– Солнышко, не выдумывай. Что значит – нет такси? Я сейчас по пробкам до твоего Митяева буду целый час ехать… Доберешься домой, набери меня, чтобы я не волновался.

Это был не просто осенний дождь, а самый мокрый, самый пронизывающий из всех. Конечно, я не умирающая, но тоже заслуживаю каплю заботы от близкого человека. Олег устал, он работал. И, по сути, не настолько близкий, что бы я могла крикнуть в трубку: «Поднимай свою задницу и забери меня домой! Диван от тебя никуда не ускачет, а у меня еще ужин не готов!» Но наши отношения складываются так, что мне остается только сделать вид, что дождь был грибной, а я люблю дышать озоном. А я не люблю! Я люблю свою сестру, обожаю маленького хитрого Степку, люблю долго просыпаться по утрам и долго с заспанным лицом и непричесанной головой пить кофе, люблю заказывать пиццу, когда не хочется готовить. А еще я иногда болею, у меня бывает ПМС, который требует выхода. И вообще у меня есть своя жизнь, которая не может просто огибать по контуру Олегову судьбу.

Я наступала во все лужи подряд, что бы было еще обидней, еще жальче себя. А реветь можно было с упоением. Шум дождя перекрывал рыдания, а струи смывали слезы.

Когда я вернулась домой, мокрая, грязная, с потеками туши на лице, у нас был доктор Сергей Николаевич. Они со Степкой на кухне пили чай с бутербродами с докторской колбасой. И так им было уютно, светло и весело, что я разозлилась еще больше. И я почему-то уже знала, что имею право выплеснуть на этого доктора свое плохое настроение, а он поймет и сразу простит. А еще я ему очень нравлюсь даже мокрая и с потеками от туши.

А потом я сидела в теплом махровом халате, чисто умытая. Ноги держала в тепле, а доктор Сергей налил мне чай и сделал очень мужской бутерброд, где много хлеба, много масла и толстый кусок колбасы. Все это с трудом помещается в рот, но ничего вкуснее я не ела.

Мой перекресток

Вижу в зеркале заурядную тридцатилетнюю женщину с мешочками под глазами, наскоро скрученным конским хвостом на голове и пятью лишними килограммами на бедрах. Не безобразна (по словам свекрови), но пресловутой изюминки нет и в помине. Конечно, мне не помешало бы, как минимум, заглянуть в парикмахерскую, и как максимум, выспаться и похудеть.

Муж, четырехлетняя дочь, шестимесячный сын и я – среднестатистическая российская семья. Живем в краевом центре – провинция. Звезд с неба не хватаем, но все, что обычно должно быть к тридцатилетнему юбилею у нас есть: двушка в пятиэтажке, «лада» и пара потребительских кредитов. Сейчас одену детей, и мы пойдем гулять на детскую площадку. Я смогу спокойно посидеть на скамейке и вдоволь наговориться с мамочками про режущиеся зубки, прививки, Ленку из третьего подъезда и т. д… Звучит банально…

А я получаю от моей жизни колоссальное удовольствие! Смотрю на мою семью и иногда тихонечко плачу от счастья, я понимаю, что если бы не случай, все могло бы быть совсем иначе.

Мое детство. Мама, папа… Они были очень привязаны друг к другу. Возвращались с работы и начинали выяснять, кто должен готовить ужин, кто покупать продукты, кто забыл заплатить за квартиру, вообще, кто кому что должен. С годами тем для разговоров становилось больше: куда делось обручальное кольцо, кто забыл ребенка в саду, где зарплата, где моя молодость… Они орали, выяснение отношений занимало много времени, пришлось уйти с работы. Родителей мирили «лучшие» друзья. За семейное благополучие и любовь следовало выпить бокал шампанского, литр вина, бутылку водки, все равно чего. А меня отправляли спать: «Малыш, пора в постель. Ребенок, иди спать. Дура, не мешай взрослым! С…, достала, пошла к себе, б…!» Картина понятна. Кстати, меня зовут Аделаида – матушка моя была не без претензий, но по имени родители меня никогда не звали, вообще никогда и никуда не звали. К 14 годам я была злой, истеричной, абсолютно неуправляемой и очень одинокой девочкой.