Глава 6
Как только он вышел, я на ощупь достала из шкафа старую куртку, распахнула окно и выпрыгнула на улицу без обуви. Бежать было больно, но главное – добраться до ближайшего леса, а затем идти туда, где деревья растут густо. Единственной навязчивой мыслью было уйти, скрыться как можно дальше.
Ночь. Температура воздуха застыла на отметке около десяти градусов, а мои носки насквозь промокли. Холодно.
«Только идти, не останавливаться. Ничего не видно…»
Под ногами сплошные камни, где-то недалеко залаяла собака.
«Не пойду на звук…» – сама с собой вела беседу я.
Ветки больно хлестали по лицу, но я всё равно шла. Долго. Наверное, несколько часов. Эмоции покинули меня: боль и холод я воспринимала как данность. Мысли о том, что я заболею, совсем меня не тревожили.
«Плохая мама, плохой Дилан. Надо уйти подальше от них».
Впереди мелькнул свет фонариков. Люди, целый караван. Они шли по лесной дороге, которая, кажется, вела к Волчьей горе и обрыву.
Я направилась к ним, но оступилась и с шумом скатилась с холма прямо под ноги этим людям. На спине слева очень болело, я застонала.
– Ты ещё кто? Всем стоять!
Люди направили на меня свои фонари.
– Помогите…
– Откуда ты здесь взялась? – спросил молодой парень.
– Да пристрели ты её уже, ты видишь, глаза жёлтые, она волк! – бросил бородатый мужик с большим охотничьим рюкзаком.
– Клан хотел меня убить, я сбежала, помогите мне…
Молодой обернулся на бородатого и вопросительно посмотрел.
– Василич, она ещё совсем девочка…
– Ага, а потом эта тварь отгрызёт тебе голову! – бородатый зарядил ружьё.
Я спокойно стояла и не пыталась бежать.
– Я не могу превращаться, мне что-то вкололи.
– Погоди, Василич, не стреляй, – молодой обратился ко мне. – Как тебя зовут?
– Диана.
– Я беру тебя с собой, тут мили две осталось.
– Куда вы идёте?
– В деревню.
Бородатый пальнул в воздух.
– Нет, Василич, стой! Это под мою ответственность!
– Ты идиот? Я не поведу её туда! Хочешь, чтоб к нам пришла её стая?
– У меня нет стаи. Я не могу превращаться. Я ранена и замёрзла. Помогите.
– *** с тобой, если что случится, пристрелю обоих!
Молодой обратил внимание, что я без обуви.
– Я бежала, они укололи меня, – снова повторила я.
– Потерпи немного – когда придём, согреешься у печки. Почему с тобой так жестоко обращались?
– Я не такая, как они.
– Говорят, в городе какой-то монстр загрыз пятерых взрослых мужчин. Сейчас мы готовимся к охоте на волков. Без обид, конечно, ты не кажешься мне опасной.
– Волки не нападают на простых людей, – опрометчиво ляпнула я.
Бородатый мужик, внимательно слушавший наш разговор, загоготал. Он сказал, как его друзей в лесу зарезали волки, когда те мирно спали в палатке. Значит, он говорил про Верхний Волчок…
Дорога была довольно разъезженная для лесной, вскоре деревья кончились и я услышала шум моря. Впереди был обрыв, но мы шли. Первым шагнул в обрыв бородатый, затем молодой подтолкнул меня. Однако я не упала. Более того, обрыв каким-то образом оказался у меня за спиной. Вот почему второй вход было так трудно обнаружить: никто не решился бы просто шагнуть в пустоту.
Горели огни деревни. Сюда провели электричество. Если бы на тот момент я могла удивляться, я бы просто застыла на месте с открытым ртом.
Это был мир, в котором находился Верхний Волчок.
В избе было хотя бы сухо. Спина очень болела. Светало. Обручальное кольцо лежало в кармане, я снова сняла его.
Уснула я с мыслью, что мне удалось уйти от Дилана и мамы, как в сказке. Но я не колобок. И никто меня не найдёт.
Я позавтракала днём жёстким кабаньим мясом, которое было очень противное на вкус, словно его готовили специально для незваного гостя. Мне с трудом удалось затолкать в себя пару кусков, чтобы утолить голод. Дом был пустой. Я опять легла на койку и провалилась в сон до утра воскресенья.
Сил было мало, но молодой паренёк хлопотал возле меня и очень старался угодить. Каждый раз, когда я бросала на него свой взгляд, он краснел и начинал улыбаться. Похоже, я понравилась ему. Конечно: я не могу не понравиться, даже растрёпанная и в рваных носках.
В моей голове зазвенел звоночек: завтра надо на учёбу. Университет – это хорошо, его нельзя пропускать.
– Я хочу уйти, – сказала я пареньку.
– Почему? – удивился он. – Тебе здесь плохо?
– Я учусь в университете.
– Ничего себе! Я думал, ты ещё в школу ходишь! А если я тебя отпущу, мы сможем увидеться снова?
– Да.
Он погладил меня по спине как раз в том месте, где была повязка.
– Больно, – тут же отодвинулась я.
– А что там у тебя?
– На меня напали.
– Кто?
– Плохой человек.
– В смысле, волк?
– Нет. Нельзя быть волком в том мире.
– Серьёзно? – удивился он. – А ты уже превращалась?
– Один раз.
– Тебе понравилось?
– Не помню. Мне надо уйти. Можешь достать мне обувь?
Добрый малый сделал всё, о чём я его просила, даже дал денег на дорогу в город. До посёлка пришлось добираться пешком, паренёк с радостью вызвался проводить меня, старался узнать как можно больше информации обо мне, глупый, – я ничего не рассказала.
Мне повезло, что у рабочий день у моей матери уже закончился, и на вокзале её не было. Однако я понимала, что меня, должно быть, ищут, поэтому предусмотрительно решила ехать не на автобусе, а в машине частного перевозчика. Паренёк посадил меня в автомобиль, попытался даже поцеловать, но я вовремя отвернулась.
«Какой настырный, я даже имени твоего не знаю», – подумала я и тут же забыла о нём.
Наконец, отправление, подальше оттуда.
Рана сильно болела, и я не могла спать, от постоянной тряски ощущения только усиливались. В кабине играл какой-то блатной шансон, мне повезло, что я сидела сзади, и болтать и спорить с водителем пришлось другому пассажиру.
С собой у меня не было ни мобильника, ни документов, в общежитие не пустили. В холле возле комендантской я встретила Машу из группы, она обзвонила всех наших. Пустить меня переночевать вызвался Костя, тот самый одногруппник, который якобы видел, как я расправляюсь с жертвами. Наверняка он согласился приютить меня исключительно из интереса к моему волчьему гену, но это было неважно. Девочки тоже предложили, но они слишком много болтают, так что я выбрала меньшее из зол.
Костя приехал за мной на такси, вышел из машины, чтобы встретить меня, сама галантность. Дома он дал мне халат и тапочки, помог полить швы перекисью водорода и наложил повязку. Жил он в доме напротив садика «Лёвушка», как раз под его окнами я убила тех гадов. Его дом находился всего в нескольких минутах ходьбы от места, где раньше жила я.
Родители Кости о чём-то спрашивали меня, а я много врала, даже не задумываясь над тем, как они отреагируют. Кольцо давно было снято с руки и, кажется, я его где-то потеряла. Или надо поискать. Я решила, что если найду, то сдам его и получу деньги, тогда больше никто не заставит меня надеть его.
В квартире у них жила скандального типа карманная собачонка, которая, ясное дело, почуяла во мне врага. Чтобы пройти в ванную или туалет, мне приходилось буквально отпихивать нападающее животное ногой, чтобы ненароком не наступить на него. Разумеется, хозяева собаки восприняли такую реакцию как сигнал поскорее выставить меня из квартиры.
Вечером Костя начал докапываться, откуда у меня то и это, надоел. Я разрешила ему сидеть возле меня, пока я засыпаю. Хорошо, что он не приставал ко мне сексуально, не трогал руками.
Утром я отправилась на учёбу в грязной одежде и чужих башмаках, которые велики. Все удивились, что я раньше срока вышла с больничного. Но спина очень болела, и вообще все болтали и лезли не в своё дело.
Главное, что мне запомнилось, – это такая простая дорога в охотничью деревню. Я знала, что моё знание об этом бесценно, и со стороны охотников было дичайшей глупостью отпустить меня.
Ещё я думала о том, как мне забрать вещи у плохих людей. Ключей нет, ничего нет, третий этаж. В результате недолгих раздумий я выбрала самый простой способ. После пар я пришла к маме Дилана, сказала, что вернулась, и взяла ключи. Она поверила и спросила, может, я чего-то хочу? Конечно, хочу: отдохнуть, помыться, поесть – котлет, да, котлет, а то еле стою… Она ушла, пообещала приготовить. К счастью, в квартире никого не было, все искали меня в Нижнем Волчке. Я взяла все свои заранее собранные вещи и тоже ушла.
Костя всеми правдами и неправдами уговорил родителей пустить меня ещё на одну ночь (они боялись, что я что-нибудь украду, поэтому попрятали все мало-мальски ценные вещи подальше от меня).
«Людишки такие глупые…» – подумалось мне, хотя, собственно, было глубоко наплевать, что они там могли болтать.
Я выкинула в мусоропровод чужие ботинки, переоделась в нормальную одежду, теперь больше никто не принял бы меня за беспризорницу или нищенку. В сумке я не нашла паспорта, а он был нужен. Хорошо, что студенческий билет оказался на месте.
«Завтра этот предатель наверняка явится в университет и принесёт мне мой паспорт и мобильник», – предположила я.
Во вторник я получила место в общежитии. Можно переезжать. Хорошо. Но днём мне пришлось таскаться с багажом от кабинета к кабинету.
Кольцо нашлось, осталось только сдать его в ломбард.
Дилан не явился, а мне нужен был паспорт. Я долго сидела в читалке, занималась, хотя голова, честно говоря, была ватная. Ко мне по очереди подходили Анка и Люда и пытались поговорить; я обещала, что расскажу им всё потом.
Вечером пришлось поговорить, потому что меня опять поселили в одну комнату с ними. У меня были очень смутные воспоминания о нашем общении, они вели себя со мной очень свободно, как будто мы близкие друзья.
– Волчонок, ты сама не своя! Что случилось, ответь? Может быть, мы можем чем-то помочь?
– На меня напали и что-то вкололи. Теперь я такая.
Они с любопытством разглядывали мои швы и выдвинули предположение, что на меня напал тот же зверь, который недавно убил пятерых. Это было глупо, но я не стала рассказывать правду. Удалось убедить их не раскрывать мою тайну, якобы это опасно для меня.
– Мне нужно почистить кровь.
– Хорошая идея. Сначала надо сделать анализ. Ань, ты же можешь это организовать? Ты же все дни что-то химичишь в лаборатории?
– Можно попробовать, – отозвалась Анка. – Волчонок, приходи после пар ко мне, принеси несколько вакуумных пробирок для крови, штук пять-шесть.
– Ладно, – ответила я.
Надо было избавиться от гадости, которую мне вкололи эти плохие люди.
Девочки накормили меня, осмотрели швы. Оказалось, один порез с краю загноился. В этот раз я стерпела боль. Болело уже меньше, ночью спалось хорошо.
Утром в моей памяти прояснились некоторые детали из прошлого. Меня насильно выдали замуж, потом дали пожить свободно, а теперь им всем было надо, чтобы я стала овощем. Дилан и мать обманули и предали меня.
Очень не хотелось видеться ни с которым из них, но срочно были нужны документы. В университете мои скудные мысли всё время возвращались к нерешённой проблеме.
«А вот и он. Я как раз хотела зайти сегодня вечером», – подумала я, увидев Дилана.
– Верни паспорт.
– Диана, может, поговорим?
– Сначала паспорт.
– Он лежит в машине. Послушай, всё, что мы с твоей матерью делаем, это для твоего же блага.
– То, что вы сделали, не может быть благом. Вы предали меня. Мне нужен мой паспорт, ещё мобильник, – безо всякого выражения в голосе сказала я.
Он посмотрел на меня дикими глазами, а затем быстро зашагал в сторону стоянки. Я – за ним. Медицинский полис и паспорт лежали на заднем сидении, телефон – на торпеде.
– Спасибо, что привёз вещи, пока.
Он схватил меня за плечи и попытался усадить в машину, я завизжала и начала вырываться. Мимо шли люди, они сразу отреагировали на мою наигранную панику, оттолкнули от меня этого предателя и я, наконец, высвободилась.
«Все они врут, когда говорят, что пытаются помочь мне. Они хотят меня сделать удобной для них. Не получится. Хорошо, что я всё продумала».
Люда взяла у меня шесть пробирок с кровью, обещала сделать всё, что умеет. Добрая. Это хорошо, что она попалась мне.
Вечером я пошла к Ирине и попросилась работать. Она говорила со мной немного грубо, сказала, что я уже дважды подвела её.
«Плевать, что она думает, мне нужна работа», – размышляла я про себя.
Когда она излила свой негатив, мы смогли поговорить более продуктивно. Я решила, что, пока будут заживать мои швы, я устроюсь официанткой, а потом меня вернут на танцпол. Разумеется, это всё при условии, что я больше не разочарую её. Без проблем. Теперь всё было под контролем.
Я не успела в общежитие к десяти часам. Бывает. Всю ночь бродила по улицам, побывала в трёх парках, и случайно один из них оказался кладбищем. Я сидела на скамейке около чьей-то могилы, мне вспомнился папа, о котором в последнее время я почти забыла. Сидеть было холодно.
В шесть утра меня впустили в общагу. Без единой мысли в голове я упала на постель и проспала первую пару. А ещё я совсем забыла про больницу: надо было сходить, показаться, закрыть больничный. Рана почти не болела, только чесалась, – значит, процесс заживления проходил, как надо.
Пришлось добавить мать в чёрный список, чтобы не звонила. Как она вообще посмела лезть ко мне.
В четверг с десяти часов вечера до пяти утра я работала официанткой. Чтобы давали чаевые, нужно было всего лишь улыбаться и вертеть задницей перед мужиками. Это просто. Заработала триста двадцать рублей. Утром снова хотелось спать, а нельзя. Я каждую перемену пила кофе.
Анка провела свои исследования и не нашла ничего подозрительного. Сказала, что ей нужно ещё моей крови. Похоже, эта затея оказалась пустой. Есть десятки видов анализа крови, причём не факт, что хоть один из них даст результат, тем более, студент – ещё не врач.
Идея с чисткой крови нравилась мне больше. Это самое простое – капельница с соляным раствором. Люда достала оборудование, и теперь можно было проводить со мной эту процедуру когда угодно.
«Может, что выйдет», – пронеслось у меня в голове.
Пятничный вечер я тоже отработала и очень устала. Всю субботу спала и ела, а в воскресенье ушла в читальный зал готовиться сразу к четырём зачетам. Там всегда спокойно.
Анка с Людой интересовались, где мой муж, я сказала, что мы разошлись; они снова спросили, не он ли тот зверь, убивший пятерых людей, я сказала, что, нет, точно не он.
Он появлялся стабильно пару раз в неделю, пытался поговорить или дать мне денег, мне было не надо ни того, ни другого. Встречи были короткими, до него начало доходить, что я справляюсь без него.
Как-то раз Дилан поймал меня после пар, когда я шла в областную библиотеку.
– Диана, остановись! Надо поговорить.
– Мне это неинтересно.
– Послушай, мне жаль, что препарат так подействовал на тебя.
– Он не влияет на моё отношение к тебе. Или ты хочешь сказать, что пожалел о содеянном?
– Нет. Лучше пусть ты будешь меня ненавидеть, чем тебя убьёт клан. Я всё равно не оставлю тебя, я твой муж.
– Нас разведут одиннадцатого мая, и перестань уже следить за мной.
– Диана, одумайся! Ты этим ничего не изменишь.
– Отчего же? У меня всё под контролем, и ты не нужен мне. А теперь мне пора.
Он встал передо мной и положил свои руки мне на плечи. Его лицо приблизилось к моему.
– Диана, я люблю тебя. Когда к тебе вернутся эмоции, я надеюсь, ты поймёшь меня.
«Когда-то у меня были чувства к нему? – не припоминаю», – подумалось мне. Внешне, конечно, он нравился мне, но предательство я никогда не забуду. Хорошо ещё, что он не подозревал о моих ночных сменах в клубе. Или подозревал, но пока не додумался проследить?
Я спокойно пошла, куда собиралась, прекрасно сосредоточилась на материале, сделала все задания. Вечером работала, танцевала. Утром, когда, наконец, удалось заснуть, я впервые за последний месяц увидела сон. Это был кошмар: на меня нападали монстры, но сил хватало только чтоб отталкивать их. После испытанного страха я села на кровати, успокаивая себя, что это всё сон, но после весь день ходила не в духе. Итак, сны вернулись. Значит, капельницы Люды и прочее помогли.
Вскоре я привыкла так жить. Вопросов стало меньше, ненужные люди теперь появлялись реже. У меня не было времени на отдых: учёба, уроки, дневные тренировки, работа. Я стала репетировать танцы вместе с девочками «гоу-гоу». Швы почти заросли: чтобы их замазать, уже не требовался грим. Ирина снова подобрела ко мне и начала говорить комплименты.
Теперь у меня появились деньги, я даже купила себе платье и босоножки.
Один раз в клуб, где я работала, пришёл Дилан. Я заметила его почти сразу, он стоял под светильником возле барной стойки, и смотрелся в этом заведении весьма неуместно со своим серьёзным, сосредоточенным и скорбным видом. Он неотрывно следил за каждым моим движением, и это мешало мне получать удовольствие от работы. Я с нетерпением ждала, когда же кончится мой выход. В перерыве я переоделась в обычную одежду и спустилась к нему. Мы вышли в холл, чтобы не перекрикивать музыку.
– Уходи, – довольно резким тоном потребовала я.
– Надевай куртку, мы едем домой, – не менее резко ответил он.
– Пф! Пожалуйста, сделай так, чтобы я тебя здесь больше не видела. Не мешай мне работать.
– Я сказал, ты поедешь со мной! – он больно схватил меня за плечо.
– Охрана! – во весь голос позвала я.
Тут же появились два охранника и силой вытолкнули Дилана за дверь. Теперь я могла быть уверена, что в клуб его больше не пустят, во всяком случае, в эту ночь. Ему во второй раз не удалось принудить меня поехать с ним, чудесное везение!
Когда я садилась в такси, чтобы отправиться домой, возле клуба всё ещё стоял его автомобиль, но, к счастью, мне удалось уйти незамеченной.
Я надеялась, что этот кошмарный день больше не повторится, и больше никто не будет портить мне настроение во время выступления.
Следующую смену я отработала спокойно, без происшествий и была рада, что у Дилана хватило ума больше не появляться в клубе.
Девочки регулярно (утром и вечером) помогали мне чистить кровь. Было проведено уже двадцать восемь процедур. Сложно сказать, насколько это помогало, оно должно было подействовать не с первого раза. Меня заставляли пить активированный уголь по три таблетки при каждом приёме еды, витамины и подсыпали мне в утренний йогурт пару ложек клетчатки. Так они решили вычистить мой организм «до блеска».
Анка вдобавок ко всему предложила делать йодную сетку и сама рисовала на мне разные художества. Похоже, их забавлял этот эксперимент с исцелением меня. Хоть кто-то считал, что я хороша такой, какая я есть (или была). Их смех, как ни странно, даже не раздражал меня.
Апрель перевалил на вторую половину, на улице стало совсем тепло и красиво, захотелось гулять. Мне приходилось делить день на множество мелких дел, и я чувствовала удовлетворение от их выполнения. Я всё так же хотела избавиться от действия транквилизатора, и даже смертельная усталость не могла заставить меня забыть поставить капельницу.
Я стала чувствовать в груди какие-то неприятные шевеления, похожие на волнение и страх; меня стали раздражать такие вещи, как громкая музыка в соседней комнате, приставания любопытного Кости со своими эзотерическими исследованиями, предположениями и т. п. Захотелось навалять ему, чтобы больше не докучал.
Ещё я начала думать о Дилане: о том, почему он так поступил со мной. Скорей всего, он сам подвергся давлению моей матери… и мне стало его жаль.
Я чувствовала заботу девочек и была благодарна им, но мне не хватало чего-то ещё. Тело жаждало любви.
Анка и Люда время от времени приводили на ночь своих парней, раскачивали кровати, мне тоже захотелось. Проще было найти себе кого-нибудь в вузе, со студсовета, но мне абсолютно никто не нравился. Влекло меня только к одному человеку. Особенно тяжело было справляться с порывами ночью.
Впереди были майские праздники. Анка позвала нас с Людой к себе в деревню, обещала, что мы устроим великий праздник «заучек». Приглашение было воспринято с восторгом, девочки заметили, что я наконец-то начала улыбаться. И тут я расплакалась, да так, как будто давным-давно сдерживала себя и, в конце концов, сорвалась. Меня обняли и начали успокаивать, а я признавалась им в любви и благодарности.
Пришёл парень Люды, Паша, и тут же был отправлен обратно. Было решено сходить в магазин и отпраздновать моё пробуждение. Однако посиделки закончились неожиданно скоро: меня начало тошнить, и никакие таблетки не помогали. Полночи я провела в общем туалете, девочки заботливо носили мне питьё и водили меня в комнату, когда тошнота отступала.
Конечно же, первое, что пришло им в головы, – это беременность. Пришлось сделать тест, и только тогда все успокоились. Дело было в чём-то другом. Поднялась температура. Под утро вызвали скорую, потому что я начала бредить, мне казалось, что я умираю, настолько было плохо.
Разумеется, я удивилась, проснувшись не в своей постели. Снова эта больница. Голова болела будто бы с перепития. Очень странно. Вроде бы, ничем отравиться не могла… Лежать было неудобно. Я села и захотела пойти поискать врача или медсестру, но пол подо мной закружился, как после карусели, пришлось подождать, пока пройдёт.
Предварительно сказали, что это какой-то ротовирус залез в меня. Анализы были ещё не готовы, но меня заверили, что ничего опасного для жизни нет. Вообще странно, что меня увезли. Видимо, испугались, что я без сознания.
Не дожидаясь выписки, я подписала отказ от мед помощи и ушла домой, ничего не сказав про сильную головную боль. В горле пересохло и першило от недавней тошноты, вместо голода я чувствовала в желудке желчь. Главное было ни с кем не разговаривать.
На улице ярко светило солнце, я щурилась и старалась идти в тени.
«Что же это такое… Когда оно пройдёт? Это невыносимо…» – стонала я про себя.
Я добралась до постели, легла и накрылась одеялом с головой. Вечером нужно было идти на работу, а перед этим достать сильнодействующих таблеток.
Провалявшись до вечера в забытьи, я кое-как собралась и, спотыкаясь, поплелась в клуб. Во мне было ноль сексуальности и кокетливости, только бы пережить эту ночь.
Ирина мгновенно заметила, что у меня кислое лицо, пригрозила пальцем и сказала, что рассчитывает на меня.
Уже будучи в костюме, я свалилась прямо перед выходом на сцену. Работать в эту ночь мне не пришлось.
Находясь в сознании, я никак не могла членораздельно отвечать на их вопросы. Меня отправили домой на такси. Что ж, я прекрасно понимала, что это третий прокол с моей стороны. Скорей всего, работу я потеряла.
На следующий день позвонила Ирина, спросила ради вежливости, как моё самочувствие, и известила, что в моих услугах их заведение больше не нуждается, а итоговый расчёт уже переведён мне на карту. Будь я в обычном своём состоянии, я бы легко махнула рукой и забыла об этом, но в этот раз со мной случилась истерика, я рыдала, пока была одна в комнате.
Вечером позвонила вахтёрша и сообщила, что ко мне гости. Спустившись, я увидела мать. Нужно было притвориться роботом, но эта мысль не посетила тогда мою голову. Она волновалась, что никак не могла дозвониться до меня. Мы вышли на улицу. Она призывала меня понять её, но в меня не запало ни одно слово.
– Что с тобой такое? Я говорю, а ты не слышишь! Разве я могу желать тебе зла?
– Видимо, можешь. Тебе не приходило в голову, что ты не права? Что моя способность превращаться – это не болезнь, а доминантный признак? Или выделяться – это плохо? Может быть, это тебе пора расширить свои рамки? Люди, подобные мне, появляются накануне войны, чтобы защитить популяцию.
– Я не знаю, кто вбил тебе в голову эту блажь. Твоя агрессивность может выдать и погубить нас всех. В нашей семье уже был такой случай! И погибло много невинных людей!
– Мне плевать, с кем там что было! Моя агрессивность когда-нибудь спасёт ваши задницы! И… ты не заметила ничего странного?
Она смутилась от такого вопроса.
– Хм, – улыбнулась я и решила соврать. – Твой препарат больше не действует на меня. Так что либо вы все даёте мне свободно и спокойно жить, либо вы – мои враги.
– Он не может не действовать, – качнула головой она, но я заметила страх в её глазах, он был явственно виден мне.
«То, что надо. Пусть они все боятся, им никогда не победить меня».
Я рассмеялась и попрощалась с ней.
На самом деле было неясно, когда я снова смогу превращаться. Мать была права: препарат всё ещё действовал, но она не знала про мои попытки вывести его из организма.
В пятницу вечером мы с девочками уехали на все выходные в деревню.
Анка жила ближе к городу, чем я, только не в сторону моря, а наоборот. Разумеется, капельницу и прочее я взяла с собой, чтобы не прерывать лечение. В сумке также ехали два учебника и тетради.
К нашему приезду уже была затоплена баня и накрыт стол. Анина мама обрадовалась гостям, как родным. Все-таки городские жители никогда не сравнятся с деревенскими по части гостеприимства.
Мы решили как следует напариться: возможно, это как-то поспособствует моему исцелению. В бане было очень горячо, и хоть мы все трое привычные, долго высидеть там не могли. Анина мама принесла нам в предбанник морс, мясо и овощи. Моё настроение в тот вечер чем-то напоминало давние вечера с мамой и Светой… Света, она так и пропала. Конечно, последнее время меня мало что волновало, но вот вспомнилось.
Атмосфера была пропитана добром и любовью. Удалось на время отвлечься от тревожных мыслей и расслабиться.
Разгоряченные, мы с криками прыгали в пруд. Это был действительно праздник, с весельем и вкусной едой. Потом мы сидели и травили байки о привидениях, рассказывали страшные и прочие истории из жизни.
И я взболтнула про Дилана. Это вышло неловко, но как-то само собой. Моё подсознание хотело, чтобы он был рядом.
Люда тактично промолчала, когда я упомянула о нём, Аня сделала вид, что вообще ничего не слышала. Интересно, как они отнеслись бы ко мне, узнав, кто я и что совершила? Наверняка, перепугались бы до ужаса, а потом стали бы, как мама, или, что ещё хуже, отказались бы от знакомства со мной. То есть, стоит раскрыть тайну, и у меня не останется никого?
С этими мыслями я уснула. Было далеко за полночь. Девочки спали на соседних кроватях.
Во сне ко мне пришёл Дилан, как будто мы не расставались. И снова надо было отбиваться от врагов. Руки дрожали, в них не было силы, Дилана ранили, а я кричала от страха. Потом я почувствовала, как превращаюсь в зверя и рычу на толпу противников. Тем, кто бросался на меня, я отгрызала головы. Единственное, что я чувствовала, – это страх за Дилана.
Я проснулась и тут же подскочила на постели. Прижавшись к стенам, стояли Аня с Людой. Моя подушка была разодрана в клочья.
– Что со мной было?
– О господи, это ты тот самый монстр…
Я промолчала.
Они стали медленно карабкаться к двери.
– Стойте. Я не причиню вам зла.
– Откуда нам знать?
– Ниоткуда. Просто даю вам слово. Пожалуйста, это не моя вина… я такой родилась. Снился плохой сон. Простите, что напугала.
– Значит, от этого тебе сделали укол?
– Не совсем. Это долгая история…
– Ты расскажи, вряд ли мы сейчас сможем уснуть.
Я не могла сообразить, как соврать, чтобы они поверили мне и не задавали больше вопросов.
– Я шла из клуба после первого рабочего дня, пятеро пьяных человек пристали ко мне и утащили в кусты, они стали избивать и раздевать меня, тогда со мной впервые случилось это, – я начала плакать. – Очнулась я дома и ничего не помню… Мама и муж решили, что меня нужно накачать транквилизаторами, чтобы я больше не смогла никого убить. Больше я ничего не знаю…
– Боже мой…
Ни та, ни другая не знали, как отнестись к моей истории.
– Я испортила подушку. Простите… – добавила я.
– У меня есть вторая, погоди, достану из шкафа, – сказала Аня.
– Спасибо. Девочки, это должно держаться в строжайшей тайне. Если проговоритесь хоть единому человеку, меня убьют.
– Мы не скажем. Держи подушку. Эту пока убери на пол.
– Ещё раз спасибо.
Мы снова легли спать. Все долго не могли уснуть, это я поняла по их дыханию. В конце концов, сон снова навалился на меня.
Случилось нечто, после чего ни их, ни моя жизнь не станут прежними. Теперь меня волновало, сохраним ли мы дружбу.
Когда я подняла голову с подушки, заметила, что девочки уже проснулись, но ещё не вставали.
– Доброе утро, – сказала я.
– Доброе утро, – ответили они по очереди, у обеих чувствовалось напряжение в голосе.
– Вы теперь не будете дружить со мной, да?
– Мы не знаем, что думать о случившемся.
– Честно говоря, я тоже не знаю. Мама сказала мне о том, кто я, несколько месяцев назад. С тех пор всё перевернулось с ног на голову.
– Тебе не страшно оттого, что ты можешь причинить вред невинным людям?
– Этого не случится. Обещаю, – я снова готова была расплакаться. – Пожалуйста, не бросайте меня…
Они как-то неуверенно попытались сказать ободряющие слова. Оставалось надеяться, что это временно. Люда с Аней стали очень дороги мне. Мне теперь постоянно хотелось плакать, я всё время поджимала губы и делала глубокий вдох носом, чтобы сдержаться.
Днём мы пололи огород и ходили в большой магазин за три километра от дома. Но всё было невесело, напряжение не спадало. Они почти не задавали мне вопросов и старались избегать тем, связанных со мной. Разговор явно не клеился, и до вечера нам было комфортней помогать маме Ани по хозяйству, чем общаться друг с другом.
Утром следующего дня мы уехали. Молчали всю дорогу.
«Может быть, они решили не объясняться со мной, а по-тихому отдалиться? Похоже на то…»
Девочки сидели сзади меня и переписывались в телефоне. Тихонько потрескивали кнопки.
Мне нужен был совет близкого человека, а обратиться не к кому.
«Раз в этом мире меня никто не понимает и не принимает, – рассуждала я, – есть три выхода: а) умереть; б) жить отшельником и ждать, когда все вокруг примут мою сторону; в) вернуться к Дилану, сделать вид, что я поняла свою неправоту и раскаялась. Снова этот выбор. Возможно, где-то я оступилась? Ведь с какого-то момента всё явно пошло не так».