Вероятность того, что все, кроме меня, сошли с ума, была ничтожно мала. Пора было что-то изменить в себе.
На самом деле я прекрасно осознавала, что самое худшее для меня – это одиночество. Представив это, я решила отказаться от варианта «б».
И ещё: в первую же ночь пришёл Паша, парень Люды, и остался до утра. Его попросили. Они думали, что если я озверею, то он остановит меня. Глупые.
У меня не было плана, как жить дальше. Ночью накатила истерика, и я ушла бродить по коридорам, чтоб не шуметь в комнате.
Как обстояли мои дела: не с кем поговорить по душам, денег почти не осталось (только кольцо, оставленное на крайний случай); я боялась, что могу зарезать кого-то во сне; был серьёзный риск, что девочки кому-нибудь проболтаются обо мне.
С утра меня назвали не Волчонком и даже не Ди, а Дианой. По недоумевающему взгляду Паши я поняла, что он пока оставался в неведении.
Праздничный выходной день, а идти некуда. Начитавшись конспектов, я пошла гулять в парк. Солнечно, полно народу. А вот и то место, где я чуть не убила Дилана. Захотелось его увидеть, но только чтоб он не читал мне морали, а просто обнял и приласкал.
«Когда он появится в следующий раз? – размышляла я. – Может, подкараулит завтра в университете? Что сказать ему? Знает ли он о моём разговоре с мамой? В силах ли как-то помочь мне? Одни вопросы. И где же он, когда он так нужен мне?»
Вечером он позвонил, хотя раньше предпочитал разговаривать лично.
– Привет, Диана.
– Привет.
– Ты куда-то уезжала на выходные?
– Да, в деревню к Ане. Откуда ты узнал?
– Я же сказал, что наблюдаю за тобой.
– Тогда зачем спрашиваешь?
– Уточняю. Твоя мама сказала, что препарат подействовал недостаточно.
– Не подействовал. Я не могу говорить сейчас об этом.
– Выйди во двор.
– Хорошо.
Я бегом пересекла коридор, затем прыгала по лестницам через ступеньку, но возле комендантской притормозила и отдышалась, чтобы не было заметно, что я спешила.
Дилан сидел в машине прямо напротив входа в общежитие. Я села к нему. Вид у него был такой, словно он готовился к главной роли в драматической картине. Однако Дилан старался показать, что он выше и сильнее всей этой маеты, которая происходит с нами.
– Здесь ты можешь говорить обо всём, – сказал он.
Я колупалась в ногтях и молчала, обдумывая, что и как рассказать. Нервничала.
– Диана?
– Я тут подумала, что у меня есть всего три варианта, как быть: первый – не быть, второй – сбежать ото всех и жить в лесу, третий – сделать вид, что я признаю свою неправоту и прошу о помощи… Да, к чему это я… Я превратилась на глазах у людей, теперь они знают, кто я, и что тех пятерых убила я.
– Твоя мать сказала, что ты блефуешь, – сощурил глаза он.
– Нет! – ему ни к чему было знать, что я соврала тогда. – Это случилось во сне, я не хотела никого пугать.
– Кто тебя видел?
– Люда с Аней, мои соседки. Они обещали не раскрывать мою тайну, но я не верю им. Они почти не разговаривают со мной, избегают.
Он понял, что я не шучу, и некоторое время размышлял, глядя в окно. Я прибежала, когда мне что-то потребовалось от него.
– Так значит, препарат просто перестал на тебя действовать… Что-то тут не так… Может, поделишься, как это у тебя так получилось? – с ноткой язвительности уточнил он.
– Я пришла договориться, а не просить уколоть меня смертельной дозой, – сразу же осадила его я.
– Не будешь же ты отрицать, что я многого не знаю о тебе?
– Не буду. Но ты не должен бороться с этим, такова моя природа, это дар, а не проклятье.
– Ты права: нам стоит договориться. Мои условия такие: ты сейчас возвращаешься в общежитие, забираешь вещи, и мы едем домой – это раз; завтра днём ты забираешь своё заявление о разводе – это два; я в курсе о каждом твоём шаге – это три, – видно было, что он вовсе не считает мои особенности даром, но пойти мне навстречу было единственным выходом для него (для нас обоих).
– Что ж… Мои условия: первое – ты больше никогда не позволишь вколоть мне транквилизатор и любую другую подобную дрянь; второе – я продолжаю учиться в университете; третье – ты держишь меня в курсе обо всех событиях, происходящих в жизни клана.
Он снова задумался. Ни одно условие не нравилось ему.
– Хорошо. Если один из нас нарушит условия договора, то…
– То я больше не часть клана, – озвучила я.
Дилан покачал головой:
– Ты слишком наивна.
Я вышла из машины: надо было забрать вещи и попрощаться с девочками. С какого же момента моя жизнь наполнилась таким количеством трудностей? Со дня приезда Седого год назад? С момента, когда я убила тех ублюдков?
В комнате были все трое. Паша всё ещё смотрел на меня без страха, но уже как-то с отчуждением. Я попросила его выйти, чтобы обсудить личные дела с девочками.
– Я вижу, что вы решили молча отдалиться от меня. Мне больно видеть это.
– Мы не хотели обижать тебя.
– Такие вещи не могут не обидеть. Я не впервые сталкиваюсь с тем, что дорогие мне люди смотрят на меня, как на монстра. Никто не хочет верить, что я не опасна для мирных людей.
Они обе молчали, и в их глазах я видела страх. Я была для них всего лишь монстром.
– Что ж, я больше не буду пугать вас, живите спокойно. Мне жаль и не жаль, что вы увидели меня другую.
Никто не пытался заговорить со мной, пока я собирала вещи. Главное – ничего не забыть. Сумка, учебники… посуду брать не стала, полотенце, бельё с сушилки… Наконец, я ушла, слыша за спиной слабенькое «пока».
Страшно, что так закончилась дружба. Третий раз меня уже не подселят к ним в комнату.
«Неужели всё? Мои отношения рушатся, как карточные домики…» – не хотела верить я.
Я села в машину и погрузилась в собственные мысли, ничего не видела вокруг себя. В смешанных чувствах я не заметила, как мы подъехали к дому.
– Пошли? – с отчуждением в голосе сказал мне Дилан.
– Чёрт возьми! – выругалась я. – Неужели нельзя просто сказать, что ты любишь меня и очень скучал?
Мои слова застали его врасплох. Сначала он сделал каменное лицо, потом произнёс:
– Я позволил тебе превратить мою жизнь в кошмар. Этого тебе мало? – в его голосе очень явно прозвучали боль и обида, но затем он схватил меня, перетащил к себе на колени, крепко прижал к своей груди и начал осыпать поцелуями.
Можно было снова чувствовать себя влюблённой девочкой и наслаждаться романтикой, только вот мне было грустно. Мы просидели в машине так долго, что стёкла запотели изнутри и перестало хватать воздуха. Спорить и ругаться уже не было ни сил, ни желания, поэтому мы просто молчали.
Оказавшись дома, мы снова попытались раскрепоститься друг перед другом, словно последнего месяца не было вовсе. Мне нравилось, как он торопливо и жадно водил пальцами по моему телу. Остановиться его заставили швы на моей спине, не так давно затянувшиеся и ещё немного заметные.
На душе стало спокойней, чувство тоски отступило. Странно, в этот раз вместо страсти из меня лилась нежность. И вроде бы в моём характере была дерзость, но она сама собой испарилась. Последние события изменили меня; навсегда или временно, я не могла сказать, и всё же снова почувствовала, что нахожусь внутри счастливого момента.
Перед сном мы немного поговорили, и снова из моих глаз текли слёзы: «Откуда взялась эта я? Может, остаток транквилизатора возымел надо мной такой эффект? Неужели я раньше всё время сдерживала себя, чтобы не дать волю эмоциям? Да какая теперь разница». Было ощущение, что во мне существовали сразу несколько личностей, и они время от времени сменяли друг друга в зависимости от ситуации.
В круговороте последних событий как-то потерялся день рождения Дилана, первое мая. Я помнила о нём, когда гостила у Ани, но так и не поздравила в тот день.
Ещё совсем недавно я мечтала, чтобы Дилан именно так обнимал меня и просто находился рядом. И вот это случилось. Что ж, некоторые вещи начинаешь понимать не с первых дней жизни. Поплакав, я незаметно уснула.
Просыпаться было непривычно. Так же непривычно и страшно было снова привыкать к чему-либо, а особенно к хорошему. Мне хотелось хотя бы некоторое время пожить спокойно, без происшествий и приключений.
Глава 7
Оставался месяц до каникул, финишная прямая первого курса. Несмотря на все несчастья, просыпавшиеся на мою буйную голову, я вполне успевала и числилась в пятёрке лучших студентов первого курса.
В столовой ко мне подошла Аня и отдала расчёску, забытую в общежитии. Помимо страха я заметила в её бегающем взгляде стыд. Она не извинилась и после моего короткого «спасибо» ушла. Можно легко угадать: они много говорили обо мне, им обеим было неловко, что они так малодушно оттолкнули меня.
Но моя безумная любовь затмила боль от всех возможных обид. Заявление о разводе я забрала, как и обещала, и вернула на палец кольцо. Вечером меня ждал сюрприз: мы отправились в ресторан, где Дилан сделал мне предложение, – да-да! Он сказал, что, поскольку своей первой свадьбы я почти не помню, а если и помню, то не чувствовала себя тогда счастливой, нам нужно устроить торжество с красивым белым платьем и моей светящейся улыбкой. У меня в голове не укладывалось, что он умеет говорить такие слова, я потеряла дар речи.
– Ну что, ты согласна быть неотделимой частью меня?
– Да! – громко ответила я.
Люди с соседних столиков повернули головы в нашу сторону, заулыбались.
Дату выбирать не пришлось: праздновать решили в мой восемнадцатый день рождения. Осталось только решить вопросы с гостями, главные из которых обидели меня и были обижены мной. Но этот вечер не был создан для разговоров о проблемах – мы позволили себе просто наслаждаться моментом.
Платье мы договорились выбрать вместе, а со списком гостей всё никак не могли определиться и подумали, что хотим отпраздновать вдвоём.
Однако вскоре все эти красивости отошли для меня на второй план: началась сессия. Иногда Дилан забирал меня из читального зала вечером. Именно там я могла лучше всего сосредоточиться и отвлечься от посторонних мыслей. Мне иногда встречались бывшие подруги и соседки, но я просто здоровалась с ними коротким кивком и садилась подальше от них.
Зачёты я сдала без проблем, но больше всего волновалась из-за июньских экзаменов по латыни, двум видам биологии и химии. В нашей группе все старались выполнять учебный план, однако чтобы получить отличные оценки, недостаточно было материалов из тетрадей. Преподаватели говорили, что наши лекции – это примерно две трети от того, что мы должны узнать, то есть на «тройку», а всё, что выше «тройки», студент должен усваивать самостоятельно.
Чаще всего в читальном зале я видела Костю, который тоже искал уединения в учёной атмосфере, и Катеринку (тоже из нашей группы). Нам приходилось садиться рядом, когда требовалось выписывать конспекты из очень редкой энциклопедии или монографии.
Катя постоянно ела, когда занималась учёбой. Она фанатично погружалась в книгу и всё время жевала. Наверное, она – это единственный человек на нашем потоке, который абсолютно всё свободное время посвящал учёбе. Я бы не удивилась, если б узнала, что она и в ванную ходит с книгами и едой. Её не волновало, что она толстая, что у неё нет друзей (она единственная не ходила на групповые посиделки и вечеринки) – она ставилась в пример преподавателями и изучала дисциплины с опережением. Однажды её увезли на скорой и поставили диагноз «переутомление мозга», оттого что она двое суток готовилась к экзаменам без перерыва на сон. Нет, пожалуй, такой ценой не стоит достигать целей.
Однако нас объединяла мечта стать врачами. Мы – будущие врачи, если хватит сил и способностей достичь столь высокого уровня мастерства: восемь лет учёбы, а потом – совершенствоваться всю жизнь. Я никак не могла понять, зачем некоторые ребята, безусловно, умные пошли учиться на врачей? Кому-то страшно прикасаться даже к мёртвой лягушке, не говоря уже о голубях и трупах людей.
Нас предупреждали, что первый курс будет самым нудным и теоретическим, поэтому его надо просто пережить. Декан на последнем занятии перед сессией сказал, что если кто-то чувствует, что лечебное дело – это не его, то пусть не раздумывает и забирает документы, чтобы не терять своё и чужое время. В этом нет ничего зазорного, каждый год с первого курса кто-то уходит. Все мы сидели, оглядывались, думая, кто же покинет нас?
Итак, первый экзамен, общую химию, я сдала отлично. Порхая по коридору, я спешила домой. Краем глаза (возможно, мне показалось) я заметила человека из клана. Желтоватые глаза, или это игра солнечных лучей в окне… Взрослый мужчина, я никогда его раньше не встречала. Сделала вид, что не обратила на него внимания. Нужно было непременно сообщить Дилану.
Из-за меня Дилан не ездил в командировки – решал вопросы по телефону, поручал ответственные дела подчинённым и явно был недоволен процессом работы. Впрочем, на мне он не срывался и ни в чём не упрекал, так как понимал, что на этой почве очень легко поссориться, плюс было опасно надолго оставлять меня одну.
Отличная отметка за экзамен как-то потерялась на фоне человека, поставленного следить за мной. Теперь я убедилась, что мне не показалось: я спиной ощутила на себе его взгляд, а когда оглянулась, его силуэт уже почти скрылся в толпе. Что стало поводом? Почему именно в это время? Вроде бы, моё поведение стало абсолютно нормальным, никто из руководства клана тоже не вмешивался в нашу жизнь, не пытался усадить меня в клетку. Мы решили пока не принимать никаких решений и жить, как раньше.
Остаток вечера мы ездили по магазинам и примеряли свадебные платья. Ничего не подобрали. Хотелось чего-то особенного. И тут Дилан предложил:
– Поехали в Москву?
– Когда? – удивилась я.
– Прямо сейчас. Заедем домой, перекусим и ночь проведём в дороге.
– Я даже не знаю…
– Когда следующий экзамен?
– Двадцатого числа.
– Вот и отлично, ты всё успеешь: два дня катаемся и отдыхаем – два дня ты готовишься.
Я согласилась, тем более что до семнадцати лет мечтала жить и учиться там. Хотелось посмотреть, какой он, город моей мечты? Такой же величественный и красивый, как мне рассказывали?
На самом деле, помимо выбора платья, у Дилана была более важная цель: подписание каких-то документов по проекту и совещание с партнёрами.
Поездка выдалась утомительная. Выехав в семь вечера, мы прибыли в гостиницу едва ли не к полудню следующего дня. По дороге мы тормозили на заправках несколько раз по пять минут.
Когда совсем стемнело, на ясном небе, прямо перед нами, засветилось созвездие Большой Медведицы, время от времени его пересекали мерцающие огоньки самолётов. Я любовалась, глядя на красоту небесного полотна, затем незаметно задремала. Встрепенуться меня заставил голос Дилана, который предложил мне перебраться на заднее сиденье. Долго уговаривать меня не пришлось: я прыгнула назад и устроилась на диванчике, свернувшись калачиком, но уснуть так и не удалось – неудобно. К утру я снова села на переднее пассажирское сиденье, чтобы помочь Дилану скоротать время. Он был спокоен и сосредоточен, для него долгое пребывание в дороге было привычным.
Оказавшись, наконец, в номере, мы легли отдохнуть. Дилан завёл будильник на два часа дня, чтобы за час собраться и успеть на встречу. Я уснула так крепко, что не слышала ни звона будильника, ни того, как Дилан ушёл, ни того, как вернулся. Он сам разбудил меня, мы собрались и поехали в торговый центр. Так получилось, что сначала мы купили новый костюм для него, а потом уже свадебное платье. Оно было длинное и пышное и до неприличия шикарное – самая дорогая и красивая вещь, когда-либо надетая на меня. Сначала я не соглашалась на покупку, ведь платье стоило целое состояние! Но Дилан настоял.
– Вообще-то жених не должен видеть платье невесты до свадьбы, – вслух подумала я.
– Мы уже женаты, милая моя. Не говори ерунды. Я хочу видеть тебя именно в этом платье. Берём, – заявил он.
– Я надеюсь, ты не продал за него душу дьяволу?
– Нет. Моя душа стоит дороже, – усмехнулся он. – Пойду позову продавца, чтобы помогла тебе снять наряд.
Накупив себе одежды и обуви, мы, усталые, вернулись в гостиницу, поели, помылись и легли спать. С утра надо было встать пораньше, немного погулять по Парку Горького и Красной площади, а затем отправляться в обратную дорогу. Надолго застревать в городе не стали, решили, что прогуляемся не спеша в другой раз, когда будет больше свободного времени.
Если честно, я ожидала увидеть Москву другой. И это сюда рвётся каждый второй карьерист?
Как же хорошо, что я не уехала учиться в столицу: сплошная суета и спешка. Такое чувство, будто никто даже не замечает красоты парков и строений, у всех на уме одни только деньги, а уж добираться докуда-то на машине едва ли не дольше, чем пешком. Я вздохнула с облегчением, когда мы свернули с кольца на трассу. Ехали долго, наблюдали за тем, как меняется пейзаж за окнами, как начинаются пшеничные и кукурузные поля.
Когда солнце уже село за горизонт, Дилан остановил автомобиль, мы решили немного отвлечься от дороги и пройтись по краю поля. Это была примерно середина пути, где-то под Воронежем.
Усталость взяла своё, и мне не хотелось ни говорить, ни думать, зато мой муж, напротив, завёл речь о будущем клана. Он считал, что нас ждёт сложный период и, возможно, даже война.
Я кивала и молчала о том, что знаю, где второй вход в Верхний Волчок. Похоже, правда, что-то назревало, но войну ещё можно было предотвратить, перекрыв людям доступ в волчий мир.
– Диана?
– М?
– О чём задумалась?
– Ты говорил, что люди попадают в Верхний Волчок через свой вход. Можно ли как-то разрушить его?
– Ты уже спрашивала. Кто бы знал, где он… И, к тому же, портал создан каким-то ведьмаком, а может, даже несколькими, поэтому мы вряд ли сможем разрушить его своими силами.
– Я вижу, ты сам мало осведомлён.
– Да, это так. Всё, что мы можем сейчас – это обезопасить себя от охотников любыми способами.
– Может быть, как-то выследить их, узнать, где находится второй вход? Тогда можно будет его взорвать.
– Это сложнее, чем тебе кажется. Он может быть где угодно.
– Ты предлагаешь ждать, пока они нападут на нас первыми?
– Их не так много, чтобы открыто нападать на нас.
У меня были другие сведения, но что-то остановило меня, и я промолчала. Я ещё не придумала, по какому плану буду действовать. Скорей всего, придётся тайно сбежать и снова попасть в деревню охотников, прикинувшись бедной девочкой, которую предал клан, а дальше – воля фантазии. Но пока что впереди были ещё три экзамена и вторая свадьба – главные вещи, которые ни за что нельзя пропустить или испортить.
По обычаям клана каждая свадьба должна широко и шумно праздноваться, это всегда большое событие, о котором должны знать все. С первого июля прошлого года никто из волков не вступил в брак. Несколько планировавшихся союзов не состоялись из-за смерти членов клана. Часть из них погибла во время праздничной охоты в честь моего праздника.
Честно говоря, я точно не знала, сколько в мире подобных мне и является ли наш клан единственным в своём роде.
На своей свадьбе я не считала гостей: может, две сотни, а может, больше… Дилан, кажется, говорил, что клан насчитывает где-то около сорока тысяч, плюс-минус сто человек. Больше, чем я предполагала вначале. Оказывается, природе зачем-то нужны такие непонятные создания, как мы.
Попытка Дилана поговорить со мной о моей матери провалилась, я попросила больше не заводить эту тему. Следующие восемь с половиной часов мы ехали домой и слушали музыку вместо разговоров. Моя рука покоилась на его брюках, а сама я силилась, чтобы не задремать.
И вот утомительная экспресс-поездка закончилась. Мы отоспались до полудня, а затем принялись каждый за свои дела.
Экзамен по латинскому языку пришлось сдавать какому-то незнакомому преподавателю, так как наша попала в больницу. Все сумки и телефоны было велено оставить на задних партах, с собой разрешили взять только ручки и листки.
И я снова справилась на «отлично»! Это оказалось проще и быстрее, чем я думала. Двадцатое июня. Латынь сдала вся группа, никто не получил даже «удовлетворительно». Ребята настолько бурно радовались, что нас выгнали с этажа, чтобы не нарушали тишину, после чего было решено отправиться в пиццерию.
На крыльце нашего корпуса мне встретилась Аня; делать вид, что я её не заметила, было уже поздно, поэтому пришлось выдавить короткое «привет». Но она окликнула меня.
– Диана, можно тебя на минуту?
Я сказала девочкам, что догоню их, и осталась выслушать, что же интересного хочет мне сообщить Аня.
– Как ты живёшь? – спросила она.
– У меня всё хорошо, – был мой ответ.
– Мне жаль, что всё так вышло…
– Я не держу на тебя зла.
– Хорошо. Я хотела сказать, что мне не хватает общения с тобой.
Признаться, последние дни я почти не вспоминала об Ане с Людой, однако такое заявление меня обрадовало.
– Ты сможешь относиться ко мне по-прежнему?
– Не знаю. Если честно, мне всё ещё страшно от того, что я знаю о тебе.
– А. Ты пришла, потому что тебе тяжело хранить это в тайне… – с обидой в голосе ответила я. – Я должна тебя утешить, подбодрить или замотивировать? Извини, но я не буду этого делать.
– Я хотела сказать не это.
– Тогда что? Что Люда проболталась Паше? Что Паша проболтался ещё кому-то? Пожалуйста, не ври, у меня аллергия на ложь!
Удивленная Аня опустила бегающие глаза.
– Люда действительно рассказала ему, что видела той ночью…
Я попала в точку. Что ж, этого стоило ожидать. Я поняла, что единственное спасение – это превратить сплетни в шутку. Иначе беда.
Да, поездка к Ане в деревню обернулась роковой ошибкой.
– Ну, о’кей, я тебя поняла, спасибо за честность.
В пиццерии я была только номинально, а мысленно витала где-то очень и очень далеко. Затолкав в себя пару кусков пиццы, я пошла в парк – захотелось продумать каждый следующий шаг, чтобы в будущем не допустить подобных проколов.
Всюду было людно, ни единой свободной скамейки. В толпе людей мелькнул чей-то наблюдающий именно за мной взгляд. О, да за мной хвост! Я направилась туда, где меньше народу.
«Интересно, за Диланом тоже ведётся слежка? Или только за мной как за особо опасным субъектом?» – промелькнуло в моей голове.
Никак не попадалось то место, откуда мне было бы удобно наблюдать за людьми. Как-то это трусливо – исподтишка красться за мной. Тем более что в моих прогулках может быть интересного?
Спустя час я, наконец, отчаялась засечь кого-то подозрительного и пошла домой. Надо было чем-то занять руки, и я прибралась в квартире, а затем сходила в магазин и приготовила пирог и салат. Дилана всё не было, на звонок он не ответил. Вероятно, был занят.
Сессия кончилась благополучно, в этот раз все экзамены были сданы на «отлично», и я по праву могла признать, что я – молодец.
Время неумолимо приближалось к той самой важной дате.
Вот-вот должен был наступить особенный день: наша годовщина и мой день рождения. Накануне я нервничала и волновалась, как если бы это была настоящая и первая свадьба.
Я приняла душ и легла на диван, сон сморил меня мгновенно. Замелькали совершенно дикие картины. Я была повелительницей демонов, их устрашающий вид восхищал меня. Летая, я направляла каждого из них и они беспрекословно подчинялись. Везде было полно огня и дыма, взрывались дома. Место, где мы находились, было обезображенным до неузнаваемости Верхним Волчком, точнее, деревней, где поселились охотники.
Проснулась я оттого, что луч солнца светил мне прямо в глаз. На безымянном пальце правой руки блестело новое кольцо с изображением волка.
Дилан ещё спал. Я широко улыбалась и смотрела в потолок. Всё вокруг поздравляло меня с этим днём.
Я сварила кофе и стала ждать, пока проснётся мой главный человек. В голове звучала какая-то незнакомая музыка, мои ноги сами танцевали на кухонном кафеле. Каждый предмет был окутан светом, сияла даже моя сорочка.
Без сомнения, начался один из лучших дней в моей жизни. Дилан проснулся. Насладившись друг другом, мы нарядились и поехали в то место, которое должно было стать для меня сюрпризом.
В честь нашего праздника в домике около лесного озера был организован настоящий ресторан. Над нашим столиком был белый навес, украшенный по краям виноградной лозой. Как и когда Дилан успел всё это устроить? Я думала, всё будет скромно и тихо.
Музыканты играли для нас на клавишных инструментах и скрипках. Мы танцевали, танцевали…
Около нас крутился фотограф, заставлял позировать, обещал, что у нас будут прекрасные свадебные фотографии.
Глядя на озеро, я никак не могла избавиться от одной навязчивой мысли: купаться. Жарко.
Вода оказалась гораздо прохладнее, чем морская. Мы оба залезли в воду и сделали небольшой заплыв. Моя прическа не выдержала влаги, пришлось распустить волосы. Подсохнув, я снова влезла в кружевное платье.
Звонила мама. Я хотела сбросить звонок, но Дилан настоял, чтоб я ответила. Мама поздравила меня с днём рождения и попросила у меня прощения (правда, не пояснила, за что). Как-то само ответилось: «хорошо», хотя я не готова была полностью простить. Настроение упало, мысли закружились вокруг тех вещей, которые я заперла в сознании или пыталась запереть, по крайней мере.
За ужином мы говорили на отвлечённые темы, это помогло. До конца вечера мы танцевали и гуляли по лесным тропинкам. Фотограф честно отработал свои часы, музыканты тоже закончили играть и оставили нас наедине.
Мы остановились на опушке и посмотрели на небо: за городом видно ещё больше звёзд. Мы долго стояли, задрав головы вверх, и ждали, когда же пролетит комета или упадет метеорит. Увидев падающую звезду, мы вслух произнесли желание, каждый своё. Я загадала победу над всеми врагами, а Дилан – чтобы я родила ему сына. Честно говоря, я была немного ошарашена. Мне казалось, что самое главное для него сейчас – это свобода волчьего народа от гонений людей…
Его тоже удивило сказанное мной. Мы молчали минуту, а может, больше, пока я не решилась исправить ситуацию.
– Я понимаю, ты не этого ждал…
– Я думал, ты загадаешь стать лучшим в мире хирургом.
– Есть вещи, которые важнее даже этого. Операционный стол мне хотя бы не снится каждую ночь…
– А что снится?
– Война. Что я стою во главе армии демонов и что мы сжигаем деревню охотников в Верхнем Волчке дотла… – я вовремя осеклась. – Пожалуй, эта тема не для дня свадьбы.
– Да, поговорим об этом потом. Ты не сильно устала?
– Где-то час до полной отключки, – честно призналась я.
– Тогда пойдём ближе к дому.
В полутьме изредка раздавались крики птиц. Дилан освещал дорогу фонариком.
– Дилан… Мы раньше не поднимали тему детей. Почему ты загадал именно это желание?
– Я хочу дожить до того дня, когда мы без опаски сможем обеспечить нашим детям счастливое будущее. А прежде чем наступят эти времена, мы должны свернуть горы, если не больше.
– Говоря «мы», какую роль ты отводишь мне?
– Мне важно знать, что ты останешься преданной мне всегда.
– Думаю, ты уже знаешь ответ.
– Ты всё всегда делаешь на свой манер, тебя невозможно понять. И, несмотря ни на что, я счастлив, что мне предназначили именно тебя.
– Я тоже.
Наша вторая брачная ночь больше была похожа на традиционную, чем первая. Без отвращения и страха. Только Дилана я могла представить прикасающимся ко мне, моё тело само отвечало на его ласки. Правда, о детях думать ещё не приходилось. Мы договорились, что сначала я получу диплом врача, и только потом, когда почва для рождения ребёнка будет подготовлена, можно будет строить дальнейшие планы. Дилан согласился дать мне время на взросление и профессиональное становление.
Весь следующий день мы провели, отдыхая, наедине. Повара и музыканты уехали ещё вчера, вслед за фотографом. Оказалось, дом принадлежал Седому, поэтому-то внутри всё было строго, ничего лишнего. Пришлось хорошенько постараться, чтобы создать вокруг дома свадебный антураж.
Это был редкий день, когда нашлось время поговорить о чём угодно, даже о работе. Дилан сказал, что на неделе приезжал его хороший знакомый-коллега из США и уговаривал его переехать туда, предлагал место в строительной компании. Разумеется, предложение было воспринято с благодарностью и обещанием подумать. Дилан не уехал бы, даже если бы не было проблем с охотниками на волков и людьми с работы, он знал все дела фирмы от и до, чтобы, когда придёт время, занять кресло отца.
Но вот о чём я подумала: как члены клана живут за границей? Где они превращаются? Где и на кого охотятся? Я задала эти вопросы Дилану. Отвечал он уже совсем не шутливым тоном:
– Это довольно долгая история. Хранители входа в Верхний Волчок находятся сразу в нескольких местах, где популяция полуволков наиболее велика, например, в Польше. Откуда ты попадаешь в Верхний Волчок, туда и вернёшься. Остальные, проживающие слишком далеко от портала и не имеющие возможности регулярно охотиться в Верхнем Волчке, обязаны делать себе уколы-транквилизаторы (то, что мы кололи тебе) или пить таблетки, специально разработанные в наших лабораториях. Думаю, ты об этом должна была слышать. В целях выживания клан создал организацию, которая контролирует всех своих членов и следит за сохранением тайны полуволков.
– У волков есть свои лаборатории?
– И не только. Клан существует много веков и за это время позаботился о том, чтобы эффективно решать возникающие проблемы. Иначе не выжить. Любое происшествие будет замечено ими, а затем все нежелательные детали ликвидируются.
– Значит, я у них в списке?
– Диана, ты должна делать то, что велю тебе я, и тогда всё будет в порядке.
– Но мной следят! Какой-то мужчина лет сорока, лица почти не помню, но он точно волк. Я видела его уже не один раз.
– Должно быть, тебе показалось. Я узнавал, мне сообщили, что никто из клана не поставлен следить за тобой.
– Нет, не показалось! Это исключено. Это точно был волк, и следил он именно за мной. Мне нужно знать, кто это и что ему от меня нужно? И если даже тебе ничего не сказали, то зачем верховные скрывают это от нас?
– Не знаю. Только, пожалуйста, не совершай никаких компрометирующих действий, хорошо? Я могу тебе доверять?
– Постараюсь, – ответила я.
«Если бы всё зависело от меня одной…» – вздохнула я про себя.