Тени на чёрной воде

– Да, пойдём, только я с собой возьму вот этот дневник, который я нашёл на самом дне чемодана, и мы его там вместе прочитаем. Да, забыл тебе сказать, в чемодане полно листков, вырванных с отрывных календарей за много лет, и, похоже, кого-то очень интересовали фазы луны.

Мы зашли в дом, баба Нюра всё так же сидела за шитьём. Она сердито нам бросила, что всё уже остыло. Мы пригласили её с собой за стол, но она отмахнулась от нас, и снова уткнулась в свою работу. Сакатов меня легонько пнул под столом и показал глазами на печку. Печка была покрашена белой извёсткой, но в том месте, где начиналась труба, красивой вязью были изображены какие-то знаки, или символы, похожие на червячков. Нанесены они были чёрной краской, а два символа были нарисованы красной краской. Он незаметно вытащил телефон и щёлкнул камерой. Баба Нюра сразу подняла на нас глаза. Сакатов притворно вздохнул:

– Ничего не понимаю, утром зарядил, а сейчас зарядка опять почти на нуле.

Баба Нюра долго смотрела на нас, но Сакатов повертел телефон, жалуясь на китайское качество, и она снова отвернулась.

– Анна Фёдоровна, – обратился он к ней – я слышал, что здесь собираются у Вас краеведческий музей под открытым небом организовать, правда это?

– Почём я знаю! – Сердито ответила она – Со мной не советуются.

Больше мы ничего не могли придумать, чтобы разговорить её. Отвечала она односложно, и видно было, как её раздражают наши вопросы. Я вымыла на улице посуду, и мы стали собираться на прогулку. Чемодан мы снова поместили под диван, но дневник взяли с собой. Пройдя всю длинную улицу, мы вышли к Базальтовым скалам. Там уже увлечённо ползали такие же, как и мы, любители родного края. Много было детей. Они радостно бегали, прыгали по каменным ступеням, родители их тоже от них не отставали.

Я сделала кучу фотографий, потому что была в полном восторге от красоты местных видов. Некоторые из скал были абсолютно гладкие, будто срезанные острым ножом, и на ощупь оказались тёплыми и будто шёлковыми. Деревья росли буквально в каждой расщелине, на каждой горизонтальной площадке, даже самой маленькой. Поэтому скалы казались ещё живописнее. Тени от солнца причудливо подчёркивали фантастические очертания, делая их не похожими на творение природы, а больше на развалины древней крепости. А когда я увидела голубую скалу, состоящую из тысячи напластований, я подумала, что это уже совсем не похоже на земной пейзаж, а больше на другой, где-то в далёкой галактике. Оказывается, эти места посещал уральский писатель Мамин-Сибиряк, и тоже был в восторге от таких красот, даже статью про них написал.

Мы выбрали уютное место рядом с моей, теперь уже навсегда любимой голубой скалой, и сели на выступающие камни, словно специально предназначенные для отдыха людей. Но я буквально через минуту уже подскочила. Сакатов тоже. Оказывается, это место облюбовали не только мы с ним, но и десять тысяч рыжих муравьев, дорога которых проходила именно по этому месту. Они моментально объявили нам войну. Мы пошли подальше от недружественных нам обитателей леса, и дошли до заросшего карьера, поднялись до самой его высокой точки и нашли место, где вся округа вместе с деревней, была как на ладони. Солнце парило над этим океаном невообразимой зелени, а ветер легко качал макушки сосен и елей. Запах хвойного леса растёкся вокруг, и я назвала это мир – миром до начала времён.

Сакатов достал дневник, и пока я просто восхищалась природой, он уже прочитал пару страниц. Потом он мне сказал:

– Оля, это писал мужчина. Почерк у него не очень, но читать можно. Написан дневник лет сорок назад. Посмотри, что ты можешь сказать о том, кто писал эти строчки.

Он протянул мне дневник, я его взяла и из него выпал сложенный листок. Сакатов подхватил его и развернул.

– Выписка из домовой книги. Рубашин Виктор Алексеевич. Год рождения одна тысяча девятьсот сорок шестой. Прописана с ним жена, Рубашина Элла Борисовна. Год рождения тридцать седьмой. Дом по адресу город Алапаевск, улица Кузнечная, дом номер, непонятная цифра. Выписаны шестого октября одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Ну вот, мы знаем, кто автор дневника. То, что его жену звали Эллой, он пишет в своём дневнике.

– А что с почерком? Ты сказал мне, чтобы я посмотрела на почерк. Мелкий, неровный. О чём это мне должно сказать?

– Нет, какие буквы, или какой наклон, это слишком сложная тема, это специалисты только могут нам сказать о характере человека. Но у него все строчки уходят вниз. Это значит, что человек отчаялся, что он уже не надеялся на то, что в жизни у него будет всё хорошо. Пессимистический наклон строчек. Почерк меняется у человека всю жизнь, и по дневнику мы можем то же самое сказать и об авторе его, почерк у него на разных страницах разный. Но наклон строчек у него так же продолжает уходить вниз. Но это так, лирическое отступление. Слушай.

Глава 4. Дневник.

«16 мая с.г.

Уже год как нет моей Эллочки. Сегодня с утра сходил к могилке, посидел возле неё и понял, что теперь я могу спокойно всё разложить по полочкам, собрать воедино все факты и идти в милицию. Чтобы мне не присудили, это будет справедливо. И я смогу наказать ещё одну виновницу всех наших несчастий. Я постараюсь написать всё по порядку, хотя даже спустя год после последних событий, мысли часто путаются у меня в голове, и порой мне кажется, что часть событий мне просто приснилась, настолько дикими они были.

Когда я вернулся из армии домой, то я сразу обратил внимание на красивую Эллу Тихонову, работающую в продуктовом магазине. Она тоже смотрела на меня заинтересованно, и когда я приходил в магазин, то улыбалась мне. А приходил я всё чаще и чаще. Она сама позвала меня на свидание, иначе я бы ещё год не решился к ней подойти. Мне казалось, что такая красавица даже не посмотрит в мою сторону. Но она пригласила меня прогуляться до озера, и в тот же вечер я сделал ей предложение. А она мне ответила «Да». Я был на седьмом небе от счастья. Правда только в загсе я узнал, что Эллочке тридцать один год, то есть на десять лет она меня старше, но я был настолько влюблён, что это меня совершенно не тревожило. И потом, я думал, что ей не больше восемнадцати лет! Мы с ней прожили три года в моём родительском доме на окраине Алапаевска, и вдруг она засобиралась переезжать в какое-то далёкое Калюткино, непонятно зачем и непонятно что она там собиралась делать! Я был в ужасе от этого её решения. Но я любил её, и не представлял себе жизни без неё. Матушка моя с отцом пытались меня отговорить, да куда там!

Мы переехали в Калюткино, это небольшая деревня на реке Исеть, купили здесь небольшой старый дом, который был намного меньше дома, который был у нас в Алапаевске. Его пришлось срочно ремонтировать, так как нижние венцы были гнилые, а крыша была покрыта досками, часть которых просто сыпалась от дождя. Я устроился по своей специальности, трактористом в колхоз. А Элла пошла работать не зерносушилку, так как продавщица в деревне уже была.

Переехали мы не одни. С нами переехала подруга Эллы, Аня Туринцева. Сначала она жила с нами, примерно месяца три, потом она закрутила роман с моим бригадиром, Славиком Ивановым. Увела его из семьи, в которой было трое ребятишек, мал мала меньше, и они купили избу на другом конце деревни от нас. Слава богу, что не рядом. Эта Аня, признаюсь, мне сразу не понравилась. Она и на свадьбе нашей была свидетельницей у Эллы. Смотрит так, будто ты ей должен, а отдавать не собираешься. Но она съехалась со Славиком, тот вроде счастливый бегает, да и пусть живут. Хотя бывшая жена Славика, ходила с опущенной головой, и глаза всегда заплаканные. Но Славик ей помогал, и к детишкам часто ходил, а несколько раз, я видел, как он всю ораву вёл к себе в гости.

Обустроились мы более–менее, кур завели, телушку купили, я в ограде новый сарай сколотил, забор сменил в нескольких местах. Да и дом стал веселее выглядеть. Я в колхозе краску выпросил, мы стены в доме покрасили, и комната даже светлее стала. Смирился я с переездом, уже не стал тосковать по Алапаевску, так, иногда вспомню товарищей, мать.

Всё было у нас хорошо, да не всё. Не было у нас с Эллой детей. Она плакала, когда я начинал об этом говорить, я замолкал, но проходило время, и вопрос снова сам собой возникал. Я однажды даже сгоряча сказал, что может у нас лучше с другими получится, когда мы разойдёмся. Но потом одумался, прощения попросил, помирились мы, и долго потом о детях не говорили. А тут, как назло, вечером пионеры приходили нашего соседа-фронтовика дядю Митю поздравлять с девятым мая, вот мы там постояли рядом, домой вернулись, слово за слово, в общем, разругались в пух и прах. Я даже на сеновал ушёл спать. Утром встал раньше, пошёл работать. И чёрт бы меня дёрнул, когда утром у меня лопасть веялки заклинило, руку туда сунуть, чтобы её с места сдвинуть. Ведь знаю, что нельзя! И никогда со мной такого раньше не было. Сорвало кожу мне чуть ли не со всей ладони. Хорошо рядом Михалыч был, он за мой трактор сел, меня мигом до фельдшера довёз, там мне наложили швы, уколов натыкали, всё обработали. Полежал я часа два, и домой пошёл. Подхожу к ограде, а калитка настежь распахнута, я осторожно захожу, думаю, не случилось ли чего. А окна в доме все распахнуты настежь, и закрыты марлей, от мух. И слышу, что в доме Эллочка ругается со своей подружкой Анной. Да так громко! Так они разошлись! Думал, что подерутся. И услышал я слова Эллы, которые заставили меня спрятаться под окном и выслушать этот разговор:

– Если я этого не сделаю, он уйдёт от меня, он мне уже десять раз говорил об этом!

– Я тоже хочу счастья! Думаешь, ты одна хочешь быть счастливой! У меня тоже, может, первый раз такой нормальный мужик появился, а он бегает к своим детям, и та мерзавка опять его вернёт! Нам тоже нужен ребёнок! А вы ещё успеете, и на следующей луне!

– На какой следующей! Это можно сделать только на тринадцатое полнолуние! А оно бывает раз в три года! Витя может просто не прожить со мной ещё столько! И не забывай, на третью синюю луну, мы будем два десятилетия снимать! Ещё надо найти у кого, здесь выбор не велик, почти все девки из деревни в город уехали! Это нам не Алапаевск! Не до детей будет. А в этот раз у меня всё так удачно сложилось, приедет моя младшая сестра, и как раз будет в это время у нас гостить, я и получу себе младенца! Аня, пожалуйста, давай сначала на меня проведём!

Они спорили и ругались, а я тихонько выполз из-под подоконника и пошёл со двора, куда глаза глядят, не в силах принять то, что услышал. Сел я на берег Исети, на воду смотрю, как она бежит и переливается, и думаю, может лечь на дно, и забыть то, что жена у меня такое чудовище. К нам действительно, должна была приехать её младшая сестра погостить. Тасе было семнадцать лет, она только окончила школу с золотой медалью. Её без экзаменов приняли в УПИ, и мы её ждали через три дня, в воскресенье. На неделю обещалась приехать погостить. Я не знал, что собиралась Элла с ней делать, чтобы получить ребёнка, но то, что это было что-то страшное для Таси, я догадывался.

Уже вечерело, надо было идти домой, а я ещё и не знал, как поступить. И Славку жалко, жил ведь раньше с нормальной бабой! Нет, ведьма его эта подцепила, от детей увела! Да и про своё будущее я боялся загадывать. Два десятка лет скинуть ещё захотели! И такая злость на неё у меня поднялась! Загубили они с Анькой чьи-то жизни, каких-то девчонок больше нет, не стать им никогда жёнами, матерями. Выбор тут им не велик! И я решился. План у меня возник буквально за минуту. Целый день сидел, нюни распускал, а тут вмиг всё стало на свои места, и голова стала такая ясная!

Я пошёл домой. В доме была только Элла. Она, увидев мою руку на перевязи, заойкала, засуетилась. Посадила меня за стол, накормила, и всё рядом ходила, наглаживала меня. Я виду не подаю, что стал свидетелем их разговора с Анной. И говорю ей:

– Слушай, пошли, прогуляемся до поля, где я сегодня пахал, я там прямо на земле сумку с инструментами оставил, надо забрать, а то не ровен час, растаскают. Инструмент-то хороший у меня.

Она, на радостях, что мы так легко с ней помирились, готова была со мной идти хоть до Москвы пешком. Я дождался, когда сумерки немного спустятся, тогда и пошли мы через лес к полю. Зашли подальше в лес, я ей говорю:

– Давай-ка сядем, передохнём немного, я ещё слаб от раны, крови много потерял.

Она ничего не заподозрила, села к рябинке. Я рядом сел, медленно снял ремень, который у меня руку забинтованную держал, да и схватил её за обе руки, мигом стянув их между собой. Такой приём нам старшина ещё в армии показывал. Вот и пригодился.

Она поначалу оторопела, потом засмеялась, думала, что я шутки шучу. А я ей и выложил всё, что слышал сегодня под нашим окном и что понял. Ох, и заметалась она, пыталась кричать, царапаться, ругаться, напоминала о нашей любви, просила прощения. Я сидел и слушал её. И понял, что все мои надежды, что она скажет, что это всё шутки, и что они так, не по правде с Анной это говорили, разом рухнули. И рухнула моя любовь к ней. Да, рухнула. То, что я раньше было для меня самым главным в жизни, моментально стало таким пустым и далёким, что я сам от неожиданности сначала не мог прийти в себя. Она словно почувствовала во мне такую перемену. Замолчала, отвернулась, и я видел, как горькие слёзы капали с подбородка на её белую кофточку. Я ей тихо сказал, чтобы она мне рассказала всё. Привожу её рассказ полностью.

Жили-были две подружки, Аня и Элла. Дома их стояли по одной улице друг напротив друга. Им можно было не выходить из дома, чтобы общаться, а достаточно было открыть окна. Они даже придумали целую систему сигналов, чтобы не кричать через всю улицу, и этих сигналов было так много, что они порой сами путались в них, что приводило к непониманию и ссорам. Но ссоры быстро затихали, потому что прожить друг без друга они не могли ни одного дня. Детство их выпало на тяжёлые военные годы, жили впроголодь, но они делились друг с другом даже последней хлебной корочкой. Отцы у них у обеих не вернулись с фронта. Анин отец пал под Москвой ещё в сорок втором году, а отец Эллы погиб в Германии в сорок пятом, совсем немного не дожив до победы. Пришло время, и из нескладных подростков они превратились в красивых девушек, вступив в возраст невест. Да только женихов не было. Время такое было, бабье. У них на улице жил всего один парень. И девять девушек. Вот такой расклад.

Однажды мать Эллы заставила её лезть на чердак, чтобы найти котят, которые родила их кошка и спрятала где-то на чердаке.

– Не надо нам целый выводок диких кошек, спусти их, я их утоплю.

Элле было жалко котят, но с матерью не поспоришь, сказала, значит надо их найти. А Муська их и так каждые три месяца приплод таскает, еле успевает мать их топить. Муська стала умной, прячет их каждый раз теперь в разные места, но мать видела, как она тайком на чердак пробирается.

Элла залезла на пыльный чердак и прислушалась, вроде не слышно их. Она тихо пробиралась между толстыми брёвнами, стараясь не зацепиться об торчащую острую щепу или гвоздь, и чтобы в пыли не испачкаться. А на чердаке темно, свет попадает только через небольшой узкий проём, под самым коньком. Уже все руки были у неё чёрные от того, что она ощупывала под балками укромные места, где могла устроить гнездо хитрая Муська. И под одной балкой она нащупала угол какой-то тонкой книжки. Она потянула её, и в руках у неё оказался блокнот, завёрнутый в красную тряпку, весь в чёрной копоти, что не разобрать, что написано на обложке. Зато видно, что нарисовано. Луна с рогами, и такая же отражается в воде. Она положила его на балку, и дальше начала искать котят. Нашла она их под самой дальней балкой, четыре серых комочка мирно спали, уткнувшись друг в друга своими тёплыми носами. Элле стало жалко их, и она решила сказать матери, что никого не нашла. Она взяла найденный блокнот и спустилась с ним в дом. Вымыла руки, обтёрла блокнот тряпкой, и побежала в огород, чтобы спокойно рассмотреть свою находку. Весь блокнот был исписан простым карандашом, часть слов было уже не разобрать. Но то, что она разобрала, повергло её в такое потрясение, что она долго сидела, не в силах даже пошевелиться. В блокноте были описаны колдовские ритуалы. И Элла сразу поверила, что это не розыгрыш какой, а настоящее колдовство. Она прочитала всё от корки до корки. Половину она не разобрала. Но один ритуал, который назывался «Вода в синей луне», её впечатлил больше всего. Он возвращал молодость. Синей луной называлось полнолуние, которое происходило один раз в три года, потому что оно было тринадцатым в одном календарном году. Возвращать молодость можно было только на пятую синюю луну. Зато в другие синие луны можно было наколдовать себе богатство, детей, наслать на неугодного проклятья, и отыскать свою потерю.

Элла побежала к своей подруге Анне. А с кем она ещё могла поделиться такой новостью. Анна тоже сначала слушала ошеломлённо, не перебивая, пока Элла ей читала про ритуал, а потом сразу взяла всё в свои руки. Нашла старый численник, они стали изучать, когда какие были полнолуния, высчитали сами ближайшую синюю луну, потом ещё сходили к учительнице по географии, наплели ей всякого, поверила она или нет, но она с удовольствием вместе с ним посчитала, в какие годы была тринадцатая луна. Сложнее было с пятой синей луной, не понятно, с какого года считать синюю луну пятой. Но в блокноте они нашли подсказку, и даже удивились, как это, почему они сразу-то её не заметили! И высчитали, когда она будет. Пятая синяя луна наступит, когда им исполнится по двадцать девять лет. Это было хорошо, значит, после двадцати девяти лет им снова будет по девятнадцать. И они стали готовиться. Ритуал был не простой, и годы просто так на них с неба не свалятся. Годы надо было взять у другого человека. А тот человек умрёт. Это их не смутило. Осталось найти воду, которая уходит под гору, проходит под ней, и снова возвращается на поверхность. И с этим они справились.

В тот же год они уехали обе в город, поступили в училище, которое готовило швей, а потом обе остались жить в городе, устроившись на камвольный комбинат. Жили в общежитии, в одной комнате. С ними жили ещё две девушки. На комбинате Аня познакомилась со слесарем, обслуживающим их станки, они сыграли свадьбу. От комбината дали им комнату, но пожили вместе Аня с мужем недолго, тот оказался любителем каждый вечер выпивать в компании своих друзей. Непонятно, как он держался, пока они встречались. Ещё и руку на неё начал поднимать. Аня снова вернулась в общежитие к Элле. У Эллы тоже не складывалась личная жизнь, даже если она и знакомилась с парнями, но до свадьбы дело никак не доходило. Аня с Эллой несколько раз съездили на место, где река уходит под скалы, и обратно возвращается, там они сидели и мечтали, как это будет. Но они всё не могли решиться на ритуал, который мог принести им женихов, всё как-то не получилось у них его провести. Мешало то, что ритуал этот могла выполнить только одна из них, а другая должна была ей помогать, а это оказалось самым невыполнимым. Кому из них должно достаться первой счастье?

А возраст их неумолимо приближался к двадцати девяти годам, и пятая синяя луна уже маячила очень близко. Этот ритуал они могли провести обе сразу. Надо было только найти двух девушек, которые им помогут в возвращении молодости. И ещё так всё дело обставить, чтобы никто из окружающих их людей ничего не понял. Поэтому они решили, что самое главное, надо будет сразу после проведения ритуала уехать из общежития, и вообще из города. Они ведь не знали, какими они вернутся, и как на это посмотрят те, кто их знал до перевоплощения. И Аня придумала хитрый план. Они обе написали заявление на увольнение, сказав, что Анина мама в тяжёлом состоянии лежит дома, а Элла не хочет одна без подруги остаться в городе, и тоже возвращается домой. В их комнате жили две новые девочки, которым было лет по двадцать. Те первые, которые с ними заселились, давно уже вышли замуж и разъехались. Аня с Эллой пригласили своих соседок на пикник, посвящённый их отбытию, но попросили, чтобы они не говорили, что едут с ними, а что просто, разъезжаются на выходные по домам. Вроде как неудобно, что пригласили только двоих, а остальных приятельниц не пригласили. Девочки с радостью согласились.

Последний день пятого полнолуния синей луны выпал в ночь с пятницы на субботу. Они вчетвером сели на электричку и поехали к месту, где должны были провести ритуал. У них были большие рюкзаки с собой, одна четырёхместная палатка, и они были похожи на счастливых туристок, всю дорогу шутили и смеялись.

Когда они сошли с электрички, и Аня сказала, что пешком придётся идти больше четырех километров, девчонки, которых они пригласили с собой, удивились, зачем так далеко было ехать, можно было и поближе место для пикника найти. На что Аня с Эллой наперебой начали восхвалять реку Чусовую, какие на ней закаты, в общем, уговорили девчонок, пообещав, что они до конца жизни не забудут этот вечер.

Эллу бил озноб. Видя, как впереди неё идёт, весело щебеча, невысокая Света, с добрыми голубыми глазами, как она весело смеётся над шутками Ани, Элла чувствовала себя очень погано. Она ненавидела себя, она ненавидела Аню, найденный блокнот. Но она очень хотела начать новую жизнь, выйти замуж, тем более что женихов у нового поколения было значительно больше, чем было у них, у военного поколения.

И вот они дошли до места, где приток Чусовой уходит под гору. Места тут действительно красивые, и никто не пожалел, что они столько времени потратили на дорогу, чтобы полюбоваться именно на эти красоты. Элла разожгла костёр, пока Аня с девчонками ставили палатку. Костёр должен быть высоким, чтобы он отражался в воде. Элла подошла к реке и опустила в неё свои ладони. Вода была тёплой, солнце нагрело её за день, а летняя тёплая земля не давала остыть ей ночью. Она сбросила платье и поплыла вдоль берега. Она доплыла до скалы, которая перегородила путь притоку Чусовой, заставив его нырнуть под камень, и почувствовала внизу сильное течение. Там, возле дна, течение было намного холоднее, чем в верхнем пласте воды, в котором до этого плыла Элла. Она опять внутренне содрогнулась, представив, что будет здесь, когда покажется луна. Ничего, она это переживёт. Зато потом у неё всё будет хорошо. Будет дом, муж, дети. Она счастливо улыбнулась. Если для этого нужны жертвы, ну что ж, она будет остаток жизни молиться о прощении. От этих мыслей ей стало легче. Она услышала, как девочки, наконец-то поставившие палатку, с визгом заходили в воду. Она повернулась и стала смотреть на них. Анна была очень возбуждена, это было видно, она нервно смеялась, брызгала на девчонок водой, молотила по воде руками и ногами, словно ей уже сейчас было восемнадцать лет.

Они пожарили колбасу, хлеб, открыли бутылку вина, но пили только приглашенные девушки, а они сами незаметно сливали вино в землю. Уже стало совсем темно, звёзды были редки, так как небо было затянуто облаками. Но вот луна показалась в сером мареве, и отражение её поплыло по реке. Время настало. Аня с Эллой переглянулись.

Аня встала, сбросила халат и призывно смеясь, побежала к реке, на ходу крикнув: «Кто за мной? О, какая тёплая вода! Какая прелесть! Девчонки, пошли ещё разок при луне искупаемся!» Девчонки неуверенно переглянулись, но Элла встала, схватила Свету и потащила её в воду, тоже смеясь, но только смех её не был таким жизнерадостным, а Света будто почувствовала что-то. Она робко отбивалась, но вторая девочка, Вера, тоже бежала к воде, на ходу скидывая накинутую на купальник кофточку. Вера добежала раньше них и прыгнула в воду, подняв фонтан брызг. Аня ей махнула: «Поплыли, кто быстрее, до скалы!»

Элла не отпускала Свету, они уже зашли в воду, тут Света вырвала руку, и сделала шаг назад, сказав, что раздумала купаться. Элла повернулась к Анне, и увидела, что та уже начала свой ритуал. Элла вздохнула, подошла к Свете и, схватив её за предплечье, потащила в воду. Та уже поняла, что что-то здесь не то, и попыталась вырвать руку, но поскользнулась и упала в воду. Элла хорошо плавала, и физически была намного здоровее Светы, поэтому она без особого труда дотащила её до скалы. Аня плыла обратно, и Веры уже не было рядом с ней. Аня помогла Элле, схватив Свету за другую руку. Элла закрыла глаза, положила на лоб Светы свою холодную ладонь и произнесла: «Тоша́ла, твоя луна надо мной, и ты надо мной, открой глаза, посмотри на меня, возьми сто лет себе, а мне оставь десять». И держала Свету под водой, пока та не перестала биться. Почернела вода вокруг Эллы, стала, словно холодная бездна, а потом схлынула и снова в ней отразилась луна, покачиваясь в спокойных водах и безучастно смотревшая на Эллу.

Они с Анной молча вылезли из реки. Обеих их била мелкая дрожь. Они обтёрлись полотенцем, переоделись в сухое. Теперь они должны были такой же ритуал провести на другой стороне скалы, где из-под неё выходит река, и куда должно было вынести тела загубленных ими девушек. Надо было спешить, чтобы перехватить их там, и они быстро пошли по лесу. Они уже давно изучили этот маршрут, и давно рассчитали время, по которому у них выплывал брошенный предмет с другой стороны скалы, пройдя под ней. Но то был просто предмет, а сейчас должны были выплыть тела мёртвых девушек. Они прошли половину пути, когда у Эллы подкосились ноги, и она упала. Она не чувствовала ног, она не чувствовала вообще ничего, и рыдания начали трясти её грудную клетку. Аня сначала тянула её, стараясь установить на ноги, потом била её по щекам, потом бросила её, сорвалась и побежала одна, оставив Эллу лежащей на траве, всю мокрую от слёз.

Элла лежала на холодной земле, руки и ноги не слушались её, слёзы уж не лились, но перед глазами стояла Света, и Элла шептала: «Что я наделала! Прости! Прости!» И снова рыдания подступали к горлу, и снова она с корнем вырывала траву руками, ломая ногти.

Аня вернулась через час. Элла уже не плакала, она сидела с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стволу дерева. Аня села рядом.

– Я опоздала, тела уже унесло течением дальше. Из-за тебя я опоздала. Чёртова истеричка! Ты уже всё сделала, ты уже утопила её, её и так уже не вернуть! Что ты наделала! Всё впустую! Следующего раза ждать надо будет пятнадцать лет.

Но неоконченный ритуал, неожиданно для них, сработал, и они стали выглядеть, как восемнадцатилетние девушки. На следующее же утро. Как только Элла проснулась и увидела солнце на крыше палатки и открыла глаза, она сразу поняла, что она стала другой. Она растормошила Аню, и они начали, как сумасшедшие, прыгать вокруг палатки, они купались и загорали, они болтали и шутили. От ночных слёз и раскаяния не осталось и следа. Это было немыслимо, необъяснимо, но это было! Напрыгавшись, они утопили в реке все вещи девушек, собрали палатку, уничтожили все следы своего пребывания на берегу и побежали на остановку, стараясь не опоздать на утреннюю электричку, и быстрее покинуть это место.

Потом, когда они вышли на вокзале и сели ждать свой автобус, чтобы уехать в Алапаевск, Аня тихо спросила:

– Слушай, мы не провели половину ритуала, но он сработал. Ты не думаешь, что тут может быть не так?

– Не хочу даже думать! – Беззаботно ответила Элла – Главное, мы теперь сможем начать новую жизнь! И у нас всё будет по-новому. Хочу быстрее забыть всё, что было сегодняшней ночью.

Но вспомнить об этом им всё-таки пришлось. Они вернулись в свой родной город, и никому даже в голову не пришла мысль спросить, а что это они такие помолодевшие? Что случилось такого, что время пошло для них вспять?

Они снова изучили запись в блокноте, описывающий этот ритуал. Вот уж воистину, если бог решает кого наказать, так он лишает того рассудка. Они обе не раз изучали ритуал, они его читали раз сто, не меньше. И только сейчас прочитали строчку, на которую они за всё время ни разу не обратили внимания. В самом начале описания ритуала синей пятой луны было написано: « Первое десятилетие надо проводить тогда, когда уже народится столько детей, сколько надобно, потому что их больше не будет».

А потом и поняли, почему они помолодели, не проведя весь ритуал. А ведь ни одного действия лишнего, ни одного слова, там не было, всё было именно так записано, как должно было быть проведено. Тошала, к кому они обращались во время ритуала, не получил то, что должен был получить, и поэтому он у них вскоре появился. Ему нужны были две мёртвые девушки, эти или те, или они сами, это не важно. Но он должен их получить. Тошала был похож на длинное обгоревшее со всех сторон полено. Чёрный, блестящий, только красные огненные глазки сверкали из-под чёрных неровных век. Первый раз он появился через три года ночью у Анны, сел ей на грудь, оставив на ней след от ожога, и в голове у Анны застучало: « Отдай то, что принадлежит мне! » Аня прибежала вся в слезах к Элле, и та похолодела от её рассказа. Ещё две девушки? Они должны убить двух девушек? Они снова открыли блокнот, и снова нашли там запись, которую сразу не увидели! Внизу описания ритуала была небольшая приписочка, что Тошале надо будет вернуть долг, даже если они не смогут полноценно провести ритуал. Блокнот словно открывал им свои знания дозировано, по частям.

Потом Тошала появился у Эллы. К тому времени Элла уже вышла замуж, и то, что снова нужно было через всё это пройти, совсем не входило в её планы. Элле Тошала сказал, что если он ещё раз придёт, то только уже за их жизнями. Долг Тошала готов был принять не в синюю луну, а в любое полнолуние.

Элла, в отличие от Ани, уже не могла сорваться и убежать, куда глаза глядят, после того, как они отдадут Тошале его долг. Поэтому они ткнули пальцем в карту, выбрали какое-то Калюткино, написали туда письмо с просьбой принять их на любую работу. И им пришёл ответ, что их ждут там с распростертыми объятиями, так как в то время остро не хватало рабочих рук в колхозах.

Аня и Элла снова подстроили такую же ловушку, как когда-то Свете и Вере, двум девушками, которые работали вместе с Аней машинистками. В последний вечер, перед отъездом, они пригласили их на шашлыки, и там их утопили, повторив, первую часть заклинания, чтобы Тошала взял себе сто лет.

А на следующий день приехал заказанный грузовик, они погрузили свой скарб в него и снова поехали навстречу своей будущей счастливой жизни.

Вот такую историю мне рассказала моя жена. Она не смотрела на меня. Ни нотки раскаяния, ни грамма сожаления о содеянном у неё не было. Голос тусклый и ровный.