Новая Жизнь. Сага «Исповедь» Книга вторая

Глава 4

Ближе к ночи мы всё-таки добрались до дома с помощью Виктора. Меня всё время тянуло в горизонтальное положение, только лёжа находил покой. Усилилась боль от раны. Рукой пошевелить я больше уже не мог, плечо распухло. Понимая, что это – минимальная плата за чью-то жизнь, я принимал всё с благодарностью и терпением.

Что может быть лучше, чем вернуться домой, лечь в родную постель рядом с любимой женщиной?! Теперь у нас было большое двуспальное ложе; старую кровать, на которой мы так долго ютились, поставили в комнату Эрики, Миша частенько оставался у нас ночевать, когда Таня работала в ночную смену.

Меня не покидала мысль, что если Мишеньку не позволят усыновить Татьяне, если с Виктором у них вдруг ничего не получится, мы не оставим мальчика одного, и он всё равно будет с тётей рядом. «Ради этого можно даже забыть про Францию. Устроюсь на работу, буду дальше помогать отцу Филиппу. Главное – быть при Церкви, пусть и не как священник, простым помощником, важно что с Богом, по-другому я жить не могу. Карьерный рост для меня никогда не имел большого значения. Быть в меру сил и возможностей полезным Господу и людям – вот моё единственное желание. Даже если не позволят больше служить, я всё равно продолжу участвовать в церковной жизни.»

Итак, мы приняли в свою семью мальчика и его тётю. Приросли к ним всей душой. Татьяна всегда казалась очень замкнутой и мало проявляющей свои эмоции женщиной. За годы одиночества, посвящённые оплакиванию погибшего на войне жениха, она научилась справляться со всем одна. Смерть единственной сестры переживалась ею тоже очень глубоко. Внешняя сухость не являлась внутренней пустотой, она скрывала бездну неизжитой боли в душе, как защитный панцирь у черепахи скрывает её уязвимую нежную плоть. Их сложные отношения с Виктором объяснялись именно этим. Виктор никак не может понять, что Татьяна такая, какая есть, потому как он сам открыт и импульсивен, а ещё привык получать от жизни всё и брать крепости с ходу. Тут же требуется, прежде всего, терпение, что я пытался ему много раз втолковать.

На их примере были хорошо видны причины и следствия. Каждому не хватало целительной силы благодати, так обильно и щедро даруемой Богом через Церковь. Но я не мог навязывать им свои лекарства. Мог только молиться за них, за то, чтобы Господь обратил их души, наполнил верой и упованием, подарил терпение и любовь, мудрость и смирение.

Если бы все знали или, хотя бы краешком глаза видели, что даёт нам Бог через таинства – то церкви были бы переполнены! Но большинство людей привыкло жить своим умом, избегая истинной любви и света – источника всего доброго, забыв, что отвергая Всевышнего, мы сами себя обрекаем на погибель и страдания, лишаемся благословения.

Но не буду думать о грустном, возвращаюсь мыслями к нашей Татьяне. Она, в свои тридцать пять, научилась быть незаметной в толпе, но, когда захочет, может перевоплотиться в яркую и самодостаточную женщину. Её внешность зависит от настроения и душевного состояния, а также от поставленной ею задачи. Есть такой тип женщин, ничем внешне не примечательный, но стоит им слегка подкраситься, сделать причёску, красиво одеться, и они превращаются в королев. Таня – именно такой человек. Кажется, это таинственное перевоплощение, как раз и притягивает Виктора. В её закрытой, как он сказал, «пуленепробиваемой» душе хранятся неистраченные сокровища любви и нежности. Нужно только набраться терпения, чтоб подобрать к ней нужные ключи.

Эти мысли не покидали меня, пока я, пытаясь не разбудить Наташу, сдерживал стоны и безуспешно пытался заснуть. Действие уколов закончилось, рана болела, тело начало гореть. Я молил Бога обойтись без больницы, ведь там всё откроется, и это может совершенно испортить нашу спокойную жизнь.

Вспомнил, как доставалось Агнешке, когда её преследовали репортёры. Лицо Колека, как воплощение журналистики в целом, всплывало перед моим внутренним взором ночным кошмаром. Всеми силами пытаясь уберечь от этого Наташу, я старался лежать тихо и не шевелиться, чтобы её не разбудить. Жар и боль заполняли моё тело всё больше. За окном сияла жёлтая стареющая луна, время от времени прикрываясь стыдливо облачной завесой. Слышно было, как тикают стрелки часов с боем, висящие на стене в зале. Мы не заводим бой, чтобы он не тревожил по ночам сладкий сон моих девочек. Как же я люблю их обеих! До сих пор не могу поверить и осознать до конца своё счастье! «О, Бездонное Милосердие Божие, нет предела Твоему совершенству! Разве я мог представить себе когда-нибудь, что буду настолько счастливым?!»

Наташа тихо и ровно дышала. За прошедший день она пролила столько слёз, а лучшее средство восстановиться после переживаний – это сон.

«Рана заживёт, и всё будет хорошо, – успокаивал я сам себя. – Нужно только немного подождать, потерпеть до утра, и станет легче…»

Капли холодного пота выступили на лбу. Кажется, начал бредить, тело перестало меня слушаться, то и дело вздрагивая. Наташа проснулась и, увидев моё состояние, тут же вскочила с постели, принесла какие-то таблетки, всунула их мне в рот, дала запить водой.

– Эрик, нужно в больницу! Матерь Божья, ты весь пылаешь!

– Не надо, всё пройдёт. Всё хорошо, скоро будет лучше… – я замахал головой, перед глазами поплыли красные пятна, по потолку и стенам, растекаясь в какие-то уродливые бессмысленные формы.

– Я не могу тебя потерять, что за упрямство! Сейчас же позвоню Александру Васильевичу, может быть он согласится помочь и без огласки решить этот вопрос! Зачем я только вас послушалась! Нужно было сразу обращаться в больницу!..

Что было потом, я не помню. Очнулся уже в палате. Всё оказалось не так просто, инфекция пробралась в рану, началось заражение. К счастью, меня успели спасти.

Капельница тихо, каплю за каплей вливала в мою кровь какое-то лекарство. Наташа, бледная и утомлённая, дремала рядом со мной на стуле, прижав голову к стене, точно так же, как когда-то и я у её постели.

Непонятно, какое время суток: раннее утро или поздний вечер, сумрак за окном. В больнице тихо, наверное, утро. Палата показалась мне знакомой.

И до меня дошло, что это – постреанимационный блок.

Что я здесь делаю?.. Неужели так плохо было? Проверил, рука на месте, пошевелил пальцами – работают, хоть и с трудом, попытался пошевелить рукой, но сильная боль тут же пробила плечо, и я непроизвольно застонал. Этого было достаточно, чтобы Наташа тут же вздрогнула и проснулась.

– Эрик, любимый, ты вернулся!

– Я разве уходил? – попытался улыбнуться.

– Вторые сутки после операции без сознания лежишь! Если бы не Александр Васильевич, ты мог вообще без руки остаться.

– Прости меня, досталось тебе, родная.

– Это неважно! Слава Богу, что ты очнулся, теперь всё будет хорошо, – она нажала кнопку вызова медсестры, – нужно сообщить. – её глаза наполнились вновь слезами. Наташа взяла мою руку и поцеловала ладонь. – Любимый мой, горе моё, счастье моё, жизнь моя!..

Глава 5

После обеда меня перевели в обычную палату. Самое интересное, что в ту, где лежал раньше Мишенька. Некий знак, ниспосланный мне Господом, словно иду по следам любимых людей. Всё силюсь вспомнить, что было в забытьи. Где летала моя душа?.. Эти дни начисто стёрты в моей голове, смутно всплывает в памяти образ наставника, но я не уверен: видел ли его сейчас или это картины из прошлого…

Получив хороший, справедливый нагоняй от доктора и его обещание не разглашать нашей тайны, я с радостью терплю ниспосланные мне испытания. В любви к Господу всегда присутствует жертвенность, и пострадать во имя Его для любящей души – награда.

Виктор приходит почти каждый день как особенно провинившийся. Меня радует его присутствие. Иногда ловлю себя на мысли, что знаю его тысячу лет, мы стали настоящими друзьями, несмотря ни на что. С ним легко, и чем-то он напоминает мне Юриса: так же любит пошутить, и в карман за словом не полезет, импульсивный и не сдержанный порою, но очень естественный и живой. Мне нравится его искренность и правдивость без камня за пазухой.

– Я Катерину взял за жабры, совсем совесть потеряла, за что деньги плачены?!

– Не вини её, мы сами к ней обратились. Ты хотел, как лучше!..

– А вышло как всегда.

– Не переживай, ради Бога, всё же обошлось.

– А если бы нет?! Наташа бы меня живьём закопала! Ты не видел, чего ей стоили эти двое суток! Я хотел сквозь землю провалиться. Вообще, вы с ней очень похожи, вспоминаю тебя в те дни, когда она лежала… та же картина, – он заёрзал на стуле.

– Как у тебя с Татьяной?

– Мы не виделись уже несколько дней. На смс-ки она не отвечает. Мне порой хочется махнуть на всё рукой…

– Не говори так! За счастье надо бороться!

– Счастье ли? В том-то и дело, что я не знаю… – Виктор горько вздохнул и уставился в окно, думая о чём-то о своём.

Стук женских каблучков приближался. «Может Наташа?» – понадеялся я. Постучав, в палату вошла Татьяна, в руке сетка с фруктами. Лицо решительного человека, привыкшего бороться с любыми трудностями в одиночку, немного усталый и растерянный вид. Увидев Виктора, она изменилась в лице, застигнутая врасплох смутилась. Он посмотрел на неё глазами побитой собаки, немного с упрёком, и я почувствовал себя лишним в собственной палате, захотелось испариться, но я побоялся прервать их немой диалог:

«Сколько же ты будешь мучить меня?!» – говорил взгляд Виктора.

«Если бы я могла…» – отвечали глаза Татьяны.

«Когда же ты, наконец, поймёшь, что нет сил больше ждать?»

Она проглотила ком, застрявший в горле. Всё это происходило в считанные секунды, но я слышал их голоса, словно они говорили вслух, а не обменивались взглядами.

– Добрый день, Эрик! – опомнившись, Татьяна обратилась ко мне. – Здравствуй, Витя!

– Рад видеть, Татьяна! – довольно жёстко ответил Виктор и, вскочив со стула, выразительно хлопнув дверью ушёл.

Она вздрогнула и ещё больше покраснела.

– Прости, Эрик.

– Не бери в голову, это он от расстройства! Уверен, Виктор не хотел тебя обидеть, просто уже давно ждёт, и начал сомневаться.

Она посмотрела на меня, словно не понимая, о чём это я?

– Не хочу влезать в ваши с ним отношения, но, всё же, советую тебе подумать всерьёз и что-то решить.

– Эрик, я не готова, не знаю, смогу ли сделать его счастливым… Много лет считала, что буду жить одна, так решила, когда Дениса не стало.

– Понимаю, и вёл бы себя по-другому, но Виктор – огонь! Он не может спокойно ждать. Ему нужно всё сразу или ничего. Может быть, вам всё же стоит попробовать?!

– Он мне очень дорог, и, кажется, я даже его люблю. Но как же быть с теми клятвами, что я дала на могиле Дениса? Вот ты, священник, скажи мне?!

– Я сам нарушил свои клятвы. Что я могу тебе сказать?.. Иногда важнее для Бога быть послушным и смиренным Его Воле, чем исполнять никому не нужные клятвы. Евангелие говорит нам: " Не клянитесь вовсе… Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого.«* Пойми, если Денис тебя по-настоящему любил, то единственное его желание: видеть тебя счастливой! Мы заставляем любящих нас людей страдать, потому что несчастны сами. Это неправильно. Человек может и должен быть счастливым! Если в сердце твоём живёт любовь, нужно дать ей шанс. Денису ты уже не в силах помочь. А Виктор живой, он рядом, и ты ему очень нужна. Не цепляйся за прошлое, чтобы потом не жалеть о прошедшем настоящем.

– Спасибо, Эрик!

– Таня, найди его! Вам есть, что сказать друг другу.

– Хорошо! Я сделаю, как ты сказал, – она положила сетку с фруктами на тумбочку.

– Не надо, забери, у меня всего хватает, лучше Мишеньке передай, ему нужнее витамины.

– Кушай на здоровье, это тебе. У Миши всё есть. Я побегу, ладно?!

– Конечно, найди его, пока ещё не поздно.

Она выскочила за дверь, а я стал молить Бога за этих двух, таких одиноких и очень дорогих мне людей.

– Эрик, что случилось? – на этот раз звук каблучков меня не подвёл, моя любовь зашла в палату. – Внезапно мимо меня пролетел Виктор, даже не поздоровавшись, а спустя несколько минут пробежала и Таня, тоже никого и ничего кругом не замечая…

– Это – атомная реакция любви. К тебе, родная, их поведение не имеет никакого отношения, – я улыбнулся, смотря на её нахмуренные брови, – может быть, именно сейчас они встретятся, чтобы найти друг друга.

* Евангелие от Матфея. (Мф. 5.33—37.)

Глава 6

Когда в очередной раз, обложившись учебниками, я изучал французский, в палату постучали. Зашёл Александр Васильевич – врач, так много сделавший для нас с Наташей.

– Как сегодня у нас обстоят дела? Что изучаем, отец? О, «Французский без труда»! Замечательно. Уж никак во Францию собрались, друг мой?!

– Именно туда меня и направляют. Хочу хоть немного успеть освоиться.

– Похвально. А теперь давайте посмотрим ваше ранение, – он снял повязку, – Всё заживает, слава Богу. И, пожалуйста, больше никакой самодеятельности, никаких залётных медсестёр на дому. Вы чуть не угробили себя, а это, господин священник, была бы большая потеря! Да, да, и не смущайтесь. Жаль, что ваши руки не могут помочь вам самому… – он вздохнул, прервав свой монолог.

Я почувствовал, что его что-то сильно гложет. В глазах всегда улыбчивого и спокойного доктора ощущалась какая-то безнадёжность.

– У Вас что-то не так, Александр?

– С чего Вы так решили?

– Вижу.

– Ничего от него не спрячешь…

– Доверьтесь, может быть, я могу чем-то помочь?

– Эрик, Вы бы сами поправились, что уж там…

– Я достаточно здоров, чтобы слушать и говорить!

Он ещё подумал какое-то время, а после сказал:

– Дело тут непростое. Лежит в соседнем отделении моя жена с отравлением. Но дело в том, что она не просто «что-то не то съела», она напилась таблеток. К счастью, я вовремя вернулся. Ирен не желает со мной разговаривать и видеть меня тоже не хочет. С коллегами удалось договориться, замять это дело. Но что будет, когда она вернётся домой, не повторит ли начатое? Работа с психиатром пока не даёт результатов. Вы встречались с такими случаями?!

– И не раз… Давайте, я попробую!

– Как знаете, попытка не пытка. Правда, я не уверен, что она захочет Вас слушать, набожностью моя Ирен никогда не отличалась, впрочем, как и я сам. Только после встречи с Вами я почувствовал, что есть то, что не поддаётся объяснению…

Мы шли по коридору больницы, все здоровались с Александром и чуть не кланялись ему. Здесь он был Бог и Царь, незаменимый и всеми уважаемый человек. А собственную жену не смог уберечь…

– Есть что-то, что я должен знать?

– Возможно. Мы живём в разных комнатах уже несколько месяцев.

– С чем это связано?

– Так решила Ирен, устала скандалить по поводу моего вечного отсутствия, но иногда она сама приходит и набрасывается на меня словно разъярённая кошка! Я наверное, не должен об этом говорить…

– Мне можете довериться.

Он оттянул халат с рубашкой под ним и показал мне плечо, исцарапанное до крови женскими ногтями. Я только открыл рот от изумления.

Подойдя к палате, он постучал прежде, чем открыть дверь.

– Дорогая!..

Женщина сразу же отвернулась от него.

– Знаю, что ты не хочешь меня видеть, но я привёл к тебе священника, о котором рассказывал. По странному стечению обстоятельств, он тоже оказался в больнице. Прошу тебя, поговори с ним!

Ирен молчала, никак не реагируя на происходящее. Он тяжело вздохнул и, не прощаясь, вышел, оставив нас наедине. Женщина лежала ко мне спиной, её каштановые волосы рассыпались в беспорядке по подушке. Одеяло скрывало половину лица, она прикрывала им ухо, чтобы всем своим видом показать, что не хочет никого слушать. Перед моим взором предстала Агнешка, к которой я приходил в больницу ежедневно и говорил сам с собою много мучительных дней, покуда она не открылась мне.

Обойдя постель, я стал с той стороны, в которую смотрела женщина.

– Понимаю, что Вы никого не хотите видеть и, тем более, слушать. Но раз уж я здесь, давайте всё же попробуем поговорить! Меня зовут Эрик. Я – бывший католический священник… – звучало как бред. Но с чего-то же надо было начинать!

Открыв лицо, она с появившимся интересом посмотрела на меня, словно проверяя, не шутка ли это.

– Я говорю Вам истинную правду.

Потянулась ко мне, словно хотела что-то спросить, но потом передумала и снова уткнулась головой в подушку.

– Вы хотите знать, почему?

Еле заметно кивнула.

– Из-за любви. Ничего не смог с собой поделать…

Внимательно посмотрела на меня и улыбнулась.

– Ирен, – она протянула руку.

– Очень приятно! У вас редкое имя!

Моложе Александра лет на двадцать, кажется ей не больше тридцати. Красивые карие глаза, очень грустные, смотрят почти не моргая, ощущается трудный характер и чрезмерная гордыня.

– Так вот, – продолжил я, пытаясь удержать её внимание, – у меня был в жизни такой случай… – я вкратце рассказал ей историю Агнешки, внимательно наблюдая за её реакцией и поведением. Она не хотела умирать. Это точно. Попытка суицида была криком о помощи, желанием привлечь к себе потерянное внимание мужа… или кого-то ещё… В этой женщине много силы, она не опустошена, скорее разочарована, озлоблена. Через какое-то время Ирен начала сама задавать мне вопросы, а мои ответы вызывали в ней смех.

– Ну, уж нет! Монастырь… увольте! Это полный вздор!

– Что Вы, всё как раз наоборот! Монастырь – это умиротворение, обретение себя через Бога, кропотливый труд духовный и физический, успокоение, гармония, мир в душе, освобождение от тягот мирской жизни… – я улыбнулся, с грустью понимая, что неверующие люди понятия не имеют о таких вещах.

– И она осталась там добровольно?

– Да, сейчас Агнешка готовится принять первые монашеские обеты.

– И вы действительно считаете, что молодая, красивая девушка может быть там счастлива? – Ирен артистично покачала головой и зацокала языком в знак неверия.

– Более чем! При одном условии: истинной любви к Богу, жажде познания и единения с Высшими силами. Советую и Вам когда-нибудь посетить монастырь, хотя бы на пару дней, чтобы побыть в уединении и тишине, набраться духовных сил, прислушаться к себе…

– Боюсь, что понравится! – она засмеялась. – Вы хотите знать, почему я здесь? Ведь именно для этого Саша Вас сюда и притащил?!

– Нет. Если Вы не хотите говорить, то я не стану задавать никаких вопросов. Я здесь, чтобы просто поддержать Вас, выслушать, если пожелаете. Хранить чужие тайны – моя профессия, и я ничего не скажу Вашему мужу. Вы можете поделиться со мной своими проблемами, если захотите, не опасаясь, что об этом кто-то узнает.

– Я не нуждаюсь в исповеди!

– Мы можем просто поговорить, если Вы этого хотите.

– Интересно, у меня такое чувство, что я знаю Вас уже давно, – она заглянула мне в глаза, приблизив своё лицо, и я почувствовал в ней неутолённую плотскую жажду. Этой женщине не нужна духовная помощь, она хочет другого. Первым же желанием было встать и уйти, но я обещал помочь…

– Вы хотите знать правду? Я живу с человеком намного старше меня, который постоянно пропадает на работе. Я же живая, молодая, красивая и полная желаний женщина, Эрик, Вы же меня понимаете?! Мне надоело делать вид верной и преданной супруги! У нас даже нет детей и уже вряд ли будут. Хотела уйти и начать всё заново, но нормальные мужики уже все женаты, и куда деваться? Подать на развод? Что с него взять?! Сашка всю жизнь отработал в районной больнице и даже подарков не берёт… Разменять нашу двушку на две однокомнатных? Тоска зелёная! Так хоть какой-то мужичок, да под боком.

– Вы никогда его не любили?

– Почему же, наверное, любила. Когда-то он спас мне жизнь. Но не о таком замужестве я мечтала! Понимаете?.. Я не знаю, что делать, мне всё опостылело, достало!

– Может стоит на время разъехаться, побыть одной, подумать и решить, как вам жить дальше?.. Я буду молиться за Вас, Ирен. Пусть Бог направит Вас и поможет найти верное решение! – благословив её, я встал, намереваясь уйти.

Но женщина схватила меня за руку, и притянула к себе.

– Ты ещё придёшь?! – она посмотрела обжигающим взглядом, от которого меня внутренне передёрнуло.

– Только, если Вы будете нуждаться в моей помощи.

– Я в ней уже нуждаюсь!.. Тебе так не кажется? – грудь её взволнованно задышала.

Скверное ощущение, будто тебя испачкали. Я вышел из палаты, мне вслед доносился её грубый смех. Стало жаль доктора, искренне жаль!

Глава 7

С трудом дошёл до своей палаты и сразу же лёг. Ощущение было такое, что у меня разрядился аккумулятор, как у машины, внезапно пропала сила, и всё… Прокручивая в голове только что состоявшуюся встречу, я размышлял о том, как помочь этой заблудшей душе. Ирен не выходила из моей головы. Не знаю, что и сказать доктору. Слава Богу, в этот день Александр Васильевич больше не заглядывал.

Когда пришла Наташа, я зарылся лицом в её шелковистые волосы и долго не отпускал, вдыхая пшеничный аромат золотых кудрей, целебный для моей души. Тяжёлые мысли не покидали весь день. Давно привыкший выслушивать и не такое на исповеди, я почему-то сильно отреагировал на слова Ирен. Что-то в ней не так… и это что-то не давало мне покоя.

Любимая видела моё состояние, но терпеливо ждала, когда я сам поделюсь с нею мыслями, однако же что я мог ей сказать, если сам не находил ответов. Да и не хотелось волновать её понапрасну, в конце концов, мне могло просто показаться…

Вечером попросил Наташу отдыхать, ведь я не тяжелобольной, и нянькаться со мной не нужно. За окном шёл дождь и завывал ветер, а порой и град тарабанил в стекло. Я долго молился и размышлял, а когда уже собирался заснуть, в дверь тихо постучали. Всё сжалось внутри ещё до того, как в палату на цыпочках вошла Ирен. Без приглашения, без оправданий, она подкралась ко мне как кошка на мягких лапах:

– Я нашла тебя, Эрик! – томно промурлыкала женщина.

– Ирен, я не совсем понимаю, что Вы здесь делаете посреди ночи?! – попытался отрезвить её холодным тоном.

– Только не говори, что не думал сейчас обо мне! Признайся, такого желания у тебя ещё не было, священник! – она пожирала меня глазами. – Успокойся, котёнок, я не сделаю тебе больно, и никто о нас не узнает! – её руки пробежали по моей груди прежде, чем я успел поймать их и одёрнуть.

– Ирен, я прошу Вас немедленно уйти!

– Иначе что? Закричишь «помогите, насилуют»?! – она засмеялась, а в глазах мелькнул дьявольский огонь.

Вот и ответ на мои вопросы! Её разгорячённое тело буквально источало жар, и, как мне показалось, зловоние. Я ещё никогда не испытывал такого отвращения к человеческому существу. Каждое её прикосновение вызывало во мне протест. Мы молча боролись на кровати, и она проявляла недюжинную силу, что свойственно одержимым… Не хотелось причинять боль, но я вынужден был сопротивляться и пытался заломить ей руки. Передо мной была уже не женщина, я видел злого духа, поселившегося в ней.

– Неужели не хочется попробовать необузданный секс, лапочка?! Прекрати ломаться, словно девчонка! Я доставлю тебе настоящее животное удовольствие… – цепкими руками она пыталась стащить с меня больничную пижаму, у неё даже голос изменился до неузнаваемости, стал хриплым, похожим на мужской, – я всё сделаю сама, расслабься, тебе понравится! – острые ногти царапали мою кожу даже через одежду.

– Ирен, опомнитесь! Возьмите себя в руки! Неужели Вы не понимаете всю нелепость происходящего?!

– Я хочу тебя, и ты будешь моим, – её голос опять стал женским. – Ну, перестань же, глупенький, сам скажешь спасибо!..

Вытащив из-под пижамы мой нагрудный крестик я изловчился и приложил его ей ко лбу:

– Изыди, нечистый!

Она взвизгнула как ужаленная и отпрыгнула от меня, слетев с кровати на пол. Безумными глазами вращая вокруг, зашипела как змея:

– Ты сдохнешь, гад!

Я вскочил на ноги и сделал к ней несколько шагов навстречу, держа крестик вытянутым перед собой. Она вылетела из палаты и унеслась босиком, оставив у моей постели свои тапки. Завернув в пакет брошенную женщиной обувь, спрятал в шкаф.

Стоит ли говорить о том, что в эту ночь я не сомкнул больше глаз?! Да ещё и плечо сильно разболелось, потревоженное в схватке. А утром пришёл доктор и первое, что он сказал:

– Эрик, Вы-волшебник, спасибо! Я не знаю, что Вы ей сказали, но Ирен словно подменили!

Я посмотрел на него ничего не понимающим взором.

– Теперь она такая добрая и ласковая со мной! Как Вам это удалось, дружище?!

Понятно, что это очередные уловки. Она решила спрятаться за спиной мужа и получить его поддержку, чтобы мне никто не поверил.

– Доктор, нам надо серьёзно поговорить…

– Сначала посмотрим, как у нас обстоят дела, раздевайтесь! Я снял сорочку, и Александр Васильевич ахнул. – Что случилось? Бог мой, чем Вы занимались этой ночью?! – на его лице появилось недоумение.

– Послеоперационные швы разошлись, грудь расцарапана ногтями… Что произошло здесь этой ночью?

Я молча встал с постели, открыл шкаф, вытащил свёрток с тапками и протянул ему. Открыв пакет, он вообще остолбенел.

– Зачем Вам тапки моей жены?! – недоуменная улыбка проскользнула по лицу.

– Она забыла их здесь, убегая. Хотите верьте, хотите нет.

– Ничего не понимаю, объясните толком!

– Этой ночью Ирен пробралась ко мне палату.

– Бог мой, зачем?!

– Мне неприятно об этом говорить, Александр, но она решила, что хочет заняться со мной сексом и недвусмысленно мне это предложила.

Я увидел, как он побледнел, скулы напряглись на лице, кулаки непроизвольно сжались так, что побелели костяшки.

– Если бы мне сказал это кто-то другой, он лежал бы уже с разбитым черепом!

– Александр Васильевич, ваша жена больна, душевно больна, понимаете?! Я скажу больше: она одержима! Я пытался справиться с ней, но у меня едва хватило сил противостоять, вот почему рана открылась…

– Это ложь! Я не верю! – он прожигал меня глазами.

– Вы сами говорили вчера, что на неё внезапно находит, плечо мне показывали. Сейчас она добрая и ласковая, но это только игра. Пройдёт время, и то, что в ней сидит, эта ненасытная тварь, её погубит! Мы можем помочь Вашей жене, но я не справлюсь в одиночку, мне нужен настоящий действующий священник, способный изгнать демона. У меня нет таких полномочий, я только её разозлил.

Мы смотрели в глаза друг другу. Он понимал, что я не вру.

– Нужно всё обдумать… А вот рана ждать не будет, придётся заново зашить. Дёрнул же меня чёрт познакомить вас! – он тяжело вздохнул, совершенно подавленный случившимся.

Мы прошли в процедурную. Доктор сам обрабатывал рану.

– Я не могу Вам не верить, Эрик. Подумайте, что можно сделать… Надеюсь это всё останется между нами.

– Конечно. Я всё понимаю. Не переживайте, что-нибудь придумаем. – я протянул ему руку, он крепко её пожал. – Тот, кто в ней находится, будет сопротивляться всеми силами. Заманить её можно только хитростью, и не в больнице, это может наделать много шума. Нам не нужны свидетели. В эту ночь она скорей всего опять отправится меня искать… – тут у меня в глазах потемнело. Я увидел, как Ирен крадётся в палату, сжимая в руке скальпель. Очнулся от резкого запаха нашатыря.

– Вам лучше?

– У неё в руке будет скальпель.

Он схватился за голову.

– Это какой-то страшный, нелепый сон! У меня в голове не укладывается! И что же делать?

– Делайте вид, что ничего не знаете. А ночью придётся подежурить, но так, чтобы она не знала. Сами увидите всё своими глазами. Только не подходите к ней близко, и не пытайтесь схватить, нужно дать ей свободу уйти. Я же за это время приготовлю всё необходимое.

– Но куда же Вы в таком состоянии?

– Ничего, потом долечите! А сейчас важно попытаться спасти Ирен.