вдобавок. Смахнула со стола кружки и завернулась в скатерть с бахромой.
Корабль трясло и мотало, словно грушу на ветру. Спотыкаясь и то и дело падая, Баин выбралась в коридор. Все было затянуто дымом, неприятно пахнущим раскаленным металлом и пластиком, эасцы носились с квадратными глазами, то крича, то ругаясь под нос. В дальнем конце коридора что-то ярко полыхнуло; Баин рефлекторно отступила обратно в кают-компанию, и автоматически схлопнувшаяся переборка спасла ей жизнь. В коридоре жахнуло, пронеслась волна горячего воздуха, потом со свистом рванулась обратно – разгерметизация, поняла Баин. Крики и вопли быстро стихли. Но по тому, что кто-то снаружи стонал, она определила, что там не вакуум. Осторожно открыла дверь и выглянула. Так и есть: видимо, прореха затянулась герметиком. В коридоре снова был воздух, на полу дымились чьи-то останки в тлеющих туниках и сандалиях, воняющих горелой кожей. Рядом валялся почти целый эасец, он и стонал, закрывая руками лопнувшие глаза. Баин перешагнула через него, придерживая скатерть, нагнулась и подобрала бластер.
Новый удар бросил ее на пол. Она скрипнула зубами и помянула задницу. Ослепший эасец, услыхав, зашарил руками, вцепился в край скатерти.
– Помоги мне, женщина! – взмолился он по-хантски: определил по голосу и иностранным словам, кто рядом.
Баин нервно хмыкнула. Враг просит у нее помощи! У нее, пленницы, которую только что на столе раскладывал. Это у него крыша едет, или эасская психология такая загадочная?
– Совсем оборзел, урод? На хрен ты мне нужен?
– Я ничего не вижу! – в голосе отчаяние и боль.
Скрежет, рывок. Дым ест глаза.
– Ты знаешь, где наши?
– Где-то в кормовых отсеках, – прохрипел пилот, теперь уже бывший. – А капитана в центральную рубку повели.
– Покажешь, куда идти – вытащу тебя, – решила она.
– Покажу! – надежда ожила.
Баин протянула ему руку.
– Только пойдем быстро. Точнее, побежим. Если не сумеешь бежать – могу пристрелить, чтоб не мучился.
– Я смогу, – пообещал он.
Короткие перебежки – в промежутках между взрывами, ломающими корпус. Они успели чудом. Переборка за спиной со свистом отсекла их от коридора, заливаемого валом огня. И больше не открылась: герметичность утрачена необратимо. Отсек за отсеком; Баин плавила замки бластером, разыскивая своих.
– Почему так пусто? – вдруг спохватилась она. – Где ваши?
– Ушли, наверное, – застонал эасец. – Капитан объявил эвакуацию, и… Я бы тоже ушел, если бы… Не бросай меня, женщина!
Она плюнула, распахивая дверь еще одного отсека.
– Тастекей! – радостно-удивленный возглас.
– Баин, ты жива!
– Что это за чучело с тобой, Тастекей?
– Баин, а где твоя форма? – н-да, зеленая скатерть с кисточками не очень похожа на уставную одежду.
– Кто-то упер на память, – фыркнула она.
Здесь они были, все, кроме кэпа. Все девятнадцать человек из последней капсулы.
– Ребята, эасцы смылись. Корабль гибнет. Похоже, стрелять в него прекратили, но то и дело что-то взрывается. Наверное, топливо детонирует. Надо попробовать уйти. Найдите спасательную капсулу, а я поищу кэпа.
Если сумею дойти до центральной рубки, добавила она про себя. Может, ее и нет уже. Судя по горящим там и сям сигналам разгерметизации – эасец хоть и не видел, но объяснил, что означают эти красные треугольные огоньки, – многие отсеки просто поотрывало от остова.
Все же они добрались. Сначала до аварийных комплектов и вакуумных скафандров. Баин еще пришлось напяливать на ослепшего пилота скафандр – сам он вообще ничего не мог, пытался застегнуть на ощупь, но руки дрожали. Должно быть, он загибался от боли, потому и слегка неадекватен был, но Баин бесило торможение эасца. Оставалось лишь надеяться, что, если ему приспичит в туалет, он как-нибудь справится сам. Вытирать этому козлу задницу она не будет. Даже если он посулит ей самое дорогое – деньги.
Капитан Миленич действительно был в рубке. Сидел в кресле и с какой-то философской грустью смотрел на уцелевшие экраны сквозь кровавую корку на лице. Руки его были связаны за спиной и прикручены к креслу. А из расстегнутых брюк торчало немаленькое хозяйство, всем эасцам на зависть. Баин сперва оторопела, а потом истерически рассмеялась.
– Кэп, что они с вами делали? – фантазия тут же нарисовала совершенно неправдоподобную картинку, она схватилась за живот и расхохоталась еще громче.
Миленич посмотрел на старшего навигатора Тастекей с выражением мировой скорби.
– Застегнуть? – догадалась она.
– Нет, – пробубнил он, стараясь не размыкать губ и вообще поменьше двигать мышцами лица, но при этом донести сарказм, – поцеловать!
Сам воздух главного зала генштаба был пронизан напряжением. Экраны по стенам, сводки событий. Люди за компьютерами, контролирующими оборонные системы, люди за установками связи. Кардинал Натта со взглядом, устремленным к чему-то невидимому, шепчущий молитву. И Салима – одиноким столбиком посреди зала. Ей предлагали кресло, но при попытке сесть подкатывала тошнота.
Дверь распахнулась перед стремительно вошедшим Гржельчиком. Адмирал был небрит и помят – то ли со сна, то ли с похмелья, приводить себя в порядок времени не осталось. Но отрапортовал четко:
– Салима ханум, по вашему приказанию контр-адмирал Йозеф Гржельчик…
– Адмирал, – оборвала она его, – принимайте командование флотом.
Он замер на полуслове, быстро обвел взглядом помещение. Не нашел Максимилиансена.
– Что происходит?
– Нападение, – она говорила отрывисто, не отводя взгляд от черных экранов, не желающих оживать. – По всем фронтам. В системе Земли осталось три крейсера, включая «Ийон Тихий». Два из них ушли к периметру в ответ на сигнал об атаке Чфе Вара и эасских наемников.
Твою мать, произнес Йозеф мысленно, ибо в присутствии координатора никак нельзя давать волю языку. Ему хотелось спросить о многом. Где Максимилиансен, и какого рожна все крейсеры куда-то разбежались? Но когда идет бой, нет времени выяснять, кто виноват. Важнее понять, что делать. Он был совершенно не готов к такому повороту событий. Если бы, посылая на «Ийон» приказ явиться в генштаб, его предупредили, с чем предстоит столкнуться, он мог бы заранее продумать свои действия. Впрочем, такие вещи не станут передавать по квантовой связи.
– Что на периметре? – спросил он. Глаза зашарили по экранам, выискивая информацию и не находя.
– Мы не знаем, – Салима стиснула платок пальцами так, что они побелели, но лицо, вышколенное годами, оставалось бесстрастным. – Связь с орбитальной станцией пропала. И блокирующая сеть не работает.
– Пробовали связаться со сторожевиками? С посланными туда крейсерами? – о чем он, разумеется, пробовали. Глупо думать, что все тут дурнее его.
– Сторожевики не отвечают. А крейсеры еще не дошли до периметра.
– Проклятье! – периметр потерян, и гадать нечего. – Отзовите крейсеры обратно. Если блокирующей сети нет, удар будет нанесен прямо сюда.
– Отзывайте, – качнула подбородком Салима. – Вы командуете.
Йозеф повернулся к связистам, диктуя приказы для крейсеров. Надо стянуть силы, встретить чужой удар не мягким брюхом, а жестким упругим прессом. Сообщения уходили с ква-девайсов, а он, не прекращая отдавать распоряжения, пролистывал мышью протокол операции. Спина покрылась испариной. Как можно было увести все корабли от планеты?
Джеронимо Натта уловил его невысказанный вопрос. Перекрестил и ответил:
– Мы слишком разозлили дьявола, сын мой. Мы думали, что прикрыли лиц, принимающих решения, но дьявол хитер и изворотлив. А теперь брось отвлекаться на мучительные и ненужные сомнения, Йозеф. Делай свое дело. Бог любит тебя.