Ты в гадалки не ходи

– Но он ведь, наверно, в Испании?

– Так можно выправить визу, и он окажется в России.

– Ну я даже не знаю.

Я так и не смогла выговорить ничего связного по этому поводу, потому что дверь в кухню распахнулась, и нашим взорам предстала Юля. Ее лицо было бледное, словно осыпанное мукой, а глаза пылали нехорошим огнем.

– Люди! – воскликнула она. – Я нашла того, кто наслал на Нику порчу!

– И кто это? – Мне заранее стало неуютно.

– Это Баба Зина Мирный Атом. И никто другой. Седлайте коней!

– Зачем?

– Поедем на разборку с этой самой бабой Зиной!

Глава 5

– А не явимся ли мы к ней слишком рано? – на всякий случай спросил Ромул.

– Ничего, переживет, небось наверняка мучается старческой бессонницей. Так что собираемся, и вперед. Ром, ты нас повезешь, но в дом к бабе Зине входить не будешь, договорились?

– Договорились, подожду на улице, – покладисто сказал Ромул. – Я же понимаю – это все ваши дамские дела.

– И не только дамские! – подняла палец Юля. – Но и ведьмовские.

Все равно у нас не получилось ехать сразу, то одно мешало, то другое. Юля на расстоянии продлила срок жизнеспособности моего морока, чтобы мама считала, что я благополучно нахожусь дома. Потом, заперев квартиру, мы поехали в круглосуточный гипермаркет – он у нас в Щедром единственный такой, его хозяева вампиры – и приобрели подарки для бабы Зины.

– Без подарка нельзя, – убедительно сказала мне Юля. – Баба Зина – ведьма в годах, обидеться может, что к ней отнеслись непочтительно.

В качестве подарка были куплены низкокалорийный торт с прелестным названием «Весеннее настроение», свежий номер одиозного дамского журнала и новый компакт-диск группы «Эпика» – как оказалось, баба Зина сама не своя была от готического рока.

Наконец мы покинули гипермаркет и сели в машину.

– Насколько я помню, – сказала Юля, – баба Зина живет в переулке Челюскинцев. Поехали.

Переулок Челюскинцев даже в нашем толерантном городе пользовался дурной славой. Говорили, что живут там самые жуткие ведьмы, которым человека заколдовать или сглазить просто как воды попить. Меня сковал страх. Какой выйдет встреча с этой таинственной бабой Зиной? Уйду ли я с этой встречи в человеческом облике или меня превратят, допустим, в хорька? И прощай, молодость, прощайте, планы на будущее!

Мы подъехали к ладному и крепкому на вид одноэтажному дому, огороженному дощатым забором. Как только мы с Юлей вышли из машины и подошли к калитке, за забором яростно забрехала собака. К ней присоединился разноголосый собачий хор, и скоро весь переулок напоминал собачью выставку в номинации «Кто громче гавкнет».

– Терпеть не могу всей этой шумихи, – недовольно поморщилась Юля и щелкнула пальцами. Тут же собаки смолкли, и лай сменился глухим недовольным ворчанием. В это едва наступившее утро так хотелось тишины и мира. И покоя, который, похоже, теперь мне действительно только снился.

Терраса дома бабы Зины осветилась изнутри. Скрипнула дверь, за нею заскрипели ступеньки.

– Шарик, Шарик, – услышала я гулкий, как из бочки, голос. – Кого это к нам ни свет ни заря принесло?

– Р-ряу, сам, ваф-ваф, не знаю, тяф, хозяйка, – раздался очень странный голос, и я поняла, что это говорит собака. Я непроизвольно схватилась за сердце – только говорящих собак мне и не хватало!

– Кто там? – спросила хозяйка колдовской «фазенды»

– Баба Зина, благословенна будь! – заговорила Юля. – Это я, Юля Ветрова, с подругой к тебе пришла.

– А что это вы в такую рань? Еще петухи глаза продирают!

– Нам срочно помощь ваша понадобилась, баб Зин, – полным заискивания и лести голосом сказала Юля.

– Ладно. Шарик, в будку и молчать – это свои. Заходите, – скомандовала баба Зина, и мы вошли в распахнутую калитку. Как только мы оказались во дворе, калитка захлопнулась сама по себе и лязгнул замок. Это, как говорила Юля, «мелкое ведьмовство» произвело на меня большое впечатление.

Баба Зина оказалась крепкой на вид старухой лет восьмидесяти – ста. Она была одета в цветастый махровый халат поверх ночной сорочки, на ногах красовались тапочки в виде пушистых зайчиков. Вот везде эти тапки! Я их просто терпеть не могу, но они все равно где-нибудь да вылезут! Но это так, к слову.

– Поклонись, – прошептала мне Юля и поклонилась сама. – Приветствую тебя, старшая ведьма.

– Благодарствую и приветствую тебя, высшая ведьма, – церемонно ответила баба Зина. – Кто это с тобой, что за девица?

Я как раз только закончила поклон и распрямилась. И почувствовала, как в меня просто впился взгляд бабы Зины.

– Этадевушка больна, – тихо сказала Юля. – Потому мы и пришли к тебе.

– Хорошо, – отрывисто произнесла Баба Зина Мирный Атом. – Тут какая-то закавыка, нюхом чую. Ну да проходите в дом, чего в предбаннике топтаться.

Мы вошли в дом, миновали кухню и столовую и оказались в симпатичного вида гостиной. Здесь везде: на мебели, на стенах и даже на телевизоре и довольно современном музыкальном центре – красовались кружевные и вышитые салфеточки. На окнах стояли аккуратные горшочки с цветущими фиалками и глоксиниями. На полу были постелены вязаные дорожки.

– Ну чего застыли посреди комнаты? – усмехнулась баба Зина. – Присаживайтесь.

– Баба Зина, вот тут скромный презентик. – Юля поставила на стол тортик, выложила из сумки глянцевый журнал и компакт-диск. – Это тебе.

– Мелочь, а приятно, – продолжала усмехаться баба Зина. – Значит, вам что-то посерьезнее от меня надо. Самовар ставить или как?

– Да нам не до самовара, баба Зина, – сказала Юля. – Только лишнее время у тебя отнимать. Ты осмотрела бы эту девушку. Непонятной болезнью она болеет. Может, сглазили ее или порчу навели…

Баба Зина подошла ко мне, бесцеремонно взяла меня за руку и внимательно вгляделась в линии моей ладони. Потом отпустила мою руку и возложила ладони мне на лоб. Ладони у нее были сухие и горячие. Баба Зина что-то пробормотала и резко убрала ладони. А потом рассмеялась сухим быстрым смешком:

– Ох, Юля, душа моя, и хитра же ты!

– Что такое, баб Зин? – состроила невинные глазки Юля.

– Ты пока сядь, – строго сказала баба Зина мне, – у нас разговор будет сурьезный. Ты, Юля, решила меня перехитрить, что ли? Чего ты добиваешься? Да я сразу поняла, что эта девчонка – та, на которую я недавно наводила порчу. Но не по своей воле, а по заказу, прошу учесть. И ты, Юля, с нее, болезной, эту порчу сняла. Хорошо сняла, качественно. Чего ж теперь тебе надо?

Баба Зина взяла компакт-диск и вставила его в зев музыкального центра. Гордые аккорды и вокальные пассажи «Эпики» заполнили комнату. Баба Зина с явным наслаждением слушала этот шедевр готического рока.

– Класс! – восхитилась она музыкой. – Пойду я все-таки самовар поставлю. Чую, беседа грозит перерасти в склоку. Подсластим ее тортом. И пирожки с капустой, кстати, я вчера пекла.

Баба Зина ушла на кухню, а я перепуганно прижалась к Юле:

– Юля, она ведь не сможет снова навести на меня порчу?

– Я думаю, ей это не понадобится. Баба Зина – ведьма, которая во всем ищет исключительно свою выгоду, – прошептала мне Юля. – Так что не волнуйся.

Примерно через четверть часа баба Зина внесла в комнату самовар. Поставила его на стол и принялась вынимать из допотопного, но крепкого на вид буфета чашки, чайные ложки и блюдца.

– Я помогу, – встала было с дивана Юля, но баба Зина отмахнулась:

– Сиди, высшая ведьма!

Хозяйка расставила чашки и блюдца, порезала торт на куски, заодно достала и пирожки с капустой. Воздух наполнился ванильным ароматом торта и мягким ароматом сдобы.

– Прошу к столу, – сделала приглашающий жест баба Зина. – Не бойтесь, ничего не заколдовано и не отравлено. А то смотрите на меня как на врага человечества…

Мы стали у стульев, и баба Зина произнесла молитву святой Вальпурге (я от Юли узнала, что реально существовала такая святая и она считается покровительницей ведьмовства), после чего мы сели. Баба Зина разлила чай по чашкам. Он был потрясающе ароматный.

– Мужика своего на улице оставишь, или чаевничать его позовем? – спросила баба Зина.

– Пусть побудет на улице, проветрится, – хмыкнула Юля. – Разговор у нас не для мужских ушей.

Баба Зина загрузила на свое блюдце солидный кусок торта и спросила:

– Зачем я тебе понадобилась, высшая ведьма?

– Баб Зин, ты прямо как во Дворце Ведьмовства – все по этикету, по регламенту. Ты ведь и сама прекрасно знаешь, зачем мы явились. Ты наслала порчу на эту девочку, но вряд ли ты сделала это исходя только из своих желаний и побуждений. Тебе эта девочка ничем не насолила, между тем как порча на нее была наведена сильная и опасная.

– Так уж и опасная, – пробормотала полыценно баба Зина. Я посмотрела на нее недобрым взглядом. Так вот кто был повинен в моей боязни пчел и ос!

Но Юля Ветрова продолжала докапываться до истины:

– Баба Зина, я хочу знать: кто именно уговорил тебя наслать порчу. Кто заплатил тебе за это недоброе дело. Я имею право это знать как твоя со-ремесленница. Не молчи, баба Зина. Сейчас не тот случай, чтобы играть в загадки и говорить о профессиональной тайне.

– Я и не собираюсь скрывать, – сказала баба Зина. – Это была девушка. Даже девчонка, у которой еще губная помада на губах не обсохла. Внучка одной моей знакомой. Да, может, твоя подружка ее знает. Лиля Ослопова. Вот кто заказал у меня порчу.

У меня задрожали руки, и я поторопилась поставить чашку на стол, чтобы не пролить чай на ажурную скатерть.

Я была не то что потрясена.

Я была уничтожена и раздавлена!

Лиля! Лилечка, с которой мы дружили чуть ли не с пеленок. Лилечка, которая делилась со мной всеми своими тайнами, заботами и горестями.

Чем я сумела ей помешать?

Может быть, как раз тем, что слишком хорошо знала ее тайны?

– Судя по твоему виду, – сказала Юля Ветрова, глядя на меня, – эта личность тебе известна.

– Известна, – кивнула я и разревелась. – За что? Что я такого ей сделала?

– Иногда люди ненавидят своих ближних не за то, что они сделали, а за то, что они не сделали. Подумай, Вероника, чего ты не сделала для своей закадычной подруги Лили?

Я задумалась. Лиля была подруга, с которой грешно не поделиться содержимым косметички или шкатулки с украшениями. Я давала Лиле поносить мои новые платья или туфли, и она делала то же самое в отношении меня. У нас не было секретов друг от друга, и мы знали, что такое положение дел сохранится навечно. И вдруг…

– Ну что, Вероника, ничего не вспоминается? – поторопила меня Юля Ветрова.

И тут баба Зина выдала:

– Эта Лиля, когда пришла ко мне плакаться и порчу заказывать, сказала, что, дескать, подруга увела у нее парня.

Я в смятении воскликнула:

– Да не может такого быть! Не уводила я у Лили никаких парней! Их, этих парней, не было ни у нее, ни у меня! Да Лиля вообще собиралась поступить в богословский институт, а потом постричься в монахини!

– И тем не менее припомни: не было ли между вами какого-нибудь представителя сильной половины человечества.

Я напрягла память и вспомнила!

Прошлым летом ко мне в гости приезжал мой троюродный брат. Как кузен он был ничего, но в остальном ни рыба ни мясо. Правда, он ходил с нашей компанией и на речку, и в походы с палатками и кострами… Юрка изо всех сил старался выглядеть компанейским парнем, с которым и легко и надежно. Я вспомнила, что Лиля бросала на моего тщедушного кузена многообещающие взгляды, а тот тушевался. И как-то раз признался мне, что Лилечка, по правде говоря, достала его своим вниманием. Я предположила, что, может быть, они понравятся друг другу, когда познакомятся, но тут наступил момент истины, и Юрка сознался мне, краснея, что ему милее пацаны, а не девчонки.

Неужели Лиля решила мне отомстить за то, что я ее уберегла от знакомства с потенциальным геем?

Я рассказала эту историю бабе Зине и Юле. Они переглянулись и кивнули:

– Есть прецедент!

– Что же мне теперь делать? – снова расплакалась я. – Одну порчу с меня сняли, так эта Лиля к другой ведьме пойдет и нашлет на меня порчу еще сильнее! Я теперь буду бояться из дому лишний раз выйти! Помогите мне!

– Поможем, – сказала Юля. – Уже помогаем. Порча с тебя снята?

– Снята.

– Чтоб не навесили новую, я уж постараюсь, – улыбнулась Юля. – А тебя, баба Зина, прошу сердечно: не насылай ты порчу по требованию всяких неоперившихся девчонок. Иначе у нас в Щедром какой-нибудь глобальный катаклизм произойдет. Или наводнение, или засуха, или еще какая гадость. Сама знаешь, когда фоновое ведьмовство становится негативным, природа за это мстит.

– Даячто… – смутилась баба Зина. – Мое дело сторона. На порче все равно много не заработаешь. Кстати, торт просто замечательный. В гипермаркете брали?

– Да.

– А как вам мои пирожки?

– Выше всяких похвал! Спасибо тебе, баба Зина, за то, что приняла нас…

– Погодите, вы что, уже собираться? Не было такого уговору!

– А какой уговор был? – улыбнулась Юля.

– А такой… древний, если забыла: кто порчу наслать желает, на того эта порча потом и возвращается!

– Ах да, верно… Вероника, ты хочешь, чтобы твоя порча перешла на Лилю?

Я представила, как Лиля трепещет перед каждым комаром, и сказала:

– Нет, не надо. Пусть она живет себе и думает, что я страдаю. Может, ей это большое моральное удовлетворение принесет.

– Но тогда получается, что у нас порча зависла – ни туда и ни сюда.

– То есть как? – спросила я.

– А ты представь мяч, который подбросили в воздухе, а он там так и завис. И все ждут, на чью голову он упадет.

– Нейтрализовать порчу можно жертвой или даром, подарком, – сказала Баба Зина Мирный Атом. – Вы, считайте, мне подарки уже принесли… Теперь моя очередь дарить. Вы посидите-ка, я сейчас приду…

Баба Зина вышла из комнаты. Я допила третью чашку крепкого и душистого чаю и спросила Юлю:

– Я что-то не поняла насчет жертвы.

– Да все просто же, что непонятного, – фыркнула Юля. – Когда мы обменяемся дарами, порча нейтрализуется. Конечно, можно было бы нейтрализовать ее и специальным ритуалом, но это долго, возни не оберешься. Так что жди подарка от бабы Зины. Кстати, подарок наверняка будет щедрый – баба Зина мелочиться в таком деле не станет.

Тут как раз хозяйка и вернулась. И поставила на стол продолговатую резную шкатулку, в завитках узоров которой скопилось достаточно пыли.

– Вот, – сказала баба Зина. – Все для внучки берегла, да не получилось у меня с внучкой. Какие уж тут внучки, когда я так весь век в девках и сижу.

Она засмеялась, но смех был с грустинкой.

– Ладно, будет, – отсмеявшись, сказала она и сразу посерьезнела. – Передаю тебе, Вероника Рязанова, содержимое этой шкатулки на вечное пользование. Используй это хоть ты, коль у меня не хватило ни сил, ни терпения, ни умения.

– Прими подарок, – толкнула меня в бок Юля Ветрова. – Бери, что дают.

Я непослушными руками взяла шкатулку за две боковые резные ручки. Потом поставила на стол, ладонью стерла с крышки шкатулки пыль…

– Открой, – почти приказали мне баба Зина и Юля.

Я открыла. Внутри лежала небольшая по формату, но толстая книга в темном переплете. На переплете золотом была вытиснена птица.

Летящая птица.

Я взяла книгу в руки и подумала, что эта книга сама приказала мне себя взять. Именно так, а не иначе.

Юля приглушенно ахнула:

– Книга Тысячи Птиц! Так она была у тебя, баба Зина! И ты молчала!

– А о такой книге лучше молчать, чем языком трепать, – отрезала баба Зина.

– Ну повезло тебе, Вероника, – почти восхищенно сказала Юля. – Ты получила в полное владение Книгу Тысячи Птиц, а это значит…

– Что это значит?

– Что ты будешь лучшей гадалкой всех времен и народов! У тебя получится!

Глава 6

Прошел… Нет, не так. Если я напишу, что прошел год, вы не поверите, что за столь короткое время можно стать могущественной гадалкой и ясновидящей. А если я напишу, что прошло десять лет, вы опять-таки не поверите, что столько драгоценного времени можно убить на освоение немудреного гадательного ремесла. Поэтому я напишу так: прошло некоторое время, прежде чем я стала преуспевающей гадалкой. Некоторое время. И все равно некая часть вас будет подразумевать под этим максимум месяц.

Итак, я стала гадалкой. Этому меня обучила не Юля Ветрова и даже не Баба Зина Мирный Атом. Они, кстати, сами гадать почти не умеют. Они ведьмы, а не гадалки. Это два разных понятия.

Меня учила сама Книга Тысячи Птиц. Нет, не в качестве самоучителя игры на семиструнной гитаре. Книга Птиц – это… Это почти что китайская «Книга перемен», но гораздо сложнее и непредсказуемей. Книга Тысячи Птиц и названа так потому, что живут в ней птицы. Это сложно объяснить, но это работает, да еще как. Кроме гадания по Книге я попутно освоила хиромантию. Я сделала это для того, чтобы не особенно требовательные клиенты уходили от меня успокоенными. А для требовательных я гадала по Книге Тысячи Птиц.

Моя мама была чрезвычайно недовольна тем, что я подалась в гадалки. Вместо того чтобы, как все приличные люди, поступать в институт, я поступила в гадалки. Гадалка! Само это слово как-то неприлично звучит! Несолидно. Но зато – так интригующе.

Юля Ветрова стала моей близкой подругой. Она помогла мне стать не только гадалкой, но и ясновидящей. Как говорится, одно другому не помешает. Но как ясновидящая я практически не работала. Дело в том, что мой дар ясновидения проявлялся только тогда, когда я засыпала. Но не будешь же перед каждым клиентом сворачиваться калачиком, укрываться пледом и бормотать: «Я часочек посплю, а заодно выясню, что вас ждет в будущем». Наивно думать, что у такой горе-ясновидящей будут клиенты.

Нет, я гадала, и гадала честно. Мне даже не потребовалось давать объявление в местную газетку, чтобы привлечь клиентов. Клиенты приходили сами.

Вообще-то в нашем городке я далеко не единственная гадалка. Но с тех пор как Книга Тысячи Птиц заговорила со мной, я стала популярной. Ко мне приходили узнать свое будущее даже такие люди, как заместитель мэра или директор школы.

Однако сегодня ко мне пришли клиенты, ничего социально особенного для меня не представляющие.

Это были юноша и девушка, одетые по нашей холодной щедровской осени в черные куртки и джинсы. Они выглядели так, словно были близнецами или, по крайней мере, близкими родственниками. Они смущенно топтались в прихожей моей квартиры (да-да, на жалованье гадалки я сумела приобрести себе двухкомнатную квартиру, чтобы жить отдельно от мамы и не докучать ей ни собою, ни моими посетителями) и не знали, куда девать глаза и руки.

– Люди, – проникновенно сказала я им, – расслабьтесь. Вы пришли не в налоговую инспекцию и не к окружному прокурору. Вам незачем меня бояться, я – просто гадалка, вот и все.

Похоже, на них подействовала моя успокаивающая вводная речь. Я помогла им снять куртки и легкими подталкиваниями направила из прихожей в гостиную, где, собственно, и работала.

– Присаживайтесь, – указала я на диван. – Чай, кофе?

– Лучше чай, – подал голос юноша. – У Лады на кофе аллергия.

– Хорошо, сейчас будет чай. Вы пока осмотритесь, придите в себя. И – еще раз повторю – вам незачем меня бояться.

Значит, девушку зовут Лада. Интересно, это настоящее имя или просто уменьшительно-ласкательное?

Я быстро заварила чай (не люблю заставлять клиентов ждать), выложила на блюдо пирожные и привезла всю эту благодать на сервировочном столике в гостиную.

Моему взору предстала идиллическая сцена: юноша и девушка взахлеб целовались, видимо позабыв, куда и зачем они пришли. Нет, я не против поцелуев, но просто…

Просто меня так давно никто не целовал.

Впрочем, я сама виновата.

Возможно.

– Чай готов, – негромко сказала я, чтобы не напугать этих голубков.

Они перестали целоваться и посмотрели на меня слегка помутившимися взорами – от поцелуев такое бывает.

– Ау, – помахала я им ладошкой. – Земля вызывает Ромео и Джульетту пить чай.

Они глянули более осмысленно. Я налила чай в чашки.

– А теперь давайте знакомиться, – сказала я. – Меня зовут Вероника, мое отчество знать вам ни к чему, да у гадалок и нет отчества.

– Меня зовут Ярослав, – взяв в руки чашку с чаем, произнес юноша.

– А меня – Лада, – прошептала девушка.

– Значит, действительно Лада? Как красиво, – улыбнулась я. – Что ж, расскажите о себе… Впрочем, нет, не стоит. Я сама постараюсь вам рассказать, а вы поправляйте, если я буду ошибаться.

Я внимательно посмотрела на эту пару, которая даже чай пила, держась за руки. Любовь переполняла их, грозя вылиться Ниагарским водопадом. Но любовь была только внешней их характеристикой.

– Лада, дай руку. Ага, ты студентка. Первокурсница. Тебе всего семнадцать лет. Я пока права?

– На все сто, – прошептала Лада.

– Учишься ты… нет, не в гуманитарном институте. Родители хотели, чтобы ты связала свою жизнь с прикладной математикой и программированием. Ты уступила требованиям родителей, тем более что математика всегда была твоей сильной стороной. Ты пей чай, пей. И бери пирожное. Что еще сказать о тебе? Ты занимаешься в литературной студии и пишешь хорошие стихи, но тебя не издают потому, что ваш руководитель студии симпатизирует более зубастым поэтам и поэтессам. Поскольку у нас в городе две студии – «Вече» и «Муза», тут я прошу тебя помочь. В какой ты занимаешься?

– В «Музе», – снова прошептала Лада. – Откуда вы столько про меня знаете?

– Это и есть моя работа, – отмахнулась я. – Пока о тебе лично все, перейдем к Ярославу.

– Ну давайте, – нервно рассмеявшись, сказал он.

– Ярослав… Ты давно перестал быть студентом, ведь ты старше Лады на десять лет. И сейчас ты связан работой, она отнимает у тебя почти все свободное время, потому что ты – менеджер по продаже Интернета различным фирмам. Как тебе еще удается что-то зарабатывать в нашем Щедром, с учетом того, что фирм, которым нужен Интернет, раз два – и обчелся!

– Это верно, – поджал губы Ярослав. – Послушайте, вы действительно гадалка!

– Само собой. И давай на «ты». Так душевней. Теперь о том, как вы познакомились. Ты, Ярослав, пришел на очередное заседание «Музы», потому что сам пишешь стихи. И там услышал и увидел Ладу. Сначала ты даже не обратил на нее внимания: подумаешь, семнадцатилетняя девчонка читает свои стихи, но потом, после одного особенного стихотворения, ты понял – это она, та, которую ты искал всю жизнь.

– Да, это так, – кивнул головой Ярослав. Его карие глаза повлажнели. – Я до сих пор не могу себе представить, что было бы, если б я не пришел тогда в «Музу». Как бы я жил без Лады.

– По-другому, могу сказать точно, – улыбнулась я. – Допили чай? Доели пирожные? Удивились моим гадательным способностям?

– Еще как, – сказал Ярослав.

– Тогда я отвезу столик на кухню, и мы займемся тем, ради чего, собственно, вы и пришли.

– Мы хотели, чтоб вы нам погадали по Книге, – смутилась Лада.

– Естественно, – кивнула я. – Ко мне люди ходят не картошку чистить.

Я отвезла сервировочный столик на кухню и вернулась в гостиную. На сей раз влюбленные не целовались. Они жутко волновались, это читалось в их глазах – одинаково карих.

– Да успокойтесь вы, – снова взмолилась я. – Не бойтесь!

– Мы все равно боимся, – сказал Ярослав. – А вдруг там, в будущем, нас ждет что-нибудь… зловещее.

– Если боитесь, зачем пришли к гадалке? – задала резонный вопрос я. – Живите как все – без знания своего будущего. Так проще и правильней.

– Нет, – покачала головой Лада. – Мыхотим знать.

– Что ж, дело хозяйское.

– А кстати, – вклинился Ярослав. – Сколько мы должны заплатить за гадание?

– Пятьсот рублей. Если для вас это много, ограничимся сотней.

– Нет, у нас есть деньги, – заторопился Ярослав и полез в свою борсетку.

– Успокойся, – сказала я ему. – Все денежные расчеты после гадания. Вы сейчас расслабьтесь и настройтесь позитивно. Я практически не даю плохих прогнозов. Все у вас будет просто замечательно. А теперь минутку поскучайте без меня. Я принесу Книгу.

Я отправилась к себе в спальню. Гадала я или не гадала, Книга всегда находилась при мне. Потому что я была отдана во власть этой Книги. Я не могла жить, не слыша шелеста ее страниц. Такому житью тоже не позавидуешь. Ну да ладно! Стоит ли мне жаловаться, тем более что клиенты ждут.

Я вынесла Книгу и положила ее на круглый стол в центре гостиной.

– Вам, вероятно, уже сказали, что я гадаю по особенной книге. Она называется Книга Тысячи Птиц.

– Да, мне девчонки сказали, – кивнула Лада.

– Это, конечно, не «И цзин», – продолжала я. – Это круче, чем «И цзин». И сейчас вы в этом убедитесь.

Я возложила руки на переплет Книги. И она заговорила, заставив моих визави вздрогнуть.

– Что тебе нужно? – пыльным каким-то голосом спросила Книга.

– Будущее.

– Чье будущее?

– Лады и Ярослава.

– Что ж… Открой страницу Перепелов и смотри.

Книга замолчала и засветилась легким золотистым светом. Лада тихонько воскликнула: «Ой!», но я не обратила на это внимания.

– Страница Перепелов, – негромко приказала я.

Книга начала листаться сама собой и открылась точно на странице Перепелов.

– Преобразись, – повелела я.

И страница Книги превратилась в трехмерную проекцию. Я назвала имена Лады и Ярослава и спросила Книгу об их будущем. И стала смотреть.

В трехмерном мире все начало меняться. Там сплетались и расплетались разноцветные нити. Эти нити несли в своих клювах разноцветные же перепела, размером больше похожие на колибри. Я только успевала говорить толкования:

– Лада, у тебя скоро выйдет сборник стихов и еще опасайся промочить ноги следующей осенью, может начаться воспаление легких… Ярослав, директор твоей конторы намерен повысить тебе зарплату, но будет это только в начале следующего года. Кстати, ты перестанешь писать стихи. Минимум через пять лет. Молчите, молчите! Молчите и слушайте! Лада, ты скоро поедешь на математическую олимпиаду от своего института и получишь там Гран-при. На олимпиаде ты познакомишься с преподавателем кибернетики из Перми. Будь осторожна, он маньяк и захочет тебя изнасиловать, а потом задушить. Молчите, молчите и слушайте!

Нити продолжали свой узор, и вот они сложились в картину, где стайка перепелов и еще зябликов кружила над тихим лесным озером.

– Это главное пророчество, – сказалая. – Перепела летят к северу, зяблики – к югу. Зяблики появляются к несчастью. Вам не быть вместе. Никогда.

Силы оставили меня, я рухнула на стул, прежде успев аккуратно захлопнуть Книгу, от которой еще исходило золотистое свечение.

В комнате тяжелой пыльной люстрой повисла тишина. Нарушил ее Ярослав:

– Я не верю! Не верю ни одному вашему слову!

– Твое дело, – пожала я плечами.

– Я тоже не верю, – голосом, в котором слышались слезы, сказала Лада. – Мы с Яриком никогда не расстанемся! Мы собирались пожениться через четыре года, когда я закончу институт.

– Попробуйте, – равнодушно сказала я. – Только Книга Тысячи Птиц никогда не ошибается. Гадаю не я. Гадает она.

– Человек должен быть сильнее предсказаний! – выкрикнул Ярослав. Очень гневно и пафосно у него это получилось.

– И это верно, – кивнулая. – Только зачем вы тогда пришли ко мне?

– Мы хотели знать правду, – прошептала Лада. – Только правду.

– Вы ее узнали. – Я встала со стула и подошла к навесному шкафу. Открыла дверцу, достала бутылку белого вина и нагло налила себе одной. Одним глотком осушила бокал. Поставила бутылку на место и сказала: – Я ничего не могу изменить. Пророчество есть пророчество. Но вы… Черт возьми, вы могли бы и попытаться, а не распускать нюни!

– А мы и попытаемся! – воскликнул Ярослав и опять полез в борсетку. – Вот ваши пятьсот рублей и спасибо за информацию. Примем ее к сведению. И больше к вам ни ногой.

– Что ж, хорошо. – Я видела, что все происшедшее задело Ярослава за живое. Поэтому я спокойно приняла купюрку и проводила несчастных любовников до дверей. Они стремительно натянули куртки и сапоги и ушли, даже не попрощавшись.

Я немного постояла в коридоре, помахала в воздухе купюркой. Она вспыхнула и сгорела, осыпав пеплом коврик в моей прихожей.

– Почему так много зла? – риторически прошептала я.

И решила позвонить своей единственной подруге.

Юлии Ветровой.

– Алло, Юль, это я. Благословенна будь.

– И тебе благословение святой Вальпурги, моя маленькая гадалка! Что звонишь? Впрочем, я уже догадалась: ты опять предсказала клиентам неприятности, и они наговорили тебе гадостей, после того скрывшись в неизвестном направлении. И не заплатили!

– Нет, заплатили, и даже по положенной таксе. И насчет гадостей ты неправа. Скорее уж я наговорила им неприятных пророчеств. И мне от этого ужасно тошно. Юль, давай куда-нибудь сходим?

– Предлагаю чайную «Одинокий дракон». Господин Чжуань-сюй будет нам очень рад. Я залечу за тобой минут через двадцать.

Я так поняла, что Юля будет на помеле. И так оно и оказалось. Ведьма на помеле с некоторых пор не вызывает в городе Щедром ажиотажа и стихийных народных волнений. Ведьмы на метлах для Щедрого стали чем-то вроде велосипедистов. А завела такой порядок Юля, вернувшись из Оро, где метлы были вообще единственным видом транспорта.

Я заперла квартиру и спустилась к подъезду. Судачившие бабушки – настоящие, не гомункулы – проводили меня досадливыми взглядами, хотя я вежливо и деликатно с ними поздоровалась.

Я подождала в палисаднике, дыша осенней прохладой, и не успела я еще вдосталь этой самой прохлады надышаться, как прямо на меня спикировала с небес ведьма Юля на двухместном помеле. Она затормозила в каких-то дюймах от моего носа, чем вызвала ураган сплетен среди подъездных бабулек.

– Слушай, а вот почему они не ведьмы? – спросила я у Юли, вскарабкиваясь на помело.

– Кто «они»? – переспросила Юля, выравнивая курс и поднимаясь где-то на уровень второго этажа.

Мне немножко неуютно стало на такой высоте, но я стерпела. Водишься с ведьмой – так принимай ее, какая она есть – хвостатая и на помеле.

– Так кто «они»? – повторила Юля свой вопрос.

– Ну эти… бабки у подъезда.

– О, тут ничего не поделаешь, ведьмами им быть не дано. Поэтому они и сидят, завидуют, сплетничают, злословят. Больше-то в их возрасте заняться нечем. Так, Ника, не мешай мне, мы выруливаем на автостраду. Не дай святая Вальпурга, с кем-нибудь столкнемся!

«Автострадой» Юля с присущей ей иронией называла то воздушное пространство, которое решением мэра города Щедрого было отдано для ведьм с их полетами на помеле. Здесь не было проводов, высоченных рекламных стендов и фонарей – ведь всем известно, что ведьмы отлично видят в темноте. Население города поворчало и смирилось, зато теперь у ведьм есть своя Дорога.

Мы в считаные минуты долетели до «Одинокого дракона». Оставив метлу на входе и приковав ее к месту специальным заклятием, Юля взяла меня за руку, и мы вошли в чайную.

Тонко прозвенел колокольчик над дверью. Из сумрака, который здесь специально создали при помощи особых ламп, выглянула женщина. Она была одета в простое китайское приталенное платье алого атласа. На платье был золотыми нитками вышит затейливый узор, включающий в себя дракона и облака.