Воспитание
Если бы дети всегда слушали родителей, наверно это были бы не дети. Вот и я предпочитала показывать свой отвратительный характер. Сказала – не надену шапку, значит не надену! Только за порог – ненавистный головной убор долой. Благодаря своей принципиальности весну, теплую и ласковую, в далеком девяносто каком-то мне пришлось встречать в смешной до коликов колючей шерстяной шапке. Будто позаимствованная со съемочной площадки «Буратино», она ко всему прочему обладала парой премерзких тесемочек, которые надлежало завязывать под подбородком. И вот все вылезли погреться на солнышке, мамы вяжут что-то мягкое и пушистое, дети мешают им это делать. Как я мечтала сорвать эту дурацкую шапку со своей больной головы и влиться в толпу по-весеннему разодетых детей. Но очень уж ушки-непослушки (как их называла мама) болели.
Фейерверк
И эта безликая больничная палата, и женщины в теплых вязаных гетрах, и болезненные уколы – все это вспоминается подернутое дымкой времени, смутно. На фоне неясных, едва уловимых моментов ярким пятном стал один – фейерверк. Его мы наблюдали из окна палаты вдвоем с мамой. Что отмечал весь город? Я не помню. Но какой бы это ни был праздник, он стал особенным – стал посланием, весточкой с того мира, где не пахнет лекарствами и не водят каждое утро в процедурный кабинет – там много зелени, комнатных растений в горшках, но все равно очень страшно. А вот он фейерверк, и мы смотрим его, неудобно облокотившись о подоконник. Красный, синий, желтый, зеленый..Жизнь такая красочная, как палитра художника, такая, с отверстием для пальца. Если смешать красный, зеленый и синий цвета в одинаковых пропорциях, получится белый цвет. Чистый, стерильный, больничный.
Потерянное на Эке время команда Quinque постаралась возместить скоростью хода. И это у них получилось. Quinque выровнял график, единственным нерешенным вопросом оставалась невозможность связи с Ластхопом. Все усилия Бурда оказались напрасными. От удара пострадала одна очень важная деталь, найти ей равнозначную замену среди подручных средств не выходило. Бурд надежды не терял, и каждый день проводил в расчетах и чертежах. Анти оказывал старшему товарищу посильную помощь. С момента экстренного приземления на Эке прошло две недели, со дня на день Quinque должен был достичь цели. Команда забеспокоилась. Причиной этого взвинченного настроения был факт, который вслух не обсуждался, но подспудно тревожил каждого. Защитные комбинезоны и скафандры, в которые были облачены члены экспедиции, остались на Эке. Из пещеры-темницы Теос, Нака, Нита, Анти и Бурд бежали в холщовых мешках, надетых поверх обычной одежды из микрофибры, которую они носили на Ластике. Запасной экипировки на корабле не было. Возникал резонный вопрос: как исследователи смогут покинуть корабль на незнакомой планете без всяческой защиты и подстраховки. Первым негласный обет молчания нарушил Бурд. После очередного приема витаминного набора, он набрал побольше воздуха и отчетливо произнес: «От того, что мы не обсуждаем эту проблему, она, к сожалению, никуда не исчезнет. До места назначения остаются считанные дни. Что мы будем делать во время высадки?».
– Какие есть предложения? – деловито поинтересовалась Нака. Было видно, что видимое спокойствие дается ей нелегко.
– Что тут обсуждать? – небрежно бросил Теос, – есть инструкция, мы будем ей следовать. Инструкция гласит, что я как разведчик первым покидаю корабль. Сразу после приземления я так и сделаю. Вы понаблюдаете за моей реакцией на атмосферу новой планеты. Если, – тут Теосу изменило присутствие духа и он продолжил тише, – если вы увидите, что я задыхаюсь или покрываюсь ожогами, или меня молниеносно разнесет на кусочки, значит кхм, вы понимаете, кхм, что потенциальная перспективность планеты очень низкая. Миссия выполнена. Можно возвращаться на Ластик, оповещать Совет. Если со мной все будет хорошо, подождете еще пару часов, а потом смело покидайте корабль для исследований и проб. Двух месяцев должно быть достаточно для всех запланированных работ. На месте определимся, где мы будем жить эти два месяца: на корабле или, если условия позволят, разобьем лагерь на месте назначения. Согласны?
Теос обвел глазами отсек управления. Нака с выражением ужаса и благоговения на лице не мигая смотрела на Теоса. По щеке Ниты катилась одинокая слезинка, но она кажется этого не замечала. Анти, закусив губу, рассматривал носок своего правого ботинка. Бурд едва сдерживал гнев, его ноздри раздувались, желваки ходили ходуном.
– Ты что, с ума сошел? – набросился Бурд на Теоса, – кем ты себя вообразил? Супергероем?! А нам что прикажешь делать, если через два часа ты не вернешься на корабль? Похлопать друг друга по плечу в качестве ободрения и взлететь? Планируя свой идеальный маневр, ты не подумал, почему мы именно впятером сюда попали? Впятером! Читай по губам! Потому что для управления Quinque нужно пять человек. Ты успеваешь за моей мыслью? Или твой мозг не так накачан, как мышцы?
Бурд впервые за долгое время полета позволил себе так разговаривать с Теосом. Более того, так он разговаривал впервые в жизни. Он сам себя не узнавал, но ничего не мог с собой поделать. Как будто слова слетали с его языка помимо его воли. Сказывалось напряжение последних месяцев и конечно же его чувства к Наке. После их чудесного спасения с Эки, Нака не скрывала своего восхищения Теосом. Как будто тот по-настоящему спас ее из бассейна. Ведь это был кошмар, далекий от реальности. И всё же. Случилось то, что случилось. Теос предложил свой план, накидываться на него с кулаками и обвинениями не следовало. Пелена гнева спала с глаз Бурда, и ему стало очень стыдно за свое поведение.
– Вот это молодец, вот это показал себя во всей красе перед Накой и остальными ребятами, – сокрушался Бурд про себя. Вслух он буркнул неразборчивое «Извини, я погорячился» Теосу. На этом конфликт в этот раз был исчерпан. Пусть грубо и не в тех выражениях, но Бурд выразил очень важную мысль для понимания их положения. Вчетвером корабль в воздух не поднять. Они или отправляться на Ластик впятером, или не отправятся туда вовсе. Значит, и выходить из корабля на новой планете они будут все вместе. Впятером.
По координатам выходило, что корабль пора сажать. Пожелав удачи друг другу, Нака, Теос, Нита, Анти и Бурд заняли свои места в отсеке управления. Скоро все решится. Выживет ли человечество, нашедшее временный дом на Ластике, или стать продолжателями цивилизации суждено только жителям Эки с их примитивными потребностями и гортанными звуками. Экипаж Quinque одновременно хотел и не хотел знать ответ на эти вопросы. Успешно миновав верхние слои атмосферы новой планеты – экзосфера и термосферу, Quinque замедлил скорость снижения и мягко приземлился. Многочасовые инструктажи и сотни страниц изученных пособий не прошли бесследно. Ребята замечательно освоили науку управления кораблем. Quinque не подвел, на этот раз при посадке никто не пострадал. Не откладывая судьбоносное решение в долгий ящик, ребята покинули отсек управления, и стали дожидаться разгерметизации обменника. Выполнявший эту процедуру уже в третий раз, Теос всё же волновался не меньше остальных. Каких-то два месяца назад, все о чем он мечтал – это побить свой рекорд по количеству подтягиваний и возможность заниматься спортом на открытом стадионе. Сегодня он лелеял одну большую надежду, общую для всех ребят – пусть новая планета окажется пригодной для жизни. Если бы мысли экипажа Quinque транслировались через динамик, это был бы разноголосый хор, повторяющий как мантру, как заклинание: «Пусть новая планета окажется перспективной».
Наконец, люк, ведущий наружу, открылся, ребят обдало теплым воздухом. Сначала неуверенно, они сделали пару неловких вдохов, смелея и смеясь, они стали нарочито глубоко вдыхать воздух полной грудью. Планета приняла их гостеприимно, начало оказалось многообещающим.
Quinqueт прилетел днем, и экипаж корабля с замиранием сердца ждал вечера, боясь ужасного холода. С наступлением сумерек стало прохладнее, но без крайностей. Анти даже заметил, что вечером дышится легче, как будто воздух стал вкуснее и приятнее. Нита с усердием занималась возложенными на нее обязанностями: брала пробы воздуха, воды, почвы. Старательно собирала в специальный альбом с клапанами образцы растений и цветов. Все на новой планете было для ребят в новинку. Запахи, ветер, прозрачный воздух, ласковое солнце. Где-то через неделю после высадки им довелось наблюдать любопытное природное явление. С неба падали капли воды. Сначала они не знали, как к этому относится, но увидев, что ничего страшного с их кожей и окружающей природой не происходит, члены команды Quinque принялись дурачиться, ловить капли ртом и, поскальзываясь на мокрой траве, гоняться друг за другом. В школе они изучали атмосферные осадки, но кто мог подумать, что за этим академичным термином кроется такая веселая возня. Нака вспомнила описание дождя из блокнота бабушки, так вот он какой, дождь. Природа, умытая сияет свежестью и чистотой. Кажется так было написано. Внезапная догадка осенила Наку.
– Постой, остановись, я по делу, – обратилась она к Ните, которая в разгар игры собралась убегать от Наки, не заметив перемены в ее настроении.
– Нита! – более настойчиво позвала Нака, – ты могла бы сравнить пробы, которые мы взяли на этой планете с образцами из лаборатории?
– Зачем? – удивилась Нита, но на всякий случай решила выполнить просьбу Наки, – это займет около часа. Хорошо?
Когда через два часа девочки покинули аптечный отсек, где располагалась портативная лаборатория, на их лицах было написано удивление. Впрочем, сказать что они были удивлены – значило бы ничего не сказать. Нита и Нака были в шоке. Образцы совпали по большинству параметров. Этими новостями срочно следовало поделиться с мальчишками. Дождь закончился, и они вернулись к своим обычным занятиям. Анти и Бурд разбирались с чертежами, все еще не теряя надежды реанимировать прибор связи. Теос сортировал взятые накануне образцы растений, чтобы внести их в каталог. Без всяких предисловий, Нака огорошила их своим совместным с Нитой недавним открытием.
– Ребята, кажется, мы находимся на Земле.
Протокол «В» – до одной буквы сократив название миссии, Совет рассчитывал сохранить ее смысл в секрете. На самом деле, полное название значилось как «Возвращение». Убедившись в бесперспективности Марса и Ластхопа, израсходовав множество ресурсов для снаряжения исследовательских экспедиций на другие планеты, Совет убедился, что единственным спасением может стать Земля. Раздражающий фактор – а именно человечество – на время перестал действовать. Оставался шанс, что в этих условиях планета восстановит благоприятный экологический фон и частично ресурсы и станет гостеприимным домом, если не навсегда, то еще на какое-то время точно. Чтобы убедиться в своих подозрениях, Совет планировал снарядить команду опытных исследователей. Но памятная разноцветная диаграмма и исполненный паники доклад ведущего аналитика внесли коррективы в тщательно спланированное действо. На Землю полетели дети, рассудительные, умные, смекалистые, но дети. Вышедший из строя прибор связи окончательно спутал все карты Совета. На Ластхопе экипаж Quinque уже не ждали. По иронии судьбы, выполнив миссию «Возвращение», ребята сами стали невозвращенцами. Но они пока об этом не знали. Их ждал долгий путь домой, хотя, что теперь называть своим домом, они затруднялись ответить.