Моя Дорога Ветров, или Всё хорошее начинается с «сайн»

Появление новичка в череде дней, до обидного мало чем отличающихся один от другого, всегда вызывало закономерное любопытство и некоторое оживление старожилов. И мне было не безразлично, с кем придётся делить хлеб чужбины.

Жизнь, проходившая подолгу на относительно небольшом пространстве (честнее сказать, на пятачке земли), имевшая множество справедливых самоограничений, лишённая многих привычных радостей, к которым, без сомнения, отнесём общение с семьёй, родственниками, друзьями, приятелями, сокурсниками, учителями, преподавателями, одноклассниками, соседями, близкими по духу и интересам людьми и просто с соотечественниками, даже с людьми, способными говорить на твоём языке (а списочек-то, однако, солидный получился!), хочешь ты того или нет, заставит присматриваться к каждому человеку рядом с тобой. Принимать таким, какой он есть. Дорожить даже самыми бесперспективными отношениями.

А какой человек на самом деле, находясь в полуэкстремальной ситуации, ты рано или поздно и сам поймёшь. Рано или поздно всё взору откроется: весь человек перед тобой как на ладони, как бы ни силился он из чего-то сделать тайну. Как в небольшой деревне, все всё друг о друге знают: кто чем живёт и чем дышит.

Не нравится что-то человек, не вызывает симпатии? Не беда! Не трогай его или лучше обойди-ка ты его стороной. Дома это работало – в Монголии этот номер уже ни у кого не проходил. Здесь ты вынужден общаться, несмотря ни на что. И хорошо, если ты с самого начала поймёшь это.

Это только при полёте в космос в обязательном порядке учитывается психологическая совместимость людей. Все остальные категории трудящихся должны самостоятельно решать проблемы межличностного общения: как-то друг под дружку подстраиваться и к человеку приноравливаться. Наш путь, веками страдания измеренный, – терпеть, терпеть всех и всё! Без этого в жизни никак не обойтись – так учили мудрые мамы и бабушки, пережившие времена пострашнее и дающие универсальные советы на все грядущие.

Роль аксакала, несомненно, принадлежала немолодому гидрогеологу из Орджоникидзе Миру Валентиновичу Дзитоеву, за плечами которого была уже не одна загранкомандировка. Да и последняя приближалась к своему завершению. По чему можно было заключить, что дело своё тот знал хорошо и в хитросплетениях многотрудной жизни разбирался неплохо. Человеку влиятельному и солидному, ему, на мой взгляд, подошло бы имя Эмир, тем самым лишний раз подчеркнув внушительность и важность этой персоны. Но кто-то скептически заметит, что подобного имени в природе попросту не существует. В ответ я лишь спрошу: «А имя Мир? Привычно?»

Но я продолжу… Уважаемый Мир Валентинович, несмотря на солидный возраст, знал толк не только в поисках воды, без которой, как совершенно справедливо замечено, «ни туды и ни сюды», но и в веяниях современной моды, в неоспоримых преимуществах импортной одежды, поскольку только он и ездил ежемесячно в Улан-Батор отовариваться в спецмагазине на всю нашу группу, нам же неизменно доставляя товар фабрики «Большевичка». Хорошо быть не соседом, а родственником такого заботливого и расторопного человека!

Зинаида Кетогазовна, супруга Мира Валентиновича и по совместительству преподаватель русского языка в медицинском техникуме, не уступая супругу в мудрости и житейской рассудительности, перешла к решительным действиям, начав издалека, с того, что жизненные трудности гораздо легче преодолевать не в одиночку, а на пару. С чем я по наивности не замедлила согласиться, полагая, что под парой подразумевается наш учительский тандем: Татьяна и я.

Однако Зинаида Кетогазовна, для порядка осведомившись, сколько мне годков, без долгих раздумий, практически с ходу, предложила всерьёз поразмышлять над возможностью стать в весьма недалёком будущем женой осетина, составив счастье одному неплохому человеку.

Жених на примете уже был. Недалече, прямо в Сайн-Шанде. Заведующий клубом в Южном. Правда, живший в беспечном неведении, что кто-то на стороне изо всех сил старается помочь ему создать новую счастливую ячейку общества.

Как вам эта перспектива? Заманчиво, не правда ли, бесплатно смотреть кино и научиться печь настоящие осетинские пироги? Наивкуснейшие, с сыром! В символическом количестве в праздничные дни (обязательно три вида!). С пожеланиями здоровья, счастья и солнца.

Однако от перспективы такого выгодного со всех точек зрения союза я поспешила отказаться, не забыв сердечно поблагодарить за заботу, что сродни родительской. Ведь вход в клуб оказался бесплатным абсолютно для всех. Так что я благоразумно решила: «Какой смысл?» А вслух заявила, что мне ещё рано принимать такое поистине судьбоносное решение. К счастью, обошлось без наказания.

А в остальном – благородное семейство. Поэтому на этом и попрощаемся: уже давно подмечено, что про отрицательных персонажей рассказывается почему-то больше и увлекательнее, чем про людей весьма благоразумных.

А пока Мир Валентинович играет в нарды с приехавшим из Каунаса к нему на подмогу Игорем Шестокасом, по совместительству игравшим любимую роль по-маниловски сладкоречивого дамского угодника, по облику которого ни за что не определишь, что тот «ветра и солнца брат», то бишь геолог. Не спасало положение даже наличие бороды, почему-то предполагавшей, по мнению далёких от геологии людей, ещё и игру на гитаре. Нет, на гитаре никто не играл, да её при нас и не было. А впечатление при первой встрече – вылитый Карл Маркс в молодые годы, в ту пору ещё не вызывавший стойкой неприязни за свой пресловутый «Капитал» и «Манифест». Так что и некая внешняя (подчёркиваю, только внешняя) «революционность» помогала Игорю оставаться на гребне волны. А его дипломатические способности и преступное обаяние мы научились использовать в мирных целях на торжественных мероприятиях с аймачным руководством, но всё же чаще в общении с Оюной – секретарём общества монголо-советской дружбы.

Сгорающий от нетерпения и любопытства, снедаемый самыми добрыми чувствами, не дожидаясь вечера, пожертвовав своим обеденным перерывом, именно Шестокас первым пришёл знакомиться с новой учительницей.

Звонок в дверь. На пороге широко, по-американски улыбающийся бородатый мужчина лет тридцати, едва сдерживающийся от попытки сразу заключить в объятья особу, несмело открывшую незнакомцу дверь и жестом приглашающую войти. Словно давно уже поджидал, да всё как-то не судьба. Заждались уже! А тут свершилось! Радость-то какая!

– Надюша, с приездом!

И с некоторым удивлением, не встретив равносильного радостного чувства, оценив момент, вновь широко и сладко улыбнулся, протянул обе руки уже для рукопожатья, скромно представившись:

– Игорь. Ваш сосед.

Что, как оказалось, являлось самой скромной из многочисленных ипостасей этого оптимиста и жизнелюба.

Гость явно не спешил, и мне ничего не оставалось по законам гостеприимства пригласить весёлого бородача в комнату. Жестом указав на единственный в комнате стул, не замедлила поспешить за вторым на кухню, с удивлением отметив, что сосед, быстро освоившись, уже успел уютно устроиться на низеньком диванчике, свободно раскинув руки и ноги и милостиво разрешая рядышком последовать его примеру. Раскинулся почти по-американски, потому что если в точности соответствовать подобному приёму, то следовало бы ещё безо всякого стеснения возложить свои ноги, уставшие от поисков воды, прямо на письменный стол напротив.

Гость, однако же (в силу природной скромности?) благоразумно отказался от этого отличного способа расслабиться, широко практикуемого американскими геологами и ковбоями. Короче, я почувствовала, что не пришелец, а именно я нахожусь сейчас в гостях. И мне же своим посещением оказывают весьма высокую честь.

Речь гостя, щедро сдобренная уменьшительно-ласкательными суффиксами, лилась подобно весеннему ручейку, игривому и весёлому. А какая по-детски восторженная интонация и непринуждённость! Говоря много и со вкусом, словно угощал собою слушателя. Наивная, я полагала, что очаровывать – исключительно женская привилегия. Оказывается, ошибалась. На каждый талант найдутся свои поклонники. Однако… «Всё равно сахарку как-то многовато! И, по-моему, он просто-напросто культурный наглец», – подсказывал внутренний голос. Рассудок спешил успокоить: «А не много ли ты, голубушка, ожидаешь от людей? К тебе со всем вниманием и , можно сказать, уважением… Не выжить холодной, как Снегурочке, в знойной и опасной пустыне! Тебе с ними ещё долго делить хлеб чужбины!» А внутренний голос не унимался, упорно настаивал на своём: «Всё равно. Будь с ним осторожней!»

Когда настырный и слащавый гость соизволил попрощаться (время обеденного перерыва, к счастью, недолгое!), закрыв за вышедшим дверь, мне только и оставалось с чувством глубокого облегчения выдохнуть: «Ух!»

Друга Энгельса при генераторе революционных идей не наблюдалось, зато при искателе воды (и не только!) были жена, Наталья Шестокене, и сын Томас, мальчик дошкольного возраста, вскоре отправленный на родину – в Литву. Туда же тянуло и Наталью – женщину милую, начитанную. Суровая жизнь декабристки ей была явно не по силам, случались нервные срывы. Она много и с восторгом рассказывала о многочисленных кафе и кафешечках родного Каунаса: «Представляете, у нас есть совсем малюсенькие, на три столика. Такая прелесть!»

Я смотрела на неё и думала про себя: «Каким ветром сюда, ведь здесь в радиусе тысячи километров, как назло, ни одной кафешечки? » Ей бы парить в музыкальных, литературных салонах, но судьба занесла её в пустыню Гоби. В жизни ещё и не такое бывает! Работа в монгольской школе только усугубит общую неудовлетворённость. Но «да прилепится жена к мужу». Терпи, Наталья!

Оказалось, что непривычные слащавость и манерность были чертой всех Шестокасов. Внешне все члены этого немного странного семейства казались мне детьми. Речь сына-дошкольника вдобавок отличалась отменной картавостью. Однако ему простительно, ведь он ребёнок. Неповзрослевшим ребёнком смотрелась и его мать, сама говорившая с детскими интонациями. А у главы семьи была привычка говорить со взрослыми так, словно он сюсюкался с малыми и неразумными детьми, только учившимися самостоятельно ходить, но пока ещё не мыслить.

Многое в человеке родом из детства. Узнав, что в детстве Игоря в одиночестве, без мужского внимания воспитывала одна лишь мать, я нашла какое-никакое объяснение этого человеческого феномена.

Ещё проживало семейство инженера-электрика из Горького – Александра Никифорова, человека маленького росточка, внешне неказистого, простого и незатейливого, которого все называли не иначе как Саша, невзирая на неюный возраст и не первый опыт работы за границей.

По состоянию здоровья его жена досрочно возвратится в Союз, оставив Сашу на растерзание друзьям-товарищам, ярым почитателям бога Бахуса. Влияние их было столь сильным и «благотворным», что он не нуждался в нашем облагораживающем обществе. Хотя мужское «братство» по-своему скрашивало его существование и он не жаловался на тоску разлуки, взгляд его малозрячих глаз, прикрытых очками, казался всё менее осмысленным и всё более самоуглублённым.

Претензий по работе к нему, видимо, не было. Да и какие претензии, если человеку скоро на родину? Но прежде чем Саша туда возвратится, ему предстоит пройти унизительную процедуру досмотра с пристрастием на границе. Не надо быть провидцем, чтобы понять, по чьей подсказке.

Ещё моя коллега по цеху – Татьяна Тюкачёва, человек, знакомый мне ещё со времён института, приехавший в Монголию двумя годами ранее и пригласивший меня к себе. Срок её командировки тоже приближался к концу. В будущем на её место из Мурэна, живописнейшего, красивейшего места, что на севере Монголии, прибудет по моему приглашению Римма Чармусова, не пожелавшая подстраиваться под учительски командный нрав соседки по квартире. Зря, Римма, зря! Вся наша работа (да что там работа!), вся наша жизнь – это постоянный поиск компромисса между «хочу» и «надо»!

Но у Риммы было другое любимое изречение, которое она многократно и с многозначительным видом повторяла: «Свинья, она и в Африке свинья». Ей поверили, и, когда срок командировки в Сайн-Шанде подошёл к концу, на её проводы не пришёл ни один советский специалист.

Вот и все общество. Не густо. Так пройдёт больше года.

Благообразный, но скучноватый сериал закончится, когда начнётся строительство пищевого комбината и нагрянут работяги-строители и их инженеры. Ах, какое географическое и национальное разнообразие! Пролетарский интернационал! Лепадату из-под Ялты, Павлова из Одессы, Грицманы из Витебска, Васильевы из Уфы, Бобёр из Москвы, Шрамченко – их руководитель – и Пономарёвы из Подмосковья, Бондаренко из Николаевки, что где-то на Украине. Даже был свой Владимир Ильич для поднятия боевого духа. Только не Ленин, а с более спокойной и скромной фамилией – Алексеев. Простите, если кого ещё забыла: по местам, откуда «понаехали», можно было учить отечественную географию.

«Вообще-то я не из Ялты, а из Мисхора, а это Кореиз», – внёс уточнение богатырь Лепадату, окончательно тем самым нас запутав. Названия звучали необычайно поэтично и притягательно. В них было что-то древнее, сокрытое в таинственной глубине веков. Возможно, отголоски необыкновенного по звучанию древнегреческого (мне, во всяком случае, так подумалось). Да и сама фигура этого строителя напоминала Геракла – героя мифов Древней Греции, изображённого на таких же древних вазах. Названия посёлка были для него весьма подходящими! Но что они обозначают, наверно, и сам он не догадывался. А мы – тем более.

Совсем иное дело со словами «Сайн-Шанд» и «Сайншанда». Их-то значение знали все!

« Что в имени тебе моём?»

Просматривая содержимое своих старых фотоальбомов, я нахожу множество вещиц, не представляющих сейчас никакой ценности, но для меня памятных. С ними связаны какие-то события моей монгольской жизни. К их числу относятся многочисленные красочные карточки со словом «урилга» – пригласительные билеты на мероприятия, где я неизменно была почётным гостем. Вот приглашение на открытие месячника монголо-советской дружбы. Вот приглашение на торжественный концерт по этому же поводу. Вот на банкет всё к той же дате. Вот на торжественное собрание ко Дню учителя. Ко Дню Советской Армии. К Международному женскому дню. Всего не перечислить. Короче, дома с книжкой на диване лежать некогда.

У меня отсутствуют лишь два приглашения: на празднование монгольского Нового года – Цагансара – и Надома. И вовсе не потому, что про меня все вдруг разом, будто сговорившись, забыли. Отнюдь! Причины самые уважительные. На первый вообще не принято ни в какой форме приглашать: люди сами в гости приходят, принося с собою счастье в дом. А зрелищный Надом с играми трёх мужей: скачками, борьбой и стрельбой из лука (их монголы и обожают, и боготворят) – приходился на самый разгар летних дней, проводимых нами, увы, уже на родине.

И даже сейчас, перебирая слегка пожелтевшие листочки и открытки, я по-прежнему нет-нет и улыбнусь. «Почему?– спросите вы.– Приятные воспоминания?» Конечно! И не только они!

Наше знакомство с человеком обычно начинается с узнавания его имени. С приветствия и представления и я начинала первые уроки в своих классах: «Здравствуйте, ребята!» В ответ: «Здравствуйте!» А как же, азы русского языка известны почти всем! Или ещё слышится приветствие некоторых: «Здравствуй!». Для меня это сигнал: надо объяснить разницу между «здравствуй» и «здравствуйте».

Продолжаю: «Я ваш учитель русского языка. Меня зовут Надежда Николаевна. Повтори, пожалуйста! А теперь все вместе!» Произносили громко, с радостными улыбками. Поэтому дети обычно обращались ко мне так, как и полагается: по имени и отчеству. Но у людей, не имевших связей с советскими специалистами, были трудности. И это не вызывало моего удивления или недовольства, ведь ещё в Москве все мы, специалисты-новички, проинформированы руководителем группы Козловым Ю.Я. о возможных казусах с обращением у наших монгольских коллег.

Так, на упомянутых мною пригласительных билетах я именоваться могла по-разному: Куликова Надежда Николаевна, Куликова Н.Н., что, как вы понимаете, вполне меня устраивало и соответствовало действительности. Лёгкую улыбку вызывало поначалу такое: К. Надежда Николаевна, К.Н.Николаевна, Надежда К.

Так обратиться ко мне могли и коллеги, не понимая, зачем так много слов для одного человека и, в конце концов, как узнать самое главное в имени, чтобы сократить обращение.

Но всё это, конечно, имело своё объяснение. Поэтому немного фактов для тех, кому это интересно, может быть, даже необходимо. Вдруг посетит желание рвануть туристом прямо в Монголию или после посещения Поднебесной? Или даже попробовать стать на время преподавателем в монгольской школе? Что, поверьте, гораздо сложнее. Но помощь свою, в случае принятия такого важного и ответственного решения, я вам точно обещаю. А для начала прочтите хотя бы это.

До народной революции имя родовитого монгола состояло, как и у нас, из трёх частей: родового имени (что равнозначно нашей фамилии), отчества и личного имени. Обратите, кстати, внимание на порядок слов: личное имя человека последнее в этой очерёдности. По-моему, это не лишено особого смысла: значение рода важнее значимости твоей персоны.

Однако при социализме «для искоренения феодального наследия» родовые имена были запрещены и употреблялись лишь имена и отчества. Поясню это на примере, пожалуй, одного из самых известных монголов современности – первого и единственного космонавта этой страны. Жугдэрдэмидийн Гуррагчаа – именно в таком порядке. Сначала отчество – имя отца в родительном падеже, а уж затем и имя. А сократить можно следующим образом: Ж. Гуррагча, но не Жугдэрдэмидийн Г.!

Однако небольшие отступления были. Во время моей работы очень часто встречалось женское имя Болормаа. Так вот, в классном журнале, во избежание путаницы, записывалось: Болормаа Б., Болормаа Д. и т.д.

Сейчас же в Монголии вновь входят в обиход фамилии. Родовое имя может быть забыто или, по причине простого, незнатного происхождения, отсутствовать, что наблюдается в абсолютном большинстве случаев. Тогда фамилию можно самому выбрать, например, по роду деятельности. Сансар (в переводе – «космос») – выбор Гуррагчи!

И вовсе он не сменил имя из-за неблагозвучности, как сообщили в Ютюбе! Вы ещё по-настоящему неблагозвучных имён и слов не слышали!

Какое обращение принято у монголов?

Здесь тоже имеются отличия, которые надо обязательно помнить.

Во-первых, в монгольском языке есть так называемая звательная форма, которая когда-то была в старославянском и древнерусском, до сих пор есть в украинском, а в современном русском языке отсутствует, напоминая о себе лишь отголосками: боже, отче, старче.

Во-вторых, в отдельных случаях принято обращаться, учитывая социальный статус или профессию человека. Например, главе аймака (а это равносильно первому секретарю обкома партии) следовало сказать «Гамбожав дарга». Дословный перевод: «начальник Гамбожав». Директору школы – «Жанлав багша», что означает «учитель Жанлав». Обращение «багша» (от слова «багш») очень уважительное, относящееся не только к школьным учителям, но и к мудрым, опытным людям, наставникам. Поэтому обращение «Надежда багша» не пустые слова. Его ещё заслужить надо! Им можно гордиться!

Вообще, жителей Монголии до сих пор отличает по-настоящему уважительное отношение к учителю. Но об этом стоит рассказать отдельно. По доброй монгольской традиции мы, бывшие советские специалисты, так в своём кругу и приветствуем друг друга: «Привет, багша!» Это наш своеобразный позывной.

В школе ещё могли обратиться со словами «орос хэлний багша», то есть «учитель русского языка». В неформальной обстановке – «Итгэл багша». «Итгэл» по-монгольски – это «надежда». Так и получила я новое имя.

Монгольские имена

Тема интересная, дающая много для наблюдательного, любознательного человека, открывающего для себя Монголию, и поэтому заслуживающая отдельной главы.

Ошибаетесь, если думаете, что эти имена встречаются лишь на территории данной страны. Долгое время монгольские имена преобладали над всеми иными у ближайших родственников монголов: калмыков, бурят, тувинцев, отчасти алтайцев. По-прежнему самые распространённые они и на соседних территориях Китая, преимущественно населённых монголами. Вдобавок от монгольских имён происходит ряд фамилий по всему миру. Например, в Монголии я обучала девочку по имени Алима, а в России – по фамилии Алимова.

Личные имена отражают как монгольскую древнюю культуру, так и влияние тибетских традиций. И это объяснимо: буддийская культура для монголов сыграла такую же роль, что и христианская культура Византии для Руси. Поэтому имена по своему происхождению весьма разнообразны: исконно монгольские, перевод с тибетского, монгольско-тибетские, тибетские, индийские и т.д.

Различаются они и по своему строению: состоящие из одного компонента (Дорж, Болд, Алима) и двухкомпонентные (Батболд, Нацагдорж). Последние, я заметила, встречались гораздо чаще.

Оказывается, существуют и более сложные имена. Но, на моё счастье, в своих журналах я с подобными примерами не встречалась.

Прочитав список учеников одного моего класса, вы ни за что не поймёте, кто из них девочка, а кто мальчик. Поначалу трудно было и мне. А всё потому, что в личных именах монгольского языка отсутствует грамматическая категория рода. Безразличие этого языка к данной категории передалось и им.

То ли дело в русском! «А», «я» в конце – значит, женского рода. Правда, как разобраться иностранцу с Ильёй или Никитой? К счастью, это немногочисленные исключения.

В монгольском же языке женские и мужские имена различаются исключительно лексически. Но и в нём я обнаружила исключения: если концовка на «маа» (Боломаа, Намжилмаа), значит, точно девочка. А во всех других случаях, только зная перевод каждого корня, можно определиться и со значением имени. И тогда уж прикидывать, кому это в большей степени может соответствовать.

Тут тоже встречаются исключения. Например, компонент «бат» имеет значение «крепкий». Он может встречаться самостоятельно в мужских именах: Бат, Бату. Кстати, и имя известного монгольского хана – Батый. Думаю, смысл понятен. Однако тот же самый компонент входит и в состав женского имени Батцэцэг, что означает «крепкий цветок», своеобразное пожелание родителей крепкого здоровья своей дочери. А вот Батхуу – мужское имя: «крепкий молодец» – это про сыновей!

Монгольские имена могут указывать и на время появления ребёнка на свет. В таких часто встречаются названия дня недели. Например, Бямбацэцэг – «цветок субботы», «Даваацэцэг» – «цветок понедельника».

О «цветочных» именах отдельный разговор: они распространены чрезвычайно широко!

Это, как уже выше я отметила, и пожелание долгой счастливой жизни, здоровья и красоты дочери: Мунхцэцэг («вечный цветок»), Баярцэцэг («праздничный цветок»), Цэцэгжаргал («цветок счастья»), Баянцэцэг («богатый цветок»), Амарцэцэг («спокойный цветок»), Энхцэцэг («мирный цветок»), Сайханцэцэг («прекрасный цветок»). Представьте на миг, милые дамы, что ваше имя Сайханцэцэг! Да вы просто обязаны, я бы даже сказала, обречены быть прекрасной. У вас уже нет иных вариантов! С этим именем может сравниться, наверно, только Тумэнжаргал («тысяча цветов»)! Вы полагаете, что я перечислила все известные мне «цветочные» имена? Вовсе нет! Им нет числа!

В русском языке есть свои имена – названия цветов: Лилия, Роза. И всё, пожалуй! В монгольском они тоже существуют: Сарнай («роза»), Хонгорзул («тюльпан»), Замбага («магнолия»).

Вот только в Сайн- Шанде, в пустыне Гоби, я ни разу с ними не повстречалась. Не растут там такие цветы и не живут девушки с такими дивными именами! Зато сколько света в именах Наранцэцэг («солнечный цветок»), Одонцэцэг («звёздный цветок»), Туяацэцэг («лучистый цветок»)!

И, наконец, цветовая символика имён. Белый цвет, как известно, с давних времён почитается у монголов как приносящий счастье и процветание. Припоминаете название самого главного праздника – Цагансар (буквально: «белый месяц»)? Так что имя Цаганцэцэг можно перевести и как «белый цветок», и как «счастливый цветок». Красный цвет – символ любви, отсюда Улаанцэцэг (« красный цветок») и, мне уже подсказывают, «любимый цветок». А Вы, читатель, я смотрю, уже делаете успехи в переводе! Вот такая же радость маленьких открытий вдохновляла и меня на новые высоты!

Монгольские имена могут выполнять и функцию своеобразного оберега: в семье, где умирали новорожденные или сильно болели, ребёнку могли дать имя, которое не привлекало бы внимание злых духов: Тэрбиш («не тот»), Энэбиш («не этот»). Ввести их таким образом в заблуждение!

Чтобы помочь часто болеющему, родители могут наделить своё дитя необычным именем, полагая, что это поможет ребёнку выздороветь. И уж тут от « цветочных» имён обычно отказываются, ведь цветы не вечны. Иногда прибегают и к очень длинному имени, чтобы и жизнь, соответственно, не была короткой. Как тут не подумать: до чего же суеверный народ! Но чего не сделаешь ради благополучия своего чада?

Да, монголы чрезвычайно чадолюбивые люди, и их семьи традиционно многодетные. Поэтому для идентификации могли даваться сложные имена, имеющие одинаковый первый компонент. У дочерей – свой, у сыновей – свой. Такой же пример можно было встретить и у бурят.

Имена моих детей

Вам интересно узнать, кого я учила? Что ж, откроем журнал одного моего класса. Он, как и все остальные, необычно многолюдный, так что несколько ограничу список:

Амаржаргал

Алтан-бор

Алтан-од

Алтанхуяг

Баярбилэг

Болорма Б.

Болорма Д.

Буянбатор

Батболд

Батбаяр

Батхуяг

Бурэндэлгэр

Батцэцэг

Ган-аюр

Ганболд

Ганбат

Гантулга

Дэлгэлтэр

Дарамдорж

Дэлгэртуя

Дарамжорж

Манлайсурэн

Манлайбатор

Мунхбатор

Мунхбат

Наранчимэг

Намсрай

Очирхуяг

Эрдэнэ-од

Эрдэнэочир

Энхтувшин

Эрхэмбат

Энхтуя

Энхтувшин и т.д.

Что, смогли определить, кто здесь с чубчиками, а кто с косичками? Нет? Даже после моего подробного объяснения? Тогда представьте, каково было мне, во-первых, различать, во-вторых, правильно произносить, учитывая тот факт, что произношение очень часто разительно отличается от написания. Об этом я тоже рассказывала. Только нам об этом никто не говорил. А у меня несколько классов, то есть около двухсот человек! Будь любезна всех запомнить и ничего не перепутать!

Вам, наверно, памятна ситуация: ваш новый учитель, произнося фамилию, делает ошибку, над чем дружно потешается весь класс, порой долгие годы. Монгольский или советский класс – без разницы: дети везде одинаково смешливы. Какой уж тут порядок на уроке? Веселить детей во время занятия не входит в мои планы. Имена выучу, соответствия запомню. Но трудности на этом не закончатся. Беда пришла, как говорится, откуда не ждали.

Скажите, как вы относитесь к мату и вульгарной лексике? То есть чувствуете дискомфорт, когда «выражаетесь»? Ах, простите, вы не «выражаетесь». Я с вами солидарна: это отвратительно! А вы на работе молчком, а исключительно дома «выражаетесь», в родной обстановке? Вас я тоже понимаю. Только у меня всё было с точностью наоборот. Мне-то приходилось «выражаться» ежедневно и на каждом уроке! Нет, нервы здесь ни при чём. Они, окаянные, ещё в ту пору не шалили: во всех непредсказуемых и труднопереносимых ситуациях я проявляла прямо-таки завидную словесную сдержанность, но между тем это ничуть не помогало раз и навсегда избавиться от непреходящего чувства стыдливости за произнесённое.

Откровенно говоря, поначалу я слегка краснела и оглядывалась по сторонам: никто не будет смеяться, показывать пальцем, осуждающе приговаривая: «А ещё учительница!» Так трудновато давались некоторые имена. Вы поняли, о каких я? Советские друзья просили меня повторять их на бис. «Вам смешно, – обижалась я, когда они держались за животы, – а мне с этим работать».

К моему глубокому сожалению, к завучу по имени … (исключительно из уважения к его личности не буду озвучивать!) я тоже должна была как-то обращаться. Но тут был найден беспроигрышный вариант: общепринятое обращение «багша», то есть «учитель». Теперь порядок!

Вот так-то, ведь это же «боловсрол»! Нет, я вовсе не ругаюсь. Просто говорю: это же образование!

А мои советские коллеги, между прочим, неспроста любили фотографироваться под вывеской «Ардын боловсролын ям» в Улан-Баторе, что означает не что иное, как «Министерство народного образования». И отсылать карточку на родину. Где мы работаем? Да вот где! Но одному остряку в этом звучном словосочетании слышалось почему-то название самого примитивного общественного туалета!

Справедливости ради скажу, что и в нашем «великом и могучем» монгольскому уху могло послышаться чёрт знает что! Или в одном и том же слове слышалось очень разное. Об этом и будет следующий рассказ.

Кто такой компан?

Всякий человек, побывавший в Монголии, хоть один раз, но слышал это обращение: либо к себе, либо к соотечественнику. Кто-то не обращал внимания, кто-то принимал за дружеское обращение, кто-то в ответ здоровался, кто-то, как я, не желал это услышать: толкования были разные. С одной стороны, вроде похоже на «товарища», «друга». Есть ведь что-то похожее по звучанию в других языках. Но, с другой стороны, где Монголия и где Европа?! Да и сам тон, которым это произносилось, казался фамильярным, что вообще-то совсем не свойственно монголам.

Не будешь же писать своему старшему руководителю в Улан-Батор: «Юрий Яковлевич, кто такой компан?» Вдруг это слово и писать-то неприлично? Ведь предупреждал же он сам когда-то нас не использовать на уроке известное стихотворение Юлиана Тувима «Хозяйка с базара однажды пришла…». Безобидный детский стишок о старательной хозяюшке, принесшей с базара много-премного разных овощей. А далее шёл их перечень. Так вот совет: не используйте ни в коем случае!

Почему же овощи впали в немилость, спрашивается? Стишок-то уж очень хорош! Как раз все названия овощей разучили бы! «Упаси вас боже это делать, – предупредил специалистов-новобранцев наш многоопытный руководитель, выступая в Москве. – Вы сорвёте свой же урок!» А дело в завершающем слове – маленьком междометии! Каком, спрашиваете? Не скажу: вдруг монголы прочитают. Мне неудобно и стыдно будет! Всё дело в значении.

И вот однажды, проходя мимо юрточного городка, и я услышала в свой адрес: «Компан!» Оглядываюсь на крик: незнакомый мальчонка, немного странноватого вида. А я не одна. Моя любимая ученица Наранчимэг, смышлёная и приветливая девчушка, в ответ произносит что-то по-учительски осуждающе и добавляет: «Замолчи, дурак!» Уж если её так возмутило, значит, точно что-то неприличное! Сразу вспомнилось, что ни аймачное, ни школьное руководство, ни ученики ни разу не произносили подобного. Всё произошедшее только утвердило мою смутную уверенность в нехорошем.