Тени прошлого

– 17-

В десять часов утра Лену вызвал новый шеф. Она старалась как можно реже с ним видеться, и обычно это ей удавалось, а все, что касалось работы, передавала ему через секретаршу. Она ценила его профессиональные качества, но знала, что таких отношений, как с Бердяевым, у нее с ним не будет. «Интересно, что ему понадобилось?» – думала она, откладывая в сторону расчеты, над которыми просидела все утро. Наверное, поступил новый заказ, решила она, однако ее догадка оказалась неверной.

Медведев был краток.

– Мне сейчас звонили от Андрея Силантьевича. Вам назначена встреча в семь часов вечера в ресторане «Седьмое небо».

Некоторое время она молчала, удивленная до такой степени, что не знала, как ответить. Понадобилась целая минута, чтобы она смогла отчеканить:

– Передайте тем, кто вам звонил: у меня на сегодняшний вечер другие планы.

– Постойте… – начал было Медведев, но Лена уже выходила из кабинета.

Как всегда при упоминании имени Звягинцева она почувствовала гнев и ярость. С какой стати он вызывает ее, словно она обязана по первому зову бежать к нему?! Если она работает в фирме, которая ему принадлежит, это не значит, что он может располагать ее временем, когда и как заблагорассудится. Никуда она не пойдет! Он вынудил ее работать на него, но лицезреть его физиономию в нерабочее время она не обязана. Если же ему требуется что-то ей сказать, он может передать это через Медведева или сам явиться в здание на Моховой. Встречаться с ним, да еще в ресторане, она не собиралась.

Лена позвонила Виталию Сытину и договорилась с ним о встрече.

– Куда мы пойдем? – спросил обрадованный Виталий.

– На ваше усмотрение.

– Я знаю маленький уютный ресторан, где можно славно отдохнуть и вкусно поесть.

– Вот и чудесно.

– 18-

Звягинцев взглянул на часы. Ровно семь часов, а ее еще нет. Возможно, она не отличается пунктуальностью или принадлежит к той распространенной категории женщин, которые считают, что они всегда должны чуточку опаздывать, так что он подождет еще немного. Но прошло десять минут, потом еще десять, а ее все не было. Она не придет, понял он. Это было внове для него. От встреч с ним обычно не отказывались. Он не помнил, когда в последний раз кто-то посмел его ослушаться. Вероятно, Соколова плохо понимает, с кем имеет дело. Надо будет ей напомнить.

На следующий день он повторил приглашение, причем позвонил сам. Медведев растерялся и начал уверять, что не откладывая передал Соколовой его приглашение, но на том конце провода уже бросили трубку. На этот раз Медведев не стал вызывать Лену к себе, а сам направился к ней. Он застал ее в соседнем кабинете, она что-то объясняла чертежникам.

– Елена Владимировна, – тихо окликнул он ее.

Девушка подняла голову и, увидев нового шефа, недовольно поморщилась

– Я сейчас, – произнесла она и снова склонилась над чертежами.

Медведев терпеливо ждал.

– Нам надо поговорить, – несколько нервно сказал он, когда она, наконец, подошла.

Елена молча направилась в свой кабинет, он последовал за ней.

– Что случилось? – спросила она, когда он закрыл за собой дверь.

Медведев облизнул пересохшие губы.

– Полчаса назад звонил Андрей Силантьевич. Он передал, что будет ждать вас сегодня в то же время и в том же месте. Надеюсь, у вас нет других планов на этот вечер?

– Представьте себе, есть. И в них не входит встреча с Звягинцевым.

И без того худое длинное лицо Медведева вытянулось еще больше.

– Я не представляю, что будет, если вы и сегодня откажетесь от встречи.

– А что будет? – наивным тоном спросила Лена. – Меня арестуют? Или Звягинцев выгонит меня с работы? Так я буду только рада.

– Вы не понимаете, с кем имеете дело.

– Вы ошибаетесь, – мрачно возразила она. – Я прекрасно это знаю.

Вернувшись в свой кабинет, Медведев позвонил Звягинцеву. Его соединили только через десять минут.

– Андрей Силантьевич, – извиняющимся тоном сказал он, – я передал Соколовой ваши слова, только боюсь, что у нее снова другие планы на вечер.

В трубке какое-то время молчали, а потом раздались гудки.

Когда в пять часов вечера Лена вышла из своего кабинета, она увидела двух молодых людей, болтающихся возле ее двери.

– Вы ко мне? – спросила она.

– Нет, – произнес один из них, высокий широкоплечий парень с квадратной челюстью.

Однако когда она двинулась по коридору к выходу, оба они последовали за ней. На улице она обернулась – молодые люди шли за ней до самого дома, абсолютно не скрываясь, однако в подъезд входить не стали.

Ровно в половине седьмого раздался звонок в дверь.

– Кто там? – Елена посмотрела в глазок. За дверью стояли те самые молодые люди. Подумав, что лучше сразу выяснить, что им от нее нужно, она открыла дверь.

– Что вам нужно, молодые люди?

– Вы еще не готовы? – не счел нужным ответить на ее вопрос тот, у кого была квадратная челюсть.

– К чему готова?

Молодой человек бросил взгляд на часы.

– До встречи осталось полчаса. Мы можем не успеть.

Ах, вот как! Это люди Звягинцева. Он знал, что она не придет, и отправил за ней этих мордоворотов.

– Я никуда не иду, ребята.

Они озадаченно посмотрели на нее.

– Нам велели доставить вас в семь часов в ресторан «Седьмое небо».

– А если я откажусь?

Их взгляды сделались грустными.

– В таком случае нам придется применить силу, а мы бы этого не хотели.

Она попыталась захлопнуть перед их носом дверь, но не тут-то было. Один из них выставил вперед ногу, и дверь заклинило.

– Вы же не хотите, чтобы мы сломали ее? – вполне дружелюбно проговорил он. – Переодевайтесь. У вас десять минут. Если вы не уложитесь в это время, мы отведем вас в том виде, в каком вы будете к тому моменту.

Эти ребята не шутили. У них приказ, и они должны его исполнить. Пытаться бежать от них было бессмысленно. Не прыгать же с третьего этажа. При этой мысли перед глазами возникло видение: вот мама выходит на балкон, подходит к окну, перегибается через балкон и падает вниз. Глухой стук об асфальт – и крики. Крики людей, ставших свидетелями самоубийства. Она закрыла глаза и побледнела так сильно, что нежданные гости тревожно переглянулись.

– Эй, только не вздумайте падать в обморок. С нами такие номера не проходят, – предупредил тот, что с квадратной челюстью.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Молодые люди стояли, не сводя с нее глаз. Наконец усилием воли она заставила себя отрешиться от видений прошлого и сделать несколько шагов по направлению к спальне. У нее снова не было выбора. Звягинцев никогда не оставлял ей выбора. Непослушными пальцами она надела темно-синее платье из джерси, машинально сняла с полки туфли такого же цвета и надела их, потом провела расческой по длинным светлым волосам и собрала их в хвост, затянув лентой из такой же ткани, что и платье. На все это у нее ушло пять минут.

– Я готова, – бесцветным голосом произнесла она, выходя к поджидавшим ее мужчинам.

Белобрысый окинул ее с ног до головы одобрительным взглядом и последовал за ней к выходу. На улице их поджидал «джип». До ресторана они добрались за пятнадцать минут, так что когда она входила в «Седьмое небо», часы пробили ровно семь.

– Сегодня вы точны, – с этими словами ее встретил Звягинцев, уже сидевший за круглым столом в глубине зала.

Перед ним стояла чашка с недопитым кофе. С минуту он разглядывал ее так, словно видел в первый раз. От его пристального взгляда не укрылись ее бледность, плотно сжатые губы, руки, стиснутые в кулак. Она была как натянутая пружина. Дай ей волю – и она бросится на него, вгрызется ему в горло. Как же она его ненавидит! Он чувствовал ее ненависть каждой клеточкой тела. С какой бы радостью она убила бы его, пронеслось у него в голове.

– Садитесь, – предложил он, вставая, придвигая ей стул и помогая сесть.

На какой-то миг его рука коснулась ее локтя, и Лена ощутила, как в ее теле напрягся каждый мускул, отзываясь на его прикосновение. Собственная реакция застала ее врасплох, и она невольно отпрянула. Только этого не хватало! Она ведь не должна к нему ничего чувствовать, кроме ненависти. Поймав его насмешливый взгляд, она медленно опустилась на краешек стула, а он вернулся на место.

Уловив приглашающий жест Звягинцева, к ним подскочил официант и протянул меню. Лена не сделала никакого движения, чтобы взять его.

– Положите на стол и уходите, – приказал Звягинцев.

Официант исчез в ту же секунду.

– Что вам заказать? – обратился он к ней.

– Я не буду есть.

– Тогда, может, выпьете что-нибудь? Кофе, сок, коктейль?

– Я не хочу пить.

Он усмехнулся.

– Вы не голодны или не хотите составить мне компанию?

– Второе. Вы последний человек, с которым бы я хотела разделить трапезу.

– А вы откровенны.

– Это единственное, что мне остается. Во всех других случаях вы не оставляете мне выбора.

– Почему вы не пришли вчера?

– У меня было свидание.

– Вот как! – Он подался вперед. – С кем?

– Позвольте мне не отвечать на этот вопрос. Да и потом, я все равно не собиралась приходить.

– Вы хотели, чтобы вас привели силой, как сегодня?

– Я не знала, что в мои обязанности архитектора входит появление пред ваши очи по первому вашему зову.

– Что ж, теперь вы это знаете, – бесстрастно заявил Звягинцев и заметил, как сверкнули ее глаза.

Какое-то время он не мог отвести от нее взгляда. Господи, какие же у нее потрясающие глаза! Сколько в них холода и огня одновременно! Интересно, когда-нибудь эти удивительные глаза будут смотреть на него иначе, без ненависти и презренья?

– Вы когда-нибудь перестанете меня ненавидеть? – неожиданно вырвалось у него.

– Нет, – моментально отреагировала она.

– Почему?

– Потому что вам никогда не изменить того, что вы сделали. Не изменить, не исправить, не вернуть.

– А если я все же постараюсь что-то исправить?

– Что именно? Вернете моих родителей, мой дом, мое счастливое детство? Это не под силу даже Богу, тем более вам. Да и зачем вам стараться что-то исправить? Вы должны были уже давно привыкнуть к тому, что вас не любят. У вас ведь и так много врагов, и куда более сильных, чем я. Что вам до того, что я вас ненавижу? Одним недругом больше, одним – меньше.

– Значит, мне даже не стоит пытаться изменить ваше отношение ко мне? – Он откинулся на спинку стула. Над темным костюмом, белоснежной рубашкой и синим галстуком смуглое лицо с холодными глазами казалось бесстрастной маской, вырезанной из камня.

– А зачем? Никогда не поверю, что вас задевает тот факт, что кто-то вас ненавидит.

Она права. Что ему до того, что она его не любит? Пусть ненавидит, если в этом она находит радость и утешение. Что она ему может сделать? Да ничего! Это он может сделать с ней все, что угодно. Достаточно одного его слова и… «Нет!» – оборвал он себя мысленно. Он не хотел лукавить сам с собой. Ему было небезразлично, что она думает о нем, и ему было очень важно, чтобы она перестала его ненавидеть. Он не хотел задаваться вопросом, почему, и не ожидал, что она воспылает к нему нежными чувствами, но пусть в ее изумрудных глазах, обращенных на него, будет меньше ненависти. Он не знал, что для этого надо сделать. Быть может, предложение, с которым он обратится к ней сейчас, хоть в какой-то степени исправит то, что, по ее мнению, исправить нельзя?

– Давайте сменим тему и поговорим о более приятных вещах, – миролюбиво предложил он.

– Разве с вами можно говорить о чем-то приятном?

– Вы опять дерзите? – беззлобно усмехнулся он.

«Это все, что мне остается», – теперь уже мысленно произнесла Лена, потому что признаться в этом во второй раз было равносильно признанию в собственной слабости. И она в свою очередь предложила:

– Хорошо, давайте перейдем к тому, из-за чего вы заставили меня прийти сюда.

– В мои руки случайно попал ваш дипломный проект…

– Случайно? – насмешливо перебила она.

– Нет, не случайно, – признался он. – Я наслышан о здании театра юного зрителя, которое вы проектировали, учась на последнем курсе вуза, даже читал хвалебные отзывы в прессе. Не всякий дипломный проект вызовет столько шума. Я попросил вашего бывшего куратора Сергея Павловича занести ко мне все чертежи и расчеты, относящиеся к вашему ТЮЗу, и внимательно их изучил. Что ж, журналисты нисколько не преувеличивали, когда восторгались вашим проектом. Он великолепен.

Если он думал, что дождется благодарности за похвалу в ее адрес, то ошибался. Она слушала его с вежливым интересом. Ничего не изменилось в ее лице. Он мысленно вздохнул и продолжил:

– Я слышал, что вам предлагали претворить этот проект в жизнь, но вы отказались.

Она кивнула.

– Они хотели, чтобы я переделала его, сделала не таким дорогим. Я не могла согласиться, потому что считала и теперь считаю, что от этого он только проиграет.

– Я не буду предлагать вам что-либо изменить в нем, если только вы сами этого не захотите. – Он выдержал паузу и договорил: – И я готов финансировать строительство ТЮЗа.

Она ошеломленно смотрела на него.

– Зачем это вам? – вырвалось у нее.

– Хочу сделать подарок городу, в котором живу.

– Никогда не поверю, что вы действуете из альтруистических побуждений.

– Хотите сказать, что вообще не верите в альтруизм таких типов, как я?

– Да, вы правы, не верю.

– Вы можете думать что угодно и как угодно истолковывать мой поступок. Мне от вас лишь требуется, чтобы вы снова просмотрели свои чертежи и расчеты. У вас сейчас опыта больше, чем четыре года назад, и, возможно, вы захотите внести в проект что-то новое.

Она кивнула, еще не совсем придя в себя от его предложения.

– У вас мало времени. Через три дня приедут испанцы.

– Какие испанцы? – не поняла она.

– Я подумал, что наши строители вряд ли справятся с таким сложным проектом, как ваш. А у испанцев уже есть подобный опыт. Вы ведь не скрывали, что при работе над проектом на вас огромное влияние оказывал испанец Гауди. Так вот, я связался с крупной строительной фирмой в Мадриде и заключил с ней договор о строительстве в нашем городе ТЮЗа. Через три дня строители обещали быть здесь. Кстати, руководство фирмы пришло в восторг от проекта. Ее глава заявил, что считает большой честью, что именно ему предложили строительство театра.

– Господи, испанцы! – Она никак не могла поверить в реальность происходящего. – Но ведь их участие еще больше увеличит стоимость проекта.

– Вас так беспокоит состояние моего кошелька? – подразнил он ее. – Уверяю вас, даже такой дорогостоящий проект, как ваш, не разорит меня.

– Жаль. Придется мне подготовить еще пару таких же проектов.

– Пожалуйста, – широко улыбнулся он. – Если это будут такие же шедевры, как и ваш дипломный проект, то я готов взяться за их осуществление.

Испанцы приехали, как и обещали, через три дня. Их было несколько десятков человек: архитекторы, инженеры, строители. Лене, хорошо владевшей испанским, легко удалось найти с ними общий язык. Испанцы были поражены, узнав, что эта молодая, очень красивая двадцатипятилетняя женщина и есть автор проекта ТЮЗа.

Место для строительства было выбрано Леной. В самом центре города, на месте сгоревшего четыре года назад кинотеатра «Юбилейный». Кинотеатр восстанавливать не стали (в городской казне не оказалось денег), и теперь на его месте стоял пустырь, заросший камышом. В мэрии, которую возглавлял ставленник Звягинцева, быстро подписали все необходимые бумаги о выделении земельного участка под строительство ТЮЗа.

Испанцы работали быстро, слаженно, не теряя времени на пустые разговоры, и уже через неделю пустырь был расчищен и вырыт огромный котлован. За это же время был завезен весь необходимый строительный материал, так что уже через какой-то месяц жители города могли наблюдать, как на их глазах камень за камнем поднимается удивительное сооружение, равного которому они не видели не только у себя в городе, но и в стране.

Лена долго не могла поверить, что здание, которое она проектировала с таким терпением и любовью и которое она даже не рассчитывала увидеть воплощенным в жизнь, становится явью. Единственный неприятный момент, который имелся во всем этом, – ее мечте дал осуществиться не кто иной, как человек, которого она считала своим личным врагом и которого она ненавидела всей душой.

– 19-

Лена всегда любила одиночество, но сейчас оно угнетало ее. Не помогали ни работа, ни книги, ни телевизор. Друзей и подруг, кроме Алексея и Марины, у нее не было, а те сейчас были в Москве, и она могла общаться с ними только по телефону. Стены собственной квартиры давили на нее, она не могла в них долго находиться и даже среди ночи выскакивала из постели, одевалась, выходила из дому и бродила по ночным улицам. Если бы не Виталий, с которым она теперь встречалась почти каждый день, она бы не знала, что с ней было.

С Сытиным было легко и интересно. Он не позволял ей ни минуты скучать в своем обществе, рассказывал занимательные истории из студенческой жизни и из богатой адвокатской практики. Ему без труда удавалось заставить ее улыбаться и смеяться, забыть тревоги и волнения, которые приносили с собой последние дни и недели.

Виталий был честолюбив и не скрывал этого. Сейчас он считался одним из лучших адвокатов в городе, но это был не предел, к которому он стремился. У него были далеко идущие планы, и он был достаточно самоуверен, чтобы верить в то, что когда-нибудь сможет осуществить их все. Приятная внешность, самоуверенные манеры привлекали к нему много женских взглядов, но сейчас он был увлечен Леной. Она была именно той женщиной, которая была ему нужна. Она была красива, даже очень красива, умна, хорошо образованна, независима и обладала тонким чувством юмора. При этом в ней чувствовалась какая-то загадка. Лена казалась ему прекрасной таинственной незнакомкой – она завораживала, манила, притягивала. В его жизни было много женщин, красивых и не очень, умных и глупых, но такую, как Лена, он встречал впервые. Неудивительно, что он сразу увлекся ею. Была ли и она увлечена им? Одно он мог сказать наверняка – она с ним не скучала. Так же, как и он с ней. Он хотел разгадать тайну, которая заключалась в ней. Он был хорошим адвокатом и умел задавать вопросы, но она столь же умело и легко уходила от них. О себе она рассказывала скупо, и сколько он ни старался, не смог добиться большего. И самое удивительное, не было ни одного человека, у которого он мог бы расспросить о ней. У нее был довольно обширный круг знакомых, но никто не смог бы похвастаться, что знает о ней хоть чуточку больше, чем другие.

Он не торопил их отношения. Ему была нужна не просто физическая близость. Он хотел большего. Недавно ему исполнилось тридцать четыре года, и пора было задуматься о создании семьи. Лена станет прекрасной женой. Она украсит не только его дом – она будет великолепной спутницей на деловых встречах, благотворительных вечерах, званых приемах, придаст ему еще большую респектабельность и вес.

Он не знал, что у нее появились проблемы на работе, и даже не догадывался о них. Лена не стала ничего ему рассказывать, и не потому, что он не мог ей ничем помочь. Она давно привыкла полагаться только на себя и никого не хотела вмешивать в свои дела, даже Виталия, с которым так сблизилась за последнее время и который начинал ей нравиться.

Они встречались уже три месяца, когда он предложил познакомить ее со своими родителями.

– Зачем? – вырвалось у нее.

Она тут же пожалела о своем вопросе, увидев, как обиженно вытянулось его лицо.

– Прости, – быстро проговорила она. – Я с удовольствием познакомлюсь с ними.

Его родители жили в большой трехкомнатной квартире в самом центре города. Виталий предупредил их о своем визите, причем уточнил, что будет не один, а со своей подругой, так что гостей ждал красиво сервированный стол. Мать Виталия, высокая полная женщина с умным лицом и добрыми внимательными глазами, встретила гостью очень приветливо.

– Лена, вы не поверите, – сказала она после того, как сын представил их друг другу, – но вы первая девушка, которую он приводит в родительский дом. Это мне о многом говорит.

Ее простодушие и откровенность смутили Лену. Она постаралась переменить тему разговора, обратив внимание на то, с каким вкусом обставлена квартира.

– Я сама обставляла ее, – с нескрываемой гордостью проговорила хозяйка.

– Из вас вышел бы отличный дизайнер.

– Спасибо. Всегда любила переставлять мебель, подбирать цветовые гаммы, картины, украшать стены. А вы, я слышала, архитектор? Виталий говорил, что вы проектируете дом, который он собирается строить.

– Проект уже готов, участок под дом тоже выбран, и уже в следующем месяце Виталий собирается начать строительство.

– Это замечательно, что именно вы его спроектировали. Надеюсь, задержек с началом стройки не будет и совсем скоро сын приведет в новый дом молодую жену. И я очень надеюсь, что ею будете вы.

Заметив смущение Лены, Виталий, слышавший слова матери, весело подмигнул ей. Они садились за стол, когда со службы вернулся глава семейства. С первого взгляда Лена определила удивительное сходство между отцом и сыном. Только Константин Игнатьевич был немного плотнее и выше ростом. Он с любопытством рассматривал гостью.

– Виталий говорил, что вы красивы, – улыбаясь, сказал он, – но не уточнил, до какой степени.

Лена улыбнулась в ответ. Кажется, и муж и жена относились к тому типу людей, которые говорят то, что думают. В них абсолютно не было лукавства, хитрости, притворства. Интересно, в кого пошел Виталий? Ибо если бы в нем не было этих качеств, он вряд ли бы стал хорошим адвокатом.

– Мне понравились твои родители, – сказала она, когда Виталий провожал ее домой.

– Мне приятно это слышать, – откликнулся он, – тем более что и ты пришлась им по душе. Готов поспорить, мама отныне сможет думать и говорить только о том, когда мы намерены пожениться, собираемся ли сразу заводить детей или подождем, и так далее в том же роде. Теперь она не отстанет от меня, пока я не назову точную дату нашей свадьбы.

Лена молчала. За три месяца знакомства они ни разу не коснулись этих тем. Он ни разу не сказал, что питает к ней какие-то чувства, а она ни разу не дала ему повода думать, что относится к нему иначе, как просто к хорошему знакомому и другу. Конечно, она догадывалась, что нравится ему, да он и не скрывал этого, но ему точно так же могли нравиться и другие девушки. А теперь… Теперь он сразу заговорил о свадьбе.

Виталий вдруг остановился посреди дороги, взял ее руку в свою, нежно сжал и, глядя прямо в ее ярко-изумрудные глаза, сказал:

– И знаешь, я не хочу разочаровывать свою маму. Она так давно мечтает о внуках.

– Это можно рассматривать как предложение руки и сердца? – осторожно спросила Лена.

– Я понимаю: сейчас не самое подходящее время, да и обстановка не самая романтическая. Ночь, в небе ни одной звездочки, даже луны из-за туч не видно… Я бы и сам хотел, чтобы объяснение происходило при более торжественных и запоминающихся обстоятельствах.

Он широко улыбнулся, лицо приобрело мальчишеское выражение. Да, в обаянии ему не откажешь.

– Это так неожиданно, – пробормотала Лена.

– Разве? – Он поднял руку, коснулся ее лба, щеки, провел кончиками пальцев по линии губ, подбородку, изгибу шеи. Его серо-голубые глаза потемнели, голос прозвучал хрипло: – Разве ты не замечала, как твое присутствие действует на меня? Разве ты не видела, как мне хорошо с тобой?

Его голос прерывался от едва сдерживаемой страсти. Она ни разу не видела его таким. Удивительно, но если бы до сегодняшнего дня ее попросили перечислить отличительные черты характера Виталия, то в первую очередь она назвала бы холодность и сдержанность. Он не только ни разу не попытался поцеловать ее, но без особой надобности даже не прикасался к ней. И, признаться, она была благодарна ему за это. Если бы он сделал такие попытки, их отношения прервались бы сразу, так и не начавшись. Возможно, он догадывался об этом и потому держался с такой невозмутимостью. Он достаточно умен, чтобы понять: она не относится к тому типу женщин, которые готовы броситься в объятия мужчины в первый день знакомства или которых привлекают легкие, ни к чему не обязывающие отношения.

Виталий приблизил к ней свое лицо. Она подумала, что сейчас он ее поцелует, но он не сделал этого. Он глядел ей прямо в глаза и ждал от нее знака, жеста, что она так же жаждет поцелуя, как и он. Это тронуло ее. Почему бы и нет? Может, Виталий и есть тот самый мужчина, который поможет ей если и не забыть прошлое, то хотя бы сделать так, чтобы оно не влияло так сильно на ее настоящее? Она подняла к нему лицо, приоткрыла губы, и он со страстным вздохом приник к ним. Он целовал ее умело, страстно, его губы были опытными, уверенными, но она вдруг поймала себя на мысли, что ничего не чувствует. Совсем ничего. Ни восторга, ни упоения, ни дрожи в коленях, ни ответной страсти. Он не почувствовал ее холодности. Когда он оторвался от нее, его глаза сияли.

– Мы сыграем свадьбу сразу после того, как наш дом будет построен, – сказал он с нажимом на слово «наш». – А я уж постараюсь, чтобы это произошло как можно раньше.

Кажется, теперь у нее нет выбора и ей ничего не останется, как согласиться. Нельзя сказать, что она не мечтала о любви, о том, чтобы создать семью. Она любила детей и хотела иметь своих. Но то, что произошло с ее родителями, так повлияло на нее и так отравляло жизнь, мешая радоваться каждому дню, что она не верила, что в обозримом будущем сможет иметь мужа, детей. Ее красота и ум всегда привлекали мужчин, в студенческие годы за ней ухаживали многие сокурсники, но она никому не отдавала предпочтения, держа всех на расстоянии. Всех, кроме Алексея, но с ним ее связывали чисто дружеские отношения. Ребята за холодность и сдержанность называли ее ледышкой и Снежной королевой.

Да, она мечтала о любви, семье, но слишком живы были в памяти события, приведшие к смерти родителей, слишком сильна ненависть к человеку, который был в этом повинен. Ненависть, клокотавшая в ней, не оставляла места любви. Эта ненависть с годами не уменьшилась, а еще больше возросла, оказывая свое разрушающее действие. Она понимала, как губительно чувство, которое в ней живет, но ничего не могла с этим поделать. Сейчас она понимала, как неправильно поступила, оставшись жить в этом городе. Ей следовало уехать отсюда сразу после окончания школы, и тогда ничего не подпитывало бы ее ненависть. Здесь слишком многое напоминало о том, как она была счастлива раньше и чего лишена теперь. Вторжение в ее жизнь Звягинцева еще больше всколыхнуло в ней чувство ярости и ненависти, которое вызывало в ней одно его имя. Может, Виталий поможет ей смириться с тем, что прошлого не вернешь, что надо жить дальше, не дав ненависти еще больше разрушить ее жизнь?

– Так ты согласна? – услышала она словно издалека его голос.

– Да, согласна, – кивнула Лена, но не испытала ожидаемого чувства успокоения, радости, освобождения.