Королевство Красного Мора

Ребенком я была смышленым. Но, видимо, не настолько, чтобы продолжать тихонечко лежать. И вот уж не знаю, чьей виной или недосмотром это было, но так я получила свой первый шрам. В моем мире все существа носят шрамы с гордостью, особенно мужчины. Крайне самовлюбленные могут болтать о боевых отметинах часами, придумывают захватывающие истории сражения, в ходе которых противник наградил героя отметиной. И совсем неважно, что на деле шрам получен при попытке перелезть через забор в подпитии. Я знала только одного человека, который не кичился ими – у моего отца было больше сотни рубцов, и это только самых памятных. Все добыты им в боях за Землю и за сохранение ее целостности, но он часто повторял, что каждый из них – чья-то прерванная жизнь.

Мое первое воспоминание отдавало горьким привкусом и запахом полыни – оно привело к казни двух нянечек, недоглядевших за единственной наследницей Короны. Не повод гордиться, но я и не горжусь.

Я вздрогнула от касания кисти к веку. Слишком сильно задумалась. Нужно возвращаться в реальность. Мелодичные голоса молодых служанок журчали по всей комнате.

– А я тебе говорю, он такой душка! Придержал мне дверь, хотя совсем не должен был… Этот племянник генерала Белума сама учтивость!

– Тайра! – от моего оклика прислуга дергается, – Нечего болтать попусту. Занимайся делом.

– Извините, Ваше Высочество.

Я вновь прикрыла глаза.

Кудри щекотали нос, и я то и дело пыталась их сдуть, но получалось плохо. Руки были заняты, над ногтями старались фрейлины. В покоях царили спешка и суматоха, это добавляло атмосферы праздника, даже несмотря на то, что праздника я не хотела. Настроение было плохим. Весь вечер мне предстояло не просто натягивать фальшивую улыбочку, но еще так, чтобы она как оскал не выглядела. Я пыталась держать свой желудок под контролем, чтобы от волнения меня не стошнило кому-нибудь на камзол. Я уже всерьез подумывала заколдовать саму себя – просить кого-то мне не хотелось. Наверняка это выглядело бы жалко и неуместно. На самом деле, если сравнивать со вчерашним вечером, мне было легче. В конце концов я приняла факт того, что отступать было некуда.

Я поежилась, на плечи будто упали снежинки, но вместо холода почувствовала легчайшие электрические разряды. Где-то над головой пискнула извинения фея.

– Я случайно, Ваше Высочество, прошу меня простить. Не было времени с утра отряхнуть крылья…

– Аккуратнее, – старалась отвечать отстраненно, – если так хочется, можешь ею мое платье посыпать… Ленсифер наверняка схалтурил и не выполнил мою просьбу. Дельта, где оно? Мне нужно быть в зале через сорок минут.

Робот стояла около шкафа и подбирала нижнее белье под мой наряд. В отличие от меня она была прекрасно осведомлена, в каком цвете мне сегодня придется покорять будущих подданных. После моего вопроса она отложила несколько белых бюстгальтеров в сторону и зависла. Я любила иногда шутить, что она устанавливает связь с Исподом, а не с другими Дельтами. Сейчас же мне было не до шуток.

– Швеи и королевский портной уже покинули ателье и движутся в сторону ваших покоев, с минуты на минуту… – раздался стук в дверь, – Ваше платье уже тут.

– Ну так открой им, – процедила я.

Наконец пряди перестали щекотать лицо, девушки стали формировать объемный пучок на затылке. Сегодня мои светлые волосы чуть закрутили, чтобы затем соорудить из них красивую прическу. Я с подозрением смотрела на острую палочку, которой мне вот-вот должны были закрепить локоны. Как бы случайно ни наделали у меня в голове лишних дырок.

– Ваше Высочество, с вами все в порядке? – голос Лена был встревоженным.

У меня наверняка на лице было написано, что я в Северной Столице видала все эти церемонии.

– Все в порядке, занимайся своим делом, – жестом остановив руку фрейлины, я попросила, – давай обойдемся без этого. Лучше прямые волосы.

Девушка тяжело вздохнула, и принялась покорно колдовать над моей головой.

Позади портного левитировал огромный цилиндр из плотной дымки – там скрывалось мое платье. От любопытных глаз и от любых неаккуратных действий слуг.

Лица коснулись прохладные пальцы, эльфийка повернула меня обратно к свету.

– Не дергайтесь, Ваше Высочество. Не хочу переборщить с румянами.

Я замерла. Воспользовавшись моментом, снова прикрыла глаза и ощутила на своем лице не только прикосновения кисточки, но и теплые солнечные лучи. День выдался солнечным, Флос радовал погодой. Окна были открыты нараспашку. Нежный ветер заигрывал с шифоновыми занавесками, ласкал мою кожу и пробегал по рабочему столу – документы отзывались нежным шуршанием. Может быть, еще не поздно было сбежать? Я никогда не была трусихой, но ничего не могла поделать с эмоциями, которые вызывало во мне грядущее событие. Матушка назвала это предчувствием. Может, я предчувствовала, что буду кошмарной королевой?

Я слышала, как Ленсифер командовал моими фрейлинами и своими подручными, но это все протекало мимо меня. Я улавливала отдельные звуки, но они отказывались складываться в слова. Меня грело солнце, я слышала запах пионов, в избытке росших под моим окном, и тревога потихоньку отступала. Мой отец верил в меня. Моя мать верила в меня. Я не могла этого избежать. Я сильная и храбрая. Повторяя эту мантру раз за разом, я успокаивалась. Не до безмятежного состояния конечно, но уже не хотелось вскочить на лепуса и сбежать из Рубрумора.

Плеча невесомо коснулась рука, и я даже с закрытыми глазами могла угадать осторожное касание портного.

– Дафна, пора одеваться. Ты скоро должна явиться в Круглый зал.

Он прав, пора. Затягивать было нельзя, первое впечатление очень важно. И пусть все уже были со мной знакомы, традиции нужно чтить.

– Дельта оставила, вот, – Лен передал мне комплект белоснежного нижнего белья, – я выйду и вернусь через пять минут, помогу тебе надеть платье.

Он был одет в парадный бархатный камзол зеленого цвета. По правде говоря, выглядел Лен в нем прекрасно, его рыжие пряди выделялись ярким пятном. Я невольно засмотрелась, но осознав это, быстро закрыла рот и поднялась.

– Можешь не выходить. Просто отвернись.

– Ч-что?.. – он покраснел, его глаза забегали.

– Что слышал, – я усмехнулась, – ты же не будешь подсматривать за будущей королевой, верно?

Ленсифер вспыхнул весь, на румянце отчетливо стали выделяться веснушки. Он быстро отвернулся и отошел в другой конец комнаты.

Я скинула халат.

– Ты со своими шуточками меня когда-нибудь в могилу сведешь, – тихо пробурчал он.

– Если хочешь что-то сказать, то скажи нормально. Я не слышу, что ты там шепчешь!

Лен набрал в грудь побольше воздуха и разразился тирадой:

– Ты иногда совершенно невыносима со своими шуточками, Дафна! Это неуместно, и ты это знаешь. Но почему-то позволяешь себе говорить иногда такие вещи, от которых… да, от которых…

Пока друг распинался, я закончила переодеваться и тихонько стала подкрадываться к нему.

– Я только хочу сказать, что несмотря на то, что у нас с тобой достаточно неформальный стиль общения…

Я поднялась на цыпочки и, положив руку ему на плечо, прошептала на ухо:

– Почему ты так завелся, Ленсифер?

Под рукой я почувствовала, как напряглись его мышцы. Мою щеку опалил жар его кожи. Я не слышала дыхания, он замер, как замирали иногда дикие зайцы в дворцовом саду, когда видели перед собой угрозу. От эльфа пахло шампанским и крыжовником. Он попытался повернуться.

– Не советую, принцесса не одета, – я соврала.

Этот маленький спектакль веселил меня, конечно, исключительно благодаря реакции Ленсифера. Мне было непонятно, почему он так реагирует. Но это не значило, что мне не хотелось иногда беззлобно посмеяться над ним.

– Дафна, пожалуйста…

Я вперила вопросительный взгляд ему в затылок. Что-то было в этом «пожалуйста», какая-то нота, которую я до этого мгновения не слышала в его голосе. Пришла моя пора смущаться, тут уже стало не до смеха. Я легко прочистила горло.

– Ладно, шутки в сторону. Нужно одеваться и идти.

Портной повернулся, я стояла перед ним в белье, и это не было чем-то странным. Он не раз видел меня раздетой в конце концов, именно его задача состояла в том, чтобы я была одета. Его лицо постепенно приходило к своему привычному оттенку, хотя он и избегал смотреть мне в глаза.

– Готова увидеть платье?

– Не томи уже, давай показывай и пойдем.

– Ну ты и заноза, Дафни.

Я хотела было возмутиться коверканьем моего имени, но он махнул рукой и дымка начала растворяться. Сначала я не понимала, где платье, а потом увидела, что не вся завеса исчезает, что-то остается.

Оно было белоснежным и невесомым. Драпировка корсета сияла от пыльцы с одной стороны и от рубинов с другой стороны груди. Рукавов у платья не было, лишь две широкие бретели из южностоличного атласа, и то, они должны были не лежать на плечах, а будто спадать по предплечьям. У платья был шлейф и огромный разрез до середины бедра, наверху он был закреплен серебряными нитями.

– Что это в разрезе?

На воздушном манекене был будто чулок, сотканный из нитей, но у него был каблук. Там, где нити встречали друг друга, поблескивали маленькие рубины. Я узнала в этом плетении свое колье, если его можно было так назвать.

Платье выглядело чудесно.

– Это совсем не похоже на то, что ты делал вче…

– Поблагодаришь потом, давай, я должен помочь тебе одеться, – перебил меня Лен.

Я не стала возражать, у меня никогда не получалось говорить слова благодарности.

Спустя десять минут я была полностью готова. Из разреза выглядывала нога, облаченная в драгоценную сетку, на левой стопе была просто аккуратная туфелька. Ленсифер колдовал над застежками моего ожерелья, которое покрывало тонкой сеткой мою шею, грудь и плечи вплоть до опущенных бретелей платья.

– Ты выглядишь волшебно, принцесса Дафна.

– Твоими стараниями, Ленсифер, – улыбнулась я, – Пора идти. Думаю, меня уже ждут, солнце начинает садиться.

– Постой, у меня для тебя есть подарок. В честь твоего шестнадцатилетия, – он достал из внутреннего кармана камзола стеклянную коробочку.

Через прозрачную крышку я увидела серьги. Они были длинные, состояли из множества нитей разной длины, и на конце каждой был крохотный рубин. Ну конечно. Куда без них.

Я улыбнулась. Несмотря на мое недовольство сегодняшним днем, я выглядела прекрасно, равно как и подарок моего друга.

– Спасибо, они очень красивые.

Он помог мне их надеть. Каждый раз, когда я поворачивала голову и украшения задевали плетение на моих плечах, я слышала ласковый перелив.

– Теперь точно пора. Ступай, ты должна дойти к залу в одиночку. Я буду уже там, все будет хорошо.

Он смотрел на меня с теплотой, и я не могла не ответить тем же.

Дверь за моей спиной закрылась, и я впервые за день увидела коридор. Везде были белые розы и пионы. В кадках на полу, в подставках, в букетах на подоконниках. Белые розы – потому, что так завещают многовековые традиции. Белые пионы – потому, что мой отец любит меня, и решил сделать мне приятно.

Я остановилась у своего любимого окна, недалеко от мастерской Ленсифера. Из него открывался тот же вид, что и вчера – долина, залитая теплым, солнечным светом. Я прислонила голову к холодному камню, который не хотел нагреваться от солнца. Что ж, в сегодняшнем вечере был все же один весомый плюс. Завтра я смогу официально покинуть дворец, чтобы пересечь эту долину верхом на своем жеребце, и никто не сможет сказать мне и слова на это. Но не слишком ли это малая плата за оковы короны?

Я подняла правую руку к лицу и посмотрела на безымянный палец. Очень не вовремя я решила задуматься о ритуале. На женскую линию правящего рода наложена магия, особое колдовство, при помощи которого можно было очень легко доказать, что у власти находится не самозванка. Наша кровь превращается в рубины. Неважно, укололась ты, порезалась, или тебе отсекли руку в бою – сначала из раны, как и полагается, вытечет кровь. Но уже секунд через двадцать она осыплется кристаллами. Во время ритуала, на закате, после моей клятвы в том, что я буду служить Земле и Рубрумору, пока последняя моя капля крови не превратится в камень, особым кортиком мне сделают разрез на безымянном пальце. Кровь оттуда должна будет стечь в оправу для камня на короне моей матери. Перед этим один из самых старых камней оттуда уберут и поместят его в музей наших предков, освободив место для моего рубина. Так мы демонстрируем преемственность поколений. Разумеется, моя кровь не застынет сразу же, мне еще нет шестнадцати. Именно поэтому оставшиеся два часа до полуночи надлежит стоять на месте, молча и без движения. И лишь когда часы пробьют двенадцать Вельма проверит камень, и окажется, что он превратился в рубин. Все преклонят колени, признав меня будущей королевой. Затем надлежит отгулять классический прием в честь пока еще принцессы.

Я еще раз посмотрела на безымянный палец, проведя ноготком по его рельефу. У матери остался совсем кошмарный шрам.

Бросив последний взгляд на пейзаж, я отошла от окна и двинулась по коридору. Огромных усилий мне стоило не обернуться на окно.

Перед закрытыми дверьми меня ждала матушка, что шло в некоторый разрез с традициями, но в целом допускалось. В изумрудном шелковом платье, с убранными в прическу волосами и со стальным взглядом – вот кто был похож на королеву. Она являлась ей всегда и будет являться даже тогда, когда я займу трон. У нее на поясе была закреплена портупея с короткими ножнами, в них покоился еще один символ власти нашего государства – жертвенный клинок.

Мать заключила меня в теплые объятия, но быстро отстранилась.

– Ты готова?

Я решила не лукавить.

– Нет, но какая разница?

Матушка недовольно хмыкнула и взяла меня под руку.

– Главное, помни – улыбайся. В остальном ты можешь быть собой.

Я оценила это аккуратный укол и приосанилась, громадные двери в зал начали открываться.

Я не паниковала, пока нас объявляли подданным, пока мы шли через зал к его центру, где нас ждала Вельма, главная придворная ведьма. Я не паниковала, когда мать произносила речь и когда отец произносил клятву свидетеля ритуала. В моей голове не проскочило ни единой мысли, пока эту клятву повторили все герцоги и герцогини. И даже когда настала моя очередь, несмотря на страх, мой голос не дрогнул.

– Являясь дочерью своей матери, будучи кровью от ее крови, ростком от ее древа, я клянусь верой и правдой, в здравии и болезни, в радости и в печали защищать великую Землю. От ножа и стрелы, от руки и помысла недруга. Я клянусь беречь и заботиться о каждом человеке и звере, о каждом эльфе и гноме, о каждом живом и неживом существе, что хранит верность великой Земле. Клянусь отдать кровь и жизнь, силы и мысли, магию и слово во имя процветания и развития, во имя защиты и целостности великой Земли. Да будут мои помыслы чисты, а данная клятва правдивой.

За окном поднялся ветер, деревья гнулись в глубоком реверансе, природа завыла. Земля приняла мою клятву, непогода прошла так же быстро, как и началась.

Я подняла глаза на отца. Он легко улыбнулся и аккуратно кивнул мне в знак одобрения.

Опустив глаза в пол, я постаралась спрятать улыбку облегчения. Он был рядом, и это придавало мне сил. Матушка вынула из ножен лезвие и окунула его в отвар из красного мора. Солнце бросало свои последние лучи на красивое ритуальное лезвие, которое уже будто испачкали в крови.

Вельма сняла с головы мамы корону и взяла ее в руки так, чтобы моя кровь не могла пролиться мимо углубления для камня. Я протянула матушке руку, и она, серьезно посмотрев на меня, резко провела лезвием по пальцу.

Боль обожгла мои нервные окончания, уничтожая их. Кричать было нельзя. Теперь мне стало казаться, что мой тренер по фехтованию намеренно не жалел меня последний месяц – меня просто готовили к боли. С пальца закапало, оставляя на полу темные кляксы, в воздухе резко запахло железом. Вельма поднесла корону ближе и наполнила моей кровью оправу. Затем развернулась и поставила ее на резную тумбу.

Следующие два часа нам полагалось стоять без движения, в тишине. Это было особенно тяжело: кровь, не прекращаясь, текла из огромного разреза на пальце, рука немела. Хотелось заплакать или хотя бы прижать пульсирующую конечность к груди и нянчить ее. Вдруг я увидела, как по полу течет тонкая нить магии. Свет змеился между плитами на полу, медленно приближаясь. Нить забралась мне под юбку и, оплетая сначала ногу, затем струясь по боку вверх и стекая по руке, достигла своей цели. Сначала остановилась кровь, затем ушла боль. Я не могла позволить себе обернуться, чтобы посмотреть, кем был мой спаситель, но могла позволить легкий вздох облегчения. Кажется, сзади меня, где-то у входа, должен был быть Ленсифер.

Время тянулось медленно, но не бесконечно. Когда спустя два часа, после того как часы пробили полночь, Вельма подошла к короне, она, развернувшись, первая склонила передо мной колено. Следом опустился отец, затем мать и все гости и придворные. Они признали меня будущей королевой Рубрумора. Заиграл придворный оркестр, запела флейта.

Я смутно помню следующие пару часов, ко мне подходили правители Столиц, графы, герцоги, баронессы. Мне в здоровую руку подали бокал с настройкой из полыхай-травы и настоятельно рекомендовали выпить. В голове смешались поздравления с днем рождения и поздравления с предкоронацией. Матушка была где-то поблизости, она вновь надела корону и общалась с герцогиней Южной столицы. Отца поблизости я не видела. Страх прошел, и на смену ему пришло облегчение – я не опозорилась, хотя бы с клятвой. Множество людей, духота и легкое помутнение от настойки наложились на усталость и стресс. Мне захотелось выйти на свежий воздух.

Из круглого зала можно было перейти на веранду, где было много столиков с гостями, а оттуда спуститься в сад. Пока я проходила сквозь расступающиеся при виде меня толпы, я тут и там ловила обрывки разговоров:

– …Фобос, я ведь просил тебя присмотреть за ним, он был странный…

– … Миранда одета совершенно безвкусно, вы заметили? Совсем не под стать сэру Мартину…

– И тогда договор будет подписан, но они отчего-то тянут! Вы представляете…

– …Тут очень мало охраны, не находите это странным?..

– Он облил меня! Что теперь будет с пятном? Какой позор…

– Правители Каерума не прибыли, какое неуважение!..

Наконец я спустилась по ступеням в сад и двинулась к своему любимому месту. За живым лабиринтом из розовых кустов находилась беседка, которую окружали дикие пионы. В теплые дни я любила там прятаться от учителей и слуг с томиком какого-нибудь любовного романа.

Лабиринт не просто так назывался живым. Стены изгороди пугали чужих или случайно забредших сюда путников и, меняясь местами, не позволяли легко покинуть это сплетение зеленых коридоров и шикарных белых бутонов. Легкого движения кистью обычно хватало, чтобы передо мной открылся прямой коридор до беседки, но сейчас мне хватило и мысли об этом. Листья и ветви пришли в движение. С приятным удивлением я отметила про себя, что магическая сила после полуночи возросла во много раз, и это явно не предел – наследие имен вступает в полную силу после шестнадцатого дня рождения.

Чего я не могла исправить при помощи магии, так это обыкновенной досадной мелочи – каблуки туфель проваливались в землю.

Зеленая стена лабиринта сомкнулась за мной, и я подошла к беседке.

– Чудная ночь сегодня! Не правда ли, Ваше Высочество?

Голос разрезал тишину, как нож яблочный пирог. Я испугалась, но постаралась не подать вида. В павильоне сидел молодой человек в черных высоких брюках и в красивой кружевной блузе. На поясе, закрепленная на драгоценно расшитой портупее, висела парадная шпага. Выглянувшая луна тут же была отражена от длинных серебристых волос, завязанных в низкий хвост.

– Фобос, – облегченно выдохнула я, – ты меня напугал, засранец!

Я подобрала шлейф платья и поднялась по ступенькам в беседку. Парень сразу встал и отвесил мне легкий поклон. Я почувствовала, что краснею – глупо было отрицать, что этот задиристый с другими и внимательный со мной мальчишка был мне симпатичен. Я хотела было пошутить про недостаточно глубокий поклон, но сердце кольнуло тревогой. Оторопев, я закрыла рот, не успев произнести и звука.

– Что-то случилось? Тебе нехорошо?

– Нет-нет, все в порядке. Я просто устала, – я присела в одно из мягких кресел, – Что ты тут делаешь? Думала, что единственная знаю об этом месте.

– Вообще-то, полагаю, что узнал о нем даже раньше тебя. Дядя показал мне его, ещё когда я пешком под стол ходил. – бархатный смешок заставил мой желудок сжаться в каком-то странном, приторно-сладком кульбите, – А тебя тогда еще на свете этом не было, между прочим.

Я улыбнулась.

– Напомни мне, пожалуйста, сколько тебе сейчас лет? – рядом с ним моя голова не соображала.

– Мне шестьдесят, Дафна. – он посмотрел вперед отстраненным взглядом, но мотнул головой и улыбнулся. Бросив на меня короткий взгляд, он продолжил: – Я не старею уже тридцать девять лет и почти что до конца жизни не состарюсь ни на морщинку. Кстати, твоя внешность тоже замерла уже как несколько часов. Есть в этом что-то жуткое, не находишь?

Я находила жутким только не унимающуюся в груди тревогу, терзавшую мое сердце с каждой секундой все сильнее. Разговоры же о строении нашего мира меня обычно утомляли. Фобос, заметив, что я скучаю, вдруг встал и предложил мне руку.

– Станцуешь со мной?

Внутри что-то произошло после этих слов. Сердце забилось быстрее, кровь прилила к лицу, пальцы задрожали. Это походило на состояние эйфории, но все же немного не дотягивало до него. Глаза Фобоса выражали теплую надежду на мое согласие, что не вязалось с его холодными, похожими на зимнее небо радужками. Я не могла отказать. Нет, не так.

Я не хотела отказывать.

Я поднялась и вложила в его протянутую ладонь свою руку, и он тут же притянул меня к себе несколько ближе, чем следовало бы. Уткнувшись носом ему в блузу на груди, я чувствовала, как одна его рука уверенно легла на мою талию, в то время как другая совсем невесомо держала мое запястье. Даже в такой мелочи, как танец, он был полон противоречий. Внутри неприятно шевельнулось сомнение, которое я постаралась заткнуть. Он отражал сам себя, будто посреди его сознания находилось зеркало, деля его на Зеркалье и Зазеркалье. Если он так делил сам себя, насколько разные они должны быть с его братом? Я знала ответ на этот вопрос – кардинально. Думать о Деймосе даже не хотелось, он оправдывал свое имя и вызывал мурашки ужаса, хотя Фобос совсем не вызывал у меня страха. Они были не просто братьями, они были близнецами. Но братьев, более непохожих друг на друга характерами, я не знала. Они были буквально противоположностями, как бы иронично это не звучало.

Мы молча покачивались в такт несуществующей музыке, и каждый был погружен в свои мысли. Спустя пару минут молчание нарушил шепот Фобоса:

– Ты сегодня неотразима, Дафна.

Сердце в очередной раз пропустило удар. Я подняла голову и столкнулась с направленным на меня взглядом серых глаз. Не помня себя от полыхай-настойки, дурманящего запаха фиалки, исходящего от блузы его и близости симпатичного мне парня, я потянулась к его губам. А когда я поняла, что он тоже склоняется ко мне, я была самой счастливой девушкой во всем дворце.

И в тот миг, когда наши губы почти коснулись друг друга, мою голову пронзила отрезвляющая мысль, причинившая почти физическую боль.

От Фобоса никогда не пахло фиалкой. От Фобоса пахло диким апельсином и перцем. Я чувствовала этот запах на совместных уроках фехтования, когда мы были в паре. Сознание услужливо подсунуло воспоминание: я видела его в зале рядом с дядей, когда спешила спуститься в сад. Разве он успел бы добраться до беседки быстрее меня?

Запах фиалки я чувствовала постоянно только от одного человека, и он всегда побеждал меня в тренировочных боях на деревянных мечах. Он единственный превосходил меня в бою и не уставал мне об этом напоминать каждый раз, когда мы пересекались. Сердце сжалось уже не от сладкой неги, а от страха. Я не знала, чего можно ожидать от него и для чего ему понадобился этот маскарад.

Я остановилась в миллиметре от его губ и на выдохе произнесла его имя:

– Деймос.

В тот же миг, как я назвала его имя, произошло две вещи: во-первых, с его лица исчезла вся нежность, во-вторых, слетела личина человека, которым он притворялся. Несмотря на то что они были близнецами, они не были идеальным отражением друг друга. Деймос был одет в черный камзол, парадная шпага на деле оказалась боевым мечом.

Я замерла, потому что не представляла, чего мне следует ждать от него. Явно ничего хорошего. И, как назло, с собой у меня не было даже кинжала.

Рука сжала мою талию куда грубее, чем делала это секунды назад.

– Добрый вечер, Ваше Высочество, – от приятных бархатных нот не осталось и тени, голос был холодный и резкий.

– Здоровались уже. Не хочешь меня отпустить?

– Нет, а должен?

Я опешила. Ни один человек не мог себе позволить так со мной общаться, если, конечно, потом не хотел бы иметь проблемы с дворцовым караулом.

Деймос же явно желал обзавестись не только проблемами со стражей, но и с королевской семьей. В последнее время парня спасало только покровительство со стороны его дяди – генерала армии Земель, правой руки моей матери.

– Давай поступим так. Ты идешь со мной и не создаешь проблем. Ни себе, ни мне. А я, в свою очередь, гарантирую тебе, что ты не пострадаешь, – его губы растянулись в улыбке: – Ну разве что чуть-чуть.

Тут взыграли заторможенные инстинкты, и я дернулась из его хватки. Пульс забился где-то в горле. Явно не ожидавший такого, Деймос отпустил меня. Я, быстро преодолев ступени беседки, побежала в сторону живой изгороди. За спиной раздался рык и глухие, быстрые шаги по деревянным ступеням,. Меня преследовали.

Сбоку послышались шорохи. Я отчего-то была уверена, что это не дворцовая стража, а кто-то, с кем мне лучше не встречаться.

Лабиринт не отзывался на мой зов, и пришлось нырнуть в единственный виднеющийся проход. За спиной раздался голос Деймоса.

– Покрасьте эти белые розы в красный ее кровью, иначе королева разозлится!

В голове родилась противоречивая мысль о том, что у них это не получится – моя кровь просто скатится с бутонов. Но лучше бы я думала о том, что у них это просто не выйдет.

Что они не смогут.

Каблуки проваливались в землю, шлейф мешался и создавал лишние звуки, по которым можно было угадать, где же я прячусь. Я петляла по коридорам изгороди, ломая бутоны и царапаясь об ветки. В ушах грохотал пульс, дышать было больно. Я пробовала еще несколько раз призвать лабиринт, но он меня не слушался. С Деймосом был кто-то, кто блокировал мою магию.

Вдруг прямо передо мной выскочила девушка с темной вуалью на лице, у нее в руке блестел тяжелый меч. Как только она увидела меня, тут же заняла боевую стойку и уверенно пошла в мою сторону. Времени было мало, мне нужно было срочно решить, что делать. Но не успела я и моргнуть, незнакомка оказалась слишком близко и, махнув клинком, оставила на моей ноге огромную рану. В глазах потемнело, от страха и боли я закричала, слезы брызнули из глаз. В тот же миг корни изгороди вырвались из земли. Схватив девушку за горло, они швырнули ее куда-то в сторону дворца. Окровавленный меч остался лежать рядом со мной. Пусть кто-то блокировал мою магию, но родовую магию пресечь было нельзя. Моя кровь, не успевшая еще превратиться в камни, впиталась в землю сада, и теперь он всеми силами пытался защитить наследницу трона.

Я не могла встать, не то что идти куда-то. Боль ослепляла, слезы, не переставая, текли по щекам. Невероятным усилием я заставила себя приподняться и дотянуться до меча. Нос обожгло острым запахом мяты, и только тогда я поняла, что от лезвия разило сомниумом – зельем сна без сновидений. Вероятно, меня не хотели убить, лишь покалечить и усыпить. Но зачем? Деймос кричал что-то про розы и королеву, явно не про мою мать. Или все же про нее?..

Мои размышления прервал шорох недалеко от меня, буквально в нескольких поворотах. Кто-то начал переругиваться.

– Не мог схватить ее, когда она была у тебя в руках, кретин?

– Заткнись! Иди с той стороны, я поверну здесь.

Голоса были совсем близко, но тут же с противоположной стороны лабиринта я услышала крики королевской стражи. Они слышали крик, да и, вероятно, мертвая девушка, прилетевшая на лужайку у веранды, тоже не добавляла безмятежных нот светскому вечеру.

Теперь все зависело от того, кто первее до меня доберется. Интересно, Фобос тоже с ними заодно? От этой мысли стало больно, но не так больно, как от огромной дыры в моем бедре. Вдруг живая изгородь за моей спиной пришла в движение. Ветви, ласково приподняв меня, затащили меня в свое зеленое нутро. Однако это было сделано не затем, чтобы спрятать меня. Пока изгородь пропихивала меня на другую часть прохода, моя нога чуть засветилась зеленым. Кровь медленно останавливалась, края раны затягивались. Очутившись по ту сторону, я смогла нормально стоять, хотя ходьба причиняла тупую боль.

Я оказалась у другого выхода и стояла прямо на берегу небольшого озера, также окруженного изгородью. Водная гладь была черной и отражала в себе лишь крохотные звезды, луна скрылась за кружевной вуалью облаков. Шейное украшение зацепилось за ветви куста, и пришлось с силой дернуть за колье. Серебряные нити порвались, порезав шею и плечи, оставив тонкие царапины на ладони.

Я услышала шаги и, развернувшись к входу, приняла боевую стойку. Так, как учили на уроках.

Навстречу мне из темноты лабиринта вышел Деймос.

– Ну чего же вы, Ваше Высочество. Не нужно убегать, я не сделаю вам ничего плохого, – поигрывая мечом, крикнул он.

Я не стала ждать, пока он нападет первый, и атаковала. Он явно не ожидал этого, потому что едва отразил мой удар. Но быстро взяв себя в руки, шагнул на меня.

Удары было тяжело парировать, и я еле справлялась. Мешались растрёпанные волосы, мешались уже порядком изорванное платье, каблуки и, конечно же, снова начавшая кровить рана на ноге.

– Сдайся, Дафна! Останешься целее, пусть и ненадолго, – пыхтел Деймос.

Я не стала ничего отвечать, лишь сделала еще одну попытку атаковать его, нацелившись мечом ему в живот. Она не увенчалась успехом, но зато крики королевской стражи были уже куда ближе. Они прочесывали лабиринт.

– Я здесь! Помогите!

Мой крик спровоцировал две вещи: я отвлеклась и, пропустив подсечку, свалилась на илистый берег. Деймос же стал агрессивнее, что вытекало из сказанного ранее.

Он приближался ко мне с мечом и явно не медлил. Кажется, от первоначального плана об усыплении не осталось и следа. Теперь оставался лишь один выход. Я пыталась сообразить, что мне делать дальше, но магия все еще не слушалась меня, а захваченный мною чужой меч был в метре от руки. Затянутая наспех силой лабиринта рана вновь открылась, по бедру скатывались капли крови вперемешку с маленькими рубинами.