Глава 5 Ужасная Лиза
Катя проснулась поздно, часы показывали половину одиннадцатого утра. Она любила по выходным подольше поспать, понежиться в постели. В соседней комнате телевизор негромко пищал детскими мультяшными голосами. «Алиска смотрит свой любимый Дисней», – сонно подумала Катя, щурясь от яркого солнца, светившего сквозь шторы. Она повалялась ещё полчаса, ощущая приятную расслабленность во всём теле. До конца насладиться нечастой возможностью полениться помешала Алиса. Она заглянула в комнату и жалобно протянула:
– Тётя Катя, а где мама? Я встала, а её нет. Когда она придёт? Я хочу кушать.
– Как это нет? Может она в ванной? – удивилась Катя, вставая.
Она обошла всю квартиру, заглянула в ванную и на балкон, вернулась обратно в комнату и наконец увидела обрывок бумаги на краю стола. «Катя, не теряй меня, я побежала домой, если приедет Дима, пусть дождётся или позвонит. Не могу дозвониться до него, он должен прилететь» – прочитала Катя, расправив листок.
– Хм… Так он же вроде только позавчера улетел. Странно. Ну хорошо, подождём, – задумчиво сказала себе по нос. – Алис, ты что будешь есть, кашу или омлет?
Она накормила племянницу завтраком и занялась домашними делами, накопившимися за рабочую неделю. Закинула бельё в стирку, протёрла пыль, полила цветы, перебрала вещи на полках шкафа. Когда немного отвлеклась, решив попить чай, с удивлением обнаружила, что уже почти два часа дня.
«Где же Лерка?» – удивилась Катя и набрала номер сестры, в уверенности, что она сразу же возьмёт трубку. Телефон Леры отвечал длинными гудками. Катя озадаченно приподняла брови и покачала головой. Позвонила Диме, но его номер отзывался женским голосом автоответчика. «Да что такое? Они там решили устроить себе романтическое утро? Ну так меру надо знать. Или что-то случилось?» – тревога понемногу вползала в сердце, заставляя снова и снова нажимать кнопки телефона. Но всё был тщетно – сестра с мужем не желали отзываться. «Куда они подевались? Что-то не нравится мне всё это. Ребёнка бросили мне и пропали. Нет, Лера никогда раньше не делала. Значит, что-то и вправду произошло» – Кате подошла к окну, выглянула на улицу – солнце светило совсем по-летнему, со двора слышались радостные крики детворы. Кате пришло в голову, что было бы неплохо прогуляться и заодно добраться до дома исчезнувшей куда-то сестры.
– Алиска, собирайся, погуляем, дойдём до вас, поищем маму. Может быть, твой папа приехал, – крикнула она племяннице.
– Ура, ура! Папочка мой любимый! Он обещал мне новую игрушку! – вскочила обрадованная девочка, натягивая джинсы и толстовку. – Я уже готова!
– Куда тебе ещё одну игрушку! Те, что есть, некуда складывать… Балует тебя папа, – Катя накинула плащ, с улыбкой глядя на подпрыгивающую в нетерпении у двери Алису.
– Это потому, что он добрый! И сильно меня любит! – гордо сообщила девочка, дёргая за ручку двери. – Ну побежали уже, тётя Катя…
По дороге Алиса обследовала все детские площадки, весело скатываясь с горок и залезая на качели, совсем забыв о своём недавнем желании быстрей бежать домой. Катя немного нервничала, но не хотела показывать племяннице своего беспокойства. «Пусть побегает. Не буду её дёргать, после вчерашнего ей нужно больше гулять. Может быть, со временем она забудет об этом, испуг пройдёт. Непросто пережить смерть любимого питомца в этом возрасте», – грустно размышляла Катя, глядя на Алису, азартно роющую песок красной лопаткой, кем-то оставленной в песочнице. В таком неспешном темпе они только через час оказались возле знакомой двери.
Катя нажала на круглую пуговицу звонка. Бодрая мелодия всколыхнула тишину за закрытой дверью и стихла без ответа. Катя постучала – сначала осторожно, потом громче, наконец забарабанила по двери кулаком, одновременно прижимая пальцем белую пластмассовую кнопку так, что трель за дверью не замолкала ни на секунду. Алиса пыталась заглянуть в замочную скважину, прищурив один глаз и негромко звала «Мамочка, открой!». Заскрипела дверь напротив. Оттуда высунулась встрёпанная голова пожилой женщины. Она близоруко прищурилась и почему-то шёпотом спросила:
– Алисочка, это ты?
– Да, тёть Наташа. А папа приехал? – воскликнула девочка.
Соседка ахнула, вытаращила глаза и замахала рукой Кате:
– Девушка, подойдите сюда. Вы что, ничего не знаете?
– Чего не знаю? – встрепенулась Катя. – Алиса, стой здесь, мне нужно поговорить с тётей Наташей. Хорошо?
Алиса согласно кивнула и Катя приблизилась к полуоткрытой двери напротив. Соседка схватила её за плечо, наклонилась, жарко зашептала прямо в ухо:
– Вы же сестра Лерочки, да? Я вас узнала. Вы так похожи. Мужа сестры вашей убили. Милиция приезжала. Кровищи там… Кошмар!
Что? – тихо переспросила Катя, не в силах поверить тому, что услышала. Привалилась к стене, пытаясь справиться с охватившей всё тело слабостью.
– А Лера? Что с ней?
– Так в милицию увезли, она же нашла… труп…Ой… Ну, то есть, Димочку.
Соседка всё шептала и шептала что-то, но Катя уже не слышала, отстранившись от её лица, с тупым недоумением глядя на шевелящийся рот, покрытый красной помадой. Сморщенные губы походили на извивающихся червей, и Катя почувствовала тошноту. Она закрыла глаза, стараясь подавить отвращение.
– Ты что, девушка? Плохо тебе? Давай водички принесу? – раздался над ухом встревоженный голос соседки.
Катя открыла глаза и молча кивнула.
– Ох, господи, горе то какое. Горюшко, – запричитала пожилая женщина и скрылась в квартире.
Катя стояла оглушённая страшной новостью, рыдания рвались из горла. Она спрятала лицо в ладони, пытаясь взять себя в руки, чтобы не пугать племянницу истерикой и на пару минут совсем выпала из реальности, не видя и не слыша ничего вокруг.
Алиса, заглядывающая в замочную скважину, вдруг застыла. Медленно выпрямилась и склонила голову набок, глядя на дверь потемневшими широко раскрытыми глазами. Она как будто прислушивалась к чему-то далёкому, едва различимому. Её рот приоткрылся, руки безвольно повисли, как у тряпичной куклы. Раздался тихий щелчок проворачивающегося механизма замка. Один оборот, второй. Дверь неслышно приоткрылась, и Алиса вошла. Сделала несколько неуверенных шагов по тёмному коридору. Замерла возле большого зеркала, повернула голову и посмотрела вниз, на полочку для расчёсок под зеркалом. Оттуда на девочку смотрели чёрные пронзительные глаза. Они притянули светлый взгляд Алисы и уже не отпускали его. Две слезинки вытекли из уголков её глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках. Она тяжело вздохнула, протянула задрожавшие руки к полке с сидящей на ней Лизой….
Катя наконец справилась с собой. Сглотнула комок в горле и отняла ладони от лица, невольно всхлипнув. Бросила взгляд туда, где осталась Алиса и удивлённо приоткрыла рот. Лестничная клетка была пуста. Племянница исчезла.
– Алиса, ты где? – крикнула она севшим голосом и рванулась к лестнице, на ходу соображая, куда могла деваться девочка. «Неужели спустилась вниз? Решила поиграть со мной?»
Катя заглянула в щель между лестничными пролётами, вытянув шею. Пусто. Растерянно повернулась и тут же испуганно попятилась, зажав рот ладонью. Дверь квартиры сестры медленно открывалась. Катя уже набрала воздуха в лёгкие, собираясь заорать изо всех сил, но увидела маленькую фигурку племянницы, выскользнувшую в приоткрытую дверь. Катя резко выдохнула. Сердце отчаянно билось, громко стучало в висках.
– Алиса, как ты вошла? Дверь ведь была закрыта.
– Она сама открылась, и я зашла. Папы там нет. И мамы тоже. А я просто взяла свою любимую игрушку, – проворчала Алиса, исподлобья глядя на тётку упрямым взглядом, скрещенными руками прижимая к себе игрушку. Её круглая голова с маленькими ушками упиралась Алисе в подбородок, лапки в коричневых башмачках и белый тонкий хвост свисали почти до коленей девочки. «Это же та самая Лиза, про которую рассказывала Лерка. С ней играла тогда Алиса на кладбище…» – Катя невольно содрогнулась.
– Боже мой, как ты меня напугала, – со слезами в голосе выкрикнула она. – Почему ты не предупредила меня, Алиса? Никогда больше не делай так!
– Забыли, наверное, закрыть, – послышался голос соседки. Она стояла с чашкой в дверях. – Я вам водички принесла, попейте.
– Спасибо. Я уже не хочу, извините, – поморщилась Катя, пытаясь сообразить, что же теперь делать с открытой квартирой.
«Нужно закрыть замок» – решила она, припоминая, что в ключнице у Леры постоянно лежал запасной комплект ключей. Сестра по рассеянности часто опаздывала и порой не могла вспомнить, куда положила ключи, уже стоя на пороге перед выходом из дома. Запасная связка всегда выручала. Катя осторожно заглянула в приоткрытую дверь и невольно отшатнулась. Всё в коридоре было забрызгано кровью – пол, стены, мебель. «О Господи, какой кошмар. Что же здесь произошло? Похоже, это кровь Димы» – с ужасом поняла Катя. Схватила ключи, лежавшие в ящичке трясущимися непослушными пальцами и закрыла дверь. Взяла племянницу за руку, быстро побежала вниз по лестнице, не в силах справиться с охватившим её тошнотворным страхом. Почудился быстрый стук шагов за спиной. Она выскочила из полутёмного подъезда, тяжело дыша. Нервно оглянулась. За ними никто не гнался. Катя окинула взглядом освещённый солнцем двор, казавшийся яркой картинкой из другой реальности после сумрака квартиры Леры, пропитанной запахом крови и смерти. Малыши копошились в песочнице с ведёрками и формочками, мальчишки постарше пинали мяч на футбольной площадке, мамочка с коляской уткнулась в книгу на скамейке неподалёку. Катя глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки. «Нужно успокоиться, не нервировать Алису. Ей и так досталось», – Катя склонилась над племянницей, ласково погладила по голове:
– Хочешь ещё погулять, Али… – Катя замолчала, вглядываясь. Спина покрылась липким потом, тошнота вновь подкатила к горлу. Жёлтое платье и коричневые башмачки игрушки в руках племянницы были заляпаны бурыми запёкшимися пятнами крови…
– Валентин Михайлович, мне нужно срочно позвонить сестре, – бросила Лера, торопливо нажимая кнопки телефона дрожащими пальцами.
– Да-да, конечно, – рассеянно кивнул следователь. Он подошёл к окну и встал спиной к ней. Положил ладони на подоконник, нервно забарабанил по нему подушечками пальцев.
Катя ответила после первого гудка.
– Катюш, у вас всё в порядке? Алиса с тобой? – хрипло спросила Лера. В горле пересохло и саднило.
– Всё хорошо, не переживай. Конечно, со мной, – голос сестры звучал словно издалека и как-то неуверенно.
– Не теряйте меня, я задерживаюсь. Приеду, расскажу, – вздох облегчения стоном вырвался из груди Леры, глаза снова наполнились слезами.
– Хорошо, – коротко сказала сестра.
Её немногословность, и странный тон в другое время насторожили бы Леру, но сейчас она не обратила внимания на интонации. Главное, что с Алисой и Катей всё в порядке.
– Ну что ж, продолжим? – спросил следователь. – Так на каком кладбище похоронена Анжела?
– Возле деревни Николаевка. Там только одно кладбище. Это недалеко от города, в Красноармейском районе.
– Вы можете нарисовать примерное расположение могилы? – Валентин Михайлович протянул листок бумаги.
– Да, постараюсь. Это недалеко от центрального входа, – она начертила план и протянула следователю.
– Послушайте, Лера. Вам нужно быть очень внимательной и осторожной. Возможно, преступник где-то рядом. Я так понял, вы пока живёте у сестры? – спросил он, одновременно внимательно разглядывая Лерин рисунок.
Она молча кивнула. Следователь перевернул листок вверх ногами и начал разглядывать его с другого ракурса.
– Мы поставим наблюдение за её квартирой. Вот мои телефоны, – он убрал Лерин рисунок в папку, написал ряд цифр на листке и отдал Лере. – Звоните, если увидите, услышите что-либо подозрительное и что-то вспомните.
– Хорошо, – Лера сунула в карман листок с номером.
– Пожалуй, на сегодня закончим. Я вас отпускаю домой. Помните о том, что я сказал – вам нужно быть очень осторожной, Лера. Берегите себя и свою дочь. Сразу звоните, если что-то узнаете, почувствуете опасность, – он посмотрел Лере в глаза серьёзным долгим взглядом. – Наш водитель сейчас отвезёт вас до дома. Никому ничего не рассказывайте. Можно спугнуть преступника. Надеюсь, что в прессу не просочится информация. Эти журналисты только мешают, холера им в бок… – проворчал он.
Валентин Михайлович проводил её до автомобиля – неприметной серой десятки, ожидавшей на парковке неподалёку от крыльца, и распахнул дверцу. Лера села в машину, прикрыла глаза. Горе охватило её с новой силой. Мысли походили на осколки битого стекла. Каждая резала по живому, причиняя острую боль, – «Неужели я никогда больше не смогу его увидеть. Никогда…» Она не могла осознать этой чудовищной правды, поверить до конца. Дима всегда был таким тёплым, надёжным, родным. Почему-то вспомнилось, как по ночам, когда мучила бессонница, она любила слушать ровный, тяжёлый стук сердца мужа, положив голову ему на грудь. С каждым ударом уверенность и спокойствие растекались по телу, как снотворное, и она медленно засыпала под этот завораживающий ритм самой жизни. Она часто задышала, понимая, что сейчас вновь разрыдается. Хотелось завыть при мысли о муже. Ещё вчера он был энергичным, полным сил и планов молодым мужчиной, а сейчас лежит где-то в холоде морга неподвижным телом. Неужели его тёплые сильные руки, никогда не обнимут Леру, серые глаза не посмотрят весело и насмешливо. Глаза… Лера задохнулась от вида изуродованного лица, вновь всплывшего в памяти. Горло сжалось, и Лера поняла, что отключается, сознание уплывает куда-то, как позавчера аэропорту. «Нет, я не могу. Не должна. Мне нужно контролировать свои мысли, как советовал психотерапевт. Я должна подумать о чём-то важном. Важном…»
«Алиса», – имя дочери промелькнуло в голове, тёплым огоньком зажглось в груди. Спазм постепенно ослабил хватку. Лера жадно хватала ртом воздух. Мысли о дочери закрутились в голове: – «Как сказать Алисе, что её папа больше не вернётся? Нет, это невозможно сейчас». Лере вспомнился недавний разговор с дочкой, её настойчивый вопрос: – «А вы с папой и Бакс – не умрёте? Обещаешь, мама?» и своё уверенное: – «Обещаю». «Боже мой, какая я дура. Зачем я так сказала? Нужно было отвлечь Алису, а не давать невыполнимые клятвы. Наверное, своей глупой самоуверенностью разозлила, или насмешила кого-то там, наверху, и он решил проучить меня, неразумную человеческую личинку. А Катя? Она непременно начнёт расспрашивать о том, где я была и что случилось. Если я начну говорить о Диме, то разрыдаюсь, и Алиса испугается, – хмуро размышляла Лера, не понимая, что делать. – Буду думать о том, что Дима в командировке», – она ухватилась за эту мысль, как утопающий за спасательный круг. Закрыла глаза и повторяла как заклинание: «Дима уехал в командировку, Дима уехал в командировку». Дыхание постепенно выровнялось, слёзы высохли, осталась только тянущая боль в сердце и резь в глазах. Когда автомобиль остановился возле Катиного дома, Лера и в самом деле почувствовала себя немного лучше. «Я спокойна, Дима в командировке», – твердила она, с трудом переставляя тяжёлые гири ног по ступеням лестницы, пошатываясь и цепляясь за перила, как старушка.
Катя открыла дверь с красным заплаканным лицом, обняла Леру и зашептала:
– Лерочка, я всё знаю. Господи… Бедный, бедный Дима. Держись, милая, ради Алисы.
Лера всхлипнула, уткнулась носом в плечо сестры. Боль в сердце распирала изнутри так, что хотелось заорать. Лера с силой сжала челюсти, пытаясь удержать себя в руках. Наконец она справилась с собой и тихо отрывисто сказала:
– Катя, давай пока не будем об этом. Пожалуйста. Ни о чём не спрашивай. После. Я не хочу, чтобы Алиса услышала об этом. Не могу. Я и так держусь из последних сил. Для неё, и для всех остальных Дима в командировке. Пока так. Прошу тебя, не говори ничего больше об этом.
– Хорошо, милая, как скажешь. Алисе лучше не знать, ты права. Ей и так досталось.
– Послушай, Кать. А… ты? Ты откуда ты узнала? – эта простая мысль только сейчас пришла Лере в голову.
– Я тебя потеряла. Ты же написала записку, что побежала домой. А после не брала трубку, и мы с Алисой пошли тебя искать. Туда, к вам домой. Дошли до двери, звонили, стучали. Высунулась твоя соседка и рассказала мне… обо всём, что случилось.
– А Алиса? Она тоже слышала слова соседки?
– Нет, она говорила тихо. Шептала мне в ухо. Алиса точно не могла ничего услышать, не беспокойся насчёт этого. Ну что же мы с тобой, так и будем в коридоре стоять? – Катя разжала объятия, мягко подтолкнула Леру в сторону кухни.
– Подожди. А где моя дочь?
– Да там, в гостиной сидит. Опять рисует что-то, – Катя мотнула головой в сторону закрытой двери. – Она какая-то странная сегодня. Даже телевизор не смотрит…
Сестра потянула застывшую на месте Леру, взяв за предплечье. На Катиной руке чуть пониже локтя выделялся сине-бордовый, чуть припухший свежий кровоподтёк овальной формы, как от укуса.
– Что это у тебя на руке? – прошептала Лера.
– Ну… Так… Ничего… – скривилась Катя.
– Говори, Кать, не темни…
– Ну ладно. Не хотела тебе сейчас об этом говорить. Это Алиса меня укусила…
– Что? – не поверила Лера. – Ты ничего не путаешь, Кать? Как это – Алиса укусила? Она на это просто неспособна.
Катя тяжело вздохнула:
– Сама удивилась бы раньше, что Алиса может так себя вести. Всё эта ужасная игрушка. Я только хотела постирать ей платье, да и всю её не мешало бы закинуть в стиралку, а твоя дочь не разрешала. Упёрлась, как баран – нет, и всё. Но я всё-таки попыталась настоять, хотела взять без разрешения. Видишь, что из этого получилось. Я только протянула руку к этой кошке драной, как Алиса та-а-ак взвизгнула. Я никогда не слышала раньше, чтобы она так орала. Как ненормальная. И вцепилась зубами мне в руку…
– Боже мой. Бред какой -то… – Лера беспомощно переводила взгляд с укуса на Катиной руке на её лицо. – А игрушка? Что за кошка драная, Кать? Почему она ужасная? Я не помню, чтобы Алиса брала из дома такую, она при мне складывала вещи в сумку.
– Ну… Катя запнулась. – Такая – большая белая кошка с бантиком и в жёлтом платье, которую Дима недавно привёз Алиске.
– Что? Лиза? Откуда она взялась? Она же оставалась там, у нас дома, – потрясённо выдохнула Лера. – Чертовщина какая-то. Катя, расскажи всё с самого начала. Откуда взялась Лиза у Алисы?
Катя виновато опустила глаза:
– Понимаешь, Лер. Я не знаю, как так вышло. Дверь вашей квартиры оказалась открыта. Я почему-то сначала и не заметила, когда стучала. Алиса потихоньку зашла туда, пока я разговаривала с соседкой и взяла Лизу там, у вас дома. Ну да, я не уследила за твоей дочкой, извини. Сама перепугалась до трясучки. Обернулась – а её нет! Я уже не знала, что делать, куда бежать. Как вдруг она вышла из вашей квартиры с этой кошкой в обнимку. Меня чуть кондрашка не хватила прямо там, а уж когда я взглянула повнимательней на Лизу, то просто ужаснулась. Она вся в кро… – Катя осеклась, испуганно прижала ладонь к губам.
– Я точно помню, что закрывала дверь. И зачем ты потащила туда Алису, после того, что случилось с Баксом? Зачем, Катя?
– Прости, Лер. Ты написала записку, что побежала домой. Где ещё я могла искать тебя? А насчёт двери… Может быть, ты хотела закрыть её, но забыла, Лерочка? – Катя успокаивающе поглаживала сестру по голове, виновато заглядывала в глаза. – Я взяла запасные ключи. Там, в ключнице, в коридоре, и закрыла замок на все обороты, не переживай.
– Было бы о чём переживать… – сквозь зубы выдавила Лера. – Пусть хоть всё вынесут к чёртовой матери. Диму уже не вернёшь.
Боль в груди снова сдавила грудь. Лера зажмурилась от рези в глазах и начала мысленно повторять: «Я не буду об этом думать. Дима в командировке. Дима просто уехал в командировку».
– Сестрёнка, милая, очнись, – потормошила её Катя.
Лера резко открыла глаза и наклонила голову, прислушиваясь. За закрытой дверью гостиной стояла непривычная тишина.
– Я в порядке, Кать. Пойду взгляну на Алису…
Она приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Матово чернел экран выключенного телевизора. Дочь сидела за столом, к Лере спиной. В тишине слышался скрежет карандашного грифеля и еле слышное невнятное бормотание. Как ни старалась, Лера не смогла разобрать ни слова. На неё взглянули чёрные глаза Лизы, мордочка которой высовывалась из-за плеча дочери и сотрясалась в такт быстрым размашистым движениям её руки. Казалось, что девочка-кошка насмешливо подмигивает. Лера невольно вздрогнула. «Глаза стали как будто темнее», – поняла она, присмотревшись. Светло-серая полоска по краям исчезла, глаза полностью почернели и походили на глянцевые спинки жуков-скарабеев. Длинные ресницы выглядели подрагивающими лапками, дополняя сходство. Леру затошнило от омерзения, голова закружилась. Чёрные глаза смотрели ей прямо в лицо, ехидно подмигивая. Лера сердито сдвинула брови, встряхнула головой: – «Нет, это просто морок какой -то. Так не бывает, это всё моё дурацкое, чересчур богатое воображение. Может быть, и вправду, Алиса красит ей глаза?», – эта здравая мысль немного отрезвила. Лера с трудом отвела взгляд от кошачьей мордочки. Подошла к дочери, обхватила руками за плечи, зарылась носом в пушистые волосы, вдыхая родной запах. Алиса увлечённо рисовала, низко нагнувшись над листком бумаги, прикрывая его левой рукой. Она не бросила своего занятия и не обернулась навстречу матери, как это бывало всегда. Только перестала неразборчиво бубнить себе под нос.
– Алисушка, здравствуй. Как дела? – ласково и немного растерянно проговорила Лера.
– Привет, – коротко буркнула дочь. Она раздражённо дёрнула головой и плечами, словно пытаясь избавиться от объятий матери.
– Доченька, ты обиделась на меня за что-то? – с недоумением спросила Лера.
– Нет. Всё нормально, – отчеканила Алиса. – Убери руки, ты мне мешаешь, – и снова передёрнула плечами, резко мотнула головой, больно ударив Леру в подбородок затылком.
«Что с ней? – Лера выпрямилась, потирая подбородок. – Да… Она же заходила в квартиру», – при воспоминании о залитом кровью коридоре квартиры всё поплыло перед глазами. «У Алисы просто реакция на стресс. Вчера она вообще полдня молчала после того, как нашла Бакса. Неизвестно, что дочь испытала сегодня. Она ещё совсем маленькая и ранимая. Бедненькая моя» – Лера снова задохнулась от боли в груди. – «Нужно дать дочери время прийти в себя. Не давить». Ласково погладила по упрямо склонённой голове:
– Солнышко, пора идти купаться. После ещё немного порисуешь, посмотришь сказку, и нужно будет ложиться спать. Завтра понедельник, утром в садик.
– Хорошо, – недовольно буркнула Алиса. Карандаш звонко стукнул о полированную крышку стола, заскрежетали о пол ножки отодвигаемого стула. Дочь встала и повернулась, крепко прижимая к себе Лизу. Леру снова затошнило.
– Алиса, твоя Лиза немножко испачкалась. Давай ототрём ей лапки, помоем ботиночки, постираем одежду, если не хочешь класть её в стиральную машинку, – хрипло попросила Лера, содрогаясь от вида бурых пятен на жёлтом платье и светлых лапках игрушки.
– Нет. Не трогай Лизу, – дочь сердито нахмурилась, зло прищурив глаза. – Я не хочу и запрещаю к ней прикасаться. Она моя, а не твоя. – маленькие руки, прижимающие куклу к груди, напряглись. Побелели и заострились костяшки пальцев.
– Конечно, твоя, милая. Но ты же моешься и стираешь одежду, когда испачкаешься. Вот и Лиза хочет помыться… – Лера растерянно стояла перед насупившейся дочерью и не знала, что делать дальше. Она снова почувствовала резь в глазах от подступающих слёз: – «Не драться же с ней из -за этой ужасной Лизы…»
– Ты не знаешь, чего она хочет. Только я знаю и решаю, понятно? Если захочу, то сама её помою и постираю, – выкрикнула Алиса и решительно прошла мимо Леры, оттолкнув её с дороги.
Хлопнула дверь, звякнула задвижка ванной, зашумела льющаяся вода. Лера подошла и подёргала дверь – заперта. Обессиленно привалилась к стене, прижав разгорячённый лоб к прохладному бетону. Лера не помнила, сколько простояла так, в странном состоянии, граничащем между сном и явью. Очнулась от звука открывающейся двери. Алиса с мокрыми волосами прошла мимо неё, держа в руках завёрнутую в полотенце игрушку.
– Алиса…– тихо позвала Лера.
Дочь резко обернулась и сердито сказала, исподлобья глядя на мать:
– Я хочу спать одна. Иди к тёте Кате. И не заходи ко мне, я не разрешаю. А если зайдёшь, я буду визжать. Вот так, – Алиса широко разинула рот, приготовившись заорать.
– Нет-нет! Не надо, Алиса. Пожалуйста, не кричи, – рванулась к дочери Лера, взмахнув руками. – Если не хочешь, я не зайду…
Алиса молча отвернулась, взялась за ручку двери.
– А сказку на ночь? Ты же любишь? – с надеждой напомнила Лера.
– Нет, – отрезала дочь и с силой захлопнула дверь перед лицом Леры. Она немного постояла у закрытой двери. Ей хотелось зайти, вопреки желанию дочери, но она боялась расплакаться и напугать её. «Что же происходит с Алисой? Это уже за гранью. Она ведёт себя словно чужая. Хотя… С ней бывают приступы непослушания. Я просто не могла представить, что это случится сегодня, когда мне так хочется её обнять, прижать к себе. Она – единственное, что осталась от Димы… Нет, я уже не могу сегодня думать обо всём этом», – Лера с усилием отогнала мысли о муже. «Надеюсь, что завтра Алиса станет прежней милой ласковой девочкой», – убеждала она саму себя. «Ага, а Дима в командировке», – хихикнул ехидный голосок в её голове. Пол закачался перед глазами. Лера сжала виски руками и быстро пошагала в спальню Кати. Она сидела в кресле перед тихо бубнившим телевизором, глядя куда-то в стену над ним красными опухшими глазами.
– Катюш, пустишь меня? – сдавленным голосом спросила Лера.
Сестра вздрогнула и перевела на неё грустный взгляд.
– Конечно, заходи. Могла бы и не спрашивать. Я думала, ты Алису укладываешь.
– Она меня выгнала, сказала, что хочет спать одна. Не понимаю, что с ней. Раньше всегда как хвостик везде, и спать, и играть, – только со мной или с Димой, – Лера согнулась от боли, рот искривился, слёзы хлынули из глаз. Катя бросилась к ней, обняла, всхлипывая.
Лера рыдала и не могла остановиться, а Катя ласково поглаживала её по голове, горестно вздыхая. Неожиданно она задумчиво произнесла:
– У меня же есть коньяк. Совсем забыла. Сейчас принесу, – до слуха Леры донеслось звяканье посуды. Она с трудом открыла опухшие глаза и увидела Катю, протягивающую ей стопку с остро пахнущей янтарной жидкостью. Лера отрицательно помотала головой:
– Нет, Кать. Я же не пью такое. Во рту жжёт. Гадость.
– Пей. Легче станет. Как лекарство, сразу глотай и всё, – скомандовала сестра и сунула ей в руку стопку. Лера покорно выпила, отметив про себя, что совсем не чувствует вкуса. Внутри немного потеплело. Боль в груди вдруг показалась айсбергом, что немного подтаял от этой теплоты и даже немного уменьшился. Лера протянула пустую стопку Кате:
– Налей ещё.
– Ну, я же говорила. Легче станет, – Катя налила ещё по стопке. Приятное тепло растеклось по всему телу, растворив комок слёз, застрявший в горле и ещё сильней растопив кусок льда в груди. Лера сидела неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Боль притупилась, она боялась пошевелиться, чтобы не вернуть её вновь.
– Кать, давай ещё понемногу. Правда помогает. Вот уж не думала, что могу пить коньяк, как воду.
Сестра грустно усмехнулась, покачав головой:
– Да уж, действительно… Меня ребята-одногруппники коньяком отпаивали, когда родители погибли. Тоже пила и не чувствовала вкуса. Но именно в тот момент мне стало немного легче. До этого казалось, что сойду с ума. Ты тогда совсем девчонка была. Говорят, дети не понимают горя, как взрослые, и переносят его легче.
– Да, наверное, ты права. Просто дети любят сказки. Живут верой в чудо. Мне казалось тогда, что это дурной сон. Завтра я проснусь – и всё будет по-прежнему. Может потому, что не видела их после того, как… Не смогла попрощаться…
Автомобиль, в котором ехали родители, загорелся после того, как в него врезался грузовик на загородной трассе. Тела сильно обуглились, хоронили в закрытых гробах. Воспоминание об этом снова яркой вспышкой промелькнуло в памяти. Лера зажмурилась от боли в груди, глубоко вдохнула и сдавленно заговорила дальше:
– С такими мыслями и надеждами я прожила больше года. Пока наконец не поняла, что чуда не случится. Но за этот год я привыкла, что их нет рядом. Смирилась. Порой так хотелось их обнять, до боли. Мучительней всего осознавать, что не сможешь этого сделать никогда. Такое жестокое слово – никогда. Видимо, я повзрослела, когда поняла, что на самом деле оно означает. Чем старше становилась, тем больше чувствовала внутри себя… – Лера запнулась и прижала руку к груди. – Как-то я прочла статью о фантомных болях. Ты знаешь о том, что люди, потерявшие ногу или руку, чувствуют её всю жизнь? Она болит, эта пустота, понимаешь? Тогда я поймала себя на мысли, что мне это знакомо. Только вместо руки или ноги у меня словно отрезан кусок сердца, который постоянно напоминает о себе. Болезненной пустотой…
– Ты очень правильно выразила это ощущение, – грустно покачала головой Катя. – Точно. Фантомные боли. У меня те же чувства, хотя прошло уже столько лет. Ты знаешь… После того, как мама с папой погибли, во мне постоянно живёт страх. За тебя, Алису. Я никогда прежде не говорила тебе об этом. Я боюсь привязаться, полюбить кого-то ещё. Боюсь, что снова случится что-то ужасное.
– Так значит… Ты поэтому… – Лера изумлённо посмотрела на сестру.
– Да, поэтому, Лер. Не выхожу замуж и не рожаю. Ничего не могу с собой поделать…
Лера грустно покачала головой:
– Да. Я тебя понимаю. Только почему так получается, Кать? Родители. Теперь Дима. Налей ещё немного, – попросила Лера, чувствуя, как вновь холодеет айсберг внутри, больно сдавливая в сердце. – Знаешь, Кать. Мне всё время лезли в голову всякие дурацкие мысли о том, что Дима погибнет, разобьётся его самолёт или ещё что-то нехорошее случится. Может быть, это я виновата? Про Алису тоже постоянно думаю, что её украдёт маньяк, собьёт машиной, утонет, подавится чем-то и задохнётся, выпадет из окна и ещё всякое такое. Как услышу что-то плохое и сразу примеряю на себя. Сплошная чернуха в голове. Застрянет в мозгах и крутится, как заезженная пластинка – не отключить. Говорят, мысли материальны…
Катя возмущённо взмахнула рукой:
– Да ну, брось. Ты ни в чём не виновата, даже не думай об этом. Мало ли что в голову придёт. Мы же люди, мыслящие существа. Ерунда всё это про материальность. Это просто ужасное стечение обстоятельств, совпадение. Судьба. Фатум.
– Совпадение… – протянула Лера. – Представляешь, следователь, с которым я провела сегодня пол дня в полиции, бывший муж тёти Любы.