Моя Дорога Ветров, или Всё хорошее начинается с «сайн»

– Где ты была? Как жаль, – говорили ребята, узнав, что срок моей командировки подходит к концу.

– А где раньше вы были? – не без сожаления говорила и я, вспоминая трудные времена первого года, жажду общения с ровесниками.

Прощайте, Голуби! Прощайте навсегда! Я улетаю, и возвращения не будет. А вы летите навстречу таким же светлым, как сами.

На вокзале Улан-Батора повстречаю знакомую из нашего пединститута, следующую за мужем к месту его военной службы. Вы уже догадались куда? Конечно, в Сайн-Шанд! Куда же ещё! Пусть их мир для встреч с хорошими людьми будет широк! И только соединяй их надолго, судьба! Без глупостей! Ладно?

Я уезжала на десять дней позже основного состава преподавателей русского языка. Это было моим выбором – продлить время пребывания и постепенно подготовиться к отъезду. Сусанна с детьми решила отбыть на родину из Улан-Батора тем же поездом, что и я. У нас будет ещё целых пять дней общения в пути! Только это и служило некоторым утешением.

– Надежда багша! Директор хочет знать, что Вам подарить на память, – обратилась, как всегда, стеснительная Хухнэ.

– Проси дублёнку и ковёр, – то ли шутя, то ли всерьёз советовали строители.

Но учителя известны своей непритязательностью. Вдобавок я знаю скромные возможности живущих в Гоби и поэтому отвечаю, ни на минуту не задумываясь:

– Хочу домой привезти рога!

– А ещё что? – не унималась коллега.

– Спасибо! Этого достаточно!

И действительно, Опанху, школьный учитель труда, наш сайн-шандинский Левша, подготовил роскошные рога янгира, горного козла, прикрепив снизу памятную табличку. Именно с ними, по очереди прикладывая к своей голове, важно танцевали участники прощального вечера для моих советских друзей и потом смеялись до слёз. И был роскошный торт «Птичье молоко» по Сусанниному рецепту.

Сусанна похвалила старательную ученицу, признавшись:

– Знаешь, Надя джан, я специально тебе не помогала, чтобы ты почувствовала, каковы предпраздничные хлопоты хозяйки. Но ты справилась.

Мудрая старшая подруга вела меня до последнего дня.

Ночью от волнения и поздних разговоров не спалось. Короткое забытье под самое утро. Подъём! Сегодня последние приготовления, прощание и отъезд. Я как сомнамбула.

Вечером в квартире целая делегация монгольских коллег и детей. Как и ожидалось, явились снова с подарками. И, по монгольской традиции, вручают их не все сразу, основное приберегая к концу встречи. Так обычно было и в Цагансар.

– Для рогов полагается бичик! – напомнила я коллегам, зная, что монгольские таможенники подстерегают наивных пассажиров, не имеющих документа на вывоз национального достояния.

– Да! Сейчас Пульжин дарга напишет!

И через пять минут в моих руках солидная бумага с печатью. Беседа продолжается. Под конец я в шутку интересуюсь, куплен ли мне билет на поезд. По выразительному взгляду переглянувшихся гостей, с удивлением посмотревших друг на друга (а что, и билет нужен?), я поняла: нет, не купили. Удивительное постоянство! До последней минуты! Но меня уже ничем не смутить: иммунитет за три года выработался.

Судьба Манал (на то она и спаситель!) – до последнего выручать меня, исправляя чужие косяки:

– Не волнуйся, Надежда багша! Я сейчас! – и мчится на дарговском УАЗе на вокзал.

До отправления поезда совсем немного времени. Не хочет отпускать меня Монголия!

А у подъезда наблюдается скопление учеников, желающих провожать свою учительницу до самого вокзала. Автобус всех вмещает!

И вот мы уже на вокзале. Посадка на поезд завершилась, до отправления несколько минут. Но я не могу уехать, не простившись наскоро, будто сбегаю. Так решает Манал, и по её просьбе отправление поезда Сайн-Шанд – Улан-Батор задерживается. Возможно ли это в России? Уверена: категорически исключено! А Монголия словно не хотела со мной расставаться! Как, впрочем, и я с Монголией!

Вспомнилось, что Роговы, уезжая, обронили на вокзале какие-то документы – примета о возвращении. Гоби, ты не хочешь нас отпускать?

Дети, собравшись в круг, с отчаяньем на лицах поют все русские песни, одну за другой. В глазах тоска и слёзы! Вот чего я страшилась! Невыносимо тяжело! Лица такие родные, привычные. Туя! Наранчимэг! Алдарху! Дэлгэртуя! Все мои любимые ученики рядом со мной. Сусанна, Шаварш рядом! Друзья из Южного. Обнимаемся. Уже нет слов…

Над вокзалом отчаянные детские голоса:

Ты мой друг. Не спешу.

На прощанье я «Здравствуй!» скажу.

Сайн байну! Сайн байну!

Я ладони к тебе протяну.

Пассажиры поезда не понимают смысла происходящего на платформе. По какому поводу задержка и переполох?

А в это самое время мужчина, врач медсанбата, бросается к вагону, на ступеньках которого стоит плачущая женщина – медсестра. Картина не для слабонервных! Перед глазами немногочисленных зевак разыгрывается последний акт человеческой трагедии, понятной без слов. Поймав мой взгляд, другие тоже смотрят на несчастных влюблённых. Эти двое, нашедшие друг друга в Гоби, прощаются навсегда. Встречи не будет! И оба это понимают.

С трудом сдерживая рыдания, она протягивает навстречу руки, он заключает её в короткое, но крепкое объятье, словно не хочет отдавать. Увы, он несвободен! История стара, как этот мир. Что же, я подарила любящим сердцам возможность побыть ещё какое-то время вместе.

Голос моей Манал:

– Надежда багша! Ты готова? Можно? Всё хорошо?

– Да, Манал! Можно! Всё хорошо!

Машинисту поезда отдают команду, но целую минуту я ещё стою на подножке у открытой двери. Мне машут дети. Я их утешаю, заставляя себя улыбнуться через силу. Могла ли я знать, сойдя с поезда три года назад, какое испытание меня ожидает в самом конце?

– Прощайте! Баяртай! Итгэл багша!

Что ты с нами делаешь, Гоби? Сначала устраиваешь безжалостную проверку на прочность, бросая из огня да в полымя. То отворачиваешься в холодном равнодушии, оставив в одиночестве долгих раздумий. То принимаешь за своего и заставляешь вновь верить в хорошее, открываешь путь к человеческому оазису, милостиво разрешая испить его воды.

Вот и пришла моя пора прощаться и уезжать, но ты не отпускаешь и держишь в своих крепких объятьях, Гоби! А я не могу остаться. Ты это понимаешь?

«Только не бегите за поездом, глупые! – мысленно умоляю своих учеников. – Это будет невыносимо». Впервые я отчётливо понимаю неумолимый смысл слова «никогда». Поезд трогается. Прохожу к своему месту и сажусь.

– Вы не знаете, почему мы стояли? – интересуются наши женщины.

– Меня провожали, – с потерянным видом отвечаю я.

– ???!!!

Прощай, Сайн-Шанд! Прощай, Гоби!

Поезд, набирая ход, устремляется в ночную темноту. Я не сплю вторую ночь.

Эпилог

С той поры прошло более тридцати пяти лет. И многое изменилось за это время и в жизни наших стран, и в нашей судьбе.

Я уехала вовремя. Мой отъезд совпал с началом перемен: подходила к своему завершению целая эпоха. В том же 1984 году Ю.Цеденбал, оставив пост первого человека в МНРП, перебирается в Москву. Монгольская «Раиса Максимовна», а в прошлом простая девчонка из рязанского городка со смешным названием Сапожок, под конец возвратилась на родину. Наверно, это было её решение. И оно оказалось единственно верным: начавшаяся в нашей стране перестройка была подхвачена и в Монголии.

Дальнейшие события известны всем: утрата политического влияния, вывод войск, отток советских специалистов. На месте оживлённого Южного и Северного – лишь груда развалин, как иллюстрация земного апокалипсиса: кучи камней, первое время ветер ещё носит обрывки советских газет той поры. И такая сюрреалистическая картина конца света по всей Монголии.

Но до этого будет ещё несколько спокойных лет. Я в Министерстве просвещения РСФСР, что на Чистопрудном бульваре, на приёме у Чурсиной Людмилы Алексеевны, когда-то оформившей мне трудовую книжку.

– Мы подыщем Вам что-то другое, поприличнее, – заверяет сотрудница отдела международных связей. – Реально уехать через два года.

– Нет, я хотела бы возвратиться в Монголию, – возражаю я и встречаю откровенно недоумевающий взгляд чиновницы.

Сообщаю радостную весть Шаваршу и Сусанне, которые ради нашего воссоединения продлевают срок командировки. Письма и мысли о скорой встрече согревает душу.

Но не судьба. Вскоре мы станем гражданами разных стран, каждый пойдёт своей дорогой. И мировые последствия: в языке сменившего курс и стремительно слабеющего государства уже не видят необходимости.

По слухам, Гамбожав дарга станет членом правительства. Это известие не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Но то, что он достоин этого, несомненно.

Сбудется заветная мечта Дабижи-Казарова: он станет-таки генералом, а затем министром обороны Республики Молдова, примет участие в разрешении приднестровского конфликта. Кто-то будет считать его бездарным и трусливым генералом, кто-то назовёт генералом – миротворцем, стремящимся не пролить человеческую кровь. Мне ближе второе мнение. Затем станет послом в одной из европейских стран. Дальше его следы теряются. Поговаривают, что его уже нет с нами.

Сбудется и мечта Татьяны Тюкачёвой, скучавшей по нашему снегу: на Сахалине, куда забросит её непростая судьба, его будет столько, что нужно дверь откапывать, иначе наружу просто не выбраться. Она станет активисткой движения помощи бездомным животным и вместе с единомышленниками создаст приют в Долинске.

Роговы проедут по самому большому кругу: послужив сначала в Прикарпатском военном округе, проследуют далее в Приморье, затем на Камчатку и закончат военную службу на Чукотке, у мыса Провидения. Дальше российской земли уже нет: морской пролив и американская Аляска.

Зою, работающую учителем и летающую к своим воспитанникам, как добрый волшебник, на голубом вертолёте, только без эскимо, этот факт не расстроит: хоть далековато, зато без опасных камчатских землетрясений. Да, разрушительных природных и опасных жизненных землетрясений в судьбе всех моих друзей будет предостаточно.

Вова закончит службу в звании подполковника пограничных войск. Роговы вновь на родине, в Богородицке, от которого рукой подать до легендарного Куликова поля.

Не случится обещанная Тудаковым рыбалка на Волге. И Россия сильна, и твоя, Валера, родная Волга, хоть и обмелев и подустав за века, катит, как и прежде, свои волны к Каспию. Только ей тебя уже никогда не дождаться, как и тебе не увидеть родных самарских просторов. Не судьба вернуться к родным волжским берегам.

Капитан второго ранга Валерий Леонидович Тудаков, служивший в особом отделе Североморска, погибнет при исполнении служебного долга 9 апреля 1994 года при попытке остановить дезертира, открывшего стрельбу по своим товарищам и успевшего убить четырёх человек и ранить ещё четырёх.

Валера получит смертельную пулю от человека, которого берёг, как сына, приглашал на семейные обеды, откликался на любые просьбы и звал по имени, как на гражданке. Хотя в сотруднике особого отдела меньше всего ждут увидеть идеал человека, в истории с Валерой все единодушны: «Настоящий мужик! Порядочный человек! С душой!» Прожил свою жизнь просто и красиво, как будто любимую, задушевную песню для людей спел. И саму жизнь отдал за боевых друзей. До окончания Валериной службы оставались считаные дни.

Возвратились после командировки в родной Ереван Шаварш и Сусанна. Но судьба будет испытывать на прочность и их. Чудовищной силы землетрясение уничтожит армянский город Спитак, похоронив под руинами тысячи его жителей. Шаварш устремляется на помощь несчастным людям и день и ночь разбирает завалы, то спасая живых, то извлекая трупы погибших.

Подрастут сыновья. Ваграм получает образование в Лондоне. Деньги требуются немалые. И в этот момент Шаварш, опытный гидрогеолог, пополнит ряды безработных: в Армении экономическая катастрофа. Сусанна тянет груз за всю семью, работая на износ.

Возвращавшийся домой Шаварш, человек внешне респектабельный и солидный, привлечёт внимание грабителя, решившего поживиться. От удара по голове Шаварш рухнет, не дойдя до порога квартиры. Через десять дней его не станет. В похищенном портфеле было немного денег на хлеб.

Перебирая в памяти всё, что связано с этим человеком, я всерьёз начинаю думать, что среди нас неузнанными живут совершенные люди будущего, печальные от сегодняшнего несовершенства Земли, но терпеливо, самим своим фактом существования указывающие единственно верный путь человеческого развития. Люди, пришедшие из дальних неведомых миров безграничной Вселенной, к числу которых, вне сомнений, принадлежит и Шаварш – сын астрофизика, мечтавшего приблизиться к разгадке сокровенных тайн мироздания, которую, видимо, узнал уже Шаварш, вознёсшийся к недосягаемо высоким, далёким мирам. Не верите? А эта звезда есть!

Именем Шаварш назван астероид 3027 Shavarsh, и пусть не в честь Шаварша Камаляна. Я верю, что легендарный, ныне здравствующий тёзка был бы не против такого соседства. Теперь звезда Шаварша светит всем нам, а сам он по-прежнему грустно и с любовью смотрит на нас со своей недосягаемой высоты.

Оба сына: и Ваграм, и Ваган – исполнят волю отца и, получив образование в Лондоне, выберут для себя место работы. К моему сожалению, им станет Евросоюз: сначала Рига, затем Барселона.

Читатель, ты, конечно, уже догадался, как назвал своих детей Ваграм? Правильно! Сусанна и Шаварш. Пусть и эти имена напоминают об удивительном союзе двух прекрасных людей.

Вам грустно, читатель? Вот и я не могу избавиться от навязчивой мысли: за что такие испытания, выпавшие на долю моих друзей?

Ответ получу всё у того же мудрого, несущего свет Ивана Ефремова: чем совершеннее и благороднее человек, тем больше тяжёлых испытаний поджидает его на жизненном пути. И я с ним, как всегда, соглашусь.

Завершая своё мысленное путешествие, добавлю то, ради чего всё это повествование и было задумано:

– Мои друзья, вы остались людьми, несмотря на все житейские бури и ветра перемен. Вы не раз достойно шли изматывающей Дорогой Ветров. По сути, ею стала вся наша жизнь. Но ни одному ветру не под силу сломать нас, разрушить и развеять нашу верную дружбу. Спасибо, что вы были и есть в моей судьбе. Я вами горжусь!

А Монголия, накрепко соединившая наши судьбы? Она ассоциируется у меня не только с взирающим сквозь века всесильным покорителем безграничных земных просторов, мудрым отцом монголов – Чингисханом. Нет! И с монгольской умницей и красавицей – нашей Манал. С женщиной в национальном дэли и старинном головном уборе, украшенном жемчужными нитями, кораллами и бирюзой. С женщиной-матерью у порога родного дома, с тёплой, тихой улыбкой протянувшей навстречу гостям свои почтительно сложенные ладони.

Как и Россия, Монголия – суть женского рода. И дело вовсе не в грамматике. Они даже чем-то похожи. Только у моей России – « лес, да поле, да плат узорный до бровей», но внутренняя природа такая же любящая и терпеливая.

Монголия останется как первая, трудная любовь, как выдержанное непростое испытание, как настоящий бой, как трудная и одновременно самая счастливая пора.

До этого мне казались непонятными, не лишёнными ложного пафоса слова некоторых известных писателей-фронтовиков, называвших годы войны самыми счастливыми в своей судьбе. Как такое возможно? Возможно. Теперь я это отчётливо понимаю.

Суровая земля Гоби с её древним безлюдьем и пустынным одиночеством накрепко связала наше прошлое с настоящим, а значит, и с будущим. Это время не пройдёт бесследно и не забудется никогда.

– Да, дорогая, таких бескорыстных отношений, как тогда у нас, уже нет и не будет никогда, – задумчиво говорит мне по Viber Сусанна.

И я, как всегда, с ней соглашусь.

А потом моя старшая подруга признается:

– Мы хотим посетить Сайн-Шанд. Недавно смотрели видео в Интернете! Видели наш дом и беседку! Представляешь, Надя, она до сих пор на том же месте!

Я моментально откликаюсь:

– Хорошо бы вместе туда отправиться! Я обеими руками «за»!

Может, заветная мечта всех нас когда-нибудь сбудется: мы вновь ступим на землю, ставшую навсегда родной.

И я рассказываю, что в Интернете видела современный город, в котором совершенно не угадывался наш прежний Сайн-Шанд: целые улицы красивых многоэтажек, с детскими площадками, магазинами, кафе, остановками отсутствовавшего в наши дни общественного транспорта, молодыми посадками деревьев, непривычным обилием и машин, и по-прежнему улыбчивых жителей.

Не верю своим глазам! Быть этого не может! И я читаю: «Сайндшанд хот». Всё верно! Но это уже не наш Сайн-Шанд, а какой-то незнакомый город, в котором, я уверена, ещё стоит моя школа и, конечно, дарговский дом. Я в смятении от смешанных чувств. И от красоты увиденного, и от напоминания о скоротечности времени.

Мне шестьдесят, полёт нормальный. Нет, не так. Вот как: мне шестьдесят? За плечами работа в школе, лицее и Московском институте стали и сплавов. Вы полагаете, что слово «сталь» встретилось здесь случайно? Я убеждена, что нет.

Но временами меня одолевают противоречивые чувства, непонятные человеку нестранствующему, и бывает по-настоящему грустно. И годы здесь ни при чём.

Уверена, что ещё один близкий человек – несущий свет Пржевальский – меня бы точно понял, потому что именно он объяснил мне моё состояние: «Грустное, тоскливое чувство всегда овладевает мною, лишь только пройдут первые порывы радостей по возвращении на родину. И чем далее бежит время среди обыденной жизни, тем более и более растёт эта тоска, словно в далёких пустынях Азии покинуто что-то незабвенное, дорогое, чего не найти в Европе. В тех пустынях, действительно, имеется исключительное благо – свобода».

Улыбаясь, я вспоминаю слова многомудрого Саади: в чём-то он действительно оказался прав. Пришла пора «оставить чекан своей души в этом мире».

И снова, как в далёком детстве, июль. Солнечный и жаркий. Только нет уже старого тополя – серебристого великана, держащего на своих плечах небо. И снова, как тогда, бесконечной белоснежной флотилией в дальние страны плывут облака по бескрайнему, самому красивому небу в мире – небу родины. И кого-то, как когда-то меня, волнует белый росчерк летящего самолёта. И такая же жажда новых знакомств и ярких впечатлений по-прежнему манит и зовёт меня в путь.

И всё же появилось что-то новое. Навсегда, вопреки всем ветрам перемен, осталась монгольская привычка сопереживать и беречь живое. Когда я слышу про непочтительное отношение молодёжи к старшим или своим учителям, я с особенной теплотой вспоминаю Монголию. Видя мамашу с модной собачкой, в брезгливом равнодушии отталкивающую голодную бездомную кошку на глазах у своего ребёнка, я особенно понимаю, за что я люблю и уважаю добрый нрав жителей Монголии.

Неисправимая любительница дальних путешествий, я увидела много разных стран, сражающих своим неповторимым обликом. А сколько их ещё впереди! Но, удивительное дело, до сих пор мне снится только Монголия! До сих пор именно она скромной и молчаливой гостьей является ко мне во снах. И так хочется, чтобы эта встреча не заканчивалась, а длилась и длилась. Чтобы я дошла до нашего дарговского дома, где меня ждут друзья.

Один и тот же сон: полная добрых мыслей и надежд, я иду из школы к своему дому, улыбаясь встречным. До сих пор иду к нему и до сих пор его помню.

Проходят годы. В небытие уходят и страны, и люди. Ластиком времени неумолимо и безжалостно стирается память даже о некогда самом важном и значимом. Но никогда не исчезнет безвозвратно то, что стало частью души, и никуда не исчезает энергия чувств, сила любви и добра, которые и составляют смысл любой человеческой жизни.

Мы жили в Сайн-Шанде – теперь Сайн-Шанд живёт в нас.