Во дворе этого дома Грёнвальды устраивали вечеринки для командированных в Веймар зарубежных коллег из социалистических стран. Готовилось ведро салата, в этом я принимала участие, какие-то мелкие закуски. Столы располагались в саду, народ мог подкрепляться, свободно знакомиться и общаться. Удалось мне побывать и в местном КГБ, где я присутствовала на защите докторской диссертации Бернта, вход куда был по заранее заказанным приглашениям. По пути на защиту произошло небольшое происшествие: на дорогу неожиданно выехала женщина с коляской, водитель резко повернул и врезался в столб. Я сидела на переднем сидении и врезалась головой в ветровое стекло, но без последствий – спасла меховая шапка. После защиты мы пошли в ресторан, как раз кончалось время для кофе (около 5 часов вечера) и с немецкой пунктуальностью, не нарушая очерёдности трапез, выпили сначала кофе и тут же приступили к ужину.
Однажды я приехала в Веймарскую Высшую Школу Архитектуры и Строительства на конференцию по Баухаузу. Оставила свой чемодан в гостинице и пошла на открытие. С собой взяла только папку с материалами доклада и бумажник с документами и деньгами. Денег было довольно много: я по максимуму обменяла допустимую сумму рублей на марки и получила щедрые командировочные от принимающей стороны.
Любая поездка за границу рассматривалась в те времена как возможность купить товары, которые были в России в дефиците. Покупать нужно было много всего, кроме повседневно нужных вещей были и остро необходимые. Как-то меня попросили купить специальные приборы для лежачего больного. В Веймаре магазинов медицинского оборудования не было, а в Берлине у меня было мало времени для их поиска. И я пошла прямо в больницу, зашла в урологическое отделение, встретилась с врачом, рассказала ему ситуацию. Он упаковал мне всё необходимое и даже с запасом. Сейчас удивляюсь своей тогдашней смелости и объясняю это тем, что просить для других много легче, чем для себя.
Возвращаюсь к конференции. Она продолжалась целый день с перерывами, а вечером состоялся банкет по поводу её открытия. Всё это время я спокойно оставляла свою папку в разных местах – окружающая публика опасений не вызывала. Когда же я возвратилась в гостиницу, бумажника в папке не оказалось. Я осталась без паспорта, обратного билета и денег.
На следующий день я рассказала о случившемся в иностранном отделе, и они привлекли полицию для расследования. Меня допрашивали с такими мельчайшими деталями и таким тоном, что я ощущала себя виноватой. Спрашивали, одна ли я шла, каким путём, не заходила ли в парк, ночной клуб или рестораны. Конечно, а они просто делали свою работу, а я проявила безусловную беспечность. Но я только что делала доклад на международной конференции, а они задавали мне вопросы как дамочке, вырвавшейся на свободу из-за железного занавеса и сразу пустившейся во все тяжкие. Это было обидно, но я терпела. Как никак, была человеком без Деньги на проживание мне выдали, но в кассе я расписалась за вдвое меньшую сумму, чем получила. Мне объяснили, что вторая половина от дарителя, пожелавшего остаться неизвестным. Я посчитала, что будет неудобным отказаться, и попросила передать мою благодарность и сказать, что эту сумму от имени немецкого друга, я отдам нуждающимся в России.
Через два дня в полицию принесли бумажник в полной сохранности, но без денег. Сказали, что нашли его по дороге из института в гостиницу. Я допускаю, что бумажник выскользнул из неплотно застёгнутой папки. Так ли это было или иначе, но, в конце концов, я была счастлива, что всё закончилось благополучно.
5.4. В Высшей Технической Школе в Будапеште
Это учебное заведение (сейчас Университет технологии и экономики)
я посещала дважды по вопросу издания совместных научных сборников. В то время вузы социалистических стран были заинтересованы в сотрудничестве и гостеприимно принимали приезжающих, организовывали поездки по стране и культурную программу. Во время этих командировок я довольно подробно познакомилась со страной, мне показали не только все известные места столицы музеи, но и наиболее интересные города – Печ, Эгер, Секешфехервар. Как мне рассказали, по тому, как произносит человек имя последнего в моём списке города, определяется, родной ли его язык венгерский. Сходила я и в бассейн, вырубленный в горе Геллерт с естественными горячими источниками и последующим массажем. До сих пор помню гигантский мрачноватый зал с лёгким облаком пара над водой и высокими скальными потолками. Целый день я отдыхала на озере Балатон, где я блеснула своим крымским загаром. Но класс плавания продемонстрировать не удалось – волна оказалась довольно крутой и не регулярной, и я тут же захлебнулась.
В Будапеште я жила на частных виллах, где каждый раз со мной что-нибудь приключалось. В первый раз я приехала поздно вечером, хозяйка меня встретила, передала ключи от входа и удалилась. А я пошла принять ванну и случайно потушила газовый бойлер для нагрева воды. С бойлерами я никогда дела не имела и не знала, как его снова включить, да и спичек у меня не было. К хозяевам я обратиться не могла, во-первых, потому что не знала, где они располагаются, а во-вторых, время было ночное. До утра я не спала боясь что что-нибудь случится.
В следующий раз, на другой вилле, я спокойно сидела в ванне, как вдруг распахнулась вторая дверь, которую я считала всегда закрытой, и стремительно влетел мужчина. Я потеряла дар речи, а он, не ожидавший увидеть такое зрелище, тоже смешался и совсем не спешил удалиться. В точности, как в каком-нибудь комедийном кино. Потом оказалось, что это был жилец из другой комнаты, который пользовался той же ванной. В качестве извинения за причинённое неудобство, он пригласил меня в ресторан, но я ответила, что пространной речи, сказанной в ванной, вполне достаточно.
Смешные ситуации возникали и из-за языковых трудностей. Мой принимающий коллега, как и все тогда в школах соцлагеря, учил русский язык и старался на нём говорить. Объясняя с серьёзным видом, устройство цепного Будапештского моста, показывал на пальцах, как соединяется цепь и говорил такие двусмысленности, что здесь неудобно даже повторять.
Однажды на улице меня плотной толпой обступили цыганята. Они просили денег, цепкими грязными ручонками держались за платье, и пытались дотянуться до сумки. Я не могла от них отбиться, пока не выручил прохожий. Он объяснил, что дети во мне распознали туристку и поэтому вели себя так смело.
Порядки в Будапештском и Веймарском Университетах заметно различались, но я не вникала глубоко в учебный процесс, поскольку ездила туда с научными целями. Но всё- таки мне удалось наблюдать отношения между студентами и преподавателями в 3-х дневной поездке для знакомства с памятниками архитектуры. Мне тогда всё понравилось: и сам факт этой поездки, и поведение группы, и работа с объектами ознакомления.
Моим научным соредактором сборника был проф. А. Диак, и я неоднократно бывала в их замечательном доме. Он построен на склоне горы, гостиная отделена стеклянной стеной от сада, переходящего в естественный лес. Его жена коллекционировала старинные ковры, которые своим блеклым великолепием украшали все комнаты.
В свою очередь мы радушно принимали чету Диак у себя дома и показывали им все московские и окрестные примечательности.
Глава 6. Семейные события
6.1. Новая квартира
В 1971 году рядом с нашим домом началось строительство нового корпуса кооператива, в котором мы состояли. Мы решили купить там трехкомнатную квартиру. Я уже не входила в состав правления, и на этот раз по окончании строительства мы участвовали в общей жеребьёвке. Нам досталась квартира на втором этаже, и мы были очень довольны: близко от земли, вокруг деревья, оставшиеся от бывшей на этом месте деревни Зюзино. Через дорогу от дома начинался Битцевский лесопарк – прекрасное место для прогулок в любое время года. Ко времени нашего заселения это был просто лес без всякого благоустройства. Зимой мы переходили через дорогу и сразу становились на лыжи, а осенью набирали, не заходя далеко, по ведру грибов. Позже лес благоустроили: вдоль центральной аллеи поставили скамейки и деревянные скульптуры, а к Олимпиаде 1980 года построили конноспортивный комплекс.
В 90-х годах здесь по воскресеньям стихийно образовалась выставка – продажа картин. Мой коллега Дмитрий Семёнов, владелец личной ценной коллекции, советовал нам покупать по одной картине каждое воскресенье, и так собрать хорошую подборку работ современных русских художников. Картины на этой выставке были не дороги и вполне нам доступны. Но у нас были другие приоритеты.
Мы вступили в гаражный кооператив рядом с домом. Гараж был капитальный, с электричеством, водой, охраной. Некоторые владельцы, в том числе и мы, сделали из боксов двухэтажные помещения, для размещения в подвальном этаже двух отделений: хранилища для овощей и склад. Запасы овощей, яблок и других продуктов очень облегчали нам хлопоты ежедневной жизни. Мы ходили туда, как в магазин с той разницей, что там всегда было то, что нам надо и без всякой очереди. Кроме того, появилось помещение для мастерской, где Виталий постоянно чем-нибудь занимался.
В новой квартире он сделал встроенный шкаф в прихожей, установил там большое старинное зеркало; заново обставил и оборудовал кухню; в дверях установил витражи, заказанные в мастерской. Причём, витраж в кухонной двери был старинным, также как и керамические плитки, от облицовки камина, которые он добыл в пустых домах, предназначенных к сносу. Словом, квартира была удобная, просторная с большой кухней и балконом.
6.2. Поездки в Чабан-Кале
В 1973 году, перед Мишиным поступлением в школу и моей командировкой в Финляндию, мы поехали в отпуск в Чабан-Кале,
местечко у моря вблизи Феодосии. Там нам так понравилось, что мы приезжали туда ещё четыре раза. Чабан-Кале в переводе с татарского означает Пастушья Башня по имени сохранившейся здесь башни 15 века. Стоянка хорошая, пляж отличный, галечный, широкий, и народу мало. Миша немедленно решил забраться на эту башню, но подъём оказался более трудным, чем виделся снизу. Помощи от нас он не хотел, но на каком-то этапе остановился, вцепился в землю и начал от бессилия её жевать. В конце концов вершина была им покорена
У нас с собой была палатка, раскладушки, стол и стулья, газовый баллон для приготовления пищи и складная металлическая лодка. Почти у самой кромки моря, сделали тент и зажили со всеми удобствами. Все необходимые продукты мы привезли с собой, ходили в соседний посёлок Морское только за фруктами, творогом и всем что попадалось подходящего. До сих пор вспоминаем оладьи, которые я пекла почти каждый день из блинной муки, и как после обеда пили кофе с конфетами «Золотой ключик» и «Раковые шейки».
На лодке мы уходили на ней далеко в море, ныряли и плавали вокруг. Однажды её даже использовал матрос для спасения утопающего. Но вскоре ночью к нам пришли пограничники. Говорят, минут 15 свистели, кричали, светили фонарями, стучали по лодке. Наконец Виталий проснулся от слов
– "Как же их разбудить?"
Они запретили нам пользоваться лодкой, вероятно, во избежание побега за границу, хотя на ней далеко не уплывёшь – она легко переворачивалась даже при малой волне.
Но и без лодки было чем заняться. Вблизи были раскопки, где было много интересного: хорошо сохранилась обжиговая печь 1000-летней давности, кругом множество черепков того времени. Поднимались в горы, ходили на катере в Новый Свет, пробираясь туда по каменистой тропе. Осмотрели Голицинские подвалы шампанских вин, заходили на "Царский пляж".
Были и мелкие неприятности. Как-то соседи нам сказали, что на месте стоянки водятся фаланги и скорпионы. После этого известия стало страшно ложиться спать. Каждый раз мы перетрясали всё в
1973г. В ЧабанКале
палатке, и действительно один раз Виталий поймал фалангу. Однажды, во время ливня Виталий выскочил из палатки, и над ним разрядилась со страшным треском шаровая молния. Одновременно в море ударил гигантский разряд. От такого грозного и опасного зрелища мы долго не могли прийти в себя. Закончилось это явление сильным шквалом с градом и весь пляж засыпало льдом. Потом на море начался шторм, мы все трое купались в больших волнах, а когда выходили, Миша продолжал бегать в прибое, пока не замерзал до синевы и, выскочив, ложился прямо лицом в песок.
У Виталия отпуск закончился, он возвратился в Москву, а мы с Мишей переехали в посёлок Морское. Там сняли маленький домик во дворе хозяйского дома. Хозяйка организовала вечеринку для живущих у них отдыхающих, и вместе с матерью пела на два голоса старинные песни – очень трогательно и необычно. Кроме нас здесь снимали комнаты ещё две отдыхающие пары, мы часто беседовали с ними по вечерам на разные темы. Миша, конечно, при этом присутствовал и однажды, когда мы говорили о политике, он спросил:
– «А что такое коммунизм?».
На моё объяснение, что каждый делает что может, а получает что хочет, Миша без промедления заметил:
– «Ну, это у них не получится!».
Развлечений, кроме моря, было немного. Иногда мы ходили в летний кинотеатр. Часто я отправляла Мишу туда одного, сама на время сеанса шла на море, а потом поджидала его у выхода. У владельцев дома были кролики, и Миша с большим удовольствием с ними подолгу занимался, пока один кролик не сдох по непонятным причинам. Хозяйка решила, что Миша накормил его чем-то не тем, и запретила ему к ним подходить. Чтобы занять его и себя, я научила Мишу играть в преферанс. Он быстро всё понял, но с большей охотой играл в «дурака», и им всегда оказывалась я.
В эти последние дни нашего пребывания на море произошло событие, из-за которого я страшно переволновалась. После обеда Миша договорился с мальчиком Серёжей, с которым играл на пляже, тайком уйти гулять в горы. Я не сразу заметила его отсутствие, начала искать сначала у Сережи, потом на море. Нигде их не было, тогда на поиск пошли все обитатели дома в разные концы, а я собралась бежать в воинскую часть и просить, чтобы подключились солдаты. Беглецов нашли уже к вечеру далеко от дома. Оказывается, они пошли в горы, заблудились, сделали большой крюк и вышли к морю в соседней бухте, откуда возвратиться можно было только по воде. К счастью, там было не глубоко, и они перешли вброд. Кроме того, они избежали и много других опасностей: в послеобеденную жару оба были без панамок, в шортах и сандалиях. В таком виде в горы, где полно колючек, острых камней, водятся змеи и ядовитые насекомые, никто е ходит.
В следующий приезд в Чабан-Кале на месте нашей стоянки уже был платный и более благоустроенный кемпинг и народу прибавилось. Регулярно привозили пресную воду и торговую палатку с ограниченным набором продуктов. Появился туалет, увидев который Миша заявил:
–"Я хочу стать посетителем гальюна".
После двух недель стоянки в Чабан- Кале мы обычно отправлялись в другие места, ездили по всему побережью Крыма вплоть до Севастополя. Были в Бахчисарае, с его пещерными городами и известным, на удивление скромным дворцом. Одним из самых интересных пещерных городов Крыма является средневековая крепость Чуфут-Кале, которую мы тоже посетили. В переводе с татарского, это означает Еврейская крепость, названная так в память об одном из иудейских племён караимах, владеющих ей в последнее время. Там находится гробница дочери Тутанхамона, сохранились остатки кварталов домов, руины мечети и синагоги, глубокие колеи от телег в каменной дороге, ведущей к крепости. Всё это производит сильное впечатление. Миша писал в школе сочинение на тему об этом посещении.
6.3. Сын первоклассник
В 1973 году, во время моего пребывания в Финляндии, Миша пошёл в первый класс школы с усиленным изучением английского языка. Школа располагалась довольно далеко, на расстоянии нескольких троллейбусных остановок он нашего дома. Виталий отвозил его туда, после уроков и он оставался на продлёнке, а потом Фрина Ю. забирала его к себе или отвозила к нам домой. В письме ко мне в Хельсинки Миша пишет: «В школу я хожу, чтобы у меня каждый день прибавлялось немножко ума, а ума у меня не прибавляется, я получаю только опыт писать. Решил, что уже сейчас надо как можно больше выучить из таких предметов как алгебра и химия, чтобы потом не зубрить».
1975 г. В летнем лагере «Бронницы». Перед расставанием
К нему приходили играть школьные ребята, и один из мальчиков тайно унёс пистолет. Я привезла его из Финляндии, и он, как две капли воды, походил на настоящий. Поэтому устоять было трудно. Миша нам не пожаловался и только много позже рассказал что и у того мальчика пистолет украли. Тоже хорошо, многие им наигрались.
Новый 1974 год Миша впервые встречал вместе с нами и нашими гостями. Около часа ночи он заснул, а мы поехали в ЦДРИ (Центральный дом работников искусств) праздновать дальше. Там уже все были в весёлом настроении, танцевали, проводили шутливые конкурсы. Несмотря на то, что я обратила на себя внимание своим красивым чёрным брючном костюмом из Финляндии с большой искусно сделанной чайной розой на лацкане, и большое число узнаваемых лиц, весело и интересно мне не было. Я беспокоилась за оставленного дома Мишу. Ему было уже 7 с половиной лет, но дома он один не ночевал, и пришлось возвратиться. Утром он проснулся раньше нас, включил свет, всё обыскал – подарка нет! Разбудил меня и спрашивает:
– «Может ли быть так, чтобы Дед Мороз про меня забыл?»
Пока я уверяла его, что такого быть не может, Виталий выложил подарки под ёлку и предложил Мише ещё поискать.
Поскольку мы оба с Виталием работали, Мише приходилось с раннего детства учиться самостоятельности. Уже со второго класса он, как правило, без сопровождения ездил в школу и возвращался домой на троллейбусе. В 1981 году он попал в дорожную аварию: троллейбус перевернулся. Не знаю, почему это случилось, даже трудно представить себе эту ситуацию. Миша выбрался до приезда спасателей и не сразу сказал нам о случившемся, чтобы не мы не волновались. Когда я бывала в командировках, он помогал в подготовке ужина – чистил картошку, а Виталий тушил мясо. Мне он тоже охотно помогал: мог сбегать в магазины столько раз, сколько попросишь, постоять в очереди, взять бельё из прачечной и т. п.
После второго класса Миша поехал в пионерский лагерь нашего института «Бронница.» В Москве он к тому времени начал заниматься карате в почти тайном кружке (каратэ было официально запрещено) с одним из моих молодых коллег по зарубежной работе. В лагере он тоже собрал группу по занятию каратэ и назначил себя руководителем.
6.4. Миша в санатории
В ноябре – декабре 1976 г., когда Мишебыло 10 лет, мы отправили его в санаторий в Евпатории. У него был диатез на кистях рук и в детской поликлинике мне предложили отправить его на море вместе с другими московскими детьми. Пребывание там лучше всего представить по сохранившимся оттуда Мишиным письмам. Он писал их очень регулярно, нумеровал, ставил даты и даже часы. В первых письмах были подробные описания санатория и распорядка дня и прочее. Далее привожу несколько цитат из последующих писем без изменения.
«Я по вам, по правде говоря, скучаю. По английскому я себя не щажу, выучиваю наизусть, хотя можно пересказывать. Теперь понял, как здорово знать язык, но больше заданного мне учить не разрешают. Из 200 чел. языком занимаются только 11. Я сплю на досчатом настиле для исправления осанки, твердовато, но утешает о что станешь прямее. Ем всё, что дают, кормят нас вкусно. В день мы поглощаем в среднем 3000 кал., белков – 250, желтков – 300.
Я люблю, чтобы в палате было много человек, можно «загинать» анекдоты и в тихий час поболтать. Вообще мне тут неплохо утром и вечером беситься в кроватях и бегать по коридору, хотя это и запрещено. А когда нас издали засекают, мы бежим в палату как молния и молчим как рыбы или все вместе говорим: «я», хотя ясно что бегал один или двое.
У меня много друзей и один из них Миша, с которым никто не дружит, потому что он писается, но тут от этого тоже лечат. Хочу вас и немного порадовать, потому что я вас очень люблю. Как приехал сюда и сказал, как посоветовал папа: «Лечите меня от всего». И тут же начали выжигать гланды, теперь они у меня совсем маленькие. В бассейне я плаваю лучше всех. Приятно вылезти из морской воды ощущение холодка немного напоминает лето. Диатез на руках стал немного похуже, но дальше руки уже хуже стать не могут – не дают процедуры.
Каждый день нас водят в лечебный корпус (подробное описание стоматологического кабинета). Мы занимаемся упражнениями для исправления осанки, я всё запоминаю, сам буду делать и вас научу.
У нас есть труд, мы выжигаем на фанере, я выжигаю пса, может быть, мне отдадут домой. Приеду домой и буду выжигать скобкой. А когда заведутся лишние деньги, может быть, куплю аппарат. Или Дед Мороз подарит. В кинотеатр мы ходим по подземному ходу, у нас почти по всему санаторию можно пройти под землёй, как в Париже.
Если бы вы знали, как я без вас скучаю. Напишите мне что-нибудь успокаивающее. Целый день я был вместе с мамой в поезде. (Я ездила в командировку в Киев и писала Мише в поезде письмо). Я представлял себе, как мама мне пишет, иногда задумается, посмотрит в окно. Не забудь, напиши мне пару строчек из какого-нибудь черновика твоего учебника. Время идёт очень быстро. Не успел одеться на завтрак, смотришь уже дня три прошло. Сейчас я
помогаю библиотекарю нашего санатория (подробное описание процесса) и это очень приятно. Ещё одна счастливая случайность – нашёл книгу «Война миров» Г.Уэлса, ты знаешь, я её ищу уже года два.
Сегодня ходили к морю, там был небольшой шторм, такого я ещё ни разу не видел (подробное описание волн и их чередований с рисунками). Мы ездили к морякам на автобусе. Корабли были украшены сигнальными флагами. (подробное описание корабля, приборов, обеда, подарков в виде веточек кораллов и акульей пасти). Потом они приезжали к нам и на торжественной линейке приняли нас в юные моряки, вручили берет или пилотку, погоны и настоящий морской воротник.
Зуб запломбировали, но пломба моментально вывалилась как до этого много раз. Тогда я сделал из нитки петлю, дерганул, как следует и зуб отлетел шага на 3. Вобщем, всё о кей!
Встретили мы его на вокзале больного, с высокой температурой и настолько измученного (лежал всю дорогу привязанный ко второй полке), что он не мог даже нам улыбнуться.
6.5. Водные походы на Волгу.
На Пироговском водохранилище конторе, где работал муж, принадлежал яхт-клуб «Чайка». Мы хорошо в нём обосновались: в полном распоряжении у Виталия была моторная лодка «Москва» с причалом и личным понтоном с деревянным полом площадью не меньше нашей десятиметровой кухни. На нём мы загорали, жарили оладьи, шашлыки и сосиски, варили кофе, распространяя вокруг вкусные запахи. Совершали походы по соседним водохранилищам, останавливаясь в живописных местах. Первое наше большое водное путешествие мы совершили по Волге в августе 1975 года. Из-за отсутствия опыта подготовились не очень хорошо, и весь поход превратился в сплошную проблему. К тому же жаркая погода, как только мы вышли из клуба, сменилась холодной с дождями и ветрам.
Путь до Волги был самостоятельным и нелёгким путешествием: надо было пройти четыре водохранилища – Пироговское Учинское, Пестовское и Икшинское общей протяжённостью примерно 50 км, канал 120 км и 6 шлюзов. На Пестовском было сильное волнение как на море, около 4 баллов, но мы его успешно преодолели. Неполадки начались перед первым шлюзом: оказалось, что мы не можем двигаться, у мотора срезана шпонка. К счастью, соседняя лодка взяла нас на буксир. Шлюз представляет собой впечатляющее зрелище. Вода опускается на 9 метров, обнажая мощные, уходящие вверх бетонные стены. Поверхность воды бурлит как кипящая, лодки раскачиваются и ударяются о стены. Страшно, что в их бортах могут
Яхт-клуб на Пироговском водохранилище
образоваться пробоины или не выдержат страховочные канаты.
С помощью добрых людей прошли ещё один шлюз, но при подходе к следующему налетели на камни. Откололась часть лопасти, пришлось остановиться для ремонта. Кругом первозданная природа, вода спокойна, как зеркало, отражает облака, заходит солнце, пахнет травами и дымком. Но подходящей стоянки для ночлега нет, до шлюза ещё 15 км, наступает темнота, приходится останавливаться в маленьком углублении канала. После каждого проходящего теплохода лодку бросает на камни, беспокойно и холодно.
Утром над водой туман, ветрено, но солнечно. Удачно прошли ещё один шлюз, вышли к Дубне и подошли к Волге. Надо было загрузить вручную 4 канистры бензина по 20 литров. Виталию от этой работы жарко, а мы с Мишей начинаем мерзнуть в своих легких курточках на ветру, затянувшему небо хмурыми тучами. Прошли последний шлюз, и вышли на Волгу. Шли без остановки часов 5 и только в в час дня остановились позавтракать. Погода неустойчивая, ветер, дождь, временами солнце. Я, стоя за рулём, посадила лодку на мель посреди Волги, едва выпутались из травы и направились к намеченной стоянке. Вошли в устье реки Медведицы, она при впадении такая же широкая, как и Волга, из неё вошли в затон реки Пудицы, где и остановились на небольшом пляже. Место красивое, лес подходит почти к воде, но пасмурно и холодно. Миша пошёл сразу обследовать окрестности и надолго исчез. Мы искали его. Кричали, но нашли уже в темноте, заблудившегося в камышах, на берегу. Ночь была холодной, днём 13-15. Позавтракали и пошли за грибами, нашли только сыроежки и разные ягоды: бруснику, чернику, голубику. Обнаружилось что в лесу много "лосиных вшей" – противных летающих клещей. Они нас просто облепили, особенно Виталия, пришлось раздеться, осмотреться и выловить некоторых из волос. На обед приготовила картошку с грибами и большую миску с ягодами. Виталий с Мишей разобрали рыболовную снасть и проводили пробный лов – поймали 3 маленьких ерша, которых тут же и отпустили. Вечер был чудесный – молодой месяц над сиреневой рекой, мы сидели у костра с соседями, которые на утро отбывали домой, а мы пошли дальше на Колязин и Углич.
По дороге зашли в устье Нерли, а затем в речку Волнушку, где рыбаки как раз тянули вручную невод. Но пока начальство было рядом, купить рыбу мы не могли, пришлось подождать их ухода. Наконец они принесли ведро подлещиков, мы пошли дальше, я чистила и жарила рыбу прямо на ходу. Рыбу ели, сколько могли. Вечером остановились в красивом месте с хорошим пляжем и лесом, жгли костёр. Но останавливаться не было смысла, купаться холодно, в лесу «лосиные вши», и мы пошли дальше.
Прошли знаменитую затопленную церковь около Калязина, вошли в устье реки Жабни. В поисках заправки подошли к берегу, застряли в траве и срезали шпонку. Дул резкий ветер, а Виталию пришлось раздеваться и лезть в воду. Однако главная опасность была не только в холоде – на дне в тине неизвестно что набросано. Стоя по колено в иле, наконец, подтолкнул лодку к берегу и залил 2 канистры бензина. В магазине купили пряники, сушки, джем, а на местном рынке яблок и семечек, кроме этого покупать было нечего.
С трудом выбрались с заправки, и вышли в Углическое водохранилище. Оно встретило нас ветром и высокой волной. Началась сильная качка и каюту заливало через уплотнения окон. На обед причалили к берегу, опять попали на мель и выбирались очень медленно, закидывая якорь и подтягиваясь.
На следующий день дошли до Углича, конечной цели путешествия, дальше Волгу перегораживает плотина. Зашли в грузовой порт с риском наскочить на камни, сваи и прочее. Остановились у детской купальни, оставили Мишу на лодке и пошли в город, похожий на большую, старую деревню. Осмотрели Кремль, княжеские палаты, несколько церквей. По возвращению оказалось, что опять нужно заменять злополучную шпонку. Мы и без того промёрзли под холодным ветром, а Виталий во время ремонта ещё упал в воду. Дальше уже работал, стоя по грудь в воде, да ещё уронил на дно гаечный ключ. Наконец всё исправил, переоделся в мой тренировочный костюм, вся его одежда была мокрой. Я вскипятила чай, налила туда алкоголя, чтобы его немного согреть, и мы отправились в обратный путь с Мишей, завернутым в стёганое одеяло. Добрались до места ночевки в живописной Волжской бухте с крутыми берегами. Изжарили и съели всю оставшуюся рыбу. Целый день с приключениями добирались до Калязина, там встретили старую компанию, помогавшую нам пройти шлюзы, остановились рядом ночевать. Сидели допоздна у костра, слушали разные истории. Они были опытными путешественниками, их катер хорошо оборудован, а сами они в тёплых куртках и лыжных шапочках. А мы в летних куртках и панамках.
От Колязина шли под дождём, Миша тоже нёс вахту и стоя за рулём декламировал:
– "Волна мешает мне стрелять, судёнышко, креня, скорее к мачте капитан привязывай меня!"
Виталий всё-таки простудился и сильно заболел. С трудом прошли шлюзы, дальше при прохождении канала пришлось стоять за рулём мне. Было очень трудно, я боялась идти близко к стенке канала, была большая вероятность срезать шпонку, а ремонтировать некому. Такое вождение создавало трудности шедшим рядом судам, с них через мегафон кричали:
– "Убери бабу с руля!!!"
1983 г. Поход на моторной лодке на Волгу
Но Виталий ничего не слышал, лежал в каюте с высокой температурой почти без сознания. Наконец вышли уже в темноте на большую воду. В водохранилище я с трудом ориентировалась по огням, не зная куда идти. Всё-таки «с грехом пополам», как говорила мама, добрались до клуба. Там нам очень повезло с такси.
На следующий день Миша писал в дневнике: « Сегодня я встал рано по сравнению с родителями, они спали до 10 часов. Да они, конечно как я думаю, и не могут встать раньше. И поэтому сразу видно, что они устали за отпуск. Это путешествие на лодке через шлюзы (6 шлюзов и туда и 6 обратно), как я понимаю, было отпуском только для меня. Папа всё время менял шпонки и успел в проклятущем Калязине простудиться. В последний день папа даже не мог стоять за рулём, и весь день стояла мама».
Несмотря на трудности первого водного похода, путешествия по воде мы продолжили. С моторной лодки «Москва» мы перешли на яхту «Ассоль», выпускаемую заводами организации, где работал Виталий. Она тоже была в полном распоряжении Виталия, а во время Перестройки перешла в его собственность. Мы часто проводили на ней воскресные дни, ходили по Пироговскому водохранилищу, купались и загорали. Яхта была небольшая, с каютой на 4 человека и местом для кухни с газовой горелкой. Это было очень удобно, можно было готовить на ходу и при любой погоде, но однажды с газом у меня произошёл неприятный случай. Я спустилась в каюту, чтобы приготовить обед. День был холодным, я закрыла люк и зажгла газ. При солнечном свете пламени было не видно, я подумала. что газ не зажёгся и снова чиркнула спичкой. Вспыхнуло всё внутреннее пространство яхты, обожгло мне лицо и кисти рук, остальное было прикрыто одеждой. Пришлось ехать в больницу, но всё обошлось благополучно, помогло облепиховое масло.