По снегу босиком вместе

13. Задачи

– В Инквизиции существует отдел внутренний безопасности, или где, или чем? – Строгая Люся очень мрачно заваривала по-старинке заварку, нарочито игнорируя все прелести “Умного дома” четы Урусовых. Она вообще категорически противилась любым попыткам вмешательства “электронного разума” в свою жизнь.

– Или как-то. Макс принимает дела, перекраивает под себя всю систему и службы. – Ладон задумчиво рассматривал собственную записку, с начерченными на ней пунктами их задач. – Стаскивает туда всех одаренных котов, если верить слухам и сплетням.

Итак, первое, самое актуальное: – развоплощение собственно Вуруса, трактующееся повсеместно и всеми органами безопасности пока как убийство.

Второе: Ольга Урусова. Похоже, кто-то намеренно вычеркнул ее из происходящего. Этот “некто” явно дорожил женой Вуруса: куда проще и надежнее было просто убрать столь такого важного свидетеля.

То, что у Инквизиции всегда есть в запасе размахивающий индульгенциями могущественный менталист, специалист по допросам, для магически одаренной общественности с недавних пор стало фактом общеизвестным.

Лицо Фила вдруг всплыло в памяти древнего яркой картинкой. Сиятельные их начальники очень некстати отправили ценного и проверенного бойца в дальнюю командировку, очень. Рафаила теперь ощутимо не хватало их маленькой группе, только было сработавшейся в последних, “горячих” операциях.

Третье… Валентин. Эта задача должна была быть отодвинута опытным следователем – инквизитором на последнее место. Исполнитель все тот же, как оказался на месте преступления Линкс, – тоже вполне очевидно. Единственный только пока не закрытый вопрос был лишь в том, как морф узнал о самом происшествии. Но это на дело никак не влияло. И лишь маячившая призрачно перспектива случайной встречи с самой Маргаритой заставила хладнокровного этого следователя нежно погладить подушечкой пальца красивую цифру “три”.

Четвертый пункт: изготовление и реализация на подпольных аукционах запрещенного вида магического оружия. Ритуалы явно были частью процесса этого самого изготовления. И кто знает, не являлась ли история с его антиподом частью этой аферы?

Ну а что: оружие массового поражения идея не новая, люди грезят веками о нем, и мечты свои реализуют успешно. Почему бы и нет? Отковать какую-нибудь… Штуковину, истребляющую иных почем зря, из соображений высшей справедливости, например. Или власти. Хотя деньги куда осязаемей.

– Ладонис. Я все-таки не понимаю. Там же явная “крыса”, отлично осведомленная и подготовленная. Кто выдернул Клавдия в минуты убийства, куда делись нужные нам дела, почему пропадают архивы? Мне продолжать? – если бы кто-то еще (кроме Люси) рискнул таким тоном и так планомерно сверлить ему мозг, он давно бы уже обнаружил себя где-нибудь… в центральной Якутии. Но у Людмилы был изумительный голос. И правильные девочка говорила слова.

– Да коты младшего Гессера занимаются уже этим вопросом. Он заверил меня, что все под контролем. Уже. Люсь, мне без сахара. И не плюнь туда. Очень прошу.

Все еще глядя задумчиво на пункт “четыре”, дракон медленно написал ниже пузатенькую “пятерку”. Его антипод и все их предположения, с этим связанные.

В пункте “шесть” уютно разместился вопрос об убийстве Валис Линкс, и покушении на Марусю. Кто-то упорно пытается извести все семейство этих морфов. Зачем, почему?

Семерка была посвящена решению вопроса о загадочном брате Вуруса. Тот самый “Вор”. Ее Ладон задумчиво обвел в строгий квадратик, отчего подглядывавшая за ним искоса Люся тихо хмыкнула.

И последний пункт, красивая и гладенькая такая восьмерка, напоминающая дракону то… о чем, собственно он и был. Не удержался великий и рукой шаловливой нарисовал рядом с пунктом крохотное, едва видимое сердечко. Будет трудно. Но он терпелив и точно знает, что хочет. Так что… “Прости, дорогая, но я так решил!”.

Немного подумав, добавил еще пару пунктов: разобраться с детьми, так упорно болтающимися в Сумерках и промыть мозги Венди. Последний пункт был вписан исключительно из драконовой любви к круглым ноликам. Десять.

– Я общаюсь с детьми каждый день. Там происходят забавные вещи. – Люся любезно поставила перед драконом чашку, тарелку с печеньем и сахарницу. Зачем-то. – Они чувствуют себя очень неплохо. Похоже, время в Сумерках идет как-то иначе. Для них.

– Черти что там происходит. Изжога уже у меня от всех этих неправильностей. – Дракон отхлебнул, от удовольствия даже зажмурившись.

Горячая жидкость ласкала рецепторы вкуса и обоняния потрясающим букетом зрелой осени. Ай да Люся, чудо, как чай был хорош.

Наверное, это как-то неправильно: сидеть и пить чай в пустом доме, где буквально несколько часов назад был убит губернатор, и хозяйка сейчас лежит в коме на больничной койке, и друг их…

Но это же инквизиторы. За годы работы видали они картины и пострашнее. Лужи еще даже не высохшей крови в нескольких буквально шагах, на гранитном полу и на стенах ничуть не портили им аппетит. Как там Лер говорил? “Проф. деформация”.

– Ладонис… можно я уйду в Сумерки? Пункт девять мне абсолютно по силам. Я не оракул, как мне шепчет хвостатая интуиция, эти дети могут стать еще одной ниточкой. – Люся поставила локти на стол и уставилась на Ладона своими невозможными русалочьими глазами.

Для убедительности еще и мигнула змеиным зрачком. Мол, мы с тобой одной крови, дракон, так может, договорится, хвостатый? Хитрая Люся. Да только и Лефлог не так прост.

– В чем подвох? Я его чувствую, милая Люся. Признавайся, давай. – ответил, растягивая слова и прищурившись хитро.

– Илья… Он категорически против. Дергается ужасно. – картинно пожала плечами.

Дракон мысленно рассмеялся. Красотка. Это не самодеятельность ее вовсе, а начальство недальновидное приказало. Вот к Ладону и все претензии. А она лишь стажер.

– Если я тебя там подстрахую, задуманное не сорвется? – это было бы компромиссным решением, но дело даже не в этом. Не давала покоя дракону та черная тень. А в присутствии осторожной и очень чувствительной Люси внезапного нападения со спины можно было не опасаться. Взаимовыгодный вариант.

– И в чем тут подвох? – c громким хрустом разломав плитку темного шоколада, радушно протянула дракону меньшую половину. А нечего.

Ладон не отказывался, цапнул длинными пальцами свою долю и совершенно бесцеремонно засунул ее сразу в рот.

– Ты тоже меня подстрахуешь. Просто слушай. Там может случиться один не очень хороший дракон, но твоей самой любимой расцветочки. Бонусом, так сказать. – даже со ртом, полным подтаявшим шоколадом, дракон был убедителен.

Мысленно он попросил прощения у Ильи. Он зачтет им обоим этот выход, как целую стажировку. Люсе – за практику, Илье – за моральный ущерб. Ладон знал теперь, как это больно, когда любимая женщина не в безопасности, а ты сделать не можешь совсем ничего. Ничего.

Древний вздохнул, сопровождаемый пристальным взглядом все понимающей Люси. И молча руками развел. Чудесная девушка. Как мудро он сделал однажды, отказав ей в реализации глупой идеи договорного брака. Теперь все несчастны, но каждый по-своему, как и положено.

– Через четверть часа начинаем. Я пока в ванну, мне надо немного… заправиться. Илюшку отправьте куда-нибудь. Без меня, и часа на четыре, не меньше. – и широко улыбнувшись, добавила: – вы же мудрый дракон, сами придумайте, что ему врать.

Не дожидаясь ответа Люсьена качнула крутыми бедрами, тряхнула волной русых волос и была такова. Дракон только рот открыл от удивления. Допил залпом чай, на секунду задумался и зычно рявкнул, на весь “Умный дом”:

– Корвус! Птицу твою через хвост десять раз, где этот стажер опять?! Почему я ищу его снова?! – даже закашлялся с непривычки.

Спустя несколько очень коротких минут в кухню ввалился сильно заспанный ворон.

Взъерошенный, бледный, он выглядел крайне… залюбленным. Ладон лишь подумал ехидно о том, что девушкой Люся была темпераментной, а Корвус парнишка еще молодой и силы свои не рассчитывает, очевидно. Салага ты, милый Илюшенька. Расти тебе, ворон, еще и расти.

Поймав на себе недвусмысленный взгляд бессмертного шефа, Илья сразу нахохлился.

– Аве, сиятельный. Нет у меня птиц никаких, даже не фантазируйте, только рептилия. Что изволите? – стараясь скрыть явно сочившееся ехидство подал голос ворон.

– Аве, любовник-герой. Видишь ли, … ты мне здесь совершенно не нужен в ближайшие несколько часов. Врать не буду, так что лучше даже не спрашивай, почему. Самое лучшее, что могу я тебе предложить, это поездку в больницу к супруге покойничка. Не нравится мне она. – Дракон говорил, и улыбался все шире, глядя на изумленно вытягивающееся лицо Корвуса. – Запусти диагностику, хоть руками прощупай. Жду отчет от тебя, чем быстрее, тем лучше. Люсю не дергать. Вопросы есть?

– Есть! – Илья в этот момент был действительно очень похож на разъяренного ворона. – Это правду болтают, что вы с Людой, что вы…

Впервые за многие дни, прошедшие в этой безумной командировке, Ладон так смеялся. Ржал как конь. Успокаивался на секунды, продирая глаза, видел весьма озадаченного Илью Ковуса и снова закатывался. Ай да Люся!

– Илюшенька, птичка моя, ты бы лучше увлекся основами расоведенья. Облегчил себе жизнь. Русалки, ревнивый наш ворон, – древнейшие из некромантов. Магия смерти их первая стихия, и только вторая – вода. Понимаешь, красавец-мужчина?

Корвус растерянно хлопал глазами. Все время их с Люсей… общения, плотного и не очень, ему приходилось решать очень сложный вопрос выбора между страстью и мучительной блокировкой своего смертоносного дара. Он сдерживался, боясь навредить, мужественно сохранял маску холодного парня, опасаясь вытянуть жизнь из возлюбленной. Проклятие некромантии, вечный крест антижизни, по силам подобная страсть только вечным бессмертным. А Люся лишь тихо смеялась в ответ.

Дракон смотрел на него весело и снисходительно. Так глядят на детей, вдруг открывших великие тайны огромного мироздания.

Птичье молоко – это торт и конфеты, колбасу делают из мертвых свиней, маринованные огурцы не растут прямо на грядке. Зеленый горошек выковыривают из стручков, а русалкам, пусть даже на четверть, не страшны некроманты. Совсем, совершенно. Вот так-то Илюша, учись.

– Спа… сибо. Ушел. Берегите ее, вы… вы же знаете. – тихо сказал, рукой безнадежно взмахнул, развернулся и вышел, покачиваясь от усталости.

Бедный птенец Инквизитора.

14. Научный интерес

Монотонно, изматывающе, след в след, цепляясь за камни, в обычном для пары порядке: Ди впереди, Лер прикрывая тылы, как всегда.

“Ди, остановись. Наш проводник устал и чем-то ужасно испуган. Не чувствуешь? Он пахнет страхом.”

Вихрь мыслей пронесся, оставив неприятное послевкусие. Тупица ты, Ди. Ну конечно же: Лер – “кукловод,” он поймал в подчинение местного жителя и отправил работать во благо их цели. А она-то все удивляется… Так увлеклась вскарабкиванием по камням и расщелинам между массивами льда ледника и застывшей лавы, что едва не упустила вошедшую осторожно в сознание фразу. Да, им ртов тут лучше вообще не открывать.

“Мог бы и предупредить, между прочим. Я его совершенно не чувствую, и это плохо, наверное, да?”

Задумавшись, оступилась и тут же была легко поймана безупречно внимательным Лером. Блеснувшая ярким светом короткая секунда близкого соприкосновения. И сразу обоим как будто бы стало легче, отступила накопившаяся усталость и внутреннее напряжение.

“Ты закрылась вчера. Это не было важно. Стой на месте.”

Осторожно поставив на землю свою драгоценную ношу Гуло ее отодвинул легонько и скользнул плавно вперед.

“Нулевая готовность, на счет “чек”– возврат. Сканируй внимательно, Ветерок”

В переводе на человеческий это означало: затаиться, накинув иллюзию, стать куском камня и слушать, считая до ста. Лер накинул полог невидимости, и исчез. Все, что Ди оставалось, это слушать и чувствовать окружающее их черно-белое осеннее безмолвие, накрытое низким свинцовым небом, влажное, вязкое. И считать, стараясь унять свое громко стучащее сердце.

Сердце. Оказывается, у “ледяной Ди” как называли ее долгие годы друзья и коллеги, оно все же было. И сейчас оно ныло. Душа выворачивалась наизнанку, внутри все горело, мучительно хотелось кинуться следом, помчаться за Гуло, ступая след в след. А еще лучше – раскрыть над ледяным куполом свои сильные белые крылья и бесшумно скользнуть в Сумерки мимо мглистой реальности, неумолимо поглощающей короткий осенний день. Но приходилось лежать, прижимаясь к холодным камням, совершенно неинтересным с геологической точки зрения. Да вообще ни с какой не интересными. Совершенно. Можно было лишь только медленно скрести их короткими ногтями в приступе вязкой апатии. Хотя…

Гибкий ум инквизитора немедленно зацепился за спасительное окошко: Гигантские застывшие базальтовые пузыри, следы недавних извержений, были не просто весьма интересны. Даже беглый осмотр их наводил на крамольные мысли об опровержении аксиом геологии и всей современной теории строения земной коры.

И когда спустя час с небольшим Лер бесшумно явился, вынырнув из темноты, он застал трогательную картину: мирно ползающая по лавовым складкам Венди, с круглыми от возбуждения глазами, что-то под нос себе очень азартно нашептывающая.

– Оливин-пироксеновые и авгитофировые базальты, а это ведь плюмовые породы, они все насыщены калием и другими элементами первой группы. А цезий, снова цезий! Но как так? Извержения здесь просто обязаны быть натриевыми! Тихоокеанская литосферная плита…

– Ветерок. – позвал тихо, девушкой откровенно любуясь.

Глазки ее раскосые горели откровенно и возбужденно, искусанные от нетерпения губы полыхали ярким коралловым пятном на загорелом лице. Интересно, сам он сможет когда-нибудь вызвать в ней столько эмоций? Сомневается сильно.

– А? – Она растерянно оглянулась стушевавшись.

– Мы можем идти. Я нашел там кое-что интересное. Надеюсь, не меньше, чем базальты Толбачика. И кстати, когда вернемся, дам тебе почитать о нем пару самых свежих статей. Запоздала ты с этой сенсацией. Немножко совсем, лет на сорок. – Глаза Гуло смеялись, и это ее почему-то обидело.

Настолько, что губы поджав, Ди молча подпоясалась, поправила обувь и шагнула к нему, закрыв снова мысли и отведя взгляд. Им это сейчас Совершенно некстати.

– Прости Ветерок. Ты просто выглядела потрясающе. Мой комплекс деликатности тихо сдох, глядя на твою роскошную задницу.

Беспроигрышный вариант – сочетание комплимента и пошлости. Со всеми женщинами отлично работающий. Но это же Венди. Все с ней совершенно не так.

– За задницу с тебя ужин, поминальный, в память о Гуловой деликатности. А если не перестанешь путать меня со своими этими всеми… Ты понял…

Лер внезапно рассмеялся ей прямо в лицо, бесцеремонно привлекая к себе, и целуя в макушку.

– Все, все. Люблю тебя злить, каюсь. Сегодня больше не буду. Все, идем, там действительно есть кое-что. Возможно это конечный пункт нашей вылазки. Сосредоточься, и открывайся. Не дуемся Венди, работаем.

Еще один нежный и примирительный поцелуй в висок, боднул ее лбом, отпустил, перехватив пальцы и потянул в темноту, обернув их руки изящным артефактом полога невидимости.

Мысль о том, что белокурая Венди куда органичнее выглядела в роли исследователя, нежели следователя-Инквизитора, вдруг пришла в его голову и зацепилась там крепко. Кто знает, может быть ей действительно стоит сменить строгий китель на энцефалитку? И что тогда с ними будет? Отогнал это непрошенное и такое болезненное соображение. Потом, вместе подумают, сейчас не до этого.

Узкий лаз, вход в который открыт был у самого теплого дна огромной лавовой трещины, вел в еще более узкий проход, стремительно расширявшийся. Оттуда распахивалось скрытое непроницаемой тьмой пространство. Ди, быстро просканировав этот маленький мир, надежно скрытый от постороннего глаза, и не найдя поводов для опасений, вызвала маленький огненный шар. Соскользнув с невидимых глазу пальцев, светивший оранжевым светом малыш медленно поднимался к потолку грота. Боевой вариант освещения: в случае необходимости он мог полыхнуть яркой вспышкой на мгновение ослепляя противника. Судя по медленно выдвигающимся теням стен – открывшееся им пространство было огромно. Метров двести квадратных, не меньше. В подбрюшье активного очень вулкана, в зоне почти непрекращающихся землетрясений…

Это было действительно “кое-что”. Еще не успевшей отвлечься от “чисто научного интереса” Венди быстро стало понятно: найденный Гуло величественный грот был рукотворным. Правильность форм, гладкость стен, подпирающих низкий гладкий потолок. Да и само его нахождение здесь, у Толбачика, было нормально и даже логично лишь для повести в жанре любовной фантастики. Как интересно…

Тянуло их на пещеры, однако. Начиная с Гурзуфа. И в сознание девушки впервые закралась ничем пока не подтвержденная догадка о связи всех преступлений, расследуемых их отделом все последнее полугодие. Почему? Интуиция, если хотите. А может, – ей это шептал опыт службы в рядах Инквизиции? Разве, что дело наследников клана Бурэ стояло особняком.

Что-то незримое объединяло все эти преступные события и эпизоды в логичное общее. Тонкая, но нерушимая нить. Явная тяга преступников к разным пещерам и гротам, общие мелкие черты ритуалов, и обилие крови. С самых первых шагов ее было много. И кровь изгнанного Эвринома, все последующие убийства, буквально утопающие в крови жертв. Даже рана Ладона: Ди всегда будет помнить залитую алыми пятнами гостиную Урусовых. Мелочи, складывавшиеся в размытый пока силуэт. Как картина из тонких песчинок. А главное: ни одно преступление не было ими раскрыто. Зачищены мелкие исполнители, пешки. А настоящие, главные фигуры на этой доске еще не вступали в игру.

Второй маленький файер полетел низко над полом пещеры, позволяя им рассмотреть все новые детали.

Огромный постамент в центре пещеры определенно был алтарем. Обычно подобные сооружения буквально “фонили” следами страданий. Этот же – девственно-чист. Эмоциональная стерильность уровня магической операционной. Такое было возможно в одном только случае: их находка еще никогда не использовалась по назначению.

Вдоль стен выступали странные прямоугольные сооружения, похожие на саркофаги. Массивные плоские глыбы, их накрывающие, играли роль крышек. Обычными, физическими силами иных сдвинуть такие махины было нельзя. Да и не безопасно: наверняка на них были наложены простейшие охранные заклинания. Из тех, что не оставляют следов, но работают в любых условиях.

Поразмышляв несколько долгих минут, Ди потянулась к напарнику за советом: “Я могу попытаться переместить предмет коротким отрезочным телепортом. Подстрахуешь?” Это была работа невероятного уровня порталистики. Все равно, что перемещать по столу чашку с помощью реактивного двигателя. Но оно того стоило, а Лер никогда еще не отказывался от рискованных экспериментов.

“Я бы, наверное, сделал четыре опорные точки на углах, с равными данными перемещения. Тогда много проще построить точные отрезки, это уже элементарная геометрия. Погрешности минимальны и конструкция по устойчивее.” – Он всегда давал исключительно дельные и выверенные советы.

“Крышка” этого “сундука” была практически правильной формы. Венди благодарно улыбнулась в ответ, осторожно погладив плечо напряженного Лера. Они все еще были невидимы, но чувствовали друг друга, словно самих себя. Как обычно.

15. Потрогать руками

Лежа в роскошнейшей ванне, закрыв глаза и положив голову на мраморный подголовник, стажер-Инквизитор Людмила настраивалась на работу. Ловила тонкие потоки энергий воды, оборачивая их вокруг себя как полотенце. Камчатская вода была особенной. Горячие недра земли насыщали ее этой самой энергией очень активно. Еще немного, и молодая почти-что-русалка сможет выйти в магическое подпространство коварных Сумерек в настоящей энергетической броне, как опытный воин.

А пока водные силы подпитывали ее, Люся планировала. Ну кудаже без плана, особенно в таком деликатном деле как дети? Чужие дети. Своих деток у Люси не будет, она это знала доподлинно.

Законы земной физиологии нет-нет да и задевали иных. Редко, в случаях вопиющего противотока магических потоков и уровней. Как у ее родителей, например.

Оттого и училась Людмила на одном из самых опасных для девушек факультетов, и будучи смертной, служила теперь в Инквизиции. Илья знал это, и отступать отказался. Глупый, трепетный мальчик. Когда-нибудь в его жизни наступит момент трудного выбора между потомством и Люсей. А пока они жили сегодняшним днем, наслаждались минутами близости и не думали о неприятностях, что им грозили, зачем?

Дети застрявшие в Сумерках были ей очень близки. Тоже сироты, преданные родителями. Людмила знала и помнила это тяжкое ощущение несправедливости бренного мира. Когда родители предательски умирают, а ты остаешься один на один с остальными.

Детки эти были могущественны, невероятно талантливы, бессмертны и бесконечно одиноки. Ничего нового.

Что может заставить их перешагнуть рамки реальности и вернуться? Ее уверения в невозможности долгого пребывания там? Они будут только смеяться. Не одну непреложную истину бытия этого мира эти двое несчастных попрали играючи.

Самое неприятное в происходившем было им неизвестно. Дети не знали о существовании пресловутого “нулевого” отдела Инквизиции. Того самого, что отвечает за ликвидацию необъяснимых явлений магического характера. Настоящие инквизиторы.

Нет, на кострах больше не жгли и пытки давно были признаны инструментом “недостаточной эффективности”. Отдел “Ноль” следов за собой не оставлял, и все те, кто своим существованием мог грозить столь хрупкому вселенскому равновесию просто и незатейливо исчезали. Совсем.

Пребывание двух бессмертных деток в Сумерках все больше попахивало открытием дела о незарегистрированных и необъяснимых способностях юных, и привлечением “чистильщиков”.

Еще раз себе все это произнеся, Люся твердо решила их вытащить. Больше некому: отцам дети не верят, окружающий мир Канина-Младшего и малышки Маруси стремительно схлопнулся до размеров стола. В последний раз Людмила их видела паривших верхом на большом круглом столе, прямо в Сумерках. Юные бунтовщики пили чай с шоколадным печеньем (в Сумерках!) и молчали о чем-то своем.

Выскользнула из воды, вытираться не стала. Влага, впитываясь в кожу девушки, запечатывала энергетические ручейки. Люся чувствовала себя полным чайником с крышечкой и свистком.

– Четверть часа, Людмила, это шестьдесят минут, разделенные на четыре. Не помноженные, смею заметить. Или у тебя личный какой циферблат? – ворчащий дракон совершенно бесцеремонно вломился к ней в ванну.

Обнаженная Люся не дрогнула и не смутилась. Ладон примерно минуту разглядывал ее ладное тело с явным натуралистическим интересом. Никаких “потемневших взглядов”, никаких “трепещущих ноздрей”. Чистое любопытство ученого, в какой-то мере соплеменника.

Люся потянулась за полотенцем, дракон ее остановил прищурившись.

– Ты же отчасти русалка, скажи-ка, совсем не возбуждаю? – прости за навязчивость, мне надо выяснить для себя кое-что.

– А я тебя? – сказав это, девушка развернулась спиной, продемонстрировав и исключительно тонкую талию, и плавные линии бедер, венчавших тонкие струны безупречных ног.

Сложена она была безупречно, любая одежда ее только портила. И тяжелая волна русых волос, хлынувшая на точеную женскую спину, красоту эту только подчеркивала. Дракон оставался драконом. Всегда, со времен самой ранней зари бестолкового человечества, красота женского тела его волновала и возбуждала. Что случилось теперь?

– Ты ведь что-то знаешь об этом, верно? Что происходит? – голос Ладона осип. И вовсе не от возбуждения.

– А ты поверишь, великий? Мне, стажеру, девчонке и смертной? – ответила мягко и совершенно спокойно шагнула к дракону навстречу. Пальцами подхватила ладонь его, положив на тугое полушарие безупречной груди. – Что чувствуешь? – лукавый взгляд смеющихся серых глаз еще больше встревожил дракона. Он ничего не почувствовал, совершенно. Просто теплая кожа, просто приятное ощущение гладкой поверхности. Все! Он трогает голую женщину, потрясающе просто красивую, излучающую, как все русалки, вполне ощутимые волны либидо. И… ничего.

– Это… старость? – прошептал, отнимая ладонь и рассматривая ее, как чужую.

Русалка смеялась, нагло оборачиваясь в огромнейшую змею. Тело толщиной в бревно, черная чешуя, морда как чемодан. Обернулась огромными кольцами вокруг ног дракона и трогая пальцы опущенной вдоль тела руки раздвоенным языком, прошептала:

– Глупый Алма-с-сный. Это – любоф-ф-фь. Твоя жен-ш-ш-щина держит тебя креп-ч-че любой адаманто-ф-фой ц-с-с-епи. Прозрей, наконе-ц-ц-с.

Сказала такие простые слова и скользнула стремительным движением колоссального тела прямо в Сумерки.

Все еще ошарашенный произошедшим Ладон шагнул за ней, прихватив зачем-то из ванной халат и размышляя. Любовь. Надо будет сказки еще почитать про драконов. На ночь, для самоуспокоения.

***Ей казалось, что вынужденное заключение это длится целую вечность. Хотя, говоря откровенно, “заключением” ее пребывание в этом бункере назвать было довольно сложно. Сама же мечтала недавно совсем просто выспаться, ничего совершенно не делая. Аккуратнее надо с желаниями, дорогуша.Так и тянулись часы, склеивающиеся в сутки. Ела, мечтала, читала, благо ее электронную книгу никто не забрал, а там, кроме многочисленных справочников и монографий, в укромном уголке была надежно припрятана целая тайная библиотека.

Это были обыкновенные любовные романы, разные, иллюстрированные ярко и броско, с обязательным счастливым концом. Исторические и эротические, фентезийные и современные. Много. Самое лучшее чтение для отягченного стремительными гормональными перестройками разума.Плакала и смеялась, сопереживала наивным влюбленным, ненавидела люто злодеев, хихикала над очевидными ляпами авторов (особенно умилялась романтическим описаниям оборотней и драконов, конечно). Помогало получше магических успокоительных.

Она так увлеклась, что не сразу заметила происходившее на местной кухне магическое вторжение. Лишь ощутив острый запах озона, Марго прислушалась, отложила очередной свой роман и нащупав ногами пушистые тапочки соскользнула с дивана.Треск разрядов портала сопровождался потоком отборнейших и витиеватых ругатеств на нескольких языках, парочку из которых на слух не узнала даже высокообразованная Маргарита. Выглянув осторожно за белую пластиковую дверь она наконец увидела виновника происходящего. Его некую часть. Если быть откровенным – не самую большую. Хотя, – очень важную, безусловно.

Прямо в панели стены, между плинтусом кухонного стола и коробом навесного шкафчика с нехитрым набором посуды торчала… абсолютно лысая голова. Чуть выше из стены вышли крупные красные пальцы, судорожно цепляющиеся за слои штукатурки.

Голове приходилось несладко: мерцающие вокруг нее руны и легкая перламутровая иризация, выдающая хитроумно сплетенную вязь защиты места ее заключения были настроены очень решительно.

– Я могу вам помочь? – в блеске лысины, хоть и пламенно-красной Маргарита узнала Клавдия. Ей было жалко страдающего титана.Тот смог в ответ произнести только нечто нечленораздельное и нецензурное абсолютно.

– Мне кажется… Когда дракон сюда приходил, у него не было сложностей. Я Ладона имею в виду. – Сказала и почему-то покраснела, как девочка, запахнувшись в пушистую шаль.Клавдий (то есть, его голова) замер, на секунду задумавшись, потом снова произнес весьма пламенную и нецензурную речь на каком-то из древних наречий и… тихо исчез.Маргарита вздохнула. Хоть какое-то развлечение и так быстро закончилось.

– А я, старый дурак, еще пожалел его! – сзади раздался хриплый голос великого и ужасного. – Надо было сразу же догадаться, а я все пытался понять, откуда такая могущественная защита в обычном бункере губернатора.Клавдий, все еще красный, стоял теперь позади Маргариты, опираясь на косяк выхода в ее “спальню”.

– Не поняла ничего, – прошептала в ответ Маргарита, смущаясь окончательно, – бункер?

– Ну да. Ладон не доверил, конечно, укрытие и защиту возлюбленной всяким Дозорам. Как я сразу не понял, эти все шутки драконовы… – и титан болезненно сморщившись, потер все еще красную шею свою, многострадальную.

– Чаю? Ничего крепче нет, извините. Меня как-то забыли предупредить о визите сиятельного Инквизитора.

– Визите? – словно не веря еще окончательно в целостность бессмертного тела, Клавдий тщательно отряхнулся, украдкой ощупывая себя. – Ах, да! Для вас у меня предписание, просьба, и новости. Выбирайте, восхитительная Маргарита, с чего мы начнем.

– Говоря откровенно, не знаю. А что симпатичнее? Не хотелось бы плакать полночи от плохих новостей, знаете ли

– Маргарита прошла наконец-то на кухню, включив чайник и достала две чашки. В ногах правды нет, да и пить ей хотелось.От нее исходила спокойная, теплая сила. Клавдий невольно расслабился, прошел тихо следом и последовав молчаливому приглашению сел за малюсенький стол, устроившись на металлической табуретке.Да. Он отлично дракона теперь понимал, такие женщины, как Маргарита, даже для вечной жизни Ладона огромная редкость. До сих пор у него не было времени толком ее рассмотреть. Могущественная, бессмертная, мудрая и прекрасная, как сам океан.

– Ты похожа на его мать. Кстати, только сейчас понял. Была такая… Тетис. Тефида. Да много имен всяких люди придумали. Для трезвого разума очень вредно все помнить. Нужно девочек попросить зелья для подчистки залежей памяти. Ни к чему оно мне. – Прищурился, кивнул своим мыслям и отхлебнул чай из надколотой кружки. Напиток был изумительным.Настоящий, индийский, с ароматом тропического солнца и вечного лета.Маргарита подняла красивую бровь, становясь еще больше похожа на морскую богиню.

– Давайте тогда с новостей, что ли. Мир рухнул? – улыбнулась ему очень ласково.

– А? Нет, к счастью, мы же не допустим, ведь верно? Губернатор… э-э-э-м… немножко убит, Линкс ранен тяжело, Ольга в коме. Что еще… А! Дети в Сумерках живы, здоровы и возвращаться не собираются. И вот еще:Клавдий торопливо вынул из кармана свой кнопочный телефон, запустив на динамик последний свой разговор с Вурусом. Мысленно похвалил себя (снова) за предусмотрительность, и включил ролик, внимательно проследив за реакцией Маргариты.Спокойна. Только вмиг побелевшие пальцы, обхватывающие крепко чашу говорили о всей буре чувств в душе женщины.Ролик закончился. Маргарита медленно развернулась к титану и тихо спросила:

– Что от меня теперь требуется? – усмехнувшись чему-то очень грустно.

– Последняя новость еще не раз будет пересказана вам многочисленными родственниками. Потому, что сенсация. Дракон при свидетелях заявил, что сложил к вашим ногам свои честь, силу и жизнь. Понимаете, что это значит?Хорошо, что сидела на стуле. Иначе упала бы.