Два дня пролетели как одно мгновение. Ребята на лету схватывали информацию, которой их в изобилии снабжали создатели корабля. Вечером, когда занятия в подвале заканчивались, каждый уходил в свою комнату, штудировать руководство пользователя, паспорт объекта и другие учебно-методические материалы, призванные ускорить их погружение в новую среду.
Каждый из пяти ребят по-своему воспринял новости о скорой разлуке с планетой, ставшей их домом. Они родились на Ластхопе и не знали ничего другого. Менять известное, пусть и не идеальное на неизвестное и возможно лучшее было страшно. Даже если кто-то не признавался себе в этом. Нака после прочтения дневника своей прабабушки преисполнилась решимости выйти за рамки обыденного. Вдруг, планета, которую им предстоит изучить окажется похожей на Землю? Нака полюбила Землю не видя ее, полюбила по тому, как ее описывала загадочная для Наки Е.П. Она чувствовала в ней родственную душу, был ли это зов предков, или сожаление о том, чего Нака и ее ровесники были лишены на Ластхопе, предвкушение чего-то необыкновенного затмило в сознании Наки страх неизвестности и неотвратимость беды. Радовал девочку и тот факт, что пребывавшие в длительной исследовательской экспедиции родители не станут волноваться об ее отсутствии. А когда они вернутся – возможно проблема уже будет решена. Для человечества будет найден новый дом. Не об этом ли она мечтала часами наполет, невидящим взглядом уставившись в учебник. Не этим ли хотела заниматься, когда определиться со специализацией? Теперь ей не приходилось выбирать между двумя, близкими ей по духу областями – исследование космоса и медицина. В экспедиции она будет отвечать среди прочего за поддержание здоровья экипажа. Следить за там, чтобы ребята регулярно принимали пищу и специальные витаминные комплекты. Кроме того, после интенсивного курса по оказанию первой медицинской помощи, Наке вручили код от аптечного отсека корабля. Там будут находиться лекарства, способные спасти жизнь членов экипажа. Про себя Нака осторожно называла их командой, но за два дня они не успели стать настоящей командой, не сплотились настолько, чтобы безоговорочно доверять друг другу. Конечно, Нака знала Бурда лучше остальных, но их общение ограничивалось лаконичным приветствием и обсуждением строгости Ментора Диона. Других точек соприкосновения у них не находилось. Другое дело – Тата, нелегко ей придется, родители наверняка остро переживают исчезновение сына, каждый день, проведенный в неизвестности для них и Таты станет настоящей пыткой. Если бы можно было передать им весточку, но за каждым шагом следили, сделать это не представлялось никакой возможности. И всё же нужно держать ухо востро, – решила Нака, – вдруг подвернется подходящий случай. Надо быть готовой поймать редкую удачу за хвост.
Сам Бурд думал о том же, но пришел к выводу, что рисковать не стоит. Возможно, маме, папе и Тате будет легче, если она не будут знать, куда и зачем он отправляется. Или Совет предложит им какую-нибудь удобоваримую версию произошедшего. Например, что он находится в карантинной зоне, туда помешали людей с подозрением на неизвестное заболевание или вирус. Все известные болезни научились лечить еще на Марсе, на Ластхопе медицина стала преимущественно профилактической. Необходимые изменения вносились на генном уровне. Все дети на Ластхопе рождались совершенно здоровыми. Если бы не стремительно ухудшающая экологическая обстановка, их здоровью бы вовсе ничего не угрожало. Два дня назад, стоя в зале заседаний, Бурд вглядывался в лица членов Совета и не верил своим глазам. Среди них не было стариков. Он и без своего страстного увлечения математикой, мог бы с легкостью посчитать их примерный возраст. Совет образовался еще на Марсе, значит сейчас членам Совета должно быть никак не меньше семидесяти лет. Между тем, на них смотрели тринадцать пар глаз, принадлежавших людям (людям ли?) среднего возраста. Или, если так можно выразиться – без возраста. Возможно ли это? Они остановили процесс старения? Или просто одно поколение членов Совета сменяет другое без лишней огласки? Никто не знает их лиц, а значит невозможно сказать точно, изменился ли состав Совета за все время его существования. Бурд вздохнул, вспомнив, что в свой последний день дома поссорился с Татой. Она заподозрила неладное во внезапном отключении от канала общения с Накой. Младший братишка не мог скрыть самодовольный ухмылки. Они наговорили друг другу кучу обидных колючих слов и разошлись по своим углам. Если бы можно было вернуть время вспять, сказать Тате, что для девчонки она очень даже сообразительная и надежная, не ябеда и не нюня какая-нибудь. Так себе комплимент получается, но она поймет, что он от всего сердца. Она знает его.
Теос в своей комнатушке негодовал. Из-за отсутствия спортивных снарядов ему приходилось прерывать налаженный график тренировок. С тех пор, как он стал заниматься с программой "Совершенство тела и духа" он ни разу не пренебрегал физическими упражнениями так подолгу. Мышцы зудели, кажется он чувствовал, что они оплывают жиром и становятся дряблыми. Не в силах больше выносить эту муку, он бросился на пол и стал отжиматься, потом сделал упражнения для укрепления мышц пресса. Немного отпустило. На его просьбу обустроить на корабле спортивный уголок, инженеры только удивленно пожали плечами, не положено мол. На корабле каждый квадратный миллиметр учтен и имеет свое предназначение. Команду следует обеспечить самым необходимым: едой, питьем, медикаментами, сном. Излишеств вроде занятий спортом протокол "В" не предусматривает. Одна надежда на планету, которую им предстоит исследовать. Теос втайне надеялся, что там можно будет бегать на открытом воздухе, и возможно даже удастся обустроить что-то вроде стадиона, наподобие тех, что показывали в программе «Совершенство тела и духа». Как относится к другим ребятам он пока не знал. Ему казалось, что они его сторонятся, считая сделанным из другого теста. Или просто опасаются из-за внушительного роста и телосложения. Бурд показался Теосу неплохим парнем, Анти нравился ему меньше. Теоса не покидало чувство, как будто мальчуган чего-то не договаривает. А девчонки, Нита и Нака (Теос находил забавным, что у них имена на одну букву начинаются), как девчонки. Симпатичные и не ревут, уже хорошо.
Назначенный на раннее утро полет беспокоил Ниту. Она никогда не разлучалась с родителями так надолго. Если другие ребята привыкли к самостоятельности, адаптировались к отсутствию родителей, пропадавших в длительных командировках, Нита видела маму и папу каждый день. Ментор Дион всегда находил в своем загруженном рабочем графике время для единственной дочери. Заканчивая занятия, он приходил в комнату Ниты и подолгу беседовал с ней обо всем на свете. Ментор Дион был интересным собеседником и заботливым отцом. Предчувствуя неладное в проведении внепланового оценочного теста, он всерьез задумался о том, чтобы впервые в жизни нарушить закон и вмешаться. Остановили его две вещи. Первая – непоколебимая вера в справедливость. Выходило, что если он каким-либо образом освободит Ниту от участия в тесте, ее место в списке лучших результатов займет кто-то другой, тоже чей-то сын или дочь. В том, что Нита справится с тестом блестяще, Ментор Дион не сомневался ни минуты. Все свободное время девочка проводила за учебниками и микроскопом. Он гордился успехами дочери, и в то же время недоумевал, откуда в ней такая жажда знаний в столь юном возрасте. Его в двенадцать лет больше интересовало, как можно избежать уроков. Была еще и вторая причина, по которой Ментор Дион решил не влиять на результаты теста. Он сам себе не признавался, какая оказалась главнее, взяла верх. Итак, второй по порядку, но не обязательно по значимости, причиной была неизвестность. Ментор Дион будучи человеком образованным и сведущим в вопросах политики Совета и стремительно ухудшающейся экологии, подозревал, к чему все идет. Он искреннее надеялся, заставлял себя надеяться, что возможно Ните будет лучше где-то, чем здесь.
Изначально корабль, предназначенный для протокола «В» носил другое название. Но, учитывая изменившиеся условия, члены Совета решили пересмотреть этот вопрос. Суеверными они не были, чтобы убедиться в этом, достаточно было вспомнить количество членов Совета – тринадцать. На Земле это число считалось несчастливым и даже роковым. Дошло до того, что в небоскребах отменялись тринадцатые этажи, лифт после двенадцатого переносил спешащих пассажиров сразу на четырнадцатый этаж. Подобная ерунда не волновала членов Совета. Их больше заботило собственное место в истории. Оценивая свои действия с точки зрения последующих поколений, которые будут по книгам (электронным книгам, конечно) изучать развитие событий в это определяющее для человечества время, члены Совета старались не оставлять места для кривотолков и подтекстов. Файлы, компрометирующие Совет, были уничтожены, равно как и конверт с результатами оценочного теста. Все пять участников экспедиции значились в записях Совета добровольцами, решившими послужить общему благу исключительно по своей инициативе. В случае успеха Совет объявит их героями. Если экспедицию постигнет неудача, их цифровые шестизначные коды перестанут существовать. Продолжительность миссии была определена с точностью до минуты, все расчеты запасов топлива, еды и питья рассчитаны на 5 месяцев. Новое название напрашивалось само собой, члены Совета, не мудрствуя лукаво, решили остановиться на варианте очевидном и нейтральном. Хотя велико было искушение присвоить героическому кораблю громкое имя «Посланники Совета», или что-то в таком духе. На этот раз голосование получилось простым, единогласно, все тринадцать членов Совета, ни одного воздержавшегося. К ударопрочной термообшивке корабля приладили слово Quinque. В переводе с латыни, языка, на котором не говорит ни одна современная нация, Quinque означало пять. Члены Совета нашли любопытным и даже немного ироничным тот факт, что на поиски нового дома для продолжения жизни человечества отправится корабль, название которого вдохновлено мертвым языком.
Интересовавшаяся медициной Нака немного знала латынь. Различив на корабле знакомые буквы, она поделилась своей находкой с остальными. Они стояли навытяжку посреди огромного ангара. До запуска Quinque оставались считанные часы. Последние наставления Совета Нака, Теос, Анти, Бурд и Нита прослушали с почтением, но вполуха, от волнения в голове у них стоял монотонный гул, мысли проносились с невероятной скоростью, сконцентрироваться на одной из них не представлялось возможным. Каждый член экипажа назначался ответственным за определенный спектр задач. Нака на Quinque будет отвечать за поддержание здоровья команды и оказание первой помощи. Бурд, разбирающийся в технике и математике, должен следить за исправностью приборов, корректировать при необходимости координаты. На Теоса как самого старшего и физически сильного, возложена миссия разведчика. Он первым после высадки должен покидать корабль и последним возвращаться в него, обеспечивая безопасный отход группы. Анти – ответственный за связь. Утром и вечером каждого дня его радиограммы будут единственным источником известий о судьбе миссии. Нита займется исследованием образцов почвы и воздуха на новой планете. Взятые ею пробы станут бесценным материалом для изучения перспективности планеты.
Наконец, команда Quinque заняла свои места в отсеке управления. Показания приборов проверены. Люки задраены, последние распоряжения получены, координаты места назначения введены в систему. Ориентировочное время пути – сорок пять дней. Столько же времени отведено на обратный путь. Оставшиеся два месяца команда Quinque будет изучать условия новой планеты, брать пробы и отдыхать перед длительным и тяжелым возвращением назад. Для взлета планируется включение автопилота. Если все пойдет по плану, экипажу необходимо подключиться к управлению кораблем, когда он покинет поле притяжения Ластхопа.
О следующем месяце из жизни экипажа Quinque можно узнать из электронного бортового журнала, который вели участники экспедиции. Свои мысли и наблюдения они могли записывать без боязни, что их кто-либо прочитает. Устройство было сконструировано таким образом, что у каждого из пятерки был свой пароль доступа и своя директория.
Первый день экспедиции. Директория Наки
Это было невероятно, просто великолепно. Когда мы покидали зону притяжения Ластхопа, корабль немного трясло, но это не страшно. Чувствовать, что от того места, где ты родился и где все, кто тебя знает – это по-настоящему жутковато. Но я стараюсь не думать об этом. Витаминные наборы всем выдала сегодня, ребята радовались как дети, что капсулы имеют сладковатый вкус. Впрочем, мы и есть дети. Но на ближайшие пять месяцев должны забыть об этом. Жаловаться и плакаться некому, привередничать в еде не имеет смысла, на борту другой не имеется. Анти радуется, что не нужно готовиться к юнитам и делать домашние задания. Как будто наше задание легче! И, маленький большой секрет: мне удалось спрятать в подкладке форменного комбинезона тот самый блокнот. Если ничего не помешает, буду его иногда читать и перечитывать. Мы с Нитой живем в первом отсеке, мальчики – во втором. Я рада такому соседству, Нита хорошая, я чувствую себя ее старшей сестрой. Пусть на Ластхопе у меня не было братьев и сестер, зато теперь есть.
Третий день экспедиции. Директория Анти
Я до сих пор не уверен, правильно ли я поступил, умолчав об этой истории с тестом, но пути назад нет. Я понял это, когда задраили люки Quinque и пошел обратный отсчет. Не могу сказать, что я сожалею о том, что сделал. Надеюсь, у мамы и Лори будет повод гордиться мной, когда мы с триумфом вернемся и спасем всех-всех на Ластике. Так и вижу на очередном праздновании Дня планеты растяжки, на которых огромными буквами написано «Анти Супергерой», «Слава Анти». А может быть следующий День планеты мы будем праздновать уже в совсем другом месте? Кто знает, какая она, наша новая планета. Она далеко. Мы еще даже десятой части пути не проделали. Мне немного скучно, хотя прошло всего три дня. Большую часть дня мы заняты работой на корабле, следим за приборами, устраняем мелкие неполадки (устраняет их конечно Бурд, но обычно он просит меня помочь). Если так пойдет дело, я стану профессором. Столько всего нового уже узнал, аж самому страшно. Поделился своими наблюдениями с Нитой. Она успокоила меня, сказав, что это нормально. Представь точку, сказала она, посреди белого листа. Ты и есть эта точка, ты и твои знания о мире. Чем больше ты узнаешь, тем больше становится эта точка, и чем шире границы этой точки, тем больше неизвестного вокруг нее. Умная девчонка эта Нита, и не такая задавака как Нака. Нака считает себя старшей, хотя по возрасту старше всех Теос. Это мне не нравится. Теос и Бурд – нормальные парни, мы живем втроем в одном из двух жилых отсеков. Бурд иногда что-то бормочет во сне, а Теос спит как убитый, засыпает сразу как только его голова касается подушки. Точнее, это не совсем подушка, на Ластике у меня была настоящая подушка, большая и мягкая, а здесь твердые валики, которые вроде снимают нагрузку с позвоночника. У меня от этого валика наоборот шея болит утром, но спорить бесполезно, других подушек на борту все равно нет. Радует, что Нака каждый день выдает нам витаминные наборы, там вкусные пилюли. Еда на борту по консистенции напоминает кашу из дозаторов на Ластхопе, по вкусу ни на что не похоже. Все, пора закругляться, надо отправить радиограмму на Ластхоп. Неизвестно, получают ли они наши сообщения. Обратной связи не предусмотрено. Остается надеяться, что получают.
Седьмой день экспедиции. Директория Теоса
У меня особо нет мыслей, которыми я бы хотел поделиться с… не знаю кем. Поэтому просто опишу, что происходит. Начну с самочувствия: здоровье в порядке, в витаминах дело или нет, но я чувствую, что полон сил. Расходовать их здесь негде. Скорее хочется вернуться к тренировкам. Миссия разведчика предполагает отличную физическую форму, боюсь растерять ее пока мы летим к месту назначения. Мне немного не по себе оттого, что на меня возложили обязанности по защите остальных ребят. Это большая ответственность, не хочется подвести всех из-за неповоротливости или по воле случая. В общем, я здесь потихоньку упражняюсь, подтягиваюсь, отжимаюсь, поднимаю тяжелые запасные детали. Благодаря Бурду стал немного разбираться в устройстве всех этих сложных механизмов. Один я конечно с ними не справлюсь, но динамика положительная. Очень скучаю по родителям, надеюсь, им объяснили, куда я исчез? Тяжелее всего, мне кажется, приходится Ните. Она не показывает вида, что ей плохо, но иногда в ее глазах столько тоски и печали, что кажется она вот-вот расплачется. Нака опекает ее как младшую сестру, и вообще к Ните все относятся очень хорошо, даже Анти, известный тем, что слова слетают с его языка, не успевая добраться до мозга. Сложно сказал, короче, он говорит быстрее, чем думает. На днях он в шутку назвал Бурда маменькиным сынком, увидев как тот аккуратно делит волосы на прямой пробор, Бурд расстроился, да и все, вспомнив о родителях, загрустили. Таков Анти. Вчера, когда мы укладывались спать, он признался, что прошел оценочный тест благодаря помощи старшего брата. Мы оторопели, сон как рукой сняло, мы расселись на подвесных кроватях и забросали Анти вопросами. Он взял с нас торжественную клятву никому не рассказывать об этом, даже Наке и Ните. Мы пообещали хранить тайну Анти. Бурд не удержался от чтения нотаций. «Обмануть Совет? Поставить под угрозу протокол «В»? Зачем ты вообще это сделал? Ты считаешь ложь забавной?» – негодовал Бурд, он не мог себе представить, как Анти достало на это ума. Загнанный в угол, Анти только беспомощно моргал. Лично я, узнав тайну, зауважал его пуще прежнего. И наконец меня покинуло чувство, не дававшее покоя с самого инструктажа. Что Анти что-то недоговаривает. Теперь все встало на свои места. Его нервозность, опущенный взгляд, покусанные до крови губы. От такой тайны кто угодно занервничает, а парень держался молодцом, и не стал подставлять под удар старшего брата. Я бы взял его в разведку с собой, но надеюсь, это не понадобится.
Восьмой день экспедиции. Директория Ниты
Совсем малышкой я хотела стать врачом, мне очень нравилось лечить домашних. Таблетки из картона, пластиковый шприц, стетоскоп цвета фуксии – четырехлетняя я с энтузиазмом, достойным лучшего применения, упоением и самоотверженностью лечила всю семью. Твердо решив стать доктором, я свято верила в эффективность своих «процедур». И ведь помогало, правда. Мама и папа уверяли меня в этом. Усталость и переутомление спешно покидали организм пациента. Еще на медицинском канале я видела, как делают уколы. Я видела, что уколы – это больно, поэтому старалась подбодрить своих пациентов (маму и папу). Уже восемь дней я чувствую себя так, как будто меня подбадривают, чтобы сделать укол. Я зажмуриваюсь в ожидании этого момента, но он не наступает. Ожидание беды меня угнетает. Я стараюсь не подавать вида, но в успех нашей экспедиции я не верю. Когда мы с Марса эвакуировались на Ластхоп, были рассмотрены все потенциально перспективные планеты. Ластхоп подходил больше всего. Что могло измениться за прошедшие десятилетия? Для планет время идет совсем по-другому, никаких кардинальных перемен ждать не приходится. Чего ждет Совет от этой экспедиции? Что это, безрассудная попытка спастись или надежда на чудо? Или мы чего-то не знаем, что знают члены Совета? Вопросов больше, чем ответов. И у меня на Quinque слишком много времени, чтобы думать над новыми вопросами.
Пятнадцатый день экспедиции. Директория Бурда
Я полностью разобрался со всеми приборами на корабле. Думаю, что в случае поломки смогу реанимировать любой. Лучше бы конечно ничего не ломалось, но этот процесс трудно прогнозировать. Большую часть времени мы летим в полной темноте, только изредка, когда пролетаем в непосредственной близости от отражающих или излучающих свет объектов. Корабль наш небольшого размера, за две недели мы успели изучить его вдоль и поперек. Если мне завязать глаза, я все равно смогу пройти по всем отсекам, ни разу не споткнувшись и не расшибив лоб о проемы. Центральное место занимает отсек управления полетом. Здесь у каждого из нас свое кресло, довольно удобное, не жалуюсь. Отсюда мы следим за показаниями приборов, возвращаемся на намеченный курс, если вынуждены огибать какие-либо препятствия. Вокруг отсека управления, как лепестки у цветка (это сравнение придумала умница-Нита) располагаются еще пять отсеков. В аптечном есть необходимые для оказания медицинской помощи лекарства, портативные носилки. Еще есть топливный, грузовой и два спальных отсека. Под отсеком управления, в полу находятся специальные скафандры для выхода в незнакомую неисследованную среду. Анти все порывается примерить свой костюм, но Нака считает, что это ребячество. Нака не боится непопулярных решений. Говорит, что считает правильным, и приводит аргументы, которые убеждают остальных в ее правоте. Я знаю, что она мечтает быть врачом или исследователем, но мне кажется, из нее мог бы получиться стоящий Ментор. Нака хочет казаться сильной, и она правда сильная. Я теперь понимаю, почему ей так доверяет Тата.
Шестнадцатый день экспедиции. Директория Теоса
Чуть меньше недели прошло с моей последней записи. Почти ничего не изменилось. Корабль тот же, курс тот же, еда та же, но мы – другие. Я думаю, мы стали настоящей командой. Заканчиваем друг за друга предложения, понимаем, какую деталь надо подать без слов. Это очень приятное чувство. Сомневаюсь, что мне довелось бы испытать его хоть единожды за всю свою жизнь на Ластике. Сегодня утром мы вспоминали Ластхоп и обсуждали, кто по чему скучает. Оказалось, по самой планете никто не тоскует, в голову приходили только люди, знакомые, друзья. Получается, что дом – это там где родные. Там где тебя рады видеть и принимают таким, какой ты есть. Quinque стал для меня таким домом, даже по прошествии отведенных для экспедиции пяти месяцев, я уверен, мы не потеряем с ребятами друг друга из виду. Мне бы очень не хотелось этого.
Двадцатый день экспедиции. Директория Бурда
Кажется, я влюблен. Не думал, что скажу это, но похоже так. Я думал о Наке весь день, а ночью мне приснилось стихотворение. Запишу его, пока не забыл. Когда я произношу его вслух, оно кажется мне незнакомым, как будто это не я его написал. Может, так и есть? Я не знаю запаха скошенной травы, и море видел только на картинке, но я это чувствую. В математике все проще. Даже у уравнения с двумя неизвестными есть решение. Мое жизненное уравнение с двумя известными решения не имеет. По крайней мере, я его не вижу. Нака хорошо ко мне относится, но даже дружбой это назвать сложно. Она так относится ко всем остальным тоже, и к Ните, и к Анти, и к Теосу. Может, если бы я был как Теос, все было бы иначе. Но я это я, другим мне не стать. Ах да, стихотворение чуть не забыл.
Я уходя захлопнул море
Чтоб ты не утонула в нем
Накрыл пушистым снегом горы
Немного солнце притушил
Украсил степи я огнем
Я сделал тише разговоры
Чтоб голос грусть не разбудил
Я наказал весне и лету
Меняться по календарю
Зимы и осени дуэта
Отсутствие я тебе дарю
Дарю весенний гром и грозы
И запах скошенной травы
Дарю тоску картонной прозы
И наше первое на ты
Глухое эхо серпантина
Дымок погашенной свечи
И пять отличий на картине
Давай немного помолчим?
Я все проверил, я все запер
Отдать мне некому ключи
Я, уходя, захлопнул море
Немного ноги замочил
Двадцать восьмой день экспедиции. Директория Анти
Я по-прежнему отправляю радиограммы на Ластик дважды в день. Идем по графику. К подушкам-валикам привык, Нака меня не раздражает. После того, как рассказал Теосу и Бурду о нашей с Лори затее, дышать стало легче. Ребятам я доверяю, они не подведут, если обещали – значит никому не расскажут. Сначала думал не посвящать в тайну девчонок, но сегодня и им тоже откроюсь. Уверен, они поймут. За прошедший месяц мы так все сдружились, что скрывать от них что-то кажется мне неправильным и нечестным. Еще! Я вырос на целый сантиметр. Вроде. По крайней мере, отметка на стенке отсека управления, которую я сделал в первый день, находится на сантиметр ниже моей макушки. Вот бы еще на пару сантиметров подрасти за время экспедиции. Вернусь домой высоченным героем, Лори будет в шоке, мама не узнает сначала, а потом всплеснет руками, как только она это делает и бросится мне на шею. Да-да, я надеюсь вырасти выше мамы к моменту возвращения на Ластик.