Двадцать пять, всего двадцать пять грёбаных напольных плиток и вот она – дверь родного тамбура. За ней я спрячусь ото всех, от него, от своего стыда и смогу сохранить хотя бы каплю собственного достоинства.

От лица Владимира…

Слышу лязг замка и звук захлопывающейся двери.

Ушла.

Злюсь на себя. На неё злюсь. На всю ситуацию в целом.

Сука! Какого хрена сорвался? Испугал? Обидел? Что? Никак в толк не возьму. Она ведь сама хотела. Или нет? Чёрт разбери этих баб!

Зевс скребётся в дверь. Впускаю его.

– Ну что, лапы пришёл мыть? Вспомнил? А я вот забыл… – треплю пса по холке.

Он смотрит мне в глаза и будто бы понимает, что его хозяин облажался. Всё понимает, только сказать ничего не может, а так бы наверняка дал дельный совет.

Открываю дверцы кабинки максимально широко и настраиваю в лейке воду.

– Запрыгивай! – командую я.

Зевса не нужно просить дважды. Он очень любит купаться. Несколько капель шампуня для животных и тёплая вода делают своё дело – теперь его лапы не будут сохнуть и чесаться от реагентов, да и в квартире будет немного чище.

Хотя… он судя по всему, он уже успел наследить и даже забраться с лапами в лежанку – я-то его знаю.

Но ругать не стану, сам виноват…

Вытерев лапы Зевсу, шагаю в дурном настроении в гостиную. Там включаю телевизор. Щелкаю бездумно пультом, переключая каналы. Всё не то – глазу не за что зацепиться. Выключаю, погружаясь в абсолютную темноту. Ложусь на диван и чувствую, как собака кладёт свою морду мне на руки. Я глажу его и становится чуточку легче, спокойнее как-то.

Не знаю который час, но телефон мой начинает звонить. Достаю его из кармана джинс.

– Шарапов, как твоё самочувствие? – басит в трубку Игнатов. – Я слышал, ты из больнички сбежал. Что, так на работу выйти охота?

– И тебе, Вить, привет! Что случилось?

– Тут на районе двух нариков патруль задержал. Так у них твоё удостоверение нашли и чей-то телефон… Как такое могло случиться, Володь, не расскажешь?

– Не Костяева с Совиным случайно? (Хотя мог бы и не спрашивать).

– Их голубчиков, – хмыкает Виктор, – Рассказывай Шарапов.

– А что тут рассказывать? Пошёл гулять с Зевсом, а там они девушку прессуют.

– Ну и ты, конечно, заступился и отдал им взамен своё удостоверение, – прикалывается друг.

– Удостоверение, видимо, выронил, когда падал, – говорю серьёзно. Шутки шутить нет ни малейшего желания.

– О-о-о… Так это было нападение на сотрудника полиции? Конкретно же они попали, – довольно хмыкает Игнатов.

Давно он их закрыть хочет, только вот изворотливые черти… были. Теперь им не отвертеться.

– Они в участке?

– Да, всё как положено, – хмыкает Виктор, – Федорович сегодня дежурит, глаз с них не спустит.

– Понял. Завтра заеду.

– Давай, Володь, ждём!

Скидываю звонок и провожу ладонью по лицу.

Что-то мне подсказывает, что телефончик-то они моей соседки прихватили.

На следующее утро.

От лица Дианы…

Я перерываю свою рюкзак уже по второму кругу, но мобильника в нём не нахожу, хотя точно помню, что положила его именно туда. На всякий случай выворачиваю карманы куртки, но кроме магазинных чеков ничего в них не обнаруживаю.

И как теперь быть? В телефоне у меня вся моя жизнь: карты, книги, записная книжка, напоминалка, заполненная до отказа, так как я часто всё забываю; телефоны клиентов, родителей, друзей. В общем, все мои контакты.

Да, это можно всё восстановить, но на это потребуется время. И как только раньше люди обходились без телефона? Не представляю…

А, может, я в квартире соседа его оставила?

Да, нет… Не могла.

Хотя ни в чём не могу быть уверена. Я как в трансе была, сама не своя… Или, наоборот, я настоящая: пылкая, страстная, отзывчивая… а не бревно, как любил говорить обо мне мой бывший.

В растрёпанных чувствах мечусь по квартире, не зная за что взяться, куда податься. Сегодняшний день можно считать безвозвратно потерянным. Перенести встречу с клиентками не получится, да и они не смогут до меня дозвониться. А это значит, что двое человек поставят мне сегодня минус в карму.

Звонок в дверь заставляет замереть на месте.

Я никого не жду.

Снова звонок. Настойчивый, долгий, а после голос, который я бы хотела никогда больше не слышать.

– Ди, открывай! Я знаю, что ты дома! – долбит Кулагин кулаком в дверь. Да так, что она вот-вот сорвётся с петель. – Ещё и замки сменила, тварь!

Я больше не боюсь его. Не боюсь!

Настроение сейчас такое, что, кажется, сама кому угодно накостылять смогу.

Подхожу к двери и резко её распахиваю:

– Зачем пришёл, Кулагин? Адресом ошибся? – рычу я.

– За вещами своими пришёл! – отвечает он, обдавая меня алкогольными парами и бесцеремонно толкнув меня плечом, заходит в квартиру.

– Что-то ты больно долго шёл! – хмыкаю я, сложив руки на груди. – Твой чемодан успел запылиться.

– Не удивлён… У тебя, как всегда, срач, Ди, – кивает он на кучку вещей, высыпанных из рюкзака.

– Так и иди к своей чистюле! Для чего опять припёрся? – злюсь я.

– Не смей со мной так разговаривать! – рычит он в ответ и надвигается на меня словно лавина.

– Отпусти меня сейчас же! Ты больше не имеешь права ко мне прикасаться! Ты мне больше никто! – выпаливаю я, когда Тимур прижимает меня к стене и пытается поцеловать.

– Я сейчас покажу тебе, на что имею право!

Я пытаюсь оттолкнуть бывшего, но он как одержимый вцепился в меня, крепко, до боли сжимая запястья над моей головой.

– Отпусти её! – слышу рык со стороны коридора.

Тим отпускает меня, и я ошарашенно пялюсь на распахнутую входную дверь, в проёме которой возвышается огромная фигура Владимира.

Он такой красивый, мужественный, сильный. Ему так идёт полицейская форма…

– Т-товарищ, майор, – с запинкой говорит Кулагин, посчитав звёздочки на погонах Шарапова. – Я пришёл за своими вещами и…

– Диана, у вас какие-то проблемы? – спрашивает меня Владимир, игнорируя жалкое блеяние Тимура.

– Да какие у неё могут быть проблемы, командир? – пытается панибратски отшучиваться Кулагин, натянув на лицо дружелюбную улыбку. – Да, Ди? У тебя же нет никаких проблем? Чего молчишь? Скажи уже…

– Предъявите ваши документы, гражданин! – от командного тона Шарапова даже у меня бегут мурашки.

Владимир шагает внутрь квартиры и кажется заполняет собой всё пространство узкой прихожей.

Сморю на своего бывшего, который совсем сник. Порывшись во внутреннем кармане пальто, он достаёт из него свой паспорт и дрожащей рукой протягивает его участковому. Тот, взяв документ, долго и тщательно его рассматривает и молчит, сведя тёмные брови к переносице.

Серьёзен до невозможности! И выше Тимура аж на голову.

– Какие-то проблемы? – не выдерживает затянувшейся паузы Кулагин.

– Я тебе их гарантирую, если ты сейчас же не заберёшь свои вещи и не свалишь отсюда, – вкрадчиво говорит наконец Владимир, – А если ещё раз узнаю, что ты сюда приходил, то…

– Я могу идти? – бывший пытается вытянуть свой паспорт из длинных пальцев моего соседа.

– Ты меня понял? – с нажимом спрашивает Шарапов, не выпуская документ из цепкого захвата.

– Понял! – кивает Тимур и схватив свой чемодан, озираясь торопливо уходит.

– Где же ты раньше был? – выдыхаю я, подойдя почти вплотную к своему великану.

Чувствую подступающие слёзы.

– В участок ездил, – отвечает мужчина, не улавливая смысла моих слов, – За твоим телефоном. Вот… Твой же?