Глава 9
Однажды по дороге из школы Патриция и Зум-зум прогуливались по длинной торговой улице. Дома здесь стояли малоэтажные, года их постройки начинались на 18, они напоминали слоеные пироги, потому как первые этажи, как водится, размещали магазины, вторые этажи занимали офисы и канцелярии, третьи и четвертые этажи занимали всем подряд, от малого бизнеса до фитнесс залов. Вывески пестрили яркими огнями, кое-где из дверей доносилась заводная музыка, тут и там ряженые аниматоры зазывали к себе посетителей, народу здесь было много в любое время суток и в любую погоду.
От событий в столовой уже прошла пара дней, а поднять эту тему почему-то не хватало смелости ни у той, ни у другой. Они остановились у одной из витрин.
– Сид утверждает, когда я похудею, я смогу носить такое белье! – вожделенно выдохнула Зум-Зум, рассматривая красный кружевной комплект на манекене, где маленькие трусики могли бы уместиться в кулаке. – Сейчас мои труселя больше похожи на авточехлы, но это не мешает мне мечтать!
– О, да. Стринги рулят. – мрачно сказала Патриция. – Что тебе мешает носить такое сейчас?
– Есть вещи в нашей реальности, которые не подходят друг к другу, – бубнила Зум-Зум, – знаешь, типа зарядка к розетке без адаптера, или спортивные штаны к каблукам. Вот так дело обстоит и с кружевом на моей жопе – не комильфо. Кружевное белье дозволительно надевать на аппетитные формы, круглые, упругие. Кстати мое мнение поддерживают люди в интернете, так что я не просто так болтаю.
– В тебе говорят твои комплексы, и не просто шепчут, а орут во все стороны. Человек может себе позволить что-угодно, если будет свободен от предрассудков и комплексов. Про бодипозитив слышала? Кружево-не кружево – ты вольна делать, что хочешь. Тебя убедили, что развратное бельишко, как тряпка для быка, вскипятит кровь буйным молодцам, и они накинутся на тебя. Поспешу тебе напомнить, что твое полотно матадора будет спрятано под твоими штанишками с вытянутыми коленками. Понимаешь, о чем я?
– Так Глен тебе нравится? – неожиданно выпалила Зум-Зум.
– Кто? – вздрогнула Патриция.
– Хрен в пальто! Глен! Глен тебе нравится, а ты мне об этом не заикнулась ни разу! Я даже подозреваю, что нравится довольно давно. Я НЕ буду давить на тебя, хочу, чтобы ты рассказала все по своей воле, мы же, вроде, друзья. Верно? Но ты должна знать, что я очень усомнилась в своем доверии.
Зум-Зум, закончив свою тираду, уставилась на Патрицию в ожидании, что та сейчас же выложит все, как на духу, но Патриция лишь безразлично пожала плечами.
– Никто мне не нравится. С чего бы тебе так думать?
– Может быть потому что Венера в козероге, а может потому что ты бежишь, сверкая прятками при виде Глена. А может быть я уверенна в этом, потому что ты отвечаешь вопросом на вопрос, а ты всегда так делаешь, когда хочешь соврать.
– Ну, это уж совсем не доказательство.
Зум-Зум снова ждала продолжения, однако Патриция замолчала.
– Ты и не опровергла, и не согласилась. Я немного озадачена. – рассуждала Зум-Зум вслух. – Если бы у меня была сотня друзей и знакомых на каждом углу, ты бы имела основания бояться, что я все разболтаю, и поставлю тебя в неловкое положение, но у меня есть только ты. А если бы он был для тебя чужим человеком, ты бы не реагировала на него так бурно. Но ты видишь сколько времени провожу с ним я, поэтому ты думаешь, что твоя тайна откроется ему. И я делаю вывод, что ты от него без ума.
Патриция скучающе пожала плечами.
– Игнорируешь меня? Я со стеной разговариваю? Это обидно. – отозвалась Зум-Зум, но и на эту реплику Патриция не ответила.
Они молча прошли целый квартал, его неоновые огни и блеск нарядов за стеклом уже не так привлекал девушек, но обе они делали вид крайней заинтересованности. Зум-Зум чувствовала, что пространство между ними будто искривляется, полметра между их локтями превращался в непреодолимый каньон, она не понимала, как ей теперь себя вести. Зум-Зум достала телефон, чтобы посмотреть сколько время, но тут вдруг Патриция начала болтать без умолку о разной ерунде, не давая Зум-Зум вставить слово, при чем речь ее была сбивчива и непонятна.
– Не бойся. Я время смотрю, я не собираюсь ему звонить. – грустно сказала Зум-Зум.
После этого до улицы, где они жили, добрались быстро, расстались холодно.
Для Зум-Зум, как и каждого современого человека, время позднего вечра было особо дорого для сердца, души и расшатанных за день нервов, в это время человек предоставлен сам себе, к нему не идут с вопросами родственники, оставшиеся домашние дела автоматически переносятся на следующий день. Некоторые проводят эти часы у телевизора, женщины не редко висят на телефоне, в попытках разделить боли и радости с подругами, дети играют или спят, освобождая матерям руки.
Зум-Зум пыталась доделывать уроки, к несчастью каждый вечер ее похвальные попытки проваливались, ее увлекал поток картинок в интернете, смешные видео и занятные истории. К сожалению, до сих пор не придумали такой науки, которая бы поглотила ее внимание. Но в этот вечер оказался не похож на другие вечера из-за маленького, но значительного открытия. Зум-Зум по возвращению с прогулки получила сообщение от Глена. Это была фотография, где в огромных баскетбольных футболках он с Люком, в обнимку с оранжевым мячом, позируют фотографу, кривя физиономиями. Зум-Зум не хотела показаться банальной, отвечать Глену простым смайликом теперь уже ее не устраивало, она стала рыться в закромах телефонной галереи в поисках достойного ответа и с ужасом обнаружила, что кроме Глена, у нее ничего не осталось!
Там присутствовали записи с лекциями о пользе зелени, история открытия кофе и шоколада, друг за другом шли видео футбольного матча с прошлой недели, где Глен забивал гол, и это уже не говоря о десятках его фото в разных ракурсах. Среди них была одна фотография, которая особенно нравилась Зум-Зум, Глен на ней спал на парте. Так вышло, что кто-то из одноклассников сфотографировал его в подобном виде и выложил в общий чат.
В тайне ото всех, и даже от самой себя, Зум-Зум часто возвращалась к этому снимку и смотрела на него с грустной улыбкой, объясняя столь странное поведение себе тем, что Глен тут смешной…
Тут Зум-Зум словно молнией пронзило! Трудно было себе признаваться, еще более трудно было объясниться с собой, что Глен занял огромное место не только в ее телефоне.
На следующий день в школьной библиотеке, куда Патриция отправилась без Зум-Зум, оказалось слишком людно, и это было объяснимо – приближались экзамены. Оказался там и Глен, он первый заметил Патрицию. Она стояла между стеллажами с книгой в руках, густая черная челка закрывала глаза, губы ее беззвучно двигались, увлеченная чтением, она не заметила, как Глен подкрался сзади.
– Привет. – тихо произнес он у нее над плечом.
– Привет. – отозвалась она даже не вздрогнув.
– Вот я и услышал твой голос. Интересно, почему мы раньше не разговаривали?
Она стояла перед ним вполоборота не двигаясь. Он мог легко рассмотреть ее белый аккуратный профиль, длинные ресницы, маленький, словно кукольный, нос, ярко накрашенные вишневые губы. Темные волосы гладкой волной лежали на плечах, белая блузка школьной формы была заправлена в тесную юбку, которая не скрывала от Глена тонкой талии и круглых бедер. Патрицию с уверенностью можно было назвать красивой.
– Действительно интересно, учитывая, что учимся мы в одном классе полтора чертовски длинных года! – Патриция громко захлопнула книгу перед его носом.
– Ауч! А вот и кусачий характер! – зашипел он.
Может сложится мнение, что этот молодой человек прост, как инструкция к стулу, однако в делах с хорошенькими девушками он проявлял дьявольскую изобретательность. Например, как сейчас, он не стал продолжать разговор, потому как распознал колючий нрав Патриции, неожиданно оборвал общение, развернулся и ушел за свой стол, оставив девушку размышлять. Он был уверен, что через минуту она будет стоять у его стола.
Патриция же, напротив, не обладала даром манипуляции, для нее действия людей означали лишь то, что они означали. Глен ушел после первой же реплики, и Патриция тут же решила, что обидела его. Обижать людей у нее выходило и раньше, но по неизвестной ей причине именно его обиды ей не хотелось.
– Неужели ты обиделся на такую ерунду? – Патриция стояла у его стола спустя полминуты.
– Нет. Я увидел, что ты не готова идти на контакт, а я, знаешь ли, добряк, я не люблю напрягать людей. – Глен нарочно не поворачивал к ней голову, строил недотрогу.
– Ага, таких добряков только на скотобойню работать берут. – издевательски процедила Патриция.
– Сядь! И говори тише! Мне уже сделали пару замечаний, – зашептал на нее Глен.
Разумеется, замечаний ему никто не делал, в библиотеке стоял такой гул голосов, что дополнительной пары никто бы не заметил. В этот момент для него было важно примерять образ плохого парня, потому что он давно убедился – хорошие девчонки обожают плохишей.
– Хочешь мне что-то сказать? – Глен скучающе посмотрел не нее.
– Не сказать. У меня просьба. – Патриция присела напротив него.
– Просьба? А мне показалось, что ты любишь командовать. Валяй.
– Не позволяй Зум-Зум влюбится в тебя.
– Что!? Шутка такая? – Глен смутился по-настоящему.
– Она слаба перед парнями, которые помогают ей. Ты не первый, кто добр к Зум-Зум. Она, как ребенок, принимает заботу за любовь, и не понимает почему все заканчивается так грустно. Последствия для нее плачевны.
– Шелл тоже когда-то ей помог?
Патриция помолчала немного.
– Если она не говорила с тобой о нем, то и я не стану. Зум-Зум доверяет тебе, за последние два месяца вы неожиданно для всех стали друзьями, прямо местная сенсация. Она хорошая, уверена, что ты проникся к ней.
– Ты такая заботливая, это так мило – переживать за подругу. Давай сходим в кино. Прямо сейчас! Я люблю карамельный попкорн, а ты?
– Кино? А как же ваши тренировки? – лицо Патриции вспыхнуло, Глен от души насладился этим зрелищем.
– Сейчас на улице заниматься очень холодно, Зум-Зум пытается справиться дома сама. Я только на подхвате. Вы что, совсем не разговариваете? … Ну, так что скажешь?
– Нет! – Патриция неожиданно соскочила и ушла.
Его план обольщения Патриция разбила в пыль. Глен поджал губы – ничто не могло бы сейчас расстроить его больше, чем неудачный подкат. Но тут ожил его телефон – Зум-Зум в очередной раз прислала картинку с диалогами. На этот раз на фото беседовали две собаки, одна из них обнюхивала желтую отметину на сугробе, другая с интересом наблюдала, спрашивая: «что там пишут?», на что первая собака отвечала: «ничего нового, эти желтые страницы я прочла вчера». Глен машинально отправил смайлик в ответ, хотя лицо его выглядело хмурым. В задумчивости он пролистал свой календарь – до конца ноября оставалась неделя.
Зум-Зум тем временем находилась дома и придавалась унынию над своей порцией обеда. На нее из тарелки грустно смотрела белая отварная рыба со спаржей и вялеными томатами, еще унылей казался маленький ломтик безглютенового хлеба и чашка зеленого чая. Когда такое питание вытягивало из нее последние нервы, высасывало всю радость, тогда она безжалостно хлопала себя по ляжкам, приговаривая: «зеленый чай, выручай!». Рядом сидела мать и с прищуром наблюдала за дочерью. На ее тарелке лежала пахучая жаренная с грибами картошка, стоял стакан с горячим сладким какао, в духовке допекался сочный мясной рулет.
«В кино! Сейчас!» – вдруг предложил Глен в переписке.
Зум-Зум без капризов наскоро запихала в рот свой обед, и спустя час они с Гленом стояли в кинотеатре у стойки с закусками. Глен снова был молчалив и мрачен, Зум-Зум напротив, не могла перестать улыбаться, ее красные от мороза пальцы сжимали билет в зал №3.
– А мне попкорн можно? – глаза Зум-Зум горели.
– Соленый и без газировки. Ты опоздала, а теперь еще клянчишь. – вяло ответил Глен.
– Я не выпрашиваю! Я жду одобрения, жадина-говядина! Кто вообще берет попкорн без газировки?! Они неразлучны! Ты извини, что опоздала. Пока нарядишь каждый подбородок, столько времени уйдет!
– Пусть объединятся, а ты время сэкономишь. – бурчал Глен, его настроение угнетало.
Рекламные ролики прошли, начальные титры фильма замелькали на экране, там были написаны такие имена, увидев которые сразу понимаешь – кино будет обалденным. Кроме них в зале присутствовало еще четыре человека, это были две парочки на заднем ряду, которые смотреть фильм наверняка не собирались. Вот пошли пейзажи и диалоги, и Зум-Зум моментально унесло в страну красивых и стройных суперлюдей, когда же она опомнилась, что в кино она пришла не одна, то увидела, что Глен спал, закинув голову назад и некрасиво раскрыв рот. «Стоит ли его будить?» – спросила себя Зум-Зум. Она переставила его ведро попкорна себе на колени и решила друга не трогать.
– Глен! Глен! Где пожарный выход!? Мы обречены! – орала Зум-Зум. Она трясла сонного Глена со всей силы так, что его голова ударилась затылком о спинку кресла, он вскочил и начал орать вместе с ней. Потом огляделся – сеанс закончился, зал опустел, на экране под грохочущую музыку двигались заключительные титры, у первого ряда сотрудник кинотеатра медленно подметал пол.
– Ошалела, баба! – Глен одернул одежду.
– Думается мне, что сюжет тебя не захватил. Ты для чего в кино ходишь, уважаемый?
– Я очень устаю в последнее время. Тебе нужна была моя компания?
– Нет, фильмец зачетный, а ты нет. Агент Солье с экрана успел рассмотреть все волосы в твоем носу.
Они вышли из кинозала, Глен развел руками, как это делают люди, которые что-то потеряли. Разумеется, он искал свой попкорн и газировку. Догадаться было не сложно, куда они делись. Глен укоризненно посмотрел на Зум-Зум.
– Это все он! – крикнула она, указывая на сотрудника зала. – Плохой здесь кинотеатр, не пойдем сюда больше!
Забирая одежду из гардероба, Глен будто опомнился:
– А почему это я не крут? Не надо ставить на мне крест из-за одного раза! Со мной бывает весело. Я, знаешь ли, хороший рассказчик, да! И анекдоты я знаю, надо только вспомнить. А то, что я уснул, говорит лишь о том, что я весь отдаюсь учебе и тренировкам. Ха! Я могу быть разным. Могу иногда капризничать, могу быть загадочным, а еще застенчивым. Иногда я брутален, как футболист из рекламы, а иногда дерзок, но это совсем редко, ведь я воспитанное… как ты там меня называешь? Мудло? С каким хочешь познакомиться?
Зум-Зум отметила про себя, что настроение Глена улучшилось.
– Крутим колесо фортуны! …. Выпадает сектор «жадный» Глен. – не задумываясь бросила она.
– Интересный выбор. – Он подбоченился. – Учитывая, что ты схомячила мой попкорн, и должна понести за это наказание, я все же спрошу тебя: ты есть хочешь?
– Конечно хочу! Если бы во время фильма отключили звук, мой кричащий желудок легко бы озвучил те летящие самолеты.
– Тогда закатывайся сюда, колёсико мое! Я угощаю. – Глен указал на вход в кафе.
Помещение располагалось на четвертом этаже торгового центра, наискосок от кинотеатра, здесь не было четвертого угла, вместо него стояла округленная остекленная веранда с фантастическим панорамным видом на заснеженный парк. В кафе было пусто, лишь в баре у стойки одинокий посетитель вел тихую беседу с барменом. Когда они удобно расположились за столиком у панорамного окна, милая официантка поторопилась принести им меню.
– Я буду отбивную из индейки с овощами, салат с мидиями и… побалуюсь немного – клубничный молочный коктейль, пожалуйста. – деловито сказал Глен. Он мог так элегантно держать голову, что у него отлично бы вышла в фильме роль английского аристократа.
– Хорошо. – отозвалась официантка. – А что для вас?
– А мне… – начала Зум-Зум.
– А девушке салат весенний, только заправка пусть будет на масле, а не на майонезе, и воду с лимоном. – Глен добродушно улыбаясь, вернул официантке меню.
– Нести по готовности? – не дыша спросила официантка, беспардонно таращась на Зум-Зум.
– Сначала мне, потом девушке. – сказал Глен. Когда они остались вдвоем, Глен добавил, – Созерцай и наслаждайся – Жадный Глен. И кстати, ты будешь платить чаевые.
– Вот же облом! – в отчаянии Зум-Зум повалилась на стол. – Удар ниже пояса! Это не жадный Глен, это Глен-Ирод! Думаешь я не смогу достойно тебе отплатить, воспитанное мудло? Я могу снова задавать вопросы о том времени, куда ты пропадаешь, когда ты и не со мной, и не с Люком.
– Я могу просто промолчать в ответ. – пожал плечами Глен, сворачивая бумажную салфетку.
Вскоре вернулась официантка. Пока она выкладывала салфетки и приборы с разноса, Зум-Зум заметила особый взгляд Глена, скользивший по ее обтягивающей униформе.
– Надо же! Как аппетитно выглядит! А у тебя что? – Глен вытянут шею.
– Ничего. – непонимающе развела руками Зум-Зум.
– Вот именно. НИ-ЧЕ-ГО. – Глен натянуто улыбнулся и принялся за еду.
– А хочешь мое откровение? – вдруг улыбнулась Зум-Зум. – Мне очень нравится проводить с тобой время. Даже несмотря на то, что ты ведешь себя иногда, как здоровенная задница, я все равно рада, что ты сегодня позвал погулять меня, а не кого-то другого. В последнее время я вся на нервах, а твое спокойствие очень заразно, оно передается мне. Кстати, я даже научилась читать тебя по тому, как расположены твои брови.
– Читать меня? Однако. Даже моя мать этого не научилась. Итак, жюри, кто же она – Матушка Гусыня или беспокойная поклонница? … – Глен обворожительно улыбнулся, очевидно, ему нравилось говорить о себе. – Твое слепое поклонение льстит мне. Возможно, ты слишком часто наблюдаешь за мной. Неужели я тебе нравлюсь?! – вздрогнул Глен, вспомнив недавний разговор с Патрицией.
– Снова ляпнул, не подумав?! Нет, конечно! – Неожиданно кожа Зум-Зум покрылась мурашками. – О! А вот и мои калории!
В этот подходящий момент принесли второй заказ, пока Зум-Зум отвлеклась на него, Глен почувствовал укол обиды от ее слов. Его самолюбие было задето. Не то чтобы он ожидал жаркого признания, но такая холодная отмашка от его спутницы ощущалась, как легкая пощечина. «Возможно дело в том, что она слишком меня хвалит, и я к этому привык». – подумал Глен. Зум-Зум задумчиво наклонилась над тарелкой салата, он ничем ее не удивил – капуста, морковь и лук. Ей хотелось рыдать в голос.
– Поясни-ка мне, булочка моя с горчицей, в меня нельзя влюбиться? – спросил Глен нахмурено, ковыряясь в тарелке.
– Пожалуй, можно. Ты красивый, самый красивый среди моих знакомых. Не дурак. С жизненной позицией. – Зум-Зум с трудом подбирала слова, словно сдавала тест. Сердце бешено заплясало в ее груди. – У тебя есть принципы. Я не уверена, но осмелюсь предположить, что ты смоешь произвести приятное впечатление на совершенно любого человека. Ты высокий и хорошо одеваешься, приятно пахнешь, даже на пробежке от тебя такой шлейф, что еще немного и бабочки слетятся. Мой вердикт – можно!
– Любопытно. И спасибо, кстати. – он немного покраснел. – Замечу, что девчонки, с которыми я ходил на свидания, не всегда торопились эти самые свидания повторять. Как считаешь, почему?
– Ты их лапал? Сморкался в рукав? Часто упоминал свою маменьку? Или много раз произносил слово «пельмень»? О! скидывал фотки своих причиндалов!? Мне самой не присылали, но ходят легенды, что очков это не прибавляет.
– Очень хотелось, но я удержался. – кивнул Глен. Они немного помолчали, пережёвывая еду. – Меня часто характеризовали как «скучный». Представляешь? Меня! Я ж редкостная прелесть. А как на счет тебя? За что тебя можно полюбить?
Такого вопроса Зум-Зум не ожидала. Глен смотрел так пристально, как смотрят военные в огневой прицел. Ей хотелось сейчас же отшутиться, она торопливо искала достойный ответ, даже пошарила руками по столу вокруг тарелки, но ее словно всю парализовало. В последнее время Зум-Зум много работала над тем, чтобы изменить свое отношение к своему обрюзгшему телу, давалось ей это с трудом, возможно легче сдвинуть гору с места, чем поверить в себя. Собирая крупицы своего растерянного достоинства от бесконечных шуток по поводу фигуры, Зум-Зум накопила малый запас самоуважения. И задав такой вопрос, Глен растоптал весь ее труд.
– Эм… Ну… После смерти тетки мне достанется двушка в центре, – с трудом смогла произнести Зум-Зум.
– Не плохо. – кивнул Глен. – С тебя, пожалуй, этого достаточно.
Он уплетал салат и не видел, как глаза девушки наполнились влагой, как крокодильи слезы потекли по бледным щекам. Капуста встала ей поперек горла, проглотить ее стало невозможно, губы ее хотели улыбнуться, но вышла кривая уродливая гримаса.
– Черт! Ты снова плачешь?! – он уронил вилку. – Прости! Прости, Зум-Зум! Гадкая была шутка! Зря я это…
Глен растерялся. Он вскочил, еда валилась у него изо рта, он все повторял и повторял извинения, как заведённый.
– Все нормально! Это само… как-то само выходит. – мямлила девушка. – Я тут вспомнила, мне еще на почту надо зайти. Она скоро закроется, вечер же… Я пойду.
Схватив одежду и сумку, она отчаянно кинулась к выходу, он бросился за ней, но путь ему преградила официантка с криками:
– Молодой человек, кто за еду платить будет?!
Наспех расплатившись, он вихрем пронесся по торговому центру, но догнать Зум-Зум ему не удалось.