Зашептала волна. Сестер своих позвала. Собрались сестры-волны с моря, белой пеной поднялись. Вынесли они на берег такую же белую, как пена, лошадь и ушли. Снова спокойным стало море. Тогда села девушка на белую лошадь, крепко за шею обняла ее. И-и-и, как понесла девушку белая лошадь – дочь ветра и морской волны! Девушка только один раз моргнула, а лошадь уже возле большой сопки остановилась. Ударила лошадь копытом – открылась сопка, вышел оттуда белый олень. Загляделась девушка на красоту его. Как будто в ночных звездочках были – так светились рога его.
Олень сказал:
– Знаю тебя я, смелая девушка. Если сделаешь то, что скажу, – найдешь большое счастье. Пройди эту сопку, ни разу не останавливаясь, немного отдохни. Потом тайгу густую пройди, ночь отдохни, сил наберись. Утром прямо пойдешь – синее облако увидишь. Знай, девушка, что не облако это, а синяя гора – Кюех Хая. Там живет черный олень. Густая шерсть у того оленя, но злости у него больше, чем волосинок в его шерсти. Украл он счастье, спрятал его в синюю гору. Много лет уже стережет его там. Никто не видит его, никто не знает дороги к нему. Двенадцать рогов на голове того оленя, двенадцатью узлами крепкий аркан к ним привязан. В тех узлах счастье завязано. Развяжи эти узлы, девушка, хотя и трудно тебе будет. Не верь тому, что видеть будешь, не поддавайся тому, что чувствовать будешь. Развяжи эти узлы, девушка! Выпусти счастье на волю!
Сказав это, пропал белый олень. Сразу темно стало вокруг. Оглянулась девушка – и лошади нет. Совсем одна осталась. Только светлый огонек в темноте мигает, будто зовет ее.
Пошла девушка на тот огонек. Огонек впереди бежит. Девушка за ним пробирается.
Думаешь, легко ей идти? Острые камни рвут ноги и руки. Одежда тонкими ремнями повисла на теле. Страшные каменные чудовища поднимаются на дороге, идти не дают. А огонек все бежит впереди. Не отстает от него и девушка. Сопку перевалила, на большую поляну вышла. Отдыхать стала. Погас огонек. Не мешает девушке спать. А впереди еще тайга непроходимая.
Утром снова пошла девушка за огоньком. Привел он ее в тайгу. Как большие озера стали глаза у девушки от страха. А огонек все бежит и бежит. И девушка за ним. Совсем из сил выбилась, а тайгу прошла. Тут и ночь наступила.
Только легла девушка на мягкую траву, как поднялся страшный шум. Стали огненные камни летать вокруг, задрожала земля, целая туча злой мошкары на девушку налетела. Стала она кусать ее. Но в это время прилетел ветер и прогнал мошкару.
Увидела тут девушка впереди себя синее облако. Страшным холодом повеяло оттуда. Сделала девушка один только шаг и вдруг возле синего облака очутилась. Не облако это было, а синяя гора Кюех Хая. Раздвинулись крепкие камни. Черный вход открылся. Хотела девушка войти туда, но выскочили из темноты серые олени, путь ей преградили. Не знает девушка, что ей дальше делать. В это время опустился перед оленями огонек. Стал он расти, в белого оленя с блестящими рогами и шерстью превратился. Увидели его серые олени – в разные стороны разбежались. Попрощался тут белый олень с девушкой. Велел ей дальше одной идти.
Чернее осенней ночи было внутри горы. Ничего не видела вначале девушка. Шла вперед, как будто глаза ее завязаны были. Вдруг впереди увидела синий огонь. То загорался он, то гас. Пошла она на этот огонь. Далеко зашла. Наконец увидела большого черного оленя. Глаза у него огромные были. Синим огнем горели. Открывал олень глаза – зажигался синий огонь, закрывал – темно становилось в пещере. Двенадцать ветвистых рогов оленя на верх пещеры упирались. Двенадцатью узлами крепкий аркан к ним привязан был.
Страшно стало девушке. От этого страха не может она шагу сделать, не может голову поднять. Закричал олень. От страшного голоса его задрожали толстые стены пещеры. Сердце девушки от испуга в камусы упало. Только вспомнила тут девушка, что говорил ей белый олень. Рассердилась на свое сердце, топнула и прогнала сердце туда, где у всех людей оно живет. Нашла смелость свою и подошла к оленю. Потухли его глаза. Совсем темно стало в пещере. Думала девушка, что кинется на нее олень, но он даже не шевелился, будто спал. Протянула она тогда руки и стала развязывать первый узел аркана.
Заледенели пальцы девушки. Сковал их холод так, что и двигаться перестали. Замерзать стала девушка. Только сердце сильно билось. Будто согреть хотело девушку. Стала она о людях думать. О горе их думала она. Согрелись ее руки, тело ее согрелось. Переборола она холод, и развязался первый узел аркана.
Не стала она отдыхать. За второй узел взялась.
Осветило вдруг пещеру яркое пламя. Чуть не ослепла девушка. Страшным жаром обдало ее. Потрескалась кожа на теле ее. Горячая кровь потекла на каменный пол пещеры. Но руки ее продолжали работать. Развязался второй узел – сразу легче дышать стало. Хорошо стало девушке. Но теперь есть захотела она. А останавливаться нельзя. Надо третий узел развязывать. Посветлела вдруг пещера. Самая лучшая еда появилась. Мучает девушку сильный голод, глаза застилает ей. Только помнит она слова белого оленя: "Не верь тому, что видеть будешь". Не смотрит она на еду. Дело свое делать продолжает. И этот узел развязала.
Не двигается черный олень. Вся сила его в этих узлах, больше ничего не может он делать. Страхи разные посылал он на девушку, но она продолжала работу. Десять узлов уже развязала.
Начала развязывать одиннадцатый узел. Что такое! Не больно ей. Никто не мучает ее. Тихое пение услышала она. Свою детскую песню услышала. Старая бабушка к ней подошла. Стала звать внучку. Обнять ее хочет. Снова вспомнила девушка слова белого оленя: "Не верь тому, что будешь видеть, не поддавайся тому, что чувствовать будешь". Вспомнила она и не обернулась. Развязался тогда узел сам. Исчезла бабушка, как будто и не было ее.
Взялась девушка за последний, двенадцатый, узел, а руки уже не хотят слушаться ее.
Вдруг мягкая постель появилась под ней. Сладкий сон стал одолевать усталую. И про это говорил ей белый олень. "Когда двенадцатый узел развязывать будешь, смотри, не усни". Но не может никак девушка сон побороть. Закрылись глаза ее. Стало слабым тело ее. Совсем уже засыпает. Только рукам своим не дает она спать. Во сне развязывает…
Загремела вдруг синяя гора. Зашатались стены пещеры. Упала девушка на каменный пол. Как мертвая стала. Но недолго было так. Открыла она глаза. Ничего понять не может: светлое небо над ней. Солнце летнее греет ее. Лежит девушка на мягкой траве у моря. Юноша красивый, как этот день, склонился над ней. А рядом – белая лошадь. Улыбнулся юноша и сказал ей:
– Помнишь меня, девушка? Белый олень – я. А черный олень врагом моим был. Помогли ему злые духи. Спрятал он счастье людей в синюю гору, а меня оленем сделал. Победила ты зло. Выпустила счастье на волю. Мне обличье человеческое вернула. Все теперь скажут тебе спасибо. Хочу, чтоб ты женой моей стала.
Протянула девушка руки к нему. Посадил он ее на белую лошадь, и сам сел. Отнесла их лошадь туда, где бабушка жила.
Все люди там уже счастье свое получили. Большая свадьба у девушки с юношей была. А бабушка совсем молодая от радости стала.
«Изучаем фольклор народов Севера».
Составитель А.С. Жулева. Москва, 1997 г.
СОБАКИ И ЧЕЛОВЕК
Возле чума, на синем снегу, три собаки сидели: пастушеская Оронка, охотничья Лайка, ездовая Нартка. Собаки спорили.
Оронка хвалилась:
– Я человеку первая помощница, мне жирный кусок он бросит. Я ему стерегу самое дорогое – оленей!
– Глупая ты, Оронка, я лучшая собака, – отвечает Нартка, – мне человек жирный кусок бросит. Я вожу его добро, без меня он кочевать не мог бы.
Лайка сердится:
– Эко, хвастуны, без меня бы все оголодали. Ведь я добычу в тайге ищу!
Спорили собаки, спорили, бросились друг на друга и начали драться. Шерсть по ветру летит, снег вокруг красный стал.
Каждая кричит:
– Я лучшая собака!
Вышел из чума человек, собаки подбежали к нему, каждая собака гордится:
– Я лучшая собака! Я добычу в тайге ищу! – хвалится Лайка.
– Нет, я лучшая собака! Я нарты вожу, кочевать помогаю, – сердито отвечает Нартка.
– Нет, нет, я лучшая собака! Я оленей стерегу! – больше всех хвалится Оронка.
Человек смеется:
– Ишь, загордились. Нет у меня лучшей собаки: всех одинаково кормлю, все одинаково мне дороги, – и ушел в чум.
Обиделись собаки. Каждой хочется быть лучшей, жирный кусок получить.
Лайка и говорит:
– Худая у нас жизнь, надо бы от человека уйти, пусть без нас умрет.
Так и сделали. Вышел человек из чума, а собак нет, убежали.
Пришли собаки в тайгу. Увидела Лайка белку, залаяла, по снегу запрыгала, белку на сосну загнала, хвалится:
– Я свое дело сделала.
А белка на дереве сидит, качается. Тогда Нартка подбегает к Лайке:
– Ты устала. Садись на меня, я тебя подвезу. Лайка, довольная, на Нартке поехала. Недалеко уехала.
Нартка говорит:
– Вот и я свое дело сделала.
А белка на ветке сидит, качается.
Оронка бегает, хвостом юлит, оленье стадо увидела, кругом обежала. Прибежала, запыхалась, на снег села, тоже хвалится:
– Вот и я свое дело сделала.
А белка на ветке сидит, качается. Подняли собаки носы, на белку смотрят, голодные рты облизывают. Так сидели долго. Потом жалобно завыли. Ночь прошла, утро забелело. Лайка вскочила:
– Зайца чую! – и побежала по свежему следу. Зайца нашла, лает, гонит к Нартке и Оронке.
Нартка говорит Оронке:
– Садись, я тебя подвезу к зайцу.
Заяц видит невиданное: собака на собаке едет!
Прыгнул через них и в чаще скрылся.
Стоят собаки, облизываются. Прошло много дней и ночей. Шерсть с собак ветер сдул, ребра голодные выставились.
Лайка жалобно воет:
– Смерть нам, собаки, приходит, что будем делать?
Решили обратно к чуму человека идти. Пришли. Услышал человек шорох, вышел из чума.
– Ээ!.. беглецы вернулись… Эко подтянуло вас… Оголодали!
Человек дал каждой собаке по большой жирной рыбине. Обрадовались они, жадно рыбу грызут, по сторонам озираются.
С той поры собаки друзьями человека стали, ему служат верно.
Оронка пасет оленей. Лайка добычу в тайге ищет. Нартка поклажу возит.
СТАРИК И ЭВЕНК
Старик пришел к эвенкам, говорит им:
– Вы, эвенки, лыжи себе сделайте.
Те стали старика спрашивать:
– Дедушка, как же мы лыжи себе сделаем?
Дед отвечает:
– Вы концы у досок загните. На этих лыжах ходите, белок промышляйте.
Эвенки опять стали старика спрашивать:
– Чем мы белок убивать будем?
Старик сказал:
– А вы у русских ружья возьмите.
Опять эвенки говорят:
– Дедушка, мы не знаем, как ружьями убивать.
Тогда старик сказал:
– Вы порох у русских возьмите.
Эвенки у русских ружья взяли, порох взяли; между собой стали говорить: "Ружья эти очень хорошие".
Старик им снова говорит:
– Теперь белок убивайте. Если вы белок много убьете, то за белок у русских муку получите.
Эвенки говорят:
– Мы не знаем, что такое мука.
Старик сказал:
– Вы еще соболей промышляйте, песцов промышляйте, идите к русским за мукой. Это еда ваша будет.
Эвенки много дорогих шкурок добыли, у русских на муку выменяли.
Старик тогда сказал:
– Вы этой мукой питайтесь, сыты будете. Теперь я к вам больше не приду.
ТАБАКЕРКА
Идет эвенк по лесу. Слышит – шум по тайге раздается. Змея с медведем дерутся. Никто из них побороть не может. Увидел медведь человека и стал его просить:
– Помоги мне змею победить, тебе век помогать буду, Увидела змея человека, обратилась к нему:
– Помоги мне, охотник, медведя убить. На дно моря унесу тебя и чудо тебе покажу. Подумал-подумал человек и решил медведя убить. Так и сделал.
Посадила змея его на спину и повезла на дно моря. Дала ему табакерку, вывела на дорогу в тайгу, а сама скрылась.
Идет эвенк и хочет раскрыть табакерку. Вертит-вертит, никак не может открыть. Выругался охотник и бросил табакерку на пенек. Раскрылась табакерка, и сразу же на пеньке столик дощатый. А на столе том яства всякие, и больше всего колбасы и мяса жирного.
Понял охотник, что это за чудо ему змея вручила.
Идет и видит: ягоды растут. Сорвал красную ягоду – рога выросли. Сорвал черную ягоду-рога отпали.
Понял эвенк, что это за ягоды.
Пришел охотник к купцу и похвастался чудом своим. А тот купец отнял у эвенка табакерку. Просил-просил охотник у купца свое чудо, не отдал-таки купец табакерку охотнику.
Принес охотник горсть ягод красных и дал купцу. Съел купец одну ягоду – выросли у него большие рога. Мучился долго купец, и никто ему не поможет, ходит с рогами.
Тогда пришел к нему эвенк и говорит:
– Отдай мне табакерку, вылечу я тебя.
Согласился купец, поверил охотнику. Съел купец черные ягоды – отпали рога.
Забрал эвенк обратно табакерку и ушел в тайгу. Бросит на пенек свое чудо, а перед ним яства различные, но больше всего мяса жирного.
А змеи он больше не встречал.
ТРИ СЕСТРЫ И ЧУДОВИЩЕ-МАНГИ
На берегу одной реки жили-поживали три сестры. Жили они одни, никого кроме них не было в этой стороне. Ловили рыбу, пасли оленей, охотились – все делали сами.
Однажды пошла старшая сестра на берег реки и видит: лежит на берегу маленький ребенок и плачет. Обрадовалась девушка, вняла ребенка и несет его домой. А плачет-то он грубым голосом, как будто и не ребенок вовсе. Принесла она его, показывает сестрам и говорит:
– Смотрите, сестрички, я ребенка нашла. Давайте его будем воспитывать, ведь у нас нет детей. Только плачет он почему-то странно, как взрослый мужчина.
Взяли его девушки и растят как свое дитя. Быстро растет он, вот уж из колыбели выходит, играет сам. Только уж больно груб его голос, да ест он так много, что сестры просто уже и накормить его досыта не могут.
Однажды, не наевшись досыта, он стал просить еще чего-нибудь.
– Да что ж еще-то тебе сварить, и так уж скоро всех оленей перережем из-за тебя, так много ты ешь! – сказала младшая сестра. Обиделся мальчишка, рассердился и говорит:
– Раз уж вы не можете досыта накормить меня, пойду-ка я на реку, да сам, рыбы наловлю себе, негодницы вы такие! – И пошел на реку.
Не понравилось это сестрам: как же можно так говорить, когда они и так стараются, все что ни добудут, все он съедает. Задумалась младшая сестра и пошла за ним потихоньку, идет и подсматривает, что он делать собирается. А парнишка, ворча, добрел до реки, забросил удочку и начал ловить рыбу. Вынул первую рыбку, бросил ее на песок, приговаривает: «Поймалась рыбка, шлеп тебя на берег, лежи да не трепыхайся!»
Поймал другую рыбу, кинул ее на песок да говорит: «Поймалась рыбка, бух тебя на берег, лежи да не трепыхайся, вот я скоро съем вместе с этими девчонками, зажарю вас всех вместе и наемся наконец как следует!»
Услышала это младшая сестра и побежала домой. Прибежала и говорит:
– Сестры мои, дорогие, воспитываем-то, оказывается, мы не настоящего ребенка, оборотень он, чудовище-манги, съесть он всех нас хочет. Н а до быстрей убегать!
«Что же делать?»– думают сестры. И решили они его обмануть. Как только пришел парнишка домой, сварила они в самом большом котле мясо и говорят ему:
– Вот мы мясо тебе сварили, много мяса, накормим тебя досыта. Ты уж не сердись на нас, садись-ка посередке, вот сейчас мы с костра котел снимем и поставим его сюда.
Принесли котел, подойдя сзади, опрокинули на него горячий бульон с мясом и бежать. Вскочили на своих ездовых оленей и погоняют их, прихватив с собой только гребень, сковородку и скребок для выделки шкур-кэдэрэ. Гонят оленей во всю прыть, торопятся. А чудовище-то уж нагоняет их, опять принял, свой вид, теперь-то уж ему нечего прятаться. Большущий котел так и остался у него на голове, бежит да гремит: кангир, кангир! Вот уж настигает их. Бросила тут младшая сестра свой гребень и сказала: – Гребень мой, гребень мой! Превратись в непроходимую чащу! Защити нас от чудовища-мапги!
Только сказала, как вырос позади них густой-прегустой лес, застрял там манги, не может пробраться через лес. Стал он грызть лес железными зубами, выдергивать деревья своими огромными ручищами. Пока он навозился, успели девушки отъехать далеко. Но вот опять слышат, как гремит котел па голове манги, опять он настигает их. Вот-вот догонит! Бросила вторая сестра сковороду и сказала.
– Разлейся после нас огромное озеро!
Вмиг появилось огромное озеро, загородило путь чудовищу. Стал он пить воду, пьет, пьет, очень много выпил, стало оно мелким, перешел его манги и опять догоняет девушек. Вот-вот догонит. Бросила третья сестра скребок для выделки шкур со словами: «Превратись в неприступную скалу, защити нас от манга!»
Вмиг выросла огромная скала, загородила путь чудовищу. Карабкается он на нее, выгрызая уступы и ступени, чтоб перебраться через нее. Долго он возился, сестры успели далеко отъехать. Подъехали к большой реке и остановились, не зная, как ее перейти. Смотрят – а на той стороне маленькая седая старушка, хозяйка реки Аччекай чистит песком свой большой закопченный котел. Стали просить ее сестры:
– Энекэ Аччекай! Помоги нам перейти реку!
– Погодите, вот котел свой дочищу!
– Энекэ Аччекай! Злой манги гонится за нами, хочет съесть нас, перевези нас быстрей через эту реку!
Села старушка на берег, вытянула одну свою ногу. Нога ее стала удлиняться, удлиняться и вскоре достигла берега, на котором стояли девушки. Поехали они по ее ноге прямо на оленях. Только доехали до колена, как старушка спросила:
– Ну как, нравится вам такая переправа?
– Спасибо тебе, Энекэ Аччекай! Спасла ты нас от чудовища! Благодарны глубоко мы тебе!– ответила за всех младшая сестра.
Только они переправились через реку, как опять услышали, как гремит котел на голове чудовища: кангир, кангир! Спрятала их старушка под котел вместе с оленями, а манги уж на другой стороне реки и кричит:
– Аччекай, Аччекай! Перевези меня через реку, убежали от меня девчонки!
– Погоди, вот котел дочищу!
– Нет-нет! Переправь меня быстрей через свою реку!
Протянула старушка ногу от берега к берегу, побежал по ноге манги, гремя котлом. Как добежал он до старушкиного колена, она спрашивает его:
– Ну как тебе моя переправа? Нравится?
– Еще и спрашивает, негодная старуха! Так тонка твоя нога, что по ней трудно бежать, как бы мне в воду не свалиться!
– Не нравится тебе моя нога, так переправляйся как сам можешь! – сказала так старушка и подогнула ногу в колене, Манги и свалился в воду, поплыл по реке, стал тонуть да кричит еще:
– Проклятые девчонки! Теперь-то уж из глаз моих бусы себе сделайте, из костей рук моих костыли себе сделайте, из костей ног моих крюки для подвешивания над костром котлов сделайте!
С тем и утонул.
Сказки и предания Севера. /Сост. Г. Н. Курилов-Улуро Адо, Г. И, Варламова.– Якутск: Кн. изд.-во, 1986. —88 с.
Тывгунай-молодец и Чолбон-Чокулдай
Давным-давно, много лет тому назад, на устье пяти глубоководных, рек с широкими долинами и горящими мысами, под деревом с густыми ветвями жил-был Тывгунай-молодец. Этот молодец не знал ни отца, ни матери, не знал грозой ли, женщиной ли рожден или сам из колыбели вышел – был сиротой. Перегрыз он зубами тальник и, свив тетиву, сделал себе маленький охотничий лук из лыка тальника. И жил, добывая им разную мелкую живность.
Живя так, однажды подумал: "Пойду-ка я вверх по реке, посмотрю – что там", – и отправился. В дороге устал. Вдруг смотрит – стойбище показалось. Подходит и видит, как вдоль берега плавают две утки. Подкравшись к ним, захотел стрелу пустить, а утки все продолжают нырять и плавать. Натянул он тетиву, но не выстрелил, опасаясь убить чью-нибудь птицу.
Тогда он спросил:
– Может быть, вы принадлежите кому-нибудь из местных? Давайте побеседуем, вы расскажете мне все и не говорите потом, что убил вас, не предупредив! – говорит Тывгунай-молодец.
Утки взлетели. Взлетая, запели:
– Вот, родившийся под развесистым деревом Тывгунай-молодец чуть не погубил нас. Наверно, он добрый человек, потому пожалел. Мы же, став утками, чуть не дали себя погубить. На кочке, где мы сидели перед купанием, остался наперсток. Возьми его и береги, он тебе добро сделает!
Тывгунай-молодец смотрит – лежит золотой наперсток, взял его и положил в карман. Потом пришел в стойбище. Там собралось очень много людей, и богатырей было немало. Среди них и богатый хозяин стойбища.
Этот хозяин сказал:
– Вот там видна дуга вонзившегося в землю лука. Богатырю, сумевшему вытащить этот лук, отдам свою дочь в жены.
Каждый день богатыри пытались вытащить этот лук, но никто не смог вытащить. Тывгунай-молодец походил-походил, посмотрел и отправился домой. Возвратившись, видит – под развесистым деревом сидит богатырь. Заметив его, Тывгунай испугался. А тот говорит ему:
– Ты не бойся меня, я – твой старший брат. С тех пор, как ищу тебя, прошло много лет. Откуда ты пришел?
– Я ходил вверх по течению реки, там есть одно стойбище, где богатыри пытаются вытащить вонзившийся в землю лук, чтобы жениться на дочери богача, но никто не может его вытащить, я посмотрел на это и вернулся, – говорит Тывгунай.
– Вот мой конь, войди в его левое ухо – найдешь пищу, войди в его правое ухо – найдешь одежду, – говорит старший брат Чолбон-Чокулдай.
Тывгунай-молодец все сделал, как велел брат, и стал богатырем. Верхом на коне они поехали вверх по реке. Приехали, а лук торчит, как торчал, никто не смог его вытащить. Тогда Чолбон-Чокулдай спрыгнул с коня и потянул лук, дуга лука сломалась и отскочила вверх, немного погодя что-то сверкнуло, словно молния; когда же дуга достигла Верхнего мира, будто гром прогремел.
Потом Чолбон-Чокулдай с братом сели на коней и полетели в Верхний мир посмотреть, что случилось.
Добрались до Верхнего мира. Он оказался землей, людей там было так много, как комаров, а скотам – как оводов. Когда шли по ней, увидели: из-под земли дымок пробивается. Наклонились к тому месту, где дымит, и видят – сидят полуобгоревшие старик со старухой.
– Старушка, у меня печень болит, дала бы кусочек печени, – говорит старик.
Старуха отвечает:
– Э-э, вот мои хозяйки дали мне кусочек печени, сказав: "Смажь печенью шкуру, чтобы мягкой стала". Если печень отдам, они опять будут долбить мою бедную голову своими серебряными щипцами.
– Старушка, у меня голова болит, нет ли у тебя немного головного мозга? – просит старик.
– О-о, ты ведь уже съел тот кусочек мозга, что дали вчера, опять будут долбить мою бедную голову. Ноет моя грудь, но в этом мире некому обо мне вспомнить. Вот когда ты был молод и бился с богатырями и когда они, победив тебя, полетели в этот мир, взяв нас с собой, я оставила под большой лиственницей, укрыв корьем, двухлетнего мальчика, сказав: "Если он останется жив, пусть называется Чолбон-Чокулдаем". Под ветвистым деревом оставила я шестимесячного мальчика, покрыла его старой оленьей дошкой, сказав: "Если останешься жив, будешь называться Тывгунаем-молодцем". Но они, наверное, не выжили. Как могут они попасть в этот мир? Ноет моя грудь, – говорит старуха.
Услышав эти слова, братья вошли в чум.
– Вы, ребята, откуда прибыли? – спрашивает старуха.
– Мы прибыли из Среднего мира, меня зовут Чолбон-Чокулдай, а это мой младший брат Тывгунай-молодец, – говорит старший.
– Мы в этот мир попали, когда богатыри нас одолели. Вас на родине оставили. Здесь есть богатыри, против которых никто устоять не может. Теперь они лежат: из Среднего мира пришла их смерть и оторвала от каждого по половине тела. Они нас на огне поджаривают, спрашивая: "Кто у вас на родине остался?" А шаманов своих колдовать заставляют: пусть, мол, узнают, откуда смерть к ним пришла. Если шаманы не могут узнать, отсекают им головы, – сказала мать.
Тогда братья вышли вон, забили несколько голов скота и дали родителям поесть. Потом отправились в большой дом богатырей. Дом был полон людей; парни спрятались, сели и стали наблюдать, как богатыри отсекают головы шаманам. Вот привели одну шаманку, она стала предсказывать:
– Люди, пославшие смерть из Среднего мира, пришли и сидят здесь, среди вас.
– Эй, отсеките ей голову, пусть не обманывает, как они могут быть среди нас! – приказал старший богатырь.
Тогда шаманка сказала:
– Добрые молодцы, не давайте отсечь мне голову, предстаньте перед нами, – и опустила вниз бубен.
Чолбон-Чокулдай и Тывгунай-молодец предстали перед богатырями. Оба раненых богатыря приподнялись, уставились на парней. Одного богатыря звали Сингколтукон-Эден, другого Бегалтукон-Эден.
– Мы были главами рода, лучшими из Эден, великими из великих, а теперь вот калеками стали, сидим тут. Вы победили, так вылечите нас!
Парни поплевали на свои ладони, натерли богатырей, и те, став такими, какими были прежде, встали на ноги. Встав, они пошли на площадку для поединков, отправились биться. Братья за ними. Сев на коней, стали биться старший со старшим, младший с младшим. Так бились они, взлетая на конях к самому краю Верхнего мира. Вдруг Чолбон-Чокулдай перестал видеть. А Сингколтукон, наскакивая то с одной, то с другой стороны, начал рубить его своей пальмой. В это время запел конь Чолбон– Чокулдая:
– Над левым моим ухом, под гривой, есть серебряный топорик, быстро возьми его и ударь поперек моей морды. После этого посмотри вниз! Когда наклонишься, увидишь маленький плот, привязанный с четырех углов к коню Сингколтукона. На нем одна старушка развела дымокур и окуривает нас дымом. Убей ее. Кровь, стекающая из моего носа, потушит ее дымокур. Когда потухнет дымокур, опять станешь хорошо видеть.
Чолбон-Чокулдай, как велел ему конь, схватил топорик, с размаху ударил коня по носу, кровь хлынула ручьем, и стало светло. "Посмотрел вниз – оказалось, сидит старушка на плотике, привязанном к коню Сингколтукона, и окуривает его дымом. Чолбон-Чокулдай убил ее одним выстрелом.
Снова стали биться. Немного погодя Сингколтукон говорит:
– Ну, видно, никто из нас не сможет одолеть друг друга, перестанем биться и поедем к нам.
Поехали. Доехав, вошли в дом. Дом был очень хороший. Сингколтукон говорит:
– Ну, садитесь вот здесь!
Сиденье тоже было хорошее, крепкое с виду. Только сказал Чолбон-Чокулдай "присяду-ка!", как сиденье под ним прорвалось, и он полетел вниз. Летел он долго-предолго и вдруг слышит:
– Храброго человека я, Сингколтукон, в Нижний мир спустил.
– Если бы он впереди себя и позади себя гнал скот, мы бы подождали его есть, – снова слышит Чолбон-Чокулдай.
У нашего человека ничего нет, с досады набрал он в ладони глины и сказал: "Превратясь, иди впереди меня" – и бросил глину вперед. Глина превратилась в скот. Схватил он другой рукой глину, говоря: "Превратившись в скот, следуй позади меня" – и бросил ее назад, та превратилась в скот.
Вот идет дальше. Снова слышит:
– Храбрый человек, впереди и сзади у него скот. Ну, введите его в дом, трое суток окуривайте, пусть привыкает к запаху этой страны.
Когда он вошел в дом, одна старушка, сидя у костра, опаливала человечью голову, бросая ее в огонь и вынимая оттуда. Там лежало множество человечьих костей. Старуха говорит:
– Человек, попавший в эту страну, на родину не возвращается, я тоже жила на Средней земле. Если ты человек, то трое суток не вдыхай носом воздуха этой страны, если вдохнешь – не уйдешь отсюда.
Трое суток палили в огне человеческие кости те людоеды. Наш человек сидел, не вдыхая воздуха этой страны, ждал, когда уснет главный людоед, следил за ним, но разве уснет он! Тридцать суток тот не смыкал глаз. Когда прошел месяц, закрыл один глаз, через трое суток закрыл второй. Вот и оба глаза закрыл.
Над тем местом, где сидел Чолбон-Чокулдай, висел огромный, как чум, колокол, у колокола был язык. Наш человек, превратившись в паука, протянул паутину к языку колокола. Паутина, дойдя до языка, сразу прилипла. Чолбон-Чокулдай пошел по ней. Подойдя, увидел: сквозь небо, с игольное ушко, едва виднеется отверстие Верхней земли.
Наш человек стал подниматься по языку колокола, а поднявшись, сразу полетел вверх, превращаясь то в овода, то в птичку. И вот стал он приближаться к отверстию. Когда до него осталось расстояние, равное длине большой лиственницы, превратился он в человека и прыгнул. Когда прыгнул, внизу прозвенел колокол и послышался крик людоеда:
– Ох! Убежал-таки Чолбон-Чокулдай!
И тут же послышался шум погони. Чолбон-Чокулдай едва убежал. В том месте, где он вышел, высунулся по грудь людоед. Чуть не схватил его, но не посмел идти дальше, вернулся, говоря:
– И впредь приезжайте, имея скот спереди и сзади, тогда только вернетесь обратно.
С тех пор, говорят, шаманы стали брать за камланье скот.
Вернулся Чолбон-Чокулдай и видит – Сингколтукон-Эден смотрит, как бьются кони. Чолбон-Чокулдай сказал тогда:
– Собака ты, пока еще раз не обманул меня, я с тобой посчитаюсь! Пойдем к скале, где сходится земля с небом, там рассудят, кто из нас прав, а кто виноват.
Тот согласился, пошел за Чолбон-Чокулдаем. Наконец пришли к тому месту. Чолбон-Чокулдай первым сел на коня и прыгнул в промежуток, когда отодвинулось небо. Лишь кончик конского хвоста срезало. Когда прыгнул на коне Сингколтукон – его рассекло надвое. Так и погиб он.
Чолбон-Чокулдай отправился искать своего брата. По следам битвы пошел. Наконец увидел коней, вцепившихся друг в друга зубами. Еще поискал, видит – его брат и брат Сингколтукона, вцепившись ногтями в лица друг друга, обессилев, лежат уже при смерти.
Чолбон-Чокулдай поплевал на ладони, и, как только погладил брата, тот сразу стал таким, как прежде.
– Ну, а как ты? Можешь еще биться или нет? – Тывгунай потянул за руку Бегалтукона-богатыря, помог ему сесть. Тот сказал:
– Сейчас не могу, тебе брат помог, мне тоже помогите. Убив меня, обессиленного, не обретете славы.
Его тоже лечат, и он стал таким, каким был раньше.
– Теперь души друг друга поищем, приведем – пусть договариваются.
Бегалтукон и говорит:
– Когда спустишься на Среднюю землю, на устье пяти глубоководных рек есть большой плес, спустись в самую середину его, в самую глубину, там плавает множество гальянов. Там есть самый маленький серебряный гальян, догони, поймай его и принеси. Подумав пятеро суток, прицеливаясь десятеро суток; пусти стрелу, сказав: "Вернись с вестью на тетиве, с гостинцем на кончике острия".
Когда выстрелил, внизу раздался плеск воды, зашумевшей, как сильный гром. Тывгунай потерял сознание. Та стрела быстро вернулась, неся душу Тывгуная. Тывгунай-молодец попытался ее отнять, но стрела разве уступит ему, отдала своему хозяину.
Потом запел Тывгунай:
– Когда поднимешься по течению трех глубоководных рек, пройдешь истоки и придвинутся к ним горы, на самой середине вершины найдешь огромную лиственницу с девяноста девятью отверстиями. Ее расщепи, как труху, из тех девяносто девяти отверстий вылетят девяносто девять ласточек, из них выше всех полетит маленькая ласточка, поймай и приведи ее.