– Не нужно подробностей! – перебил я Велиала. Озвученные его насмешливым тоном, мои детские фантазии выглядели какими-то мерзкими страшилищами.
***
– Стыдно? – спросил Велиал.
– Нет. Жалею, что многого не успел…
– И это – вместо покаяния! Умнеешь на глазах.
– Да пошел ты!
Велиал, казалось, не обратил внимания:
– Но уже, действительно, поздно. Больше у тебя ТАКОГО не будет. Все ВАЖНОЕ нужно успеть, ПОКА НАХОДИШЬСЯ В ФИЗИЧЕСКОМ ТЕЛЕ. Как говорят: чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.
***
– Твои детские размышления заинтересовали Елизаздру, – продолжил Велиал. – А, особенно, твоя готовность отдать мальчишек бесам. Она приказала нашим соглядатаям наблюдать за тобой. Одна из бестелесных сущностей – лярва – была подселена тебе в жилище, а еще две внедрены в эфирное тело. С той поры мы знали каждое твое движение, каждое слово… Так продолжалось несколько земных лет. За эти годы ты преуспел в своем порочном развитии. К сожалению, лишь теоретически. В целом, нам это подходило. Однако… на серьезные роли политика, государственного деятеля или бизнесмена, ты не годился. У тебя напрочь отсутствовала жажда личной наживы, ты не искал славы и богатства, и слишком близко к сердцу принимал книжные поучения. В лучшем случае, ты мог бы стать автором эротических романов, или режиссером порнофильмов, или содержателем борделя. Даже более-менее значимого маньяка-извращенца или боевого зомбака из тебя не получилось бы, поскольку ты всегда был мягкотелой жалостливой соплей, категорически не допускавшей настоящей ЖЕСТОКОСТИ. Короче, бесполезный озабоченный пиздострадатель…
Велиал кивнул, будто подчеркивая мое уродство. А мне стало горько и обидно за себя ТОГО – земного.
«Неужели, и вправду, я был такой мерзостью? Возможно… В крайнем случае, я об этом догадывался».
– Но однажды наши аналитики просчитали, – продолжил Велиал, – что на одном из жизненных витков ты сойдешься с Эльдаром Яневским, предок которого, и он сам, нас ОЧЕНЬ интересовали. Упустить такой шанс Светлые Силы не имели права! Из обычного, социально не опасного сластолюбца, с индексом полезности сто тысяч бла-бла-бла, ты превратился в объект «пять нулей один»!
– А, почему, не семь нулей? – раздраженно спросил я.
– Не паясничай. Таких не бывает, – недовольно парировал Велиал. – Следовательно, в коррекцию твоей дальнейшей судьбы включилась Елизаздра, я принял общее руководство, а курировал операцию лично Люцифер.Ты можешь представить уровень! Ты взлетел на одну ступень с Вашингтоном, Лениным, Сталиным, Гитлером, Черчиллем, Горбачевым – лучшими воинами Светлого Воинства. Так что, поздравляю… Миллионы гипнотиков, зомбаков, полубесов и бесов, даже демоны, становились для тебя массовкой. А все эти войны, бунты и «майданы» – ДЕКОРАЦИЕЙ. Главная роль отводилась тебе. И мы не ошиблись – ты блестяще ее сыграл.
***
Велиал щелкнул пальцами. На винном столике перед ним возник серебряный поднос, на котором лежали две, упакованные в деревянные тубусы сигары.
Демон взял один тубус, вынул сигару, отсек кончик золотой гильотинкой, подкурил от длинной самовспыхнувшей спички. Блаженно дохнул ароматным дымом.
– Вот еще одно удовольствие, ради которого стоит жить в физическом теле. Пока еще, по моему соизволению, оно доступно и тебе. Кури.
Я отрицательно покачал головой:
– Это иллюзия.
– А что, по-твоему, реальность? Ваша земная суета? Так я тебе докажу, на твоем же примере, что большую часть земной жизни человек существует в придуманных или привнесенных иллюзиях. Но это – потом. Я еще не закончил о твоей реальной миссии.
Велиал с наслаждением пыхнул сигарой, выпуская сизые клубы в мою сторону.
– Так вот, – продолжил он. – Пятьдесят веков Лучезарный искал украденный у него Изумруд, созданный при творении физического мира из Божественной Энергии. Грааль давал возможность повелевать миллиардами душ, менять прошлое и настоящее. Вернись он к Хозяину, последняя битва между нами и силами Тьмы была бы выиграна давно и О-КОН-ЧА-ТЕЛЬ-НО.
Последнее слово Велиал произнес протяжно, с нажимом, будто констатируя заведомо предопределенный факт.
– И вот, лет триста назад, к нам просочилась информация, что Святой Грааль был тайно доставлен в Киево-Печерский монастырь, где и хранится. С того времени сторонники Люцифера затеяли не одну войну на этой земле, но найти Изумруд не смогли. Миллионы людей гибли и страдали бессмысленно. Мы даже пытались внедрить своих агентов в местное высшее духовенство, но и эта затея провалилась: охраняемые флюидами христианского эгрегора, монастырские стены не пускали чужаков. Наши люди или умирали в болезнях, или сходили с ума. Загубив не одну физическую жизнь своих соратников, мы все-таки докопались, что информация о точном нахождении Грааля передается из поколения в поколение настоятелями Киево-Печерского монастыря. А затем в эту тайну был посвящен дед Эльдара – Антон Яневский.
– Ну и в чем проблема? Взяли бы его в оборот. С вашими то возможностями.
– Конечно, взяли. Да еще как! Согласись он на сделку, род Яневских давно бы фигурировал в списке рейтинга «Forbes», а то и возглавлял его. Но, как сказал дед Эльдара перед страшной смертью, он Распятого, то есть – Иисуса, за серебряники не продает. Упрямый осел! А мы, я уже объяснял, прямо влиять на человека, на его поступки и волю, не можем. Лишь косвенно, лишь искушением.
– А Эльдар?
– Мы его в юности навещали. Он только пробовал писать свои опусы. Предложили соблазн, от которого ни один будущий писатель не откажется: предложили безусловное издание всего написанного и задуманного им, и как результат – слава, деньги, благодарность потомков и лавры живого классика. Представляешь! А он, гаденыш, отказался. Как и предок его, ответил: я Распятого не продам… И в наше-то практичное время. Страшный человек! Уж я-то постараюсь, чтобы вся его писанина сгинула без следа! Чтобы ни одна живая душа о ней не узнала!
– И тут, значит, появляюсь я…
– И тут появляешься ты – продажная низкая душонка, которая за овладение предметом страсти, готова продать родину. Да что, родину – готова отдать полмира на сожжение. Не так ли? Ты сам об этом в дневниках писал.
Велиал пронзительно глянул на меня. Я опустил глаза. От его ПРАВДЫ опять было стыдно.
– Вот так. Впрочем, мы принялись тебя разрабатывать еще до того, как Эльдара навещали – догадывались, что он не согласится.
– А я соглашусь?
– Но ты же согласился! Я только что говорил… Зная, что для тебя высшее счастье и смысл жизни – обладание конкретной женской особью, мы СОЗДАЛИ такую особь. По лекалах идеального образа из твоего сознания – как на подсунутой нами журнальной фотографии.
– Ты говорил, что ее роль сыграла Каси…
***
– Нет. Как ты теперь понял: никакой особой миссии, кроме выхода на Эльдара, обнаружения и изъятия Грааля, у тебя НЕ БЫЛО. Убийством гипнотика на Майдане мог руководить любой полубес из новичков. А вот, личное присутствие в монастырских пещерах для наших соратников невозможно. Тем более – вместе с носителем Знания.
Демон многозначительно кивнул.
– Но тут ты сам подыграл – захотел выйти из Светлого Воинства. Это упрощало операцию, поскольку не нужно было тебя подталкивать, объяснять причину, наводить на ненужные вопросы и предубеждения.
Велиал перевел дыхание. Было такое чувство, что он устал от длинного монолога.
– Лучезарный, выслушав доклад о ходе операции и твоей персоне, разрешил отпустить тебя. Разумеется, понарошку – мы с тебя глаз не спускали. Таким образом, к тебе возвратились качества обычного человека из плоти и крови, но оставался постоянный контроль с нашей стороны. А сердцем и душою ты был навеки наш – тот, кто испытал беспрекословное исполнение любых своих ЖЕЛАНИЙ, обычным человеком уже не будет. Это – как наркотик.
***
– Когда выяснилось, что ты РЕАЛЬНО можешь вывести к Граалю – ТАКОЕ началось! Люцифер приказал с тебя пылинки сдувать, трястись и дрожать над твоим грешным телом, ублажать всемерно – но не раскрываться. Как я уже говорил: Елизаздру к тебе приставили. Образ женщины Ирины она сама придумала – именно таких, ущербных и неприкаянных, тебе жалко. Лесбиянкой ее сделала, чтобы секса между вами не случилось. Излишняя близость портит дружбу, делает ее невозможной: начинаются вздохи-ахи, ревности-волнения. А так – идеальный бесполый друг, абсолютное доверие. Как я понимаю, Елизаздра рассчитала верно. Ты, ведь, даже не догадывался – кто она?
Велиал насмешливо уставился на меня.
– Не догадывался. Пока не принялась нам помогать. Зато я подозревал Веру.
Велиал хмыкнул.
– Открою тебе страшный СЕКРЕТ: Вера была обычной девушкой. Самой обычной – из плоти и крови.
– А как же Каси… Ну, самая красивая из ваших демониц? Вы же вместе приходили!
– Касикандриэра? Она играла. Для большего впечатления. Ты бы на слово мне не поверил, что Вера – «не-Вера». А тогда уже начался заключительный этап операции «Sangreal», нужно было освобождать место, на первые роли выводить Ирину. Я попросил Касикандриэру принять обличие Веры, пока реальная Вера находилась в больнице.
– Потому эта Каси молчала? И к окну отвернулась?
– Да. Хоть могла сыграть любой голос. Но она очень своенравная. Она тобой брезговала.
– Ну, ты… – фыркнул я.
– Не ерепенься. Для Касикандриэры у тебя кишка тонка. У нее ТАКИЕ поклонники! А, вот, настоящая Вера была в тебя влюблена.
– Влюблена?
– Да. Так было задумано. Она-то и родилась для того, чтобы любить тебя, и чтобы ты влюбился в нее. А если проще – чтобы стать катализатором и гарантией твоей вербовки. Это была ее главная миссия в нынешней физической жизни.
– Как? Родилась для того…
– Вот так, мой глупый друг. Она родилась, когда тебе было уже двадцать восемь лет. Когда просчитанная вероятность твоего сближения с Эльдаром равнялась девяноста семи с половиной процентам, когда у тебя уже полностью сложился образ «идеальной девочки», и фотография из журнала была тому подтверждением. Мы скопировали в твоем мозгу нужный образ – вплоть до разреза глаз, цвета волос и кудрявости лобка – и еще когда Вера была в утробе матери, произвели нужные психофизиологические корректировки. Таким образом, чуть больше семнадцати лет назад родилась «идеальная девочка», с которой ты должен был встретиться. Она хорошо училась в школе, поступила в приснившийся вуз…
– Гады! – я сжал кулаки и кинулся на Ретта Батлера.
Вернее, хотел кинуться, потому как наяву даже не шелохнулся – мое призрачное красивое тело не слушалось.
– Успокойся! – повысил голос Велиал. – Какое тебе СЕЙЧАС дело до прошлого, до земной возни? Ты умер. У тебя впереди – НИ-ЧЕ-ГО!
***
Он замолчал, давая мне переварить страшный приговор.
– Скажи спасибо Елизаздре-Ирине, – чуть погодя продолжил Велиал. – Скажи спасибо, что я, вообще, беседую с тобой и раскрываю тайные пружины, которые двигали твою жизнь – это как награда за оказанную нам услугу. С твоим дружком Эльдаром об этом никто не говорит – сейчас он бултыхается в сером безвременьи, в Чистилище, в ожидании Страшного суда.
– Ты же… И Люцифер говорил, что нет Ада! И Страшного суда.
– Никому никогда не верь. Тем более – мне. И, тем более, Люциферу… Но, открою секрет, чтобы тебе не было так обидно: твоего несговорчивого друга мы тоже подспудно корректировали. Он, конечно, этого даже допустить не мог – гордый и бескомпромиссный. Он добросовестно заблуждался, думал, что сам по себе. Мол, что хочу, то и ворочу. Раскольничал, книги писал, законы разные тупые придумывал… Детский сад, одним словом! Но мы его корректировали. Нам нужно было сблизить вас в пространстве – поселить рядом. К тому же, нужно было очистить обоих от лишних привязанностей и цепей: отсюда его одиночество, и твои два развода.
***
– Гады! – простонал я.
Меня не волновали мучения Эльдара и мои разводы. Я думал о бедной Вере. Она была НАСТОЯЩАЯ. Она родилась, только для того, чтобы искусить, подвести меня к ЖЕЛАНИЮ!
– Гады…
На месте сердца запекло. Хотелось подскочить, вцепиться в холеную морду киношного Батлера, разодрать до крови.
– Неблагодарный, – ласково возразил Велиал. – Ты почти три месяца безвозмездно трахал первокурсницу. И если бы не я… Показать, каким она тебя видела?
Не дожидаясь моего согласия, Велиал щелкнул пальцами.
Между нами возник мужчина средних лет. Он был схожий со мною: рост, комплекция, форма головы, глаза. Но вместо лысины – короткая стрижка, фигура поджарая, в меру атлетическая, без наметившегося брюшка, плечи расправлены, взгляд уверенный, подбородок волевой. Это была идеальная моя копия, отретушированная фотография десятилетней давности, приукрашенная и комбинированная – будто для обложки глянцевого журнала.
– Вот, кого она любила, – сказал Велиал, небрежным взмахом руки убирая фантом, – а не то убожество, которым ты был на Земле в физическом теле.
***
– Где сейчас Вера? – Голос у меня был сдавленный, страдальческий.
– В больнице. По вашим меркам прошло совсем немного времени. Пока ее безуспешно лечат. Но могу сказать по секрету…
Страшная догадка сжала несуществующее горло:
– Аварию тоже вы подстроили?!
– Ничего личного. Все для пользы дела. Нужно было, чтобы ты нарушил зарок, загадал очередное ЖЕЛАНИЕ. Я тебе не раз повторял, что мы не можем прямо влиять на человеческие поступки, не можем насильно заставлять.
Я замер в злобе и бессилии.
– Да расслабься, – участливо сказал Велиал. – Знаешь, сколько людского материала приносится в жертву для построения Нового Мира? А тут одна девица – плюнь и разотри… Если на то пошло, ТЫ САМ ВИНОВАТ. Почему не проявил человеколюбия, не загадал ЖЕЛАНИЯ, чтобы спасти от казни милиционеров в Доме Профсоюзов? Я же посылал перебежчика – ангела Хамуила… Послушал бы его, загадал, – и ментов спас бы, и девушка твоя была бы сейчас жива и здорова. Я дал тебе шанс. Так что – претензии не ко мне.
– Что с Верой будет дальше?
«Какое мне, мертвому, дело до нее – живой? Нет никакого дела».
– Ты прав, – сказал Велиал. – Мало ли горя в кошачьей судьбе. После аварии она так и не оправится; бросит университет, уедет домой к родителям. Помутится рассудком, будет страдать пограничным расстройством личности. Умрет в одиночестве, в сорок два: больная, нищая, никому не нужная. Но себя не вини – такова ее судьба. И вообще, она для того родилась. Она была важным, но промежуточным звеном. Сейчас – отработанный материал. Не стоит об этом. Гораздо интереснее твоя подружка – Ирина.
***
– Никакая она мне не подружка, – огрызнулся я. – Так…
«Все в той паршивой жизни – ложь! Никому нельзя верить. Хорошо, что умер».
– То, что ты Елизаздру не разгадал – не удивительно. Она хорошая актриса, во многом сильнее Касикандриэры: не одну роль сыграла, не одного соратника Лучезарному доставила. Я бы назвал тебе пару имен – КОГО именно – но загордишься, что в их числе оказался.
Велиал многозначительно кивнул на потолок.
– Кстати, она не единожды появлялась в твоей жизни. Помнишь, тот юношеский грех, во время учительства в школе, помнишь девочку в общежитии, которая к тебе в кровать прыгала – это воспоминание, тешащее и терзающее тебя всю жизнь, тоже Елизаздра подарила.
Я уставился на демона:
– Этого не может быть! Я случайно попал в школу, где училась Алинка. И на фирму пришел, когда Ирка уже там работала.
– Случайностей не бывает. А насчет последней…
***
Велиал взмахнул рукой. Одна из стен каминной залы растаяла. Я увидел сгорбленного, одетого в хлипкий плащик мужчину, бредущего по мокрой улице.
Одной рукой страдалец придерживал отвороты плаща, которые норовил разъять порывистый ветер, во второй держал дерматиновый портфель, набитый тетрадками и книгами.
Я знал, что он – это я – в прошлом. Он – учитель истории. Он идет со школы и очень расстроен очередным конфликтом на уроке в выпускном классе.
Он корил себя за несдержанность и неумение сглаживать острые углы в общении с малолетними циниками, для которых нет ничего святого. Этот конфликт стал последней горькой каплей, переполнившей чашу его терпения.
Завтра же – завтра! – он напишет заявление, и уволится со школы. Пойдет сторожем, курьером, дворником, лишь бы больше не видеть ехидных ухмылок новоявленных фашистов – членов какой-то молодежной националистической организации, одной из многих, которые как грибы после дождя начали плодиться в столице. Завтра, завтра он напишет заявление…
Пыхтя от обиды, мужчина знал, что дома поостынет и заявления не напишет, поскольку не раз уже так было; поскольку ничем, кроме учительства, заниматься не умеет. А мечты о курьере или дворнике – больше самоутешение, чем реальность. Вот, если бы найти такую работу, где можно было бы применить свои умения! Писать, например.
Ему часто приходилось писать. Он раньше даже мечтал на пенсии заняться литературным трудом. Но писатели ныне не в чести, а история, построенная на фактах, никому не нужна. И потому, еще долгие годы он обречен прожигать жизнь за метанием бисера…
Мужчина зашел в подземный переход, направился к стеклянным дверям метрополитена. Стоявший у дверей невысокий парень, лицо которого скрывал капюшон, сунул ему в руки фиолетовую бумажку – обычную рекламную листовку, которые сотнями раздают поблизости станций метро.
Мужчина взял бумажку – пожалел раздающего. По привычке хотел выбросить в урну, но, не обнаружив ее на месте, скомкал, сунул бумажку в карман. Уже на платформе, ожидая поезд, он нащупал мягкий комочек, не думая, развернул. «Работа копирайтера в рекламном отделе развивающейся фирмы. Если вы умеете связывать слова в удобочитаемые конструкции…» – было написано в листовке. И внизу: «Оклад 5000 грн. + премиальные». Тут же был номер мобильного телефона.
На следующее утро он позвонил по указанному номеру.
***
Велиал дунул в сторону живой картинки, та пошла рябью и растаяла.
– Ну и где здесь случайность? – спросил Велиал. – Вовремя всунутый тебе в руки листочек? Или прыщавый дегенерат из одиннадцатого «Б», который в начале каждого урока кидал зиги и славил Гитлера, чем доводил тебя до полуобморока? Это все тонкая работа Елизаздры, которая подводила к единственно нужному поступку. И не только тебя. Твоей девушке – Вере – например, еще в школе, года за три до вашей встречи, начали сниться эротические сны, одна из главных ролей в которых была отведена твоему облагороженному фантому… Потом ей осталось лишь увидеть тебя и вспомнить.
***
Я молча слушал Велиала. После того, как узнал о подстроенной аварии, все остальное было глупым и не нужным.
Я казался себе безвольной, беспомощной, ничего не решающей марионеткой – не лучше самого последнего гипнотика.
***
– Не унывай. Лес рубят – щепки летят. Зато ты НАЯВУ овладел своей мечтой. Разве этого мало? Ты же ради нее готов был уничтожить мир.
– Я уже не знаю, где ЯВЬ, а где – ИЛЛЮЗИЯ… Возможно, мне примерещилось, что я был с Верой. Так запутанно… Да еще, ваши штучки!
– А зачем тебе знать правду. То, что помнишь – то для тебя БЫЛО. А было оно наяву или не было – не имеет значения. И наши, как ты говоришь, штучки – лишь небольшая, ну очень небольшая замещающая коррекция.
Велиал снизал плечами, будто извинялся.
– Люди сами себе придумывают прошлое, соотносят со своими желаниями. Допустим, вспоминают что-либо важное, но пресное, серое, размытое – а так хочется вкусного, яркого, незабываемого. Так хочется вместо труса выглядеть героем, вместо малодушного бегства изобразить мудрый тактический отход. И, в каждодневных воспоминаниях подсознательно, нечаянно, в пресное добавляется соль, в серое – краска, в размытое – четкость и контраст. Придумав себе обновленное прошлое, человек сам начинает в него верить, рассказывает о нем ближним, пишет мемуары… Между прочим, мемуаристов считают самыми отъявленными вралями.
– И где я лгал себе?
– Ну, раз уже зашел у нас такой разговор, а для трехмерного мира, ты умер… Я приоткрою завесу над некоторыми твоими ложными воспоминаниями, создавшими тебя настоящего.
Я заворожено смотрел на Велиала. Было страшно, хотя в посмертном, бестелесном состоянии, человеческих эмоций я испытывать не мог.
– Начнем с убитого по твоей милости кота. Ты всегда думал, что его разодрали бродячие собаки, но кот остался жив и, спустя много лет, мирно издох. Ты сам для себя придумал его страшную смерть, а потом стал в нее верить. Придуманную тобой иллюзию ты стал воспринимать как бывшую наяву реальность. Ты сам создал себе воспоминание.
Я уставился на Велиала. Тот хитро подмигнул.
– Теперь самое сладкое и стыдное воспоминание, которое ты пронес через всю жизнь. Ты им тешился и мучился. Я говорю о школьнице Алине из общежития. Так вот: между вами НИКАКИХ отношений – кроме дружеских – НЕ-БЫ-ЛО.
– Как, не было?!
– Так, НЕ БЫЛО, – передразнил Велиал. – Это проделки Елизаздры, то есть Ирки. Ее идея. А ты – совсем не извращенец, а белый и пушистый старший товарищ.
Я шумно выдохнул, обессилено откинулся на спинку кресла.
«Что еще расскажет?».
– Ну, и САМОЕ важное! – Велиал выдержал театральную паузу, даже, казалось, приосанился. – Тимура ты не убивал. Ты его хотел спасти, но не смог. Он сам утопился.
– Нет! Я помню, как ненавидел Тимку, как нырял под него, хватал за ноги; как тянул его на дно, и держал из последних сил, пока тот не перестал трепыхаться. А потом бежал по берегу, звал на помощь, и боялся, чтобы не подумали на меня.
– Совершенно верно! За одним небольшим исключением: охватив за ноги, ты его не тянул на дно, а поднимал со дна. Ты его спасал! Но очень-очень хотел утопить. А когда он погиб, то тебе очень хотелось думать, что это ты – отчаянный мститель! – ты его утопил за причиненные страдания, за насмешку над первой любовью. Казнил. Да еще и приговор зачитал перед казнью. Ты ОЧЕНЬ хотел, чтобы ТАК БЫЛО!
Велиал перевел дыхание.
– Елизаздра желание твое почуяла, немного подправила. Тем более, это играло на руку нашим планам. И ты с чистым сердцем поверил, что именно ты совершил убийство. Мучился этим и гордился. Так же и со школьницей Алиной. Ты действительно спас ее от насильника, действительно давал ей приют, и вы не раз вместе спали в одной узкой кровати. Ты даже хотел увезти ее от матери-алкоголички. Но, кроме нечаянных объятий, иных отношений между вами не было. Ты – я знаю – очень их боялся. И она, развращенная мамкиными кавалерами задолго до вашей встречи, без памяти влюбилась в тебя, хотела и мечтала о близости по-своему, по-девичьи, но тоже боялась, что ты будешь ругать за это. Так и общались вы полгода. Так и расстались… Но верная Елизаздра и тут тебе подсобила – чуть-чуть передернула память, подправила картинку. Теперь, в своих воспоминаниях, из нерешительного труса-учителя ты стал удачливым извращенцем-любовником, аля Гумберт Гумберт, со всеми вытекающими радостями и страданиями… Это нам и было нужно – гораздо проще договариваться с безнадежным грешником.
– А как же переписка с Алинкой в соцсетях? Спустя десяток лет она писала, что наши отношения – самое счастливое, что было в ее жизни.
– Совершенно верно. В термин «отношения» юные девушки порой вкладывают иной смысл, чем думают мужчины, – Велиал знающе хмыкнул. – С котом вышло еще проще – его подобрал местный лесник. Кот прожил у него еще лет десять, в тепле и сытости.
– А что же было наяву. Без вашей коррекции?
– Всякая ерунда. Например, ты носки покупал. Или, там, картошку сажал в огороде. Нам это было не интересно. Зато все твои прочитанные книги, мечты, симпатии, влюбленности, даже стыдный первый раз – мы тут как тут. Наблюдали во все глаза, вникали в подробности… – Велиал насмешливо скривил губы. – Уж извини, дорогой, очень важной персоной ты был. Не до сантиментов.
– Аня? Ну, когда мы в кабинете… И, потом, мой страшный выбор?
– Вот с той было наяву. Она воспринимала тебя реального, и потому брезговала. Поверь, ты – далеко не красавец… А затем, по ТВОЕМУ УКАЗАНИЮ, ее похитили, насиловали в загородном доме жестко, долго и многократно, пока она сама о смерти не попросила. Впрочем, как ты в глубине души и хотел. За ее неподатливость. Мечты сбываются! Поверь, твоя мужская гордость отмщена.
Велиал покачал головой, хмыкнул:
– Вот, если бы ты тогда вместо Анны отдал на растерзание Ирину, вышла бы накладка.
– И что?
– Елизаздру пришлось бы выводить из игры. Настоящую Веру заменила бы Касикандриэра, и дальше бы контролировала выемку Грааля. А твою девушку отдали бы зомбакам вместо Аннушки. Плавало бы сейчас Верино тело подо льдом, а не мирно отдыхало в больнице, в реанимации. Видишь, как порою важно сделать правильный выбор.
– Хрен редьки… Но какое это СЕЙЧАС имеет значение.
– Ты умнеешь на глазах. Прямо жалость берет, что такому мудрому индивиду мы земной век укоротили.
***
– Вроде бы ВСЕ, – чуть помолчав, подытожил Велиал. – Я удовлетворил твое любопытство?
– В начале прошлого ноября… Вера пришла ко мне. Сама пришла. Почему она пришла?
– Я уже говорил: она приходила и уходила, когда НАМ было нужно. Все?
– Нет.
– Ну…
– Этот Изумруд – «Святой Грааль»… Почему ТАКАЯ горячка? Задействованы миллионы, потрачены миллиарды! Из-за одного камушка? Даже если он – супер-реликвия, и дорог Люциферу как память.
Демон с интересом посмотрел на меня, будто решая: отвечать или нет.
– Ладно. Тебе это дозволено знать, поскольку именно ты возвратил Изумруд законному владельцу…
Он опять замолк, будто подбирая слова. Неспешно продолжил:
– Эльдар тебе о Граале рассказывал. В целом, твой БЫВШИЙ сосед прав. Но ни он, ни его дед, не понимали всей мощи Артефакта. Так называемый «Святой Грааль» – это даже не камень – это энергетическая мультиреальная субстанция, облеченная в материальную форму. Он свидетель творения ЭТОЙ Вселенной. Можно сказать: в Граале – частичка Творца, его силы. В нем заключена первозданная шакти, с помощью которой создавался ваш трехмерный мир. Владея изумрудом можно вносить коррективы в материю на физическом, астральном и ментальном планах, влиять на эгрегоры. Допустим, проредить человеческую популяцию – с помощью всепланетарной эпидемии, например – уж очень много вас развелось.
Велиал презрительно скривил красивые губы, злорадно подмигнул:
– Скоро начнется. Уже в этом году. Первое, что мы сделаем – раздробим славянский мир: оборвем сакральные нити, которые изначально связывают эти земли. Затем, под видом религиозной реформы, укротим православие, придумаем новую церковь, отберем храмы, подменим человеколюбие идейной ненавистью. Благо, биоресурсы у нас есть – многие зомбаки и гипнотики прошли Козье болото.
Демон потер ухоженные ладошки, доверительно продолжил:
– А когда над этой территорией взовьются Валькирии Хаоса, мы всколыхнем зажиревшую благополучную Европу, запустим в нее шершней из разворошенных ульев Ближнего Востока. А там, заодно, поднимут Чёрное знамя Джихада побратимы-шайтаны государства Ирака и Леванта, ведомые союзными ифритами…